На самом деле отшельник был не так-то прост. Это был вовсе не человек, а бес-оборотень, которого прогнали с Небес за то, что он вылил чернила прямо в прозрачный родник у дворца Нефритового Императора.
Оборотень мечтал вернуться на Небеса и поквитаться за долгие годы, что провёл в мире людей. Для этого он должен был вернуть бессмертие, которое отобрали у него боги. А сделать это можно было, только лишь вкусив сладкий плод Сянь Тао, персикового дерева бессмертия.
Деревья эти были высажены в храме богини Сиваньму. А храм стоял на вершине священной горы Гуньлунь. Попасть в него могли только те, кому суждено было стать бессмертным. Оборотню путь в храм был заказан. Ему нужен был пособник.
Вот поэтому оборотень и обрадовался появлению каменной куницы, поэтому он был необычайно радушен. Он обманом попросил куницу добыть персик Сянь Тао и даже словом не обмолвился о волшебных свойствах этого плода.
Куница приняла слова оборотня-отшельника за чистую воду и отправилась к вершине. Ловко цепляясь за ветки деревьев, пробиралась она всё выше и вот наконец добралась к персиковому саду. Без труда она перемахнула через ограду и взобралась на персиковое дерево.
Куница сорвала самый спелый персик и думала уже было сунуть его за пазуху, а затем повернуть к отшельнику. Но тут её одолело желание самой попробовать сладкий плод. «Только один разок укушу», – решила она.
Стоило кунице вонзить свои зубы в персиковую мякоть, как перед глазами у неё закружилось. От неожиданности она разжала лапы и упала на землю. Соки персика побежали по её телу, проникли в каждую из конечностей и коснулись каждого из чувств. Сама о том не подозревая, куница отведала плод дерева Сянь Тао.
Богиня Сиваньму явилась перед каменной куницей и произнесла такие слова:
– Кто посмел проникнуть в мой божественный сад без ведома?
– Это я, – храбро ответила куница.
– Как прозывается твой род? – спросила богиня Запада.
– Нет у меня рода, – сказала куница.
– Что же, – удивилась богиня, – у тебя ни отца, ни матери не было? Как же тебе удалось на свет появиться? Из-под земли, что ли?
– Каменная скала породила меня, – отвечала куница. – А холодный воздух страны Ауяску первым встретил меня в этом мире.
– Врёшь ты всё, страна Ауяску от нас далеко, за двумя морями.
Куница тогда поведала богине историю своего путешествия.
– Что же, – сказала Сиваньму, – надобно тебе дать прозвище.
– Я царь всех куниц! – гордо выкрикнула куница.
– Что же, похожа ты на символ Тацунь. Но «цунь» означает «голый», а к тебе это совсем не подходит. Так что остаётся «та», что и означает «царь». Есть двенадцать символов, которыми обозначаются имена: гуан, да, чжи, хуэй, чжань, жу, син, хай, ин, у, юань, цзюэ. Назовём тебя Гуан. Полное имя твоё тогда будет Та Гуан.
Куница обрадованно подпрыгнула и воскликнула:
– Какое прекрасное имя!
Чтобы узнать, каким образом куница Та Гуан попала на Небеса и что с ней там произошло, прочтите следующую главу.
Глава вторая
в которой повествуется о том, как Та Гуан попала на Небеса и навела там переполох
Итак, каменная куница пробралась на вершину горы Гуньлунь и угостилась персиками Сянь Тао, которые приносили бессмертие всякому, кто их попробует. А оборотень-отшельник так и сидел в своей хижине на склоне горы и потихоньку закипал от нетерпения.
– Где эта чертова куница шляется! – в сердцах сказал оборотень и пнул полено, едва тлевшее в костре.
Полено от его удара перевернулось, и сноп ярких искр полетел прямо на одеяние оборотня. Раскалённые угольки попали на всклокоченную отшельничью бороду, которая затлела и тотчас же разгорелась пламенем.
С громким криком оборотень упал на землю и стал кататься, пытаясь погасить горящую бороду. В панике он угодил ногами в костёр и крепко обжёг себе пятки. Оборотень завопил во всю глотку не по-человечьи, вскочил на ноги и бросился к ручью, в котором обычно брал воду для питья. Перед глазами оборотня ярко пылала его некогда роскошная борода, и ничего больше видно ему не было. Поэтому оборотень не заметил большого чурбана, который приволокла куница чуть раньше. Благодаря кунице чурбан оказался посреди поляны, и оборотень этого совсем не ожидал.
Со всего размаху ударил оборотень-отшельник по чурбану ногой и попал мизинцем на острый сучок.
– Проклятая куница! – вскричал оборотень, поскользнулся на пролившейся из котла грибной похлёбке и кубарем покатился вниз с горы. Так он хорошо разогнался, что никак не мог остановиться и докатился почти до самого Молчаливого моря, где зарылся в прибрежный песок Жёлтой реки.
Куница Та Гуан тем временем разговаривала с богиней Сиваньму и получила от неё своё имя. Она уже позабыла и про отшельника, и про его просьбы. Даже шум и ругань, которые доносились со склонов горы, не отвлекли куницу от беседы с богиней Запада.
– Скажи мне, о мудрая Сиваньму, – произнесла Та Гуан со всем почтением, – как бы мне попасть на Небеса? Чем я могу заслужить такую почесть?
– Хоть и обрела ты бессмертие, – ответила богиня, – этого недостаточно. Надобно тебе созерцать цветение весенней вишни и созревание зимней хурмы, внимать шороху осенних листьев и журчанию летних рек.
– Сколько же на это нужно времени? – спросила Та Гуан, которой не терпелось оказаться на Небесах и схватить солнце за румяный бок. «Удалось ему перехитрить меня, этому солнцу, – так подумала куница. – Совсем позабыла я о своей главной цели. Но погоди теперь!»
– Триста солнечных дней и три сотни дней проливного дождя, – так ответила богиня Запада.
– А нельзя ли побыстрее?
– Только достойный может попасть на Небеса. А спешка никогда не была признаком большого достоинства, – указала справедливая Сиваньму на широкие штаны куницы Та Гуан.
Но куница не сдавалась. Она спросила:
– Быть может, какой-нибудь ценный дар поможет тебе пересчитать дни побыстрей, о щедрая Сиваньму?
Куница не раз подмечала, как падки люди на сладкие обещания. Но богиня Запада оказалась неподкупной. Предложение Та Гуан её только разозлило.
– Ах ты, негодная куница! – вскричала Сиваньму и взмахнула посохом, на котором зазвенели серебряные кольца.
Куница Та Гуан ловко увернулась от удара и скрылась в листве персикового дерева.
Сиваньму потеряла куницу из виду и решила, что та от страху умчалась прочь. Богиня отряхнула свои одежды и расправила кольца на посохе. Затем она пошла в храмовые помещения, чтобы омыть ноги перед дорогой на Небеса.
А куница осталась на дереве.
Не прошло и часа, как из храма вышли четверо храмовых служек, которые несли на своих плечах глубокую корзину. Они поставили её под персиковым деревом и разошлись по саду. Они отрясали персиковые деревья одно за другим и собирали упавшие на землю спелые плоды.
Та Гуан улучила момент и спрыгнула со своего дерева прямо в корзину. Там она прикрылась персиками и замерла в ожидании. А храмовые слуги набрали полную корзину Сянь Тао и понесли её в храм. Там они поклонились богине Запада и возложили корзину прямо на спину небесного дракона. Сиваньму взошла в паланкин, который был закреплён у дракона на спине, и махнула веером. Дракон взмыл вверх и понёсся на Небеса.
На Небесах же происходило вот что. Полным ходом шла подготовка к фестивалю Летнего Равноденствия. Боги, их слуги и прочие небожители собирали дары для Нефритового Императора. Сам Император объезжал Небеса на красном драконе, который был в семь раз больше того, что нёс на спине паланкин Сиваньму. На спине Императорского дракона умещалось пять паланкинов. Нефритового Императора сопровождали четыре Небесных Царя, без которых он не покидал дворец, – Тамонтен, Дзотётен, Дзикокутен и Комокутен.
Младший брат Нефритового Императора, могучий Яньван Умма-ё, объезжал своих лошадей и, как только приметил на горизонте богиню Сиваньму, тотчас же направился к ней.
Надобно сказать, Яньван был без памяти влюблён в богиню Запада, но никак не мог ей в том открыто признаться. Лишь однажды он осмелел и написал для богини любовную песню, но Сиваньму так и не довелось её услышать.
– Приветствую тебя, прекрасная Сиваньму, – так сказал Яньван, и голос его дрогнул.
– Здравствуй, храбрый Яньван, – ответила ему Сиваньму.
Брат Нефритового Императора ей давно нравился, но того больше ей нравился нефритовый скипетр самого Императора. Только медитация на вершине Гуньлунь приоткрыла ей сердце. Но до сей поры Сиваньму не спешила отвечать Яньвану взаимностью.
– Позволь мне сопровождать тебя во дворец, – сказал Яньван.
Он уже придумал, как завоевать расположение богини, и всё для того приготовил.
Нефритовый Император поручил Яньвану следить за порядком на Небесах. Яньван быстро изловил всех оборотней, которые творили бесчинства в Императорском дворце и его окрестностях. Пойманных бесов он заключил в чайные колбы, а колбы убрал в самый дальний чулан. На дверях этого чулана висел огромный замок, а над ним табличка: «Склад солёных анчоусов». Анчоусы на Небесах считались недостойной пищей, поэтому с такой табличкой можно было не беспокоиться, что кому-то взбредёт в голову заглянуть внутрь.
Ранним утром Яньван посетил свой чулан и вынес из него одну колбу. В той колбе сидел проказливый огненный бесёнок. Он приходился внуком огненному богу Кагуцути и в силу малого возраста не мог усидеть на месте. Однажды он убежал от нянек и заскочил прямо в небесные конюшни. Лошади перепугались и разбежались по всему небу. За это Яньван и упрятал бесёнка в чулан.
Стоило богине Запада отправиться в свой храм за персиками, как Яньвану пришла в голову идея. Он подговорил бесёнка оказать ему услугу в обмен на освобождение. Бесёнок должен был притаиться в покоях Сиваньму и дожидаться, покуда богиня не вернётся домой. Тут-то бесёнок и выпрыгнул бы Сиваньму на голову, чтобы устроить пожар. А могучий Яньван как бы случайно оказался бы рядом и спас прекрасную Сиваньму.
Всё шло по плану Императорского брата. Богиня Запада приняла его приглашение, и они направились во дворец. Небесный дракон вёз на спине корзину, полную персиков Сянь Тао. Корзина ёрзала и подпрыгивала. У каменной куницы Та Гуан затекли ноги и чесался кончик хвоста.
– Что это в корзине? – спросил Яньван.
– Персики, – ответила богиня Запада, ничего не подозревая.
Яньван тоже не стал вглядываться. Ему не терпелось поскорее оказаться в покоях своей возлюбленной и спасти её от подстроенного пожара.
Вскоре они добрались до дворца. Небесный дракон опустил корзину с персиками на полированную веранду, поклонился богине и нырнул в карповый пруд. Яньван привязал лошадей и вслед за богиней Запада направился внутрь.
Бесёнок заслышал шаги и приготовился к прыжку. От нетерпения искры брызнули из его ушей, окрасив покои богини Запада яркой вспышкой. Богиня Сиваньму в испуге прильнула к Яньвану, который только этого и дожидался. Он приобнял прекрасную богиню за плечи.
Вспышка была такой сильной, что её заметили не только обитатели дворца, но и все, кто был поблизости. Даже Та Гуан, которая до сих пор пряталась в корзине, прищурила глаза.
«Ага, вот оно где ты, солнце», – догадалась куница. Она вмиг выскользнула из корзины и забралась на крышу дворца. По черепице она пронеслась к покоям богини Запада. Просунула голову в чердачное окно и принюхалась.
Бесёнок заметил куницу Та Гуан и не на шутку испугался. «Так мы не договаривались!» – подумал он. Бесёнок решил, что Та Гуан прибыла в покои по специальному приказу Яньвана, чтобы не дать ему вернуться к свободной жизни в нарушение уговора.
Тут в спальные покои вошли Сиваньму и Яньван, который бережно придерживал богиню за плечи.
– Не беспокойся, моя Сиваньму, – так сказал брат Нефритового Императора, а сам довольно покосился на потолок, где притаился огненный бесёнок. – Я уничтожу любого, кто посмеет тебе угрожать.
«Ах так!» – бесёнка обуяла ярость. Его подозрения подтвердились: Яньван обманул бесёнка и прислал своего слугу на перехват. Бесёнок зажмурился и взорвался огненными сполохами во все стороны. Комната наполнилась огнём. Яньвану не оставалось ничего другого, как призвать свои силы и вернуть бесёнка обратно в колбу. К счастью, колба до сих пор была у него в кармане.
Огонь вихрем устремился в колбу, которую Яньван поднял над головой. Через мгновение в комнате больше не осталось пламени, только колба светилась огненным шаром в руке Яньвана. Колба не ускользнула от взора куницы.
– Этот могущественный бог изловил солнце прежде меня, – тихонько прошептала куница. Никто её не услышал. Богиня Сиваньму без чувств повалилась на подушки, а раздосадованный Яньван направился в свой чулан. Его план провалился. Вместо небольшой суматохи он чуть было не устроил пожар.
«В следующий раз придумаю что-нибудь понадёжней», – с этими мыслями Яньван отпер большой амбарный замок, над которым висела табличка «Склад анчоусов». Никаких анчоусов внутри не было. На запыленных полках ровными рядами стояли стеклянные колбы всевозможных форм и размеров.
Яньван достал из кармана колбу с огненным бесёнком. В чулане стало светло. Яньван недовольно поморщился и накинул на колбу шёлковую тряпицу, вернув чулану прежнюю полутьму. Он поставил колбу на ту же полку, откуда и взял её не далее, как утром. Затем Яньван развернулся и вышел, крепко заперев за собой дверь.
Куница Та Гуан всё это хорошо видела. Перепрыгивая с одной потолочной балки на другую, она неслышно проследовала за Яньваном. Та Гуан видела, как брат Нефритового Императора вошёл в чулан. Видела она и свет, которым наполнился чулан, как только Яньван оказался внутри.
Яньван отправился за своими лошадьми, на ходу придумывая новый план обольщения Сиваньму. А каменная куница белкой спустилась с потолка и подскочила к двери.
«Зачем он поместил солнце в чулан с анчоусами?» – такой вопрос задала себе Та Гуан, взглянув на табличку. Она догадалась, что никаких анчоусов внутри чулана нет. Глаза куницы загорелись любопытством. «А вдруг там не одно солнце, а целая солнечная батарея? Вот обрадуются мои подданные, когда я принесу им не одно, а сразу триста солнц. Или хотя бы семь», – такие планы возникли у Та Гуан в голове. Планам этим не суждено было исполниться.
Но не будем забегать вперёд.
Та Гуан попыталась открыть дверь в чулан, но большой амбарный замок этого ей не позволил. Он лишь надменно покачивался в ответ на все попытки Та Гуан его отомкнуть.
Тогда каменная куница решила выкрасть ключи у того могучего бога, который владел этим чуланом. Она вновь забралась на крышу и побежала искать Яньвана.
Яньван тем временем отвёл коней в стойло и завёл такой разговор с конюшим:
– Хорошенько следи за моими конями. Накорми их и вычеши им гриву.
Конюший давно служил в Императорском дворце и хорошо знал, как сильно Яньван любит своих лошадей. Он хорошо помнил, в какую ярость пришёл брат Нефритового Императора, когда в конюшне поднялся огненный переполох. Поэтому он произнёс:
– Непременно, великий Яньван, пусть всегда будут черны твои волосы. Можешь быть покоен за своих коней. Я хорошенько за ними прослежу. И уж, конечно, не допущу внутрь и малейшего огонька.
Эти слова услышала куница, которая уже сидела под самой крышей Императорской конюшни. Она ничего не знала о проказах огненного бесёнка, но ей и знать того было не надобно. Со слов конюшего Та Гуан поняла, что пожар в конюшне будет Яньвану поперёк течения дел.
Сам Яньван, успокоенный конюшим, отправился в покои передохнуть. Он уселся на богато расшитый золотом стул и снял чёрную кожаную броню. Расчесал свои длинные волосы и заплёл их в две косицы. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Никто не мог услышать Яньвана в его покоях, поэтому он сказал вслух:
– Какой же ты всё-таки красавец, Яньван Умма-ё! Почему глупой Сиваньму этого никак не понять?
За спиной Яньвана раздалось покашливание. Богу тут же стало стыдно за то, что он так громко себя похвалил. И за то, что прозвал богиню Запада глупой. Он спрятал смущение и быстро обернулся.
Перед ним предстал храмовый служка, которого Яньван прежде никогда не видел. На слуге были шаровары с красным поясом и лёгкая куртка без рукавов. Руки, ноги и даже лицо слуги покрывала золотистая шерсть. Глаза храмового служки были широко распахнуты от ужаса. Он пролепетал:
