Высокая, сухая, с багровым лицом, мадам Аделаида, во власти необыкновенного возбуждения, мерила комнату шагами.
– И я говорю вам, Виктуар, что мое терпение на исходе… Я положу конец этому скандалу; чтобы и слуху не было об этой голодранке! Иначе я устрою публичный скандал…
– Успокойтесь, моя милая, успокойтесь, – уговаривала сестру мадам Виктуар, которая, сидя за столиком, безмятежно макала печенье в бокал с испанским вином, а потом обсасывала его, прикрыв глаза от удовольствия.
В этот момент мадам Аделаида заметила дофину и повернулась к молодой женщине. Рот ее, где не хватало двух зубов, был перекошен от злости.
– А, это вы, Антуанетта, – сказала она. – Вы очень кстати. Мне надо поговорить с вами о серьезных вещах.
– Проходите, моя хоросая, – пригласила мадам Виктуар, – присазывайтесь рядом со мной. Сегодня весером вы просто осяровательны…
Дофина охотно подошла к толстухе, ласково разговаривавшей с ней, пришепетывая по своему обыкновению.
– Антуанетта, – продолжала мадам Аделаида голосом, в котором звучал металл, – когда вы приходили сюда сегодня утром, здесь находился король, и мне пришлось промолчать, но уже давно пора с вами поговорить…
– О чем, тетушка? – спросила смутно встревоженная принцесса.
– О госпоже Дюбарри… Ах, Антуанетта, берегитесь этой женщины, она опасна…
– Что же она сделала?
Мадам Аделаида устремила взгляд вверх, призывая на помощь силы небесные.
– Что она сделала? Вы скоро узнаете это… Да будет вам известно, что король попал во власть бестии, бесчестящей корону.
– Неужели это возможно, тетушка?
– Знайте также, что именно из-за нее и во искупление грехов своего отца наша сестра Луиза удалилась в монастырь кармелиток. Эта девка, вылезшая из помойной ямы, стала больше чем королевой Франции. Людовик XV все видит исключительно ее глазами. Он с ней больше не расстается, развлекается приготовлением пищи в ее апартаментах… я уже не говорю о прочих их занятиях…
– Надо признать, – вставила мадам Виктуар мокрыми от вина губами, – что наш отец превосходно готовит… Ах, Антуанетта, если бы только попробовали его голубей с базиликом!
– Замолчите, Виктуар. Ваше чревоугодие обеспечит вам в аду особое место… А пока подумайте: король Франции каждый день перевоплощается в повара, хорошенькое зрелище!
Представив себе эту сцену, Мария-Антуанетта не сдержалась и фыркнула от смеха. Мадам Аделаида испепелила ее взглядом:
– В этом нет ничего смешного, мадам… Вы могли бы лучше сдерживать себя, когда я с вами разговариваю… Но оставим… Об этой женщине рассказывают вещи, которые стыдливость не позволяет мне повторить, но вы можете попросить вашего мужа просветить вас.
Заинтересовавшись, Мария-Антуанетта навострила уши. Тайна, окружавшая при дворе госпожу Дюбарри, возбуждала ее любопытство. Когда при ней заговаривали о фаворитке, то делали это всегда с недомолвками, вздохами, с шокированным видом. Она приняла невинный вид:
– Луи действительно…
– Луи в курсе всего. Он не раз ужинал в Сент-Юбере с королем и этой потаскухой; он видел, он понял… Обратитесь к нему и все узнаете, моя малышка.
– Хорошо, – согласилась молодая женщина, – при первой же оказии я его расспрошу…
– Очень вам советую… А пока, раз уж мы заговорили об этом, я дам вам еще один совет… В скором времени мы отправимся в Шуази, Марли и Компьень; вы ежедневно будете видеть эту проклятую женщину, она попытается вас обворожить, я ее знаю. Остерегайтесь ее, это змея, ее красота ядовита.
Мария-Антуанетта непроизвольно бросила взгляд на дверь. Хотя серьезный разговор продолжался недолго, он уже утомил ее.
– Сестра, – заметила мадам Виктуар, – мы нагоняем тоску на это дитя… Давайте, милоська, луцсе поговорим о том, сто вам интересно… Вам здесь нравится?
– Конечно, – ответила дофина без особого пыла, – все здесь так любезны со мной.
