Описанная манера курения весьма специфична и сразу обращает на себя внимание. Здесь речь идет о традиции курения, названной позже в Китае «Сы-Ен-Дай», а в Европе – «water smocking» (водяное курение). Традиция эта появилась на Ближнем Востоке и в Средней Азии, именно там начали пропускать дым от курения конопли (гашиша), а затем и табака через воду, со временем для этого была сконструирована специальная трубка – кальян (Рис. 2/ 1—2). Китайцы и европейцы переняли эту манеру курения у народов Средней и Передней Азии, но не ранее, чем в начале XVIII в. (Nakano, 1984, р.15—16). В Сибири же послы столкнулись с ранней, зачаточной формой водяного курения, когда резервуаром для воды служил не специальный отдел, как в кальяне, а рот курильщика. Подобным образом в то время в Китае табак не употребляли, следовательно, в Сибирь водяное курение пришло другим путем, скорее всего из Средней Азии, при этом, А. Бранд называет остяков «большими любителями «Китайского шара». Интересно в связи с этим отметить, что само название «китайский шар» указывает место происхождения этого продукта. Чтобы проследить путь, по которому китайский табак впервые попал в Западную Сибирь, стоит, видимо, рассмотреть традиционную торговлю сибиряков и торговые пути в Западную Сибирь.
Рис. 2. Приспособления для водяного курения. 1 —2 – кальян, Китай, бронза, эмаль, нач. XX в. НГКМ; 3—6 – головки курительных трубок из могильника возле «Остяцкой горы», 3 – кость; 4 – глина; 5—6 – камень, XVII в.
Еще с XIV в. крупнейшие торговые пути в Западную Сибирь были монополизированы бухарцами. Через их посредство шла практически вся западно-сибирская торговля (Бахрушин, 1953, с. 463—464). На протяжении всего XVII в. бухарцы сохранили ведущие позиции в сибирской торговле со странами Востока, и все торговые операции проходили через их территории (Вилков, 1990, 173—183). Бухарские караваны ежегодно привозили товары в Тюмень, Тобольск, Тару и Томск. Практически вся транзитная торговля с Китаем осуществлялась бухарцами. В XVII в. они контролировали всю торговую деятельность в Западной Сибири, а во второй половине XVII в. успешно конкурировали с русскими даже в Восточной Сибири, направляя крупные караваны в Иркутск и Красноярск. Среди прочих товаров были и китайские, причем доля их была весьма значительной (Александров, 1984, с. 112—115, Вилков, 1990, 182).
Католический священник Ю. Крижанич, находящийся с 1661 по 1676 гг. в Тобольске в ссылке, рассказывая о посреднических операциях бухарских купцов, сообщает, что они привозили в Тобольск «китайский табак столь мелкой резки, что по тонкости может поспорить с человеческим волосом. Вследствие такой тонины волокон многие сперва не верили, что это действительно табак; но русские купцы постоянно утверждали, что они собственными глазами видели, как китайцы резали табачные листья таким образом» (Титов,1890, с.187). Это одно из первых письменных упоминаний о табаке в Сибири, причем источник сообщает о табаке, как о давно известном продукте. Отсюда можно заключить, что именно бухарцы впервые привезли табак в Западную Сибирь.
Сам табак они закупали, вероятно, в Маньчжурии или Китае, где его выращивали. Бухарцы потребляли табак сами, адаптировав манеру его потребления согласно своим вкусам, и вывозили среди прочих товаров в Сибирь, распространяя его в среде своих постоянных торговых партнеров – народов, населяющих берега рек Оби и Иртыша. Бухарцы уже в первой половине XVII в. практиковали водяное курение и, вероятно, привнесли эту манеру в Сибирь. Познакомившись с табаком от бухарцев, коренное население Запанной Сибири переняло соответственно и манеру его потребления, а также технику изготовления специфических курительных принадлежностей.
Русский посол в Китае И. Идес описывает их как: “ каменный сосуд, куда втыкают специально сделанный чубук» (Идес, Бранд,103). Как в действительности выглядели эти первые курительные трубки, можно судить по их фрагментам, найденным в археологических памятниках селькупов XVII в. В Томском Приобье в могильнике возле «Остяцкой горы», исследованном А. П. Дульзоном еще в 1950-х гг., в мужских погребениях обнаружено семь головок курительных трубок. (Дульзон, 1956, 446, 448—449,470). Все они найдены в мужских погребениях в разных точках могил: у правой или левой кисти, у голени или ступни. Головки трубок костяные, глиняные или сланцевые, в форме цилиндра или прямоугольника с двумя конусообразными перпендикулярными соединяющимися под прямым углом отверстиями: небольшим на 2—3 затяжки отверстием для табака и очень коротким отверстием для мундштука (Рис. 2/ 3—6). В описаниях участников посольства речь идет, видимо, о таких предметах. Каменные прямоугольные головки трубок были необычны для европейцев, которые привыкли к изящным глиняным трубкам голландского производства, широко распространенным в Европе (Розенфельд, 1968, 71). Естественно, что И. Идес мог воспринять каменные головки курительных трубок как «каменный сосуд». Можно считать, что исходной формой для таких трубок послужил среднеазиатский (бухарский) кальян. Это подтверждается и данными лингвистики. Современное название курительных трубок селькупов звучит как «канцан», что, скорее всего, является производным от арабо-иранского «кальян». Селькупские курильщики видоизменили его, несколько упростив и приспособив к своим условиям и техническим возможностям: заменив резервуар, через который должен проходить дым, собственными ртами. Зато после такой модернизации трубку было изготовить гораздо проще.
А. Бранд, описывая курение у остяков, говорит еще и о деревянных трубках, либо их частях. Не исключено, что деревянные трубки в XVII в. сосуществовали с каменными и, по всей вероятности, были наиболее ранними, т.к. дерево в качестве поделочного материала для народов Западной Сибири гораздо привычней. Правда, у деревянной трубки имелся существенный недостаток – головка ее быстро прогорала, и ее приходилось часто менять. Видимо, поэтому головки трубок начали изготавливать из камня и глины, при этом первоначально имитировали деревянные – в форме цилиндра (спил сучка). Более поздние головки трубок приобретают другие геометрические формы. Деревянные трубки тоже, возможно, использовались, но в археологических памятниках они не сохранились. Обращает на себя внимание тот факт, что в селькупских погребениях женщин XVII в. курительные принадлежности не встречаются, а И. Идес и А. Бранд отмечают, что они тоже употребляли табак. Скорее всего, именно в их среде сохранились без изменений наиболее ранние формы трубок – деревянные. У женщин как у более консервативной части социума часто встречаются архаичные и простые формы бытовых предметов, уже видоизменившихся или вообще вышедших из употребления у мужчин. Для примера, немного забегая вперед, можно сослаться на различные формы трубок, бытовавшие в Туве: у мужчин – китайские бронзовые, а у женщин той же формы, но самодельные деревянные (Дьяконова, 1984, с. 252).
Остается открытым вопрос, когда именно табак попал к селькупам и соседним народам? В русских письменных источниках о Сибири слово табак начинает часто встречаться только с 80-х гг. XVII в. (Александров, 1984, с. 112—115), а его первое упоминание относится к 1644 г. Именно этим годом датируется первый наказ Якутским воеводам смотреть, чтобы «служилые люди в ясачных волостях табака не имели» (Щеглов, 1884, с.101). Здесь есть некое противоречие. Селькупы к этому времени уже имели устойчивую привычку к табакокурению, к тому же, в XVII в. они уже выращивали табак. Следовательно, он был завезен несколько раньше, поскольку для появления распространенной бытовой привычки необходимо довольно длительное время. О.Н.Вилков, тщательно исследовавший таможенные книги городов Западной Сибири в период с 1639 по 1671 гг., в перечне товаров, прошедших через таможни сибирских городов, табак не указывает (Вилков,1958). Там его и не могло быть. Это связано, видимо, с многочисленными изменениями отношения к табаку и торговле им у российской администрации. Ведь на протяжении всего XVII в. Западная Сибирь являлась составной частью России, и все процессы, протекающие здесь, так или иначе были связаны с общероссийскими. Проникновение табака и его распространение также не было исключением. Вспомним, что на Руси практически на протяжении всего XVII в., за исключением нескольких лет, торговля табаком в российских (соответственно и в сибирских) городах была запрещена, и в таможенные книги табак просто не могли записать. Это отнюдь не значит, что в Сибири им не торговали. Ю. Крижанич указывает, что именно в период запрета (между 1661—76 гг.) бухарцы привозили Тобольск китайский табак. Судя по тому, что для русских купцов табак, и даже метод его резки китайцами, не были в диковинку, привозили его в Сибирь и раньше.
