ГРОХ!
Огромная лапа-ковш ударила по булыжникам, разбивая их в крошку. Сквозь пыль я разглядел, что Крот абсолютно лыс – уродливый, розовый, весь в мягких складках. Видимо, потратил всю шерсть на атаку. Я долбанул его прямо в нос и, уклонившись от растопыренных когтей, провёл апперкот. Крот завизжал и попятился – быстро-быстро развернулся и нырнул в тёмный провал.
Я достал флягу с водой и напился. Где-то за крепостью раздался озлобленный лай, он приближался с каждой секундой. Я вернул флягу на пояс и припустил к берегу, но на половине пути меня догнала стая волков. Пять облезлых, горбатых, в отвратительной зелёной слизи псин – меня передёрнуло от омерзения.
И это стало моей ошибкой. Не стоит недооценивать врагов. Они атаковали одновременно и молниеносно. Слаженная работа. Я взмахнул косой – ранил троих. От одного увернулся – он пролетел над моим плечом и шмякнулся мордой о землю. А вот пятый вцепился мне в руку. Клыки заскрежетали о металл. Волк замотал головой, и ремень, удерживающий цепи, с треском порвался.
ДЗИНЬ!
Цепь со звоном упала на траву. Свободной рукой я схватил волка за верхнюю часть пасти, а другой надавил вниз. Волчья челюсть сломалась с тошнотворным звуком. Я отшвырнул волка и добил косой, чтобы не мучился, и встал в боевую стойку. Стая сгруппировалась, задрала морды к небу и яростно взвыла. Кажется, её очень разозлило убийство их сородича.
Я отступил, увеличивая дистанцию между мной и волками, но они, пригнувшись к земле, последовали следом. Я атаковал косой на опережение, но твари ловко отскочили из зоны поражения. Только вот они не ожидали, что вслед за косой, с секундной задержкой, ударит цепь. Она огрела одного из волков по башке. Всмятку.
Не дав себе время на размышления, я закинул косу за спину и закрутил цепь. Она со свистом разрезала воздух, и стоило только волкам рвануть на меня, цепь превратила их в кровавое месиво. Это нарушало все законы физики, словно цепь весила не один-два килограмма, а тысячи тонн… Но это работало!
Однако место первой стаи заняла вторая – пятнадцать волков выбежали из-за крепости и устремились ко мне. До берега оставалось метров пятьсот: подняться на холм – и два шага до причала! Я мчался изо всех сил, обгоняя ветер, но волки уже наступали мне на пятки. Я слышал их тяжёлое дыхание, хрипы, рычание, визг, и казалось – вот-вот они вцепятся мне в шею. Но я продолжал бежать.
Лишь взобравшись на холм, я притормозил и оглянулся. Волки бесновались у его подножия, но трусливо поджимали хвосты.
– Ха! Неужели поняли, с кем связались? – прокричал я. Адреналин пел в крови, я чувствовал себя властелином мира. – Что, оказался вам не по зубам?
Внезапно холм задрожал, мелко-мелко затрясся, из-под моих ног поползла земля. Пласт почвы сместился и поскользил вниз. Шесть волков с тонким визгом ускакали прочь, а вот девятерых погребло под оползнем. Я стоял на самой вершине, которую чудом не затронул обвал. Холм словно дышал и жил своей жизнью, то вздымаясь, то опадая. Послышался глухой рёв, и в образовавшуюся дыру высунулась чёрная лапа.
– Человечишка, – прокряхтел старческий голос, – ты разве не знал, что все добропорядочные медведи спят в это время года? А у меня бессонница… Ты просто не представляешь, каких трудов мне стоило заснуть!
– Простите? – выдавил я. – Ещё вроде бы не зима?
– Добропорядочные медведи спят в любое время года! – важно заявил голос. – Если не едят.
Из берлоги лениво вылезла… панда. Размером с двухэтажный дом, конечно, но в остальном – самая обыкновенная милая панда. Белое туловище, чёрные лапы и воротник, а также – характерные “очки”. Интуиция подсказывала, что это далеко не безобидное создание, а мозг, отлично помнящий “Кунг-фу панду”, подбивал на глупости. Например, погладить забавную зверушку по голове. Ага, и остаться без руки.
Тем временем панда вальяжно потянулась и начала раскапывать завал, вытащила волчий труп, отряхнула от земли и с довольным мычанием откусила ему голову.