– Возмозно, вам не хватает развлесений, но я сообсю вам приятную новость: король разрешает вам с завстраснего дня соверсать прогулки по парку на осле. В конюснях есть очень спокойные и добрые ослики. Вы смозете дысать свезым воздухом. Вы довольны?
– Я счастлива, тетушка, и с радостью воспользуюсь этим позволением.
– А как ваш брак, мое дорогое дитя? Вы никогда не упоминаете о вашем супруге. Вы им довольны?
– Я не могу ни жаловаться на него, ни хвалить, – ответила Мария-Антуанетта. – Он совсем не уделяет мне внимания. Мне кажется, он меня боится.
Мадам Аделаида приблизилась и, вперив в дофину блестящие глаза, спросила:
– Но он бывает с вами нежен?
– Нежен? Тетушка, я вас не понимаю…
– Не скромничайте, – раздраженно бросила мадам Аделаида. – Надеюсь, он иногда проявляет в отношении вас те знаки любви, которые всякий добрый супруг обязан проявлять к своей жене… Он одаривает вас некоторыми ласками…
Марии-Антуанетте стало не по себе от этого любопытства старых дев, неуместность и извращенность которого она чувствовала.
– Он? – переспросила она. – Я вижу его только когда мы садимся за стол.
– Боже милосердный! – вскричала мадам Аделаида. – Неужели он не посещает вашу постель?
– Я напрасно жду его эти несколько недель, но каждый вечер…
Мадам Аделаида, на мгновение ошарашенная данным признанием, быстро опомнилась:
– Он придет, Антуанетта, этого требует будущее трона; наберитесь терпения… Впрочем, не следует судить о нем по внешности. Он робок. Не далее как вчера он признался мне, что нашел вас очень милои; что ему очень нравятся ваши лицо и фигура.
– Тогда чего же он ждет, почему не скажет мне это сам? – заметила молодая женщина, которую оставило равнодушной это признание в любви, дошедшее через посредство старой девы.
– Он скоро это сделает, Антуанетта, – заявила мадам Аделаида. – Будьте уверены; он очень много о вас думает; например, выразил желание, чтобы мы виделись чаще. Его мысль очень здравая; вот, малышка, ключ от наших апартаментов, можете приходить сюда без эскорта, когда вам заблагорассудится…
– О, тетушка, как мне дороги знаки вашей доброты! – воскликнула дофина, беря ключ с сильным желанием показать язык.
Она встала, чтобы попрощаться, когда мадам Виктуар с встревоженным видом пощупала свой живот.
– Я проголодалась, – сказала она. – Перекусите со мной, Антуанетта?
– Благодарю, – ответила дофина, – я ничего не хочу.
Однако мадам Виктуар уже открыла шкаф, забитый колбасами, окороками, пирожными и банками с вареньем, и с наслаждением принюхалась:
– Только одну печеньку, смоченную в вине, за компанию?
– Оставьте ребенка в покое, – нетерпеливо произнесла мадам Аделаида, – она не такая, как вы, и не думает только о еде.
Мадам Виктуар затрясла от возмущения толстыми щеками.
– Неужели у вас хватит сердца упрекать меня за то, что я ем, Аделаида… Могут же у меня быть свои слабости? Кстати, я не попрекаю вас, когда вы по два часа кряду играете на валторне или варгане!
Мария-Антуанетта направилась к двери. И вдруг до нее долетел ветерок, означавший приближение человека.
– Добрый день, Антуанетта! – произнес блеющий голос.
Перед ней промелькнула черная тень. Это была третья тетушка, мадам Софи, которая, ссутулив плечи, опустив нос к полу, прошмыгнула через комнату и скрылась в противоположном ее конце, словно нагруженная орехами белка.
– Ну и семейка! – простонала Мария-Антуанетта, выйдя от теток. – А ведь мой день еще не закончился.
В четыре часа пришел аббат Вермон побеседовать о Боге и морали; в пять часов явился учитель игры на клавесине. С семи до девяти она устроила у себя карточную игру, потом в девять часов должен был начаться ужин у тетушек, где, как почти каждый вечер, пришлось дожидаться короля до одиннадцати, прежде чем сесть за стол. Чтобы как-то убить время, она прикорнула на диване, а дофин тем временем храпел в кресле. Наконец все поужинали, и около полуночи она смогла лечь спать.
На следующий день все повторилось сначала, и в последующие дни тоже.
– Нет, нет! – сказала она себе с глухой яростью. – Это невозможно. Это надо изменить.
Глава X. Разговор наедине
Мария-Антуанетта, дофин, граф де Прованс и граф д’Артуа вышли из-за обеденного стола.
Граф де Прованс шел мелкими шажками, выпячивая живот. Его коротенькие руки выписывали в воздухе франтовские жесты.
– Чем вы собираетесь заниматься сегодня во второй половине дня, сестра? – спросил он дофину.
– Буду кататься на осле. Составите мне компанию?
– Ах, моя красавица! – сказал принц. – Вы отлично знаете, что я куда лучше сижу за столом, чем верхом на животном. Моя комплекция не позволяет мне делать резких движений. Поверьте, мне очень жаль… При вашем проезде лесные нимфы умрут от зависти, что же касается сатиров, я уже сейчас вижу, как поднимаются их… уши…
Он издал игривый смешок и, довольный собой, принялся грызть ногти. Мария-Антуанетта косо взглянула на деверя, чьи слащавые манеры и вульгарный язык вызывали у нее неприязнь. Она собиралась ответить, как вдруг шум спора заставил ее повернуть голову.
Стоя на пороге залы, дофин, согреваемый теплом успешного пищеварения, потянулся во весь рост. Внезапно граф д’Артуа, шедший сзади, резко отодвинул его:
– Ты не мог бы посторониться, когда я прохожу?
Дофин в ярости обернулся.
– Чтоб тебя… в бога и дьявола! – гневно крикнул он. – Хочешь, я надеру тебе уши, чтобы научить уважению?
– Попробуй, длинный балбес!
Граф д’Артуа, отбежав на безопасное расстояние, показывал брату язык. Дофин было бросился к нему, но Мария-Антуанетта удержала его за рукав.
– Ну же, – сказала она, – успокойтесь оба. Что за манеры! Пойдемте со мной, Луи.
Смягчившись, дофин, вернувший себе обычное спокойное выражение лица, последовал за женой.
– Куда вы направляетесь теперь, мой друг? – спросила молодая женщина.
– Мне надо проведать моих собак и доезжачих. Завтра мы охотимся в Медонском лесу на косулю.
– Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
На лице наследника престола появилось беспокойство.
– Вы хотите меня о чем-нибудь попросить? Я вас слушаю… Только быстрее!
– Нет, Луи, не здесь. Нас не должны слышать. Пойдемте к вам…
Она потянула мужа, который покорно, хоть и с недовольным видом, последовал за ней. Свернув в галерею, ведущую к апартаментам дофина, они встретили высокого худого мужчину в черном, поклонившегося им до земли.
– Здравствуйте, герцог! – поприветствовал его дофин.
Мария-Антуанетта поджала губы и отвернулась.
– Решительно, куда ни глянь, встретишь этого злого субъекта, – сказала она.
Когда они прошли, господин де Ла Вогийон долго смотрел вслед удаляющейся паре; тонкая улыбка сузила его глаза, и, не сводя глаз с дофина и дофины, он небрежным шагом пошел назад.
– Итак, Антуанетта, в чем дело? Небо загорелось? – спросил молодой человек, едва они остались одни.
– Друг мой, речь идет о госпоже Дюбарри.
– Не говорите мне об этой женщине, мадам! – грубовато воскликнул дофин. – Эта тварь – позор Версаля.
– Напротив, месье, поговорим о ней. Ваши тетушки посоветовали расспросить о ней вас. Они из стыдливости не осмелились открыть мне истину. Но если мой муж не хочет меня просветить, хотя это его долг, я обращусь к другим…
Дофин раздраженно махнул рукой:
– Ладно! Пусть будет так, раз уж вы хотите. Знайте, что госпожа Дюбарри – любовница короля…
– Его любовница? Как я должна это понимать?
– Они вместе спят…
– О!
– Точно так же, как если бы они были женаты! Он в постыдной власти этой мерзавки. Она осыпает его ласками, малейшая из которых стоила бы последнему нашему конюху вечного адского пламени. Но самое худшее то, что, ради удержания моего деда в своей власти, она потворствует его разврату, толкает его в объятия других женщин… И все это творится в маленьком домике в Оленьем парке.
Глаза Марии-Антуанетты вспыхнули.
– Что он там делает?
– Не знаю… Наверняка… ужасные вещи…