Скорее всего, первое знакомство западно-сибирских народов с табаком произошло еще в первой половине XVII в., когда наиболее известный путь из Китая в Сибирь через казахские степи активно использовался бухарцами для торговли на Ямыш-озере. Сезонная торговля бухарцев с народами Сибири в этом районе русскими практически не контролировалась. Можно полагать, что именно в первой половине XVII в. в Сибири началась нелегальная торговля табаком. Причем отметим, что участвовали в ней и коренные народы Сибири и русские поселенцы, привозившие на торги к соляным озерам свои товары, а «калмыки же в обмен предлагают рогатый и вьючный скот, свои сласти и китайский табак» (Титов,1890, с.185). Далее вглубь западно-сибирских территорий табак распространялся через разветвленные водные транспортные артерии Обь-Иртышского бассейна. Торговые пути со Средней Азией по Иртышу, затем по Оби и ее притокам использовались западносибирскими народами с глубокой древности. В XVII веке торговые связи по этим естественным дорогам интенсивно осуществляли селькупы и русские. Именно они развозили табак в самые отдаленные таежные районы Западной Сибири.
Привычка к табаку довольно быстро укоренилась в Западной Сибири, а поскольку торговцы приезжали нерегулярно, аборигены даже пытались выращивать его. Селькупы, ранее других народов узнавшие табак, выращивали его на специально расчищенном в тайге маленьком поле, причем продуктивность его была очень невелика. Три четверти посевов погибало. «Селькупы сильно охраняют его, у нас только четвертый кустик растет маленький» (Пелих, 1981, с. 77).
Выше речь шла только об одном народе в Западной Сибири – о селькупах, и может сложиться впечатление, что табак проник только к ним. На самом деле ханты, манси и кеты – жители таежных территорий также очень быстро усвоили привычку к потреблению табака на бухарский манер. Просто вопросы, связанные с табакокурением, здесь имеют меньшую источниковую базу. В большей части Западной Сибири практически не изучены позднесредневековые археологические памятники, это естественно сужает возможности исследования. Однако письменные свидетельства о табакокурении у народов ханты и манси очень сходны с описаниями потребления табака у селькупов. Григорий Новицкий, посетивший остяков в составе миссий митрополита тобольского и сибирского Филофея Лещинского в 1712—1715 гг., описывает потребление табака практически также как участники посольства, состоявшегося 20 годами ранее: «Паче же всего употребляют табаку китайского, его же нарыцают шар. Сего над вся дражайшый и нужнейшый, здравию же своему мнять быти полезнейший. Употребляют же его необычно: мало воды в уста вземше, через воду дым в себе глотаеть, ни мало от уст испущая, и тако оным поражаеться, яко весь трепеща трасеться, бледнееть; иногда падаеть аки неистовством и черною поражен немощию, донелиже прийде в себе. Обаче же за искуснейшее и полезнейшее себе содержить врачевание. Употребляют же сего все обще мужи и жены, и чадом своим младым сего же уделяють врачевания, издетска понравляют сему, зане сие употребление табаки естьим сею помощию что мокроту природную, умножающуюся от повседневнаго ястия рыб и жиру рыбьяго, истягаеть тот табак и высушает мокроту сию» (Новицкий, 1941, с. 45).
В приведенном описании есть практически все элементы, что и в приведенных выше документах, за исключением описания курительных принадлежностей. Археологических находок, относящихся к этому периоду у ханты и манси, тоже нет. И.Г.Георги приводит подробное описание их, более позднего времени – второй половины XVIII в. Речь в нем идет обо всех остяках, то есть о ханты, манси, селькупах и кетах. “ Трубки делают они себе из глины, обыкновенно четырехугольныя, а чубуки составлены из связанных вместе коротеньких деревянных желобков. Когда курят, то крепко тянут, и, дабы скорее сделаться пьяными, действуют щеками, как будто раздувальным мехом. Некоторые, куря табак, держат во рту воду…»(Георги, I, с. 72). В Томском Приобье при раскопках Тискинского могильника, принадлежавшего селькупам XVIII—XIX вв., по устному сообщению автора раскопок, найдено 2 головки курительных трубок, аналогичных выше описанным и головкам трубок из могильника у «Остяцкой горы».
Все выше изложенные факты позволяют говорить о том, что, в первой половине XVII в. табак вошел в быт западносибирских аборигенов и стал необходимой частью их повседневной жизни, вместе с ним в их вещный мир попали новые предметы – курительные принадлежности, и появилась специфическая манера поведения – ритуал курения. Важно отметить, что и курительные принадлежности, и манера потребления табака здесь свидетельствуют о том, что табак сюда проникает не непосредственно из Китая или России, а другим более сложным путем, и важнейшую роль в этом процессе сыграли посредники – бухарские купцы. Поэтому, описанные выше способы потребления табака и курительные трубки в дальнейшем я буду называть «бухарскими».
Бухарская манера курения и курительные трубки существуют без видимого изменения в Западной Сибири на протяжении всего XVII в., несмотря на присутствие русских и их участие в торговых операциях с табаком. только с XVIII в., по мере укрепления влияния русских в крае и расширения их табачной торговли в Западной Сибири бухарская манера курения постепенно трансформируется. Наиболее раннее письменное свидетельство этого – приведенное выше описание И.Г.Георги, относящееся к концу XVIII в., но об этом речь еще впереди.
Табак и русские сибиряки
В Сибири русские тоже хорошо знали и употребляли табак на протяжении всего XVII века. Запреты, существовавшие в центре России, из-за слабости административного аппарата и высокой коррумпированности сибирских чиновников в Сибири, на практике не действовали. Выше уже упоминалось, что в торговле со странами востока русские часто выступали посредниками между сибирскими аборигенами и «бухарцами». Вполне естественно, что они сами употребляли табак. К тому же само правительство время от времени разрешало торговлю табаком в Сибири. Так, зная о процветании в Сибири табакокурения и оценив возможные выгоды от продажи табака в этом регионе, в 1646 году в Сибирь из Приказа Большой Казны было послано 130 пудов табака для продажи в сибирских городах «всяким людям, почему ценою доведется». Видимо такая вольная торговля не принесла ожидаемых прибылей, поскольку значительные суммы от доходов просто утаивались. В 1648 г. продажа табака была поручена выборным сибирякам по твердым правительственным ценам – золотник тертого стоил 10 денег, а сырого – 8. Цены, по тем временам, были очень высоки, далеко не все желающие могли его покупать, а кто покупал, мог спустить на него последнее имущество, от чего страдали торги, промыслы и, естественно, собираемые с них налоги. Кроме того, высокие правительственные цены не были конкурентноспособными по сравнению с ценами нелегальных торговцев, поэтому в конце года правительство отказалось от продаж и вновь запретило торговать табаком, а также сеять его и просто иметь у себя на всей территории Сибири[6 - Этот запрет наверняка связан и с подготовкой Уложения 1649 г.]. За нарушение взимались большие штрафы, а виновников должны были бить на площади кнутом (Щеглов, 1884, с. 102). Однако это не на много изменило ситуацию.
Сами русские на протяжении практически всего XVII в. покупали табак у приезжающих из Китая купцов – бухарцев, а также у русских – в сибирских городах. Бухарцы привозили свои товары на Ямышевскую ярмарку и в крупные сибирские города (Вилков, 1990, с. 183). Здесь они распродавали товар крупным и мелким оптом русским и, реже, инородческим скупщикам. Русские казаки и таможенные чиновники вовсе не препятствовали ввозу нелегальных товаров. От бухарских купцов они получали значительные взятки. К тому же сами русские, зная о том, каким спросом пользовался табак у инородцев, охотно включались в торговлю им. Далее, по всей Сибири табак распространяли, в основном, русские торговцы, получая немалую выгоду. Цены на него на протяжении XVII—XVIII вв. были чрезвычайно высоки. Это наркотическое зелье играло исключительно важную роль в меновой торговле с коренным населением. Лоренц Ланге писал в 1727 г., что у барабинских татар “ за малость табаку, который они очень любят, можно получить все необходимое; денег они напротив, не ценят» (Зиннер, 1968, с.108). Даже в XIX в., когда табак поступал в Сибирь достаточно регулярно, прибыли от торговли были очень высокими. Ф.П.Врангель так описывая табачную торговлю на северо-востоке Сибири в начале XIX в. сообщает, что чукчи «выменивали у американцев за полпуда листового табака партию мехов, которую продавали за два пуда и на сто получали триста процентов прибыли, а русские, заплатив по большей мере 160 рублей за два пуда табаку, променивали его на меха, которые по крайней мере стоили 260 рублей, и выигрывали 60 процентов» (Врангель, 1948, с. 174). По-видимому, в XVII—XVIII вв., когда табак ввозился нерегулярно, прибыли были значительно больше.
Сибирские управители смотрели на табачную торговлю сквозь пальцы, и даже сами нередко участвовали в ней (Сафронов, 1980, с.76). Центральное правительство также прекрасно знало, что в Сибири торгуют табаком, даже в те годы, когда в центральной России его запрещали. Уже с 80-х годов XVII в. табак ввозился в сибирские города совершенно официально и фиксировался в таможенных книгах. Правительство, даже при официально существующем запрете, закрывало глаза на эти факты. Единственное, что беспокоило правительство, это то, что табак обменивался на пушнину, что естественно вело к уменьшению ясачных сборов. Нередки были случаи, когда инородцы после завершения охотничьего сезона отдавали за табак казакам и сборщикам ясака лучшую, а то и всю имеющуюся пушнину, а в казну платить было уже нечем. Фискальные интересы государства страдали, поэтому табак был внесен в список «заповедных» товаров, которыми было запрещено торговать с инородцами в Сибири. Контроль за соблюдение запретов был возложен на сибирских воевод. В наказных памятях воеводам, выдававшимся в Сибирских приказах, особенно подчеркивалось, чтобы «русских товаров и табаку не возить и с иноземцы не торговати же, и мягкой рухляди никакой у них не покупать» (Сафронов, 1980, с. 70). Такими наказами воеводы в свою очередь снабжали всех сборщиков ясака и казаков, выезжавших на инородческие стойбища. Несмотря на грозные предупреждения, торговля табаком продолжалась, поскольку приносила громадные прибыли. Казаки и сами сборщики ясака постоянно нарушали все заповеди, контрабандная торговля заповедными товарами безнаказанно процветала. Так при допросах, проведенных в 1681 году казачьим пятидесятником Верхнеколымского зимовья, служилые люди и юкагиры признались, что меняли пушнину на табак (Сафронов, 1980, с. 74—75).
Торговля табаком с инородцами особенно широко развернулась в конце XVII века. Она приобрела такие масштабы, что правительству ничего не оставалось, как разрешить ее официально. Уже в 1690-х годах через Нерчинскую таможню табак стал проходить как официально зарегистрированный товар. Причем с 1690 по 1697 год только через таможню в Сибирь было ввезено 100 пудов табака (для примера – чая было ввезено 50 пудов) (Александров, 1984, с. 219). Это только официально зарегистрированные торговые караваны, а существовала еще очень развитая сеть контрабандных торговцев, вывозивших китайские товары беспошлинно, с позволения, а то и при участии местной администрации (Александров, 1984, с. 219—220). Правительство, осознав выгоду от продажи табака в Сибири, в 1699 г. обязало купцов сдавать его воеводам и таможенным головам, а им оплачивали затраты деньгами или товарами (Трусевич, 1882, с. 50).
На протяжении всего XVII в., за исключением одноразовой акции 1646 г., в Сибирь привозили только табак из Китая – «китайский шар». Это был табак особого приготовления, чрезвычайно тонкой резки, содержащий большое количество алкалоида никотина. Кроме того, что это определяло его высокую цену на рынке, это еще и диктовало особенную манеру его потребления. Табакокурение или, для этого времени правильнее говорить «дымопитие», было вовсе не похоже на современное спокойное и неторопливое времяпровождение с трубкой или сигаретой. «Китайский шар» втягивали резкими, глубокими вдохами, делая за один прием всего 2—3 затяжки. Дороговизна табака и специфическая манера его потребления способствовала распространению в Сибири курительных трубой с чрезвычайно маленьким объемом чашечки. Это подтверждается практически всеми ранними находками в археологических памятниках. Невзирая на то, какой способ курения был предпочтительнее – водяной или сухой – за один прием потреблялся небольшой объем табачной массы, зато в организм поступало значительное количество алкалоида никотина, от которого быстро наступало табачное опьянение и табачная зависимость. Ю. Крижанич сообщает, что «русские удивительно упиваются табачным дымом, так что они падают в обморок и как бы подвергаются судорогам; многие вследствие этого даже испускали дух» (Титов,1890, с. 188). Сибиряки привыкли потреблять только «китайский шар», поэтому, когда здесь появились другие виды и сорта, на них переходили крайне неохотно. В этом смысле показательна ситуация, сложившаяся с английским табаком.
Он появился в Тобольске в 1699 г., его привезли русские торговцы, купившие его в свою очередь у англичан в Архангельске (Гольденберг, 1965, с.50). Петр I еще в 1697 г. продал англичанам монопольное право торговать табаком в городах европейской России. Англичане давно стремились освоить сибирский рынок, где их прежде всего привлекала возможность скупать пушнину, поэтому. они сразу же попытались добиться разрешения продавать свой табак и в Сибири. В 1699 г. такое позволение им было дано. Видимо, англичане не могли успешно конкурировать в Сибири с бухарцами и русскими. Их табак, который на Руси называли «некоциан» был также дорог, к тому же он был совершенно другого качества. Сибиряки, привыкшие к «китайскому шару», охотней покупали его. Англичане очень быстро поняли, что в Сибири гораздо выгоднее выступать посредниками в торговле «китайским шаром», нежели привозить на этот рынок свой неходовой «некоциан». Уже в 1699 г. они просят разрешить им торговать в Сибири и китайским табаком. Эта ситуация описывается в грамоте енисейскому воеводе «… по договору нашего царского величества полномочных послов, велено на Москве и во всех иных нашего царского величества государствах и землях и областях, кроме черкесских городов, табак продавать короля английского подданного Фонкар Мартена прикащикам; а ныне они иноземцы просят, чтобы в сибирских городах, сверх своего немецкого[7 - В данном случае речь идет об английском табаке. На Руси в это время всех иностранцев именовали немцами.] табаку, что называют некоцианом, и китайский шар, у приезжих Бухарцов и иных иноземцов покупать и продавать и на мягкую рухлядь менять с ясачными и всякими нашими великого государя людьми» (Памятники…, 1882, с. 88). Интересы английских купцов в этом вопросе прямо сталкивались с интересами русских участников табачной торговли в Сибири. Последние, видимо, постарались употребить все свое влияние, чтобы устранить конкурента. Свое недовольство они, как водится, ловко замаскировали под радение о фискальных интересах государства. Один из документов того времени так передает их позицию: «А по допросам в сибирском приказе разных городов служилых людей и т а б а ш н о г о п р о м ы ш л е н н и к а (разрядка моя -А.Ш.), который был в сибирских городах, Федора Лялина, буде в сибирских городах китайский шар позволить с иноземцы на соболи и на мягкую рухлядь менять и продавать, и ясачные де иноземцы все пропьютца и в ясачном платеже будет великий недобор, потому что соболи и всякую мягкую рухлядь на китайском шару пропьют, а у ясачного платежу будут отговариваться, что соболей и другой мягкой рухляди в промыслу нет и зверя не стало» (Памятники…, 1882, с. 88—89). По этому же вопросу высказывался и первый сибирский картограф С.У.Ремезов. Он как раз находился в Москве, когда царское правительство само решило включиться в торговлю английским «негоцианом» в Сибири. Его «скаска» также подтверждает, что «всяких чинов люди станут пропиватца, а иные и пропились на прежнем присыльном табаке» (Гольдберг, 1965, с. 50). Правительство все же присылает табак в Сибирь, но при этом старается оградить ясачных инородцев от поступлений табака. В 1700 году было куплено «…40 бочек травы некоциану, весом 447 пуд 16 фунтов… и тот табак послан в Сибирские городы, а велено продавать охочим людем не с большою прибылью; а в ясашные волости посылать не велено» (Памятники…, 1882, с.121). Правительство, судя по всему, стремилось сохранить свои ясачные поступления, но в тоже время догадывалось об истинных мотивах, которыми руководствовались русские купцы, поэтому в 1700 г. посылает в сибирские города грамоты, в которых просит воевод точнее выяснить ситуацию.
Влияние англичан на Петр I было сильным, и они добивались действительной, а не формальной монополии. Так, в ноябре 1700 г. английский консул Карл Гутфель пишет царю о том, что в уезды, смежные с Тобольским «… табаку шару привозят многое число и продают его в Уфимском и в иных уездах явно, по гривне и меньше бакчю, и тем их английского табаку продаж чинят великое помешательство» (Памятники…,1882, с. 122—123), и далее просит запретить торговать китайским табаком, и даже предлагает меры борьбы с нелегальной торговлей – конфискацию. Правительству пришлось согласиться, правда самим англичанам также не разрешили скупать табак в Китае. «А за сибирским рубежем, в Китаях и ни в которых странах, того шару ему и приказчикам его и никому не покупать и никого не подрежать, и для той покупки своих и никаких людей не посылать; а у кого тот шар вынят будет, и на тех людех воеводам править пени, … и те пенные денги и приводные дела присылать в оружейную палату», – гласил указ 1701 г.
Китайский табак был запрещен, казалось бы, для торговли английским «некоцианом» настали благоприятные времена, но… только не в Сибири. Здесь китайский шар продолжали ввозить нелегально, и торговля им продолжалась до XIX, а в некоторых районах до XX в. Английская монополия прекратилась в 1705 г., в это время в Сибири вновь открывается официальная торговля китайским табаком, на этот раз от казны. Чуть позже в Сибирь начинают ввозить крепкий черкесский табак, который выращивался на юге России. На Украине и в южных российских губерниях табак в небольших количествах выращивался уже в XVII в. В первой четверти XVIII в. эти посевы расширились, а в Нижнем Поволжье были заведены новые (Очерки истории СССР…,1954, с. 55). Вообще Петр I первый проявлял достаточно большую заботу о производстве собственного табака, поскольку очень отчетливо осознавал возможные выгоды для казны. Уже в 20-х гг. XVIII в. появились и первые заводы по переработке табака (Бабурин, 1939, с. 39; Очерки истории Ленинграда. Т. I, с. 78). Местный российский табак резко отличался по качественным характеристикам от «китайского шара», прежде всего тем, что он был крупно резанным, курить его нужно было совершенно иначе. К середине XVIII в дешевые южнорусские сорта крупной резки практически вытесняет привозные табаки в европейской России. Об этом свидетельствуют изменившиеся формы курительных трубок. Глиняные курительные трубки начинают производить в Москве. Головки их приобретают бочонкообразную форму и становятся гораздо крупнее. Их нередко находят в археологических памятниках, они встречаются в культурных горизонтах XVIII в. в Москве (Розенфельд, 1968, с.71) и других городах (Кильдюшевский, 1983, с.109, 115).
В Сибири переход к черкесскому табаку шел значительно медленнее. В качественном отношении черкесский табак уступал китайским сортам, т.к., сибиряки «скорее от него пьянели» (Трусевич, 1882, с.104). Китайский табак был мягче, ароматнее и, в целом, привычней, но в Сибирь поступал нерегулярно и доходил не во все районы. Черкесский был более жестким, но дешевле, и на рынке появлялся значительно чаще. Во время перебоев с поступлением китайского шара сибиряки вынуждены были довольствоваться новым сортом. Проводниками и распространителями черкесского табака в Сибири были прежде всего русские. На протяжении XVIII в. на большей части территорий Сибири идет процесс постепенного перехода на черкесский табак. Китайский и черкесский табаки начинают смешивать, либо употреблять поочередно. И. Г. Георги так описывал курение у барабинцев в конце XVIII в.: «Употребляют же Китайский Шар или простой, так называемый Черкесский табак». (Георги, IV. с.116).
В XVIII в. в России было очень модно нюханье и жевание табака. Эти формы потребления широко распространились и среди русских сибиряков. Часть русского населения даже предпочитала нюхать табак. Особенно это касается сибирского духовенства. У коренных сибиряков нюханье табака не получило большого распространения и практиковалось только отдельными народами. Русские потребители табака, особенно жители отдаленных мест, тоже не всегда имели табак и средства для его приобретения. Но привязанность была очень сильна, и русские не брезговали никакими средствами, чтобы получить его. П. С. Паллас отмечал, что русские воруют нюхательный табак и паклю для затыкания носа, которые ханты оставляют перед идолами в качестве подношений. В документах встречаются даже материалы о драках между русскими и инородцами из-за табака (ТФ ГАТО, 63). Чтобы преодолеть дороговизну и недостаток привозного табака, в XVIII в. русские начинают выращивать табак в Сибири. Его культивировали в Тобольске, Ишиме, Туринске. (Описание…,1982) и пытались продавать инородцам, но спрос был невелик. Производители в XVIII в., в основном, использовали его для собственного потребления.
Поскольку русская табачная торговля в XVII—XVIII вв. была ориентирована на местное население, русские хорошо знали вкусы и привычки аборигенов, развитие у русских сибиряков табакокурения было тесно связано с потреблением местного населения. У него русские зачастую перенимали манеру курения и способы изготовления курительных принадлежностей. В этом отношении интересный материал получен при раскопках Саянского городища – русского острога, построенного на юге Приенисейского края в 1718 г., оставленного населением в конце XVIII в. На площади городища найдены головки курительных трубок, которые наглядно демонстрируют тенденцию изменения курительных принадлежностей русских на протяжении XVIII в. (Рис. 3). Основная масса находок относится к первой половине XVIII в. Это небольшие бруски со скругленными углами передней части или цилиндры с двумя перпендикулярно расположенными маленькими воронкообразными отверстиями – в одно отверстие вставлялся чубук, в другое насыпался табак. Большинство головок трубок вырезано из мягкого песчаника, есть одна глиняная головка в форме диска, выточенная из днища разбитого сосуда. Встречено также 4 головки аналогичной формы из кости. В боковой части некоторых есть небольшое отверстие для подвешивания. Все головки трубок вырезаны очень грубо, неаккуратно. Их формы просты и функциональны. Скорее всего, это были повседневные, бытовые вещи, наскоро изготовленные из подручного материала самими казаками. Изготовление такой головки не требует определенных навыков или специального инструмента. Головку трубки можно изготовить за несколько минут при помощи простого ножа с узким лезвием и точильного камня. С такой поделкой можно было с легкостью расстаться – потерять или выбросить при небольшой поломке. Русские казаки, населявшие острог, такими вещами обычно не дорожили, как, впрочем, и другими предметами собственного производства. Дорогими считались у них только вещи, купленные за деньги или обмененные на дорогой товар (Шаповалов, 1997а, с.135—137; 1999, с.62—65).
Рис. 3. Головки курительных трубок из Саянского острога. 1,3,10, 12,14 – кость; остальные – камень, XVIII в.
Все выше описанные головки трубок могут быть объединены в одну группу по происхождению, строению и манере курения из них, поскольку типологически соответствуют головкам трубок, найденных А.П.Дульзоном в селькупском могильнике возле Остяцкой горы и в могильнике у деревни Балагачево, принадлежащем чулымским тюркам. Это наиболее ранняя форма курительных трубок, известных в археологических памятниках Сибири. Изготавливать трубки подобной конструкции русские казаки – обитатели Саянского острога, скорее всего, научились у коренного населения Сибири. Форма их заимствована, вероятно, у народов Западной Сибири, однако несколько трубок изготовлено из кости, что наверняка перенято у кочевавших вблизи острога койбал. Они были беднейшими из кыргызских кыштымов и изготовляли трубки, как было описано выше: “ из пустых овечьих или бараньих костей. Отрезав с одной стороны у берца шишку, вынимают мозг, и провертывают неподалеку от другой шишки в боку дыру…» (Георги, 2, 133—134).
Население Саянского острога составляли казаки-годовальщики из разных городов Сибири, в том числе из Томска, Красноярска, Енисейска. По долгу службы казаки часто посещали самые разные районы Западной и Южной Сибири и, естественно, могли познакомиться с особенностями курительных принадлежностей народов Сибири. Конструкция курительных трубок инородцев русским понравилась, в основном, из-за простоты изготовления. Казаки – годовальщики Саянского острога отнюдь не принадлежали к зажиточному слою сибирского населения и в быту пользовались обычно очень простыми вещами, чаще всего, собственного производства. Русские первопроходцы хорошо ориентировались в среде инородцев, перенимали из их материальной культуры самые функциональные и удобные вещи, синтезируя их формы и, свободно изменяя их, использовали для своих нужд. Так случилось и с курительными принадлежностями, распространенными первоначально только у сибирских аборигенов, а затем скопированными русскими казаками. Малые размеры чашечек для табака свидетельствуют. по крайней мере, о том, что русские в первой половине XVIII в. потребляли в основном китайский шар, и манера курения в это время, скорее всего, была сходной с таковой у народов Сибири. Не исключено, что русские в это время практиковали и водяное курение.
На территории городища найдена также половинка костяной Г- образной головки трубки с маленькой чашечкой и длинной втулкой для чубука, на внешней поверхности которой выгравирована тонкая косая сетка (Рис. 3/ 14). Подобная форма восходит к европейским формам курительных трубок XVIII в., модифицированным уже на территории России. Такие трубки были известны в центральной России. Они постепенно распространялись в Сибири начиная с XVIII в., сначала среди русского населения, а потом и среди аборигенов. Появление этих предметов в Сибири связано с ввозом черкесского табака и распространением русских курительных традиций в Сибири.
Еще 2 экземпляра, найденных здесь, являются переходной формой. Одна из них – это небольшой, изготовленный из крупнодисперсного песчаника, Т-образный предмет, с грубым вырезом втульчатой части. По материалу он похож на головки первой группы, а по форме близок к костяной Г-образной головке (Рис.3/ 11). Второй – небольшое, вырезанное из песчаника изделие, напоминающее по форме головки 1-й группы, но часть его, примыкающая к чубуку, слегка закруглена, что придает ему сходство с головками г-образной формы (Рис.3/ 15). Головки курительных трубок переходных форм наиболее интересны в данной коллекции, поскольку именно они демонстрируют пути изменения в курительных принадлежностях русского населения Южной Сибири. Их форма не оставляет сомнений в том, что наиболее ранними предметами из всей серии были головки трубок бухарского типа, которые постепенно совершенствовались и трансформировались под влиянием общерусской моды.
XVIII в. для Сибири вообще эпоха быстрого распространения русского влияния, что особенно отразилось в материальной культуре. Конечно, русское население Сибири тоже было подвержено влиянию моды, как местной, так и общероссийской. Постепенно в Сибири появляется все больше предметов, моду на которые диктовала центральная Россия. Курительные трубки это лишь единичный, но весьма показательный пример. Так на протяжении XVIII в., когда курение было разрешено в России, и на широком российском рынке появились европейские и сделанные по их подобию русские курительные принадлежности, сибиряки постепенно переходили к изготовлению трубок русского типа, более модного и распространенного в это время. Саянский острог на протяжении XVIII века был южным форпостом России, расположенным на периферии, вдали от основных торговых путей. Материальная культура его населения отражала только уровень определенной прослойки – служилых людей – первопроходцев на юге Сибири. В ранее освоенных районах, где население было более зажиточным, и возможность для приобретения различных дорогих вещей была больше, использовались самые разные курительные трубки – как русские, так и привозные китайские, что вполне естественно, т.к. торговля ими была сосредоточена в руках русских купцов. Однако количественное соотношение головок русского и бухарского типов на территории Саянского острога свидетельствуют о том, что часть русского населения Сибири в некоторых аспектах повседневного быта, в частности в потреблении табака, все же ориентировались на традиции окружающих их коренных народов.
Видимо к концу XVIII в. русское влияние на потребление табака становится все заметнее, а в XIX в. становится и вовсе преобладающим. Это, прежде всего, связано с тем, что русские практически полностью захватили торговые рынки Сибири, вытеснив бухарцев и китайцев. В табачной торговле это проявилось в преобладании на рынках черкесского табака, а в материальной культуре – в распространении курительных трубок европейского, а для этого времени можно говорить -«русского» типа, таких как были описаны в археологических памятниках Южной Сибири. Другим проявлением усиливающегося влияния русских стало увеличение объема чашечек курительных трубок. Причем для конца XVIII – XIX вв. это характерно как в трубках русского, так и американского и китайского образцов.
Таким образом, из выше изложенного можно заключить, что русское население оказало исключительно важное влияние на развитие традиций потребления табака в Сибири. Оказавшись в XVII веке в среде страстных курильщиков, русские втянулись в торговлю табаком и стали больше сами потреблять его. Они познакомились с некоторыми особенностями потребления табака местным населением и заимствовали их. Сначала выступая в роли ретрансляторов различных традиций, русские закрепили в культуре аборигенов привычку к потреблению табака. С их подачи в Сибири в XVIII в. появились новые формы потребления табака, изменялись курительные принадлежности, но и сами русские, вынужденные конкурировать с бухарцами, китайцами и другими торговыми партнерами сибиряков, подвергались влиянию местного населения, попав в определенную зависимость от сложившихся в Сибири традиций. Так табак, наряду со многими другими вещами, сыграл важную роль во взаимообмене культурными ценностями между аборигенами Сибири и пришельцами.
На непокорном Юге
На протяжении всего XVII века Южная Сибирь (за исключением Прибайкалья и Забайкалья) оставалась независимой от русских. Начатое еще в конце XVI века, во время войны с Кучумом, русское продвижение на юг остановилось на целое столетие. Активное наступление русских на эти территории началось только в начале XVIII в. а масштабное заселение и освоение только с середины столетия. В XVII в. на протяжении всей границы с Южной Сибирью русские и инородцы, поддерживаемые Китаем, Джунгарией и Алтын-ханами, находились в состоянии военного противостояния. Их контакты ограничивались стычками воинских отрядов и пограничной торговлей, имеющей весьма спорадический характер. Кроме того, внутри региона на протяжении всего указанного времени шли непрерывные военные конфликты между отдельными племенами и родовыми груп-пировками, которые инспирировались двумя основными противо-стоящими силами – джунгарами и халхасскими алтын-ханами (Златкин, 1964, с. 158—230). Территория Южной Сибири была местом очень неспокойным, посольские и торговые караваны стреми-лись обходить ее стороной, т.к. через земли эти ездить было «опасно и мешковато» (Спафарий, 1882, с. 25). Поэтому в русских письменных источниках содержится очень мало информации о повседневном быте и вкусовых привычках инородцев Южной Сибири.
Первые письменные упоминания о табаке на юге Сибири появляются только с 80-х гг. XVII столетия и относятся только к восточной части региона. Причем они одновременно указывают два пути проникновения сюда табака. Прежде всего – с торговыми кара-ванами бухарцев. Здесь бухарская торговля имела несколько другой характер, нежели в Западной Сибири. Бухарцы только в 70-х годах XVII в. стали осваивать рынки Восточной Сибири и водить караваны в Красноярск, а затем в Иркутск (Вилков, 1990, с. 183). Торговля с народами Южной Сибири не была целью этих поездок, но маршрут караванов проходил через Северную Монголию и Забайкалье, где наверняка продавалась часть товаров. При этом, бывало, что купцы подвергались нападениям и их товары переходили к местным жителям бесплатно. Так, восемь бахчей табака досталось грабителям, остановившим бухарский караван около Тукинского острога в 1688 г. (Сборник документов…, 1960, с. 357). Из-за опасностей дороги, а также из-за острой конкуренции с русскими купцами бухарская караванная торговля в Восточной Сибири была очень нерегулярной. Так, в Иркутск бухарцы приходили только в 1684 – 1687 гг., в Красноярск чаще, но отнюдь не ежегодно (Вилков, 1990, с. 182—183). Все же первое письменное упоминание о табаке, ввезенном с таким караваном, относится именно к бухарцам. Осенью 1684 г. в Иркутск прибыл караван из 170 верблюдов, который сопровождали джунгарские дипломатические представители. Среди прочих товаров, привезенных из Китая, был и табак (Александров, 1984, с.112—115, Вилков, 1990, с. 182). Этот завоз табака был не единичным случаем. Так караван, пришедший в Иркутск в следующем году, вновь привез чай, табак, дабы и кушаки китайские (Залкинд, 1957, с. 165). Здесь следует отметить, что табак в это время ввозится в Сибирь официально, и его отмечают в таможенных книгах, в то время как в европейской России все еще существует запрет на торговлю этим товаром.
Южно-сибирские народы имели и другую возможность познакомиться с табаком – через собственную пограничную торговлю. Степи Забайкалья и Северной Монголии по большому счету вообще не имели в это время каких-то четких границ. Для родственных кочевых племен все эти территории, вплоть до Китая были абсолютно прозрачны, и любые новации здесь, как в кочевой среде вообще, распространялись очень быстро. Единственное, что их нарушало, это постоянные вооруженные столкновения отдельных владетелей и их стычки с русскими. Это иногда даже помогало торговле и распространению табака. В русских письменных источниках зафиксирован любопытный инцидент, связанный именно с этим методом распространения табака. В 1684 г. в Тункинскую долину вторгся десятитысячный отряд Цэцэн-нояна и Шинтар-Батура. Предварительно монгольские эмиссары пытались склонить тункинских бурят к выступлению против русских и сулили им за это «по бахче табаку и по стреле» (Шастина, 1958, с. 117; Харинский, 1995, с. 212). Буряты уже знали и потребляли табак, он, судя по всему уже был достаточно большой ценностью, именно поэтому монголы и делали такое предложение. Сами монголы и другие кочевники Центральной Азии, кочевавшие у границ с Китаем, скорее всего получили его непосредственно от китайцев. Это подтверждается. В том числе, наличием у них специфических китайских курительных принадлежностей. В археологических памятниках этого района самые ранние курительные трубки были металлическими, очень похожими на китайские «канцзы». Буряты называли их «ганза» или «ганга» (Харинский, 1995, с. 208, 214). Здесь наибольший интерес представляют курительные трубки, найденные в двух погребениях могильника Усть-Талькин. Обе они небольшие бронзовые, находились в узких и длинных мешочках-кисетах. Автор раскопок датирует памятник XII – XIV вв. (Седякина,1965, с.202), но эти погребения не могут быть столь ранними, они хорошо датируются по самим курительным трубкам не ранее середины XVII в.
В остальных регионах Южной Сибири первые письменные свидетельства о быте и нравах южно-сибирских народов, в том числе и о табакокурении появляются только в XVIII в. При отсутствии письменных источников особенно важное значение приобретают материалы археологических раскопок. Их, к сожалению, тоже немного, что связано со слабой и крайне неравномерной изученностью позднесредневековых памятников этого региона. К тому же, типология и хронология бытования отдельных предметов в памятниках разработана пока только приблизительно. Это затрудняет точное датирование. Авторы раскопок зачастую определяют только широкие хронологические рамки памятников, включающие иногда по два столетия. Поэтому, точное определение появления табака на юге Сибири, и, соответственно, курительных трубок, здесь имеет еще и специфически археологическое значение. По их наличию можно будет достаточно точно установить нижнюю границу археологических комплексов.
Одним из наиболее ранних точно датированных памятников, содержащих курительные принадлежности, является могильник Кыштовка-2 в Северной Барабе. В.И.Молодин – автор раскопок датирует памятник XVII—XVIII вв. и считает, что могильник принадлежит южным ханты с сильным влиянием барабинских татар (Молодин, 1979, с. 99—100, 109). В могильнике обнаружены две однотипные курительные трубки: бронзовые, литые, мундштук длинный, крученый, очень маленькая чашечка для табака – 2—3 затяжки (Рис. 4/ 1,2). Из 140 раскопанных курганов могильника курительные трубки встречены только в двух погребениях. Это говорит о том, что табакокурение в это время еще не было широко распространенным явлением в данном регионе. Примечательно, что в погребениях встречаются многочисленные предметы русского производства. Однако, в могильнике Кыштовка-2 найдены курительные трубки только китайского типа. Большинство находок из археологических комплексов Южной и Средней Сибири аналогичны им.
К этому же времени относится и курган 2 могильника Ортызы-оба в Хакасии. В ограбленном погребении здесь найдена составная курительная трубка: мундштук и головка бронзовые, чубук из дерева или бамбука. Чашечка очень маленькая на 2—3 затяжки. Трубка хранилась в длинном кожаном чехле (Рис. 4/ 3, 4). Погребение принадлежало шаману. в нем найдено множество подвесок к шаманскому костюму и другие атрибуты шамана. Ю.С.Худяков и С.Г.Скобелев датируют этот памятник второй половиной XVII – началом XVIII века, ссылаясь при этом на ряд предметов русского производства (Худяков, Скобелев, 1984, с. 120). Большинство этих предметов бытовало в Сибири с XVII по XX век и определить более точную датировку невозможно. Такие же бронзовые и железные трубки из случайных находок на территории Хакасии выставлены в разделе позднесредневековой археологии в Минусинском краеведческом музее. Их можно датировать второй половиной XVII—XVIII вв.
Рис. 4. Курительные принадлежности из археологических памятников Южной Сибири. 1—2 – курительные трубки из Кыштовского могильника, бронза, XVII—XVIII вв.; 3—4 – кисет и курительная трубка из могильника Ортызы-Оба, кожа, бронза, дерево, XVII—XVIII вв.; 5—7 – курительная трубка, кисет, ковырялка из кургана Кок-Хаваг 1, кожа, бронза, дерево, нач. XIX в.; 8 – курительная трубка из могильника Абрамово – 10, кость, XVIII—XIX вв.; 9 – курительная трубка из кургана КЭ-34, бронза, XVIII в.
Поскольку политическая ситуация в этих регионах похожа на ситуацию в Забайкалье, по аналогии с этим регионом можно считать нижней хронологической границей появление здесь табака не ранее середины, а скорее всего вторую половину XVII в. На это указывает также направление торговых и культурных контактов, которые маркируются наличием в погребениях именно трубок китайского типа. Применительно к истории появления в Южной Сибири табака важнее всего то, что курительные принадлежности попали в Южную Сибирь напрямую из Китая, без культурного посредничества бухарцев. В погребальных памятниках Южной Сибири найдены только китайские курительные трубки типа «канцзы». Анализ лингвистических источников по Южной Сибири также подтверждает этот вывод. Современные названия курительных трубок во всех языках народов Южной Сибири являются калькой с китайского «канцзы». Чаще всего здесь встречается название «ганза», но есть и другие близкие варианты. У тувинцев курительную трубку называют «танза», у алтайцев – «камза», у барабинцев – «кангза», у бурят – «ганга». Эти названия также свидетельствует о китайском происхождении самих предметов.
Территории Барабинской лесостепи и Минусинской котловины, об археологических памятниках которых шла речь выше, в XVII в. находились достаточно далеко от границ с Китаем и составляли скорее северную периферию Южной Сибири. Прежде чем добраться до этих мест табак должен был пройти через Алтай или Саяны, населенные в то время предками современных тувинцев и алтайцев. Эти народы также могли познакомиться с этим новшеством. К сожалению, письменных данных ранее конца XVIII века нет. На Алтае практически не исследованы и археологические памятники этого периода. В Туве в ходе работ Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедиции Ленинградского отделения Института этнографии в 1957—1966 гг. были обнаружены захоронения, в погребальный инвентарь которых входили курительные принадлежности. Они относятся к более позднему времени, чем выше описанные, но зато четко датируются русскими монетами XVIII – XIX в. (Дьяконова, 1960, 1961, 1975). В тувинских погребениях были обнаружены небольшие бронзовые курительные трубочки китайского типа, кожаные кисеты, подобные кисету из Ортызы-Оба и ковырялки для чистки трубок (Рис. 4/ 5—7, 9).
Археологические материалы из Тувы еще раз подтверждают, что процессы распространения табака, адаптация его к местным условиям и восприятие местными культурами шли в Южной Сибири синхронно и по единому пути. Широкое распространение в Южной Сибири трубок китайского типа в этот период свидетельствует о том, что форма трубок была заимствована из Китая и на первом этапе существовала у всех южно-сибирских народов практически без изменений. Могильники XVIII – начала XIX века в Хакасии и Туве демонстрируют поразительное сходство употребления курительных принадлежностей в погребальном обряде. Курительные трубки в могилах находились в длинных кожаных чехлах-кисетах очень похожей формы. Там, где погребения не были потревожены, их обнаруживали с левой стороны у груди, что свидетельствует о четко закрепленном в традиционной культуре месте на одежде, отведенном для курительных принадлежностей. Тувинцы обычно хранили кисет за пазухой, так его и помещали в могилу. Тюрко-язычные кочевники представляли себе загробный мир подобным миру земному, поэтому снаряжение покойного должно было соответствовать тому, в чем он нуждался при жизни. Его одежда и утварь располагались так, как использовалась в быту.
Народы Южной Сибири издавна имели прочные торговые связи с Китаем. На протяжении многих столетий Китай, как ближайший высокоразвитый сосед, был для них источником различных влияний и новшеств. Торговля с Китаем временами сокращалась под давлением различных политических коллизий, как, например, это случилось в XVII веке, но всегда возобновлялась при стабилизации обстановки в регионе. Видимо, во второй половине XVII – первой половине XVIII веков табак и курительные принадлежности попадали в Южную Сибирь еще очень нерегулярно. Только с середины XVIII века после вхождения большей части Южной Сибири в состав Российского государства и стабилизации ситуации на границе регулярные торговые сношения с Китаем восстановились. Именно в это время табак начинает особенно широко распространяться среди местного населения. В XVIII веке табачная торговля уже не возбранялась в России. На сибирских окраинах она процветала, сами аборигены быстро втягивались в нее. Во второй половине XVIII века табак был уже широко распространен у всех народов Южной Сибири. Об этом свидетельствуют археологические находки и письменные источники.
Еще одна любопытная деталь: на протяжении XVIII века у народов Южной Сибири сложился целый комплекс курительных принад-лежностей. В него входили обычно трубка, кисет и ковырялка. Кисеты для табака, обнаруженные в южно-сибирских памятниках, очень похожи между собой. Это длинный узкий кожаный мешочек, немного расширяющийся книзу. На дне его хранился табак, а верхний конец завязывался узлом и подвешивался на груди под одеждой или к поясу. Табак из него брали, опуская внутрь трубку, чтобы отмерить нужное количество, не рассыпая ценный продукт. В кисете иногда хранили и курительные трубки, как это было у погребенного в могильнике Ортызы-оба. Ковырялки представляли собой металлические, чаще всего, железные крючки для чистки трубок. Эти предметы, видимо, были чисто сибирским изобретением. У народов Южной Сибири практически каждый имел свою ковырялку. Носили ее обычно при себе, чаще всего в кисете с табаком. Появление всего комплекса курительных принадлежностей относится, судя по всему, к XVIII веку. В полном составе этот комплект обнаружен в погребении женщины из кургана МТ-57-II в Туве XVIII в. (Дьяконова,1975, с.23). Любопытно, что точно такой же комплекс сложился также у бурят и монголов, у которых, кстати, в настоящее время он наиболее развит. Поэтому не исключено, что в формировании его на самом раннем этапе существенную роль сыграли именно монгольские племена, террито-риально ближе других расположенные к Китаю. Это может служить признаком того, что кочевые монгольские роды каким-то образом участвовали в ретрансляции табака и, соответственно, оказали влияние на культуру потребления его народами Южной Сибири.
Комплекс аксессуаров курильщика, состоявший из трубки «ганза», кисета и ковырялки определенных форм, оказался очень устойчивым. Без существенных изменений он просуществовал до середины XX века. Бронзовые трубки «ганза» – изящные, с длинным тонким чубуком, миниатюрной головкой и чашечкой на 2—3 затяжки – были первыми, с которыми познакомились кочевники. Но они были дороги, и позволить себе такую роскошь мог далеко не каждый. В Туве, например, такими трубками пользовались только мужчины. Женщины, также пристрастившиеся к табаку, но в имущественном положении зависимые от мужчин, вынуждены были довольствоваться имитациями из дерева. Такое различие вошло в традиционную культуру. Позже, когда курительные трубки стали более дешевыми, ситуация не изменилась. Для женщин по-прежнему вырезали трубки из корня карагальника (Дьяконова, 1960, с. 252). Таким образом, курительная трубка приобрела особый статус, стала маркером социальных отношений и заняла совершенно определенное, только ей свойственное место в довольно замкнутом, очерченном устойчивой традицией, вещном мире тувинцев.
Аналогичные процессы протекали и у других кочевых народов Южной Сибири. И.Г.Георги так описывает курительные трубки кыргызов XVIII века: «Они употребляют как маленькия Китайския, так и из сучьев вырезанныя трубки; но как те и другия надобно им получать от своих соседей, то большая половина Киргизцов курит табак из пустых овечьих или бараньих костей. Отрезав с одной стороны у берца шишку, вынимают мозг, и провертывают неподалеку от другой шишки в боку дыру. Когда хотят курить, то кладут с открытаго конца в сию трубку шерстяную затычку, которую вжимают почти до самой поперечной дыры, дабы табак, которым они потом наполняют сию трубку или кость, оной не засыпал. При курении кладут они с открытаго конца горящий трут и тянут сквозь поперечную дыру дым так крепко, что и глотают и сквозь нос излишний выпускают» (Георги, 2, с.133—134). Как видно, у киргизов трубка тоже была предметом роскоши. Беднейшая часть населения вынуждена была удовлетворять потребности в курении более простым и доступным способом, изготовляя трубки из подручного материала, в частности из кости. Трубок, аналогичных описанным у И.Г.Георги, в погребальных памятниках Южной Сибири не найдено, да и вряд ли они встретятся в дальнейшем, поскольку в погребения обычно клали вещи «парадные». Простые же костяные трубки, изготовленные за несколько минут, использовали всего несколько раз, а затем, по-видимому, просто выбрасывали и тут же вырезали новые.
Говоря о проникновении табака в Южную Сибирь нельзя обойти вниманием и вопрос о роли русского населения. Ведь большая часть свидетельств о табаке относится к тому периоду, когда контакты с русскими были постоянными, а русские уже населяли эти территории. В указанных археологических памятниках XVII – XVIII вв. находят множество предметов русского происхождения. Бесспорно, в это время русские тоже участвовали в табачной торговле на юге Сибири. Однако ни на манеру курения, ни на форму курительных принадлежностей они влияния не оказали. Нужно отметить, что трубки русского типа нигде не встречаются и не упоминаются на юге Сибири на протяжении всего XVII и первой половины XVIII вв. Дело в том, что на юге Сибири они встретили уже сложившуюся традицию (что кстати, является косвенным свидетельством довольно раннего появления здесь табака), и вынуждены были адаптироваться к ней. Русские торговцы в Южной Сибири прекрасно знали пристрастия инородцев к определенным формам вещей и быстро реагировали на потребности местного рынка. Это касается и курительных трубок. Во второй половине XVIII века, когда караваны с китайскими товарами перестали приходить в Сибирь, и вся восточная торговля сосредоточилась в руках русских, они сами стали закупать трубки «ганза» и продавать их местному населению по всей Сибири. И. Л. Вагнер отмечал, что русские «наибольшую выгоду делают с китайскими трубками и табаком» (Зиннер, 1968, с. 221). Однако, значение русских в распространении табака в Южной Сибири не стоит преуменьшать. Русская торговля активно осваивала рынок Южной Сибири, особенно после заключения Нерчинского мирного договора, когда вся торговля с Китаем должна была вестись через Дальний Восток, что уменьшило количество китайских товаров, поступающих в Южную Сибирь. В XVIII в. контакты местных народов с Китаем и Монголией не прекратились полностью, но, несомненно, они стали менее значимыми. Как результат – расширилась торговля с русскими.
К этому периоду относятся и первые курительные трубки русского типа в археологических памятниках, правда их совсем немного. Судя по всему, курительные трубки русских плохо приживались в Южной Сибири. Так, костяная курительная трубка русского типа известна в Барабе только в одном месте – на могильнике Абрамово – 10 (Молодин и др., 1990, с. 86—87). Она очень показательна: головка и чубук цельные, Г- образной формы, чашечка крупная овальной формы, чубук длинный шестигранный в сечении, в его верхней части вырезан тамгообразный знак в виде косого креста. В чубук вставлялся круглый в сечении, бронзовый мундштук, сужающийся на конце (Рис. 4/ 8). К сожалению, этот экземпляр происходит из подъемного материала на площади могильника и не может быть достоверным свидетельством. Судя по форме, она относится скорее всего, к концу XVIII – началу XIX вв., как и аналогичные ей по форме трубки из подъемного материала в Хакасии, выставленные в экспозиции Абаканского музея. Их появление связано с периодом безраздельного господства русской моды в Сибири, что произошло только в конце XVIII – начале XIX вв., когда политическая и экономическая власть русских окончательно утвердилась в Южной Сибири.
Рис. 5. Курительные трубки из археологических памятников Бурятии. 1—2 – Тодакта XII (Прибайкалье), бронза, дерево, конец XIX в.; 3 – Дерентуй-Дабан (Прибайкалье), бронза; 4—5 – Усть-Талькин (Прибайкалье), бронза; 6—7 – Хагун I (Прибайкалье), бронза. 6 – нач. XIX в., 7 – вторая половина XVIII в.
В памятниках XIX в. курительные трубки русского типа встречаются чаще. Появляются они и на Алтае. В кургане на берегу р. Катунь в погребении алтайца-теленгита под левой кистью погребенного найдены остатки кожаного кисета плохой сохранности, у левого локтя – остатки деревянной составной курительной трубки с Г- образной головкой и большой овальной чашечкой для табака (Мыльников, Масумото, 1994, с. 94—96) (Рис. 5/ 1). В погребении №4 могильника Тодокта XII в Бурятии была найдена курительная трубка, которую можно считать переходной формой от китайской к русской (Харинский, 1995, с. 208) (Рис. 5/ 2). Причем последний экземпляр, как и курительный набор с Алтая демонстрируют только частичное влияние русской традиции на более раннюю китайскую.
Говоря обо всех возможных путях, которыми табак проникал в Южную Сибирь, следует упомянуть и о возможном культурном влиянии с территории Западной Сибири. Именно об этом свидетельствует хорошо датированная XVII в. единичная находка в кургане 32 могильника близ д. Балагачево в Причулымье (Дульзон,1953, с. 146) Это головка курительной трубки, аналогичная находкам в селькупских могильниках. Учитывая единичность находки, а также территориальную близость чулымцев и селькупов, можно утверждать, что чулымские тюрки в XVII в. только начали первые опыты с табаком, и знакомство с ним произошло через их ближайших соседей – селькупов. Причулымье, однако, не является типичным примером распространения табака на юге Сибири. Оно является пограничной зоной между лесостепью и тайгой. Население этого района по типу хозяйства и социально-политическому устройству занимает промежуточное положение между народами Южной и Западной Сибири. Русские освоили Нижнее Причулымье тоже очень рано, уже к середине XVII в., уже в 1641 г. был построен Ачинский острог на южной границе Причулымья (Резун, 1984, с. 42). Поэтому здесь проходили культурные процессы, аналогичные проходящим у народов Западной Сибири. Это касается и проникновения табака. Можно считать, что влияние народов Западной Сибири было узколокальным.
Таким образом, можно утверждать, что народы Южной Сибири впервые познакомились с табаком во второй половине XVII в. непосредственно из Китая, откуда они переняли манеру курения, форму и названия курительных трубок. В распространении табака в Южной Сибири на первом этапе приняли участие бухарские торговцы и монгольские племена, при влиянии последних в Южной Сибири появляется целый комплекс аксессуаров курильщика – трубка, длинный кожаный кисет и ковырялка. Второй этап связан с усилением русского присутствия на этих территориях в конце XVIII в. Русское население активно включилось в торговлю табаком, но их влияние не было решающим, культура потребления табака к этому времени уже стала традиционной, исторически ориентированной на Китай.
У Тихого океана
На границах российского Дальнего Востока табак появился еще конце XVI в., а в начале XVII в. его потребляли уже во всей Восточной Азии – в Японии, Корее, Маньчжурии и Китае. Здесь пограничная торговля с народами Приамурья и Приморья никогда не прерывалась. Судя по скорости, с которой табак завоевал Восточную Азию, на Дальний Восток он мог проникнуть также очень быстро. По Дальнему Востоку табак распространялся двумя потоками: по морю на Сахалин и Курилы; и по суше на Амур. Первый поток шел непосредственно из Японии через айнов о. Хоккайдо, которые познакомились с табаком в ходе войн с японцами. Дальше на Сахалин и, видимо, в Приморье среди родственных групп табак распространяли сами айны. Известно, что в 1643 г. айны уже выращи-вали его. К тому же, судя по японским источникам, в это время табак активно перевозят морские торговые суда, он становится одним из важнейших предметов внешней торговли Японии с северными варварами – эдзо (Баба, 1942, с. 31).
О распространении табака в Приамурье сообщает Л. Шренк, который утверждает, что в распространении табака «главная роль… конечно принадлежит Маньчжурии», которая являлась главным распространителем табака и в северный Китай, и в Приамурье. Особенно активно табак стал распространяться с приходом к власти в Китае Маньчжурской династии в 1644 г. (Шренк, 1899, с.155). В Корее и в Маньчжурии разводить табак стали очень рано, видимо, еще в начале XVII в. и там эта культура получила широкое распространение. Табак из Гирина и из долины Сунгари высоко ценился не только в Маньчжурии, но и импортировался в Китай и в районы севера. Дауры на р. Сургари научились разводить табак у маньчжуров, далее с ним знакомятся китайские гольды (нанайцы), живущие по нижнему течению Амура между Сунгари и Уссури, которые тоже разводили табак (Шренк, 1899, с.156) Отметим, что это произошло ранее 1654 г., когда дауры были переселены вглубь Маньчжурии. Чуть позже табак приходит к другим нижне-амурским народам – правобережным нанайцам, орочам, негидальцам, ульчам и нивхам. От последних он попадает к родственным народам Сахалина – сахалинским нивхам и орокам (Шренк, 1899, с. 157). На Сахалине два табачных потока сливаются: айны к тому времени уже знали табак из Японии, к нивхам и орокам приходит китайская традиция.
Таким образом, народы Дальнего Востока познакомились с табаком еще до появления первых русских – в первой половине XVII в. Практически сразу здесь его начали культивировать и торговать с соседними народами как привозным китайским, так и собственным табаком. Первые русские попадают на Амур в середине XVII в. Отряд Василия Пояркова появился здесь в 1643 г., но поход закончился крайне неудачно, т.к. жители оказали ожесточенное сопротивление. Когда в 1651 г. на Амур пришел Ерофей Хабаров, он нашел только покинутые городки, так как местное население оставило свои дома, не желая вступать в контакты с русскими (Зуев, 1998, с. 55—58). К тому же, эти территории традиционно входили в сферу влияния Китая, который считал Приамурье своей зависимой территорией. Маньчжуры стоявшие в это время у власти в Северном Китае стремились не допустить русских на Амур. Они послали против Хабарова войско. После осады маньчжурами Ачанского острога Хабаров был вынужден уйти. Но после его похода русские продолжают осваивать Амурский край, здесь возникают русские укрепленные пункты, а в 1653 г. Приамурье официально включено в состав России. При этом, русские владели только верховьями Амура, а в низовьях господствовали маньчжуры, к тому же они увели отсюда почти все даурское и дючерское население. Следующая попытка проникнуть в Приамурье – строительство в 1665 г. Албазинского острога (Артемьев, 1992, с. 9). Сюда вновь потянулось русское население. Однако это вызвало новую серию конфликтов с маньчжурами за Албазинский острог, закончившихся только к 1689 г., когда в Нерчинске был подписан русско-китайский договор. Судя по характеру первых контактов русских в Приамурье, вряд ли можно серьезно говорить о широких торговых и культурных контактах первопроходцев с местным населением. Сведение о торговле табаком в Приамурье русскими в это время нет, как нет и данных о его потреблении. Скорее всего, регулярные связи устанавливаются только в самом конце XVII в, после подписания Нерчинского договора, когда основной торговый путь в Китай стал проходить через Приамурье. И. Идес в 1693 г. наблюдал, что дауры выращивают табака и торгуют им с тунгусскими племенами. Судя по всему, Приамурье так хорошо знало табак, что именно местное население влияло на русских, а не наоборот. Весьма вероятно, что именно русские переняли табакокурение у местных народов. Они, видимо, включились в торговлю табаком, но в основном выполняли посреднические функции, провозя табак из Китая и Маньчжурии в Нерчинск, но до середины XVIII в. существенного влияния на традиции потребления табака у народов Дальнего Востока не оказали. Русская табачная торговля широко развернулась на этих территориях только во второй половине XVIII в., когда сюда начали привозить дешевый черкесский табак.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69527596&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Наиболее ярким примером служит «Энциклопедия табака и курильщиков», изданная в Париже (Encyclopedie du tabac…, 1975), и «История табака и его потребления» (Histoire du tabac…, 1992), вышедшая там же в 1992 г.
2
Судьба статьи очень показательна для своего времени и во многом объясняет невнимание историков и этнографов к табачной тематике. Работа так и не была издана при жизни автора, она увидела свет только в 1995 году (Антропова, 1995).