– Но за обед спасибо, – сказала она и проглотила волчье туловище целиком. – За этими дворнягами бегать – сплошная морока. Тупые, но быстрые.
– Пожалуйста, – ответил я и уточнил: – А меня есть вы не собираетесь?
Панда окинула меня снисходительным взглядом:
– С тебя одно несварение. Мне бабка рассказывала, как тебя пытался сожрать Хрустальный Лев. Выше всех по Созвездию поднялся… Поговаривали, что даже человек его не обогнал. Сожрал он тебя, конечно. Ну и что? Ты ж его изнутри вскрыл, изверг, – она уставилась на меня с укором. – И не стыдно тебе, живодёр?!
– Стыдно. Наверное, – разговор выходил очень уж странным, и я чувствовал себя не в своей тарелке. – А почему те… Ну, те животные со мной не разговаривали? Они не разумные?
– Да говорю же – тупые шавки, – отмахнулась панда и откопала второй труп. – А ты что, уже нагостился?
– Да, э-э-эм, здесь, конечно, очень уютно и и люди гостеприимные, но я, наверное, пойду. Дел много, да, – я неловко намотал цепь на руку, закрепил её новым ремнём и переодел рубаху.
– Ну да, бабка моя так и говорила. Как же там было? А, точно! Сядет, бывало, после охоты, делает запасы на зиму и говорит: мол, Древний сюда на отдых приехал. Гляди, говорит, какая трава здесь растёт! А озеро-то какое! Силы восстанавливает, здоровье, а из деревни ему постоянно вкуснятину таскают… – панда тяжко вздохнула, посмотрела на замок и спросила: – Там вкуснятины случайно не осталось?
– На первом этаже, дверь напротив входа. Только ты туда не пролезешь.
– Древний, ты меня толстой назвал? – возмутилась панда и сожрала третий труп. – Нет, тут ты, конечно, прав, но всё равно обидно. А в дверь мой внучок пролезет… Эй, Батист, просыпайся! Бабуля тебе гостинцев нашла!
В глубине берлоги кто-то заворчал. А я, воспользовавшись моментом, попрощался и рванул к причалу.
– Ну ты это, заходи если что! – крикнула мне вдогонку панда.
На берегу озера я остановился, перевёл дух и осмотрел плащ – волк знатно порвал рукав, но плотная ткань рубашки надёжно скрывала цепи. Перевёл взгляд на лодку – вёсла на месте, дно не протекает. Отлично. Загрузившись, я быстро погрёб к противоположному берегу. Тот был пустым и безлюдным. Животных тоже не наблюдалось. Наконец-то повезло!
На мелководье я спрыгнул в озеро и затянул лодку на берег, постучал три раза по мокрому бортику.
– Эх, кофе бы, чтобы мозги лучше соображали, – мечтательно протянул я и подавился воздухом. Дыхание перехватило, перед глазами потемнело. Я сделал два шага и повалился лицом в песок. Шум воды – последнее, что я слышал, перед тем как потерять сознание.
Очнулся я просторном зале с высоченными потолками – люстры светили где-то далеко-далеко, я даже не смог разобрать, какой они формы. Передо мной возвышалась прямоугольная платформа.
На ней стоял фантастический трон – металлический, с разноцветными мигающими огоньками и голограммами. На нём сидел глубокий старик с белоснежной бородищей до пола и скрюченными уродливыми руками, больше похожими на лапы ящерицы. За его плечом застыла прекрасная девушка с фиолетовыми глазами и такими же волосами до плеч.
– Следующий, Миа, – приказал старик.
– Слушаюсь, господин.
Голоса показались мне знакомыми, но где я их мог слышать? Отогнав глупые мысли, я сосредоточился на происходящем. Девушка поклонилась, достала серебряную пластинку и пробежалась по ней пальцами. В следующее мгновение перед троном материализовалась коленопреклоненная мужская фигура.
Человек был абсолютно голым. Хотя… Его сложно было назвать человеком. Костяные гребни вдоль позвоночника, изогнутые рога и чёрные когти – он походил на демона из сказок. Его тело покрывали сильные порезы, в некоторых даже желтели кости. Кровь напрочь измазала кожу, но под нею угадывались чёрные линии татуировки. На щеке было выжжено витиеватое клеймо – ящерица, сидящая на цветке.
– Фалькор, ты очень меня разочаровал, – произнёс старик. – Разве я просил многого? Разве преданность – это неподъёмная цена?
– Преданность?! Бесчестный ублюдок будет говорить мне о преданности?! – процедил Фалькор и плюнул кровью на белоснежную стариковскую бороду. – Но ничего… Твой век не вечен! Найдётся герой, который уничтожит тебя и сотрёт каждое упоминание о тебе! Мир никогда не вспомнит твоего имени!
Миа неспешно просветила чем-то бороду старика, и кровавое пятно моментально исчезло. Тот благодарно кивнул ей и повернулся к пленнику:
– Сын… От многих я ожидал предательства, но не от тебя.
– Ну что ж, дети иногда удивляют, – усмехнулся Фалькор.
– Моё самое большое разочарование, – тяжко вздохнул старик.
– Дети ещё и разочаровывают.
На мгновение повисла тишина, а потом старик спросил:
– Ты ничего не расскажешь?
– Нет.
– Жаль, – вздохнул старик, щёлкнул пальцами и небрежно бросил: – Прощай.
Татуировки Фалькора вспыхнули ярким пламенем, и он закричал от боли, рухнул на пол и начал кататься, пытаясь сбить огонь. Бесполезно. Жар пожирал его изнутри, а татуировки выжигали мышцы. В зале завоняло жареным мясом. Миа и старик равнодушно наблюдали, как умирает Фалькор, корчась в диких мучениях.
– Вы поймали всех заговорщиков?
– Неизвестно, расследование проводи…
Их голоса постепенно затихали, я снова погрузился в темноту, но в этот раз непостижимая сила тащила меня вверх, к свету. Я резко сел, хватая ртом воздух. Берег озера, солнце клонится к горизонту, волны брызжут в лицо водой с запахом тины. Сердце бешено билось, словно желая вырваться из грудной клетки.
Что это было? Кто мне приснился и почему? Тысячи вопросов крутились в моей голове, но прежде чем я ответил хотя бы на один, рядом раздалось ехидное:
– Ну и во что ты вляпался на этот раз, пугало садовое?
Я медленно повернулся и замер. Пушистый белый котяра насмешливо щурил зелёные глазищи.
– БОРЯ?!
Глава 4
– БОРЯ?! Как ты здесь оказался? – не скрывая своего удивления, воскликнул я.
– Ты у меня спрашиваешь, лысая обезьяна?! – возмутился Борис и зашипел. – Кто вечно находит приключения на свою задницу? Я, что ли?! И шляется вечно, шляется где-то… Вот и дошлялся!
– Обезьяна?! Ты… Я… Да я работал, чтобы ты не сдох от голода! Зарабатывал на твой дорогущий корм! “Шерсть у вашего кота будет мягкой и шелковистой, он скажет вам замурчательное спасибо”, – писклявым голосом процитировал я и ткнул в Бориса указательным пальцем. – Ага, шерсть стала мягкой, а лоток стал оружием массового поражения. И где моё замурчательное спасибо, комок меховой отрыжки?!
– Я не люблю с лососем, – ощетинился Боря. – Ты думаешь, чего я тебе тапки жрал? Потому что от корма тошнило!
– От безделья тебя тошнило. На тебе пахать и пахать – вымахал конь семикилограммовый! По ночам устраивал тыгыдыки, сволочь, спать не давал! Днём бегать надо!
– Я – сова, – заявил Борис и начал вальяжно умываться. – Кто виноват, что ты уродился жаворонком? Ночевал бы в гостиницах.
– Ты меня из моего дома выгоняешь? – я даже растерялся от его наглости. – Ну погоди, гадёныш, вот вернёмся мы обратно, я тебе покажу, где раки зимуют. Подойдёшь ты ко столу, когда я буду есть, ох, попросишь ты мяска или рыбки… Два удара – восемь дырок, понял?
– Садист, – прорычал Борис и возмущённо встопорщил усы. – Я тебе всю коллекцию по “Звёздным войнам” сгрызу, диктатор недоделанный, вот как вернёмся, так сразу…
Я уже хотел его перебить, но внезапно на меня обрушилось осознание – мы вообще-то чёрт знает где, и до моей любимой берлоги отсюда, возможно, миллионы световых лет. Борис тоже осёкся на полуслове, словно прочитав мои мысли, и, кажется, даже немного поник, но моментально состроил важную морду и продолжил умываться.
Мы дружно помолчали.
– Убийца, – проворчал Борис.
– Что?!
– Что слышал! Сам угробился, да ещё и меня за собой потащил!
– Ты мне весь дом разгромил, скотина усатая! Если бы не ты, я бы никуда не поехал!
