Надо пробиться на шаг,
Максимум сделав усилье,
Взяв у судьбы ни гроша,
Чтобы потом не корили.
Точки стоят по местам.
Красным отметил акценты.
Жизнь я читаю с листа,
Напрочь забыв сантименты.
Прыжок
Сквозь бездну времени пространства,
Минуя страхи и запреты,
Отдав за это все богатства,
Я вырву шанс свой для победы.
Мои глаза устали видеть,
Как солнце тонет, прячась в тине,
Успев промолвить всем: «Простите…»
И в темноте тихонько стынет.
Хожу ночами одиноко
И натыкаюсь лишь на стены.
Стою подолгу у порога,
Решаясь выйти за пределы.
Но крылья порваны беспечно.
Мне не заштопать эти бреши.
Чтоб всё смотрелось безупречно,
Как будто в день вернувшись прежний.
А как же хочется бездумно,
Чуть разбежавшись, прыгнуть в небо,
Чтоб только ахнула фортуна,
Увидев мой прыжок нелепый…
Рождён я, видно, не для славы,
И не признаться в этом – скверно.
Не сложат девушки баллады,
И никогда не быть мне первым.
Слова любви
Слова ложились на листок,
Желанья пряча между строчек,
Любви срывая лепесток
И осыпаясь возле точек.
Здесь был отчаянья восторг
И сладкий вздох прикосновенья,
Где чувства делали виток,
Свиваясь в ниточку мгновенья.
Дрожала я, как мотылёк,
Что угодил беспечно в сети,
Стремясь лететь на огонёк,
Расправив крылья, словно ветер.
Порой не в силах совладать,
Роняла слёзы в многоточье,
Своё перо макая в страсть,
Не замечая дни и ночи.
Я не вольна была в словах —
Всем заправляло лишь безумство,
Что захватило все права
И привилегии на чувства.
Краснела я до немоты,
Когда с себя срывала маски,
В одном движенье от беды
Сжигая стыд свой без опаски.
Стучала кровь в моих висках
И отдавалась эхом в пальцах,
Звучала россыпью в стихах
Всепоглощающего вальса.
Счастье моё
Море искрилось в рассветных лучах.
Солнце купалось в лазоревых водах.
Чайки метались, о чём-то крича,
Радуясь жизни в полёте свободно.
Я замерла на высокой скале,
Глядя в себя и в свои ощущенья.
Только лишь ветер тревожил извне,
Трогая светлые пряди на шее.
Росные травы будили меня,
Запах морской создавал искушенье —
Этой волной до краёв я полна,
Чувствуя негу любовного жженья.
Мысли смывало прибрежной волной.
Только одна лишь засела в сознанье:
«Как же чудесно мне было с тобой,
Радость моя и моё наказанье!
Стыдно?.. Не знаю… Ведь это же бред!
Разве в бреду могут мучить сомненья?
Мне нелегко выбрать нужный ответ,
Зная, что ночью разорваны звенья.
Их никогда уже мне не собрать,
Прежние будни вернуть невозможно.
Надо понять иль хотя бы принять
То, что недавно сказать было сложно…
Так неужели же я не вольна
Радость познать и любви наслажденье?!
Да, признаю – я любовью больна!
Мне безразличны людские сужденья!».
Ветер жестоко хлестал по щекам,
Рвал на груди изумрудное платье.
Робко слеза от обиды стекла:
Счастье моё и моё же проклятье.
Огонь
Окно немного запотело.
Я жду тебя который час,
Не в силах заниматься делом,
От нетерпения крича.
Мгновенья множатся рефреном
Прошедшей встречи впопыхах,
Когда пустили страсть по венам,
В одном движенье до греха.
Я до сих пор кусаю губы,
Что не решилась сделать шаг.
Меня знобит, как от простуды,
И в клетке мечется душа.
Я на стекле рисую буквы,
В которых жизнь моя теперь.
Всем существом ловлю я звуки,
Чтоб знать, когда откроешь дверь.
Минуты тянутся, как вечность,
Сдирая кожу по частям.
Я повелась в любовь беспечно,
На свет костра в ночи летя.
Огонь мне опалил ресницы
И в сердце кинул уголёк.
Пусть этот сон ещё продлится,
Ещё хоть маленький глоток.
Слабая надежда
Я с грустью жду прихода ночи.
Ведь ты давно меня не хочешь.
Глаза отводишь в разговоре,
И пустота сквозит во взоре.
Стремишься выйти из объятий,
Шепча, что я сейчас некстати.
Покорно принимаешь ласки,
И то лишь только для отмазки.
Наверно, я тому причиной,
Что стал тебе чужим мужчиной.
Как нелегко себе признаться,
Что мне давно уже не двадцать.
Устал идти всё время в гору,
Когда упасть бы было в пору.
Но принимаю всё с улыбкой,
Хоть на краю стоять мне зыбко.
Возможно, смог бы я смириться,
Не привыкать давно поститься.
Но я люблю тебя, как прежде,
И тешусь слабою надеждой…
