Горос "Башня Кадуча"

Башня Кадуча
Горос

– Я построю башню! – заявил новый вождь племени. – Это будет самая большая башня в мире!И, как бы безумно это ни прозвучало, его поддержалвесь народ. Все племя взялось за воплощение этой странной мечты, даже незадумываясь, зачем нужна эта башня, которая не принесет их народу ничего, кроме многолетнего изнурительного труда.

Башня Кадуча

Горос

© Горос, 2023

ISBN 978-5-0060-3964-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Самый бесполезный из племени

Почему он улыбается? Лишь этот вопрос отчего-то волновал меня в тот момент, когда моего брата Кадуча сбрасывали с башни – возведенного им огромного каменного монстра. В этот миг меня должна была переполнять эйфория победы: мои старания не прошли даром и завершились успехом. Народ яицан, наконец, понял свою ошибку, что все эти годы служил безумцу, потакая его странным идеям, и теперь выбрал себе достоянного вождя – меня, Амрона! Я же в момент триумфа, наблюдая казнь своего сумасшедшего низвергнутого братца, думал лишь об одном: почему он улыбается? Он улыбался, когда стоял на вершине башни и слушал приговор. Улыбался, когда его подвели к краю. Улыбался, когда его столкнули вниз. И даже теперь, когда бездыханное тело валяется у моих ног, глядя остекленевшим взглядом вверх, на башню, на свое безумное творение, на губах мертвого вождя застыла все та же счастливая улыбка.

Впрочем, мой младший братец Кадуч с детства слыл странным. В то время когда я с другими мальчишками бегал по лесу, охотясь на белок, упражнялся в борьбе, учился стрелять из лука, метать камни и копья, Кадуч чаще всего задумчиво сидел в каком-нибудь укромном уголке. Обычно просто наблюдал, но иногда что-то чертил палочкой на песке или строил из камней пирамидки.

– Хватит заниматься ерундой, – бывало, говорил я, беспощадно круша какую-нибудь очередную его постройку. – Пошел бы лучше поиграл с другими мальчишками!

Кадуч же молча собирал разбросанные палочки и камни и, не говоря ни слова, настырно продолжал свое занятие.

Он любил долго смотреть на то, как работают люди: как строят хижину, как разводят огонь, как носят воду и дрова, как какая-нибудь женщина полощет в реке белье (и, я могу поклясться, интересовали моего брата в этот момент вовсе не ее прелести). О чем же он тогда размышлял, что творилось в его странной голове, знал только сам Кадуч. Иногда братец вдруг вскакивал со своего места и начинал помогать тому, на кого до этого лишь долго пялился. При этом сыпал дурацкими вопросами:

– Почему именно так надо складывать дрова для костра? Почему именно в этом месте, а не, скажем, вот там? Ах да, тогда загорится хижина!.. Об этом я как-то не подумал… А кремень для розжига может быть любой формы или только такой?

Узнав же все подробности, Кадуч мгновенно терял к этому делу интерес и возвращался на прежнее место, чтобы снова бездельничать и лишь наблюдать.

Однажды Кадуч точно так же взялся помочь шить одной женщине. За этим занятием его застукал я и рассказал вождю, нашему отцу Кажову. Тот пришел в ярость, и нерадивый сын получил взбучку.

– Мужчине не пристало заниматься женской работой! – кричал на него отец. – Как и женщине – мужской!

– Но почему? – возмутился было Кадуч. – Мне интересно попробовать!

– Потому что так устроено наше общество: каждый занимается своим делом.

Правда, тем же вечером я увидел Кадуча, выходящего из хижины той женщины. Видимо, брат все-таки уговорил ее показать, как шьют из шкур одежду.

Помню, однажды, во время еды, брат вдруг спросил меня:

– Амрон, ты когда-нибудь задумывался, почему мы едим жареное мясо?

– Едим, потому что оно вкусное.

– Да нет, я не об этом, – помотал он головой. – Я о том, как люди вообще додумались жарить мясо?

– Не знаю, – пожал я плечами. – По-моему, его жарили всегда. Этому мы научились от предков.

– Но ведь кто-то первый додумался взять плоский камень, поставить его на огонь, положить сверху мелко нарезанное мясо, добавить пряных трав и жарить сколько нужно, чтобы получилось так вкусно, – задумчиво сказал Кадуч. – Как это пришло ему в голову? А ведь до этого кто-то должен был придумать, как разжигать огонь!

– А по мне, так все равно, кто это придумал и зачем, – ответил я, уплетая мясо. – Это вкусно, продлевает мне жизнь, делает меня сильнее, а большего знать и не надо.

Или вот еще случай. Однажды опытные охотники объясняли нам, как загнать зверя, куда нужно наносить удар, чтоб прикончить его быстро и без лишних усилий, как потом донести добычу до деревни. Кадуч слушал внимательнее всех и задавал больше всего вопросов, причем таких нелепых, что никому и в голову не пришло бы такое спрашивать. Да только проку от этого оказалось мало, ведь во время похода в лес мой брат оказался самым плохим охотником, а когда несли добычу домой – еще и самым слабым.

Вообще, в племени яицан Кадуч прослыл самым бесполезным. Достигнув совершеннолетия, мой младший братец так толком ничему и не научился. Он не мог по-нормальному развести огонь, удить рыбу, охотиться, строить. Когда мы враждовали с соседним племенем гурденов и наши воины вступили в схватку, Кадуч испуганно жался позади строя, так и не нанеся копьем ни одного удара. Потому, когда наш престарелый отец заболел и стало ясно, что дни его сочтены и он должен передать власть одному из сыновей, ни у кого даже сомнений не возникло, кто из нас двоих должен сесть на трон вождя и надеть костяную корону.

И вот отец призвал нас, чтобы объявить свою волю. Его вынесли из хижины вождя, положили у трона: сидеть он уже не мог. Вокруг столпилось все племя.

– Сыновья мои, – обратился он к нам, с трудом произнося слова. – Я прожил долгую жизнь, и вот пришла пора отправиться к предкам. А посему я должен передать костяную корону одному из вас – тому, кто достоин вместо меня возглавить народ яицан. Но прежде я хочу задать вам вопрос: что каждый из вас намерен делать, когда станет вождем?

– Я обещаю и впредь чтить традиции нашего народа, – с готовностью воскликнул я. – Обещаю быть сильным и ловким охотником – примером для всего племени. Обещаю, что народ наш будет и сыт, и силен. Я поведу воинов яицан и отплачу за все обиды нашим недругам кинрепосам и гурденам. И не только они, а все, кто станет у нас на пути, познают нашу ярость!

Отовсюду послышались возгласы одобрения. Отец тоже удовлетворенно кивнул.

– А что скажет мой второй сын? – обратился он к Кадучу. – Как собираешься править ты?

– Я построю башню!

Над деревней повисла тишина, даже женщины перестали причитать и всхлипывать по умирающему вождю – все с недоумением уставились на моего странного братца. Тот же продолжал, теперь уже обращаясь не столько к отцу, сколько ко всему народу яицан.

– Нет, не я… Мы выстроим башню! И будет она высотой до небес! Такая башня, какой еще не видывал свет!

Какое-то время на него смотрели молча, пораженно. Мой братец всегда был странным, но чтобы настолько… А потом вдруг грянул хохот.

– Вот так вождь! – послышались восклицания. – На кой нам сдалась эта башня?

Кадуч поднял руку, призывая к тишине.

– Скажите, кто мы? – спросил он, когда смех и возмущенные возгласы стихли, и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Мы всего лишь один из многочисленных народов, населяющих нашу землю. Так? Кто, скажем, вон за теми горами, за этим морем или лесом знает о нашей крохотной деревеньке? Мы никому не известны и никому не интересны! Никчемный народец, один из многих. Когда же мы выстроим башню, о нас узнают все. Не только наши соседи кинрепосы и гурдены – все народы восхитятся, глядя на нашу башню. Про яицан заговорят везде! Когда же нас с вами не будет и мы отправимся к предкам, останется наше величественное творение – башня. А наши внуки и правнуки, глядя на нее, с гордостью скажут: «Ее строил мой предок!»

Жители деревни молчали. Я всматривался в их лица и заметил на них сомнение. «О чем они думают? – поразился я. – Это же бред сумасшедшего!» С недоумением глянув на отца, я увидел, что и тот задумался, переводя взгляд с одного сына на другого. А потом умирающий вождь снял с головы костяную корону… и протянул ее Кадучу!

– Строй свою башню, сынок, – вымолвил он. И, обратившись к своему притихшему народу, добавил: – Вы же помогите ему в этом! Да будет так!

Я просто не поверил своим ушам! Отец, верно, пошутил? Однако тот не взял своих слов обратно и не отобрал короны у своего чудаковатого младшего сына. Наоборот, дал знак, что разговор окончен, и его унесли обратно в хижину.

На следующий день великий вождь Кажов умер. Тем же вечером в центре деревни был сложен погребальный костер, на который водрузили тело бывшего правителя. И, глядя, как пляшут отблески огня на лице моего братца Кадуча, сидящего на троне в костяной короне, я пришел в ужас, понимая, какие беды ждет мой народ яицан под властью нового безумного вождя.

2. Самая безумная идея

На следующий день после похорон Кадуч прошелся вокруг деревни, поглядел по сторонам, что-то измерил шагами, а потом заявил, взойдя на холм и топнув ногой:

– Здесь! Вот тут мы выстроим нашу башню! Это место возвышается над лесом, отлично видно даже с дальних гор, и наша башня будет далеко заметна с моря.

После чего повелел мужчинам отправляться в лес на поиски бревен, а женщинам – плести из кожи веревки, чтобы с их помощью эти бревна таскать. И, что поразительно, народ подчинился! Я-то думал, что за минувшую ночь люди хорошенько все обдумают и поймут, насколько странна и бесполезна эта затея. Однако вся деревня безропотно принялась за ее воплощение. Быть может, оттого, что все с молоком матери впитали: слово вождя – закон? А возможно, на них действительно произвели впечатление слова Кадуча. Что ни говори, но мой младший братец, когда нужно, мог быть очень убедительным. Даже я в тот момент, когда он произносил свою пламенную речь, на какой-то миг проникся его словами. Но именно на миг, ведь рассудок тут же возразил: в его задумке нет никакого смысла!

– Глазам не верю, он и правда собирается это сделать, – говорил я, нервно прохаживаясь взад-вперед по хижине. – Он действительно решил ее построить!

– Кажов был великим вождем, но, по-моему, на старости лет твой отец выжил из ума, – сказала мне жена. – Ты – самый сильный из мужчин, лучший воин и охотник. Именно к тебе по праву должна была перейти власть!

– Дело вовсе не во власти, – возразил я, остановившись. – Я думаю лишь о будущем яицан. Если бы я видел, что выбор отца принесет благо моему народу, я не колеблясь принял бы его решение. Но то, что задумал избранный племенем Кадуч, – это же безумие! Для чего нам нужна какая-то башня? Мы затратим на нее много сил и времени! Зачем?

– Не переживай, – успокоила жена, ласково обвив руками мою шею. – Вот увидишь, очень скоро народ яицан поймет, что под предводительством Кадуча занимается ерундой. И тогда они отберут у него костяную корону и отдадут более достойному.

Однако шли дни, но работы по возведению башни не прекращались. Вот уже у подножия холма громоздится куча бревен, вот уже на вершине растет сложенная из них башня. Мне тоже пришлось включиться в работу. Во-первых, не мог же я бездельничать в то время, когда все племя трудится. А во-вторых, находясь среди своих соплеменников, я имел возможность говорить с ними и влиять на их мнение.

– Тяжелое, зараза, – сказал я, когда мы с одним мужиком, Агядуртом, волокли к месту строительства очередное бревно.

– Да уж, – согласился тот, с трудом передвигая ноги. На его голых плечах багровели раны, натертые веревкой. Однако он оптимистично прибавил: – Ничего, вот выстроим башню – тогда отдохнем!

– Ну, нам до этого момента все равно не дожить…

– Почему ты так решил? – От такого заявления мой напарник даже остановился.

– Посуди сам, – принялся объяснять я. – Мы строим уже больше месяца, а башня все еще высотой едва ли в два человеческих роста. И дальше дело пойдет еще медленнее. Все подходящие бревна вблизи деревни мы уже собрали, теперь таскать их приходится издали. И каждый раз уходить за ними все дальше и дальше. Кадуч хочет выстроить башню до небес? Как по-твоему, сколько времени уйдет на ее постройку при таком положении дел?

Агядурт задумался, поглядывая то на бревно, то вдаль – туда, откуда мы его приволокли, то вперед – на холм, где, несмотря на все усилия, никак не росла обещанная Кадучем башня.

– Уйдет столько, сколько нужно, – проворчал Агядурт, снова схватившись за веревку, и двинулся вперед, увлекая за собой тяжеленое бревно. Я тоже присоединился к нему. И все же заметил, что зародил в своем трудяге-соплеменнике зернышко сомнений. А вскоре это зернышко проросло… Но вовсе не так, как я ожидал.

На следующий день Агядурт пришел к месту строительства, ведя за собой быка.

– Зачем ты его привел? – поинтересовался я.

– Мой бык очень силен! – похвастался Агядурт.

– Поздравляю! И что с того?

– А вот что! – Сказав это, Агядурт привязал один конец веревки к бревну, второй – к быку, после чего хлопнул животное ладонью по заду. Бык, недовольно замычав, нехотя пошел, без труда увлекая за собой тяжеленое бревно.

– Агядурт, ты молодчина! – вскричал подбежавший Кадуч.

После чего повелел привести всю имеющуюся в деревне живность, пригодную для перетаскивания тяжестей. И, к моей большой досаде, дело на стройке пошло.

3. Самая большая лодка

Идея Агядурта весьма помогла в строительстве, но не решила главной проблемы – времени. Животные облегчили труд людей, но скорость строительства не очень-то ускорили. Ведь за поваленными деревьями уже приходилось ходить едва ли не к дальним горам. Бык, бывало, полдня волок одно бревно.

Как-то раз толстяк Кинтобар, только что вернувшийся издали с очередным огромным бревном, устало оперся о ствол растущего у холма дерева и с сожалением сказал, погладив кору:

– Эх, мог бы я тебя свалить. Тогда бы нам с быком не пришлось тащиться за бревнами в такую даль.

Эти слова услышал стоявший поблизости Кадуч.

– А ведь это идея! – воскликнул он. – Вокруг полно деревьев! Если бы мы могли их валить, а не дожидаться, когда они упадут сами, строительство пошло бы куда быстрее!

Вскоре после этого с десяток человек уже тянули за веревки, закрепив их на вершине кроны. Но сколько они ни старались, сколько ни гнули дерево, сломать его так и не удалось. Не очень-то помогли и привлеченные к этому делу быки и бараны.

– Ствол слишком толстый, – проворчал Кинтобар. – Был бы тоньше, мы бы его разом!..

Сказав это, он поднял сухую ветку и переломил ее о колено.