– Да, конечно, обвиняй невинного котика… Ты меня хвостатым Палпатином называл! Думаешь, я не знаю, кто это? И чего ты после этого ждал? Чтобы я мурчал у тебя на коленках?
– Да неужели ты умеешь мурчать? Я слышал только шипение и рыки… А, точно! Ещё я слышал урчание твоего живота, когда ты, пушистый гадёныш, ночью садился мне на лицо.
– Мне было холодно! Ты специально отопление не включал, чтобы я замёрз насмерть!
Я зарычал в бешенстве и потянулся, чтобы схватить Бориса за шкирку, но он вдруг замерцал, улыбнулся, как Чеширский Кот, и растворился в воздухе, чтобы через секунду приземлиться на трухлявый пенёк чуть поодаль. Он выгнулся дугой, сладко зевнул и насмешливо мне подмигнул. Белоснежный хвост лениво подметал землю.
– Ты меня убил! – возмутился я, но уже, скорее, по инерции. Бессловесной скотиной Борис мне нравился больше. Такому палец в рот не клади – откусит по локоть. Эх, а раньше бы только в тапки нассал…
– Нет, это ты убил меня, – возразил Борис, поднял правую лапку и выпустил когти. Они выглядели значительно острее, больше и опаснее, чем в нашем родном мире, и переливались под солнечным светом.
– Нет, ты!
– Нет, ты!
– Болван!
– Дурень!
– Облезлый кролик!
– Тупой двуногий!
Мы замолчали и уставились друг на друга.
– Мне всегда казалось, что ты приёмный, – снисходительно протянул Борис и прижал уши к голове. – И как у нашей мамы такая мышь уродилась?
– Для тебя она – Вера Петровна! – процедил я и снова попытался его поймать, но он поднырнул мне под руку, испарился и материализовался на границе с лесом. Мои пальцы сжали воздух. Я глубоко вдохнул и сказал: – Она твоя хозяйка. Ты кот, чёрт возьми!
– И что, я зародился из вакуума? – ядовито уточнил Борис, закатил глаза, поймав мой изумлённый взгляд, и пояснил: – “Дискавери”. Как думаешь, почему мой мозг весит больше, чем твой? Потому что я смотрю познавательные передачи.
– Потому что в тебе говна много, в животе всё не помещается, – хмыкнул я. На самом деле наша перепалка доставляла мне удовольствие и здорово прочищала мозги. Всего лишь вчера я был строителем и бизнесменом, а сегодня – уже древнее зло. Сложно сохранить здравый рассудок. А Борис – кошачье лихо с мерзким характером, но родное, близкое сердцу, напоминает о прошлом. И маме.
– Ну так это ты корм выбирал. Из-за тебя и пищеварение плохое, – фыркнул Борис.
– Ага, твой характер хрен переваришь. Ты за последний месяц сколько всего учудил?! Вазы все в доме разбил, обои подрал, на занавесках катался, плазменный телевизор скинул, бабульку-соседку напугал… – я с горячностью загибал пальцы. – Да ты доберману соседскому морду располосовал! Тебя нужно показать кошачьему психиа…
Я настолько вошёл в азарт, что сперва ничего не услышал. В реальность меня вернула холодная волна, обдавшая сапоги, и то, как распушился Борис и вперил взгляд мне за плечо.
За моей спиной раздался оглушительный грохот, который разнесся на многие километры.
Крепость накренилась набок и медленно заваливалась. Ворота перекосило, со стен падали пушки. Землетрясение накрыло весь остров, рябь пробежала по всему озеру.
– ВКУСНЯТИНКА! – прогремел детский звонкий голосок, и крепость сложилась как карточный домик, взорвавшись каменными фонтаном.
Борис настороженно покосился на меня.
– Ну как, весело на себя смотреть со стороны? – я с намёком кивнул на остров. Неизвестно, сколько времени я на берегу провалялся. Пора бы сваливать. Ноги в руки – и вперёд, познавать мир, пока жители из соседней деревни не заподозрили неладное. Уж этот грохот точно привлечёт лишнее внимание. – Сила есть – ума не надо.
– Не сравнивай меня с этим! – гневно мяукнул Борис и замерцал, заискрился. Через секунду от него остались только огромные зелёные глазищи, которые с прищуром смотрели на меня и изредка моргали. Он помолчал и уточнил: – А с чем, кстати?
Я поморщился, вспоминая панду, и ответил:
