Дальше до самого Лесного мы ехали в молчании и слушали шансон, хотя я предпочла бы что-нибудь повеселее. Власов время от времени смотрел через зеркало заднего вида на следовавшую за нами машину, коротко усмехался, качал головой, а потом снова становился серьёзным. А в оставленном на попечение Нефёда и Фроси доме нас ждал сюрприз.
– А вот и да!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– А вот шиш тебе! Даже спорить не буду, потому что я прав!
– Пфр-р-р…
Последний звук издал конь, топтавшийся по дощатому полу в «гостиной».
– Марфа! – обрадовался Нефёд моему появлению и сам полез с обнимашками, что было ему несвойственно.
– Эля, – напомнила я.
– Да какая разница? Скажи этой кикиморе, чтобы она коня увела, а? Я ей говорю, что тута не конюшня, а она твердит, что ты разрешишь ему остаться.
– Тута не конюшня, – строго сообщила я Фросе. – Зачем вы вообще эту зверюгу сюда привели? Семёныч же ругаться сейчас прибежит.
– Он в лес по грибы пошёл, а коня с собой не взял, – пожаловалась мне кикимора.
– Вы меня с ума сведёте, – вздохнула я и строгим взглядом намекнула Фросе, что её непарнокопытному другу пора восвояси. – А Никадим где?
– Так он в малиннике крапиву продирает, чтобы ты свои нежные ручки и ножки не обстрекала, – улыбнулся во весь свой широченный рот домовой.
– В малиннике? А это где? – нахмурилась я, пытаясь припомнить, растёт ли вокруг дома малина.
– Ну так это… – растерялся Нефёд. – Везде. Деревня-то большая.
– То есть он не здесь, а где-то на чужих участках хозяйничает? – уточнила я.
– Ну так лес-то весь твой, – не понял домовой, что именно меня смутило. – Деревня, значит, тоже твоя. И малина. И крапива. Я сказал ему, что ты крапиву не любишь, вот он и старается. А что? Не надо?
Когда мы въехали в деревню, наши преследователи остановили своё авто в самом начале улицы, а там лужок, поэтому вероятность их знакомства с дворовым была минимальной. Никадим выглядит не то чтобы жутко, но для человека несведущего странновато. Я, например, чуть в штаны не наложила, когда впервые его увидела.
– Проблемы? – хмуро поинтересовался Власов за моей спиной.
– Нет, если не считать коня в доме и чересчур усердного дворового, – пожала я плечами и обречённо закатила глаза. – Боги, за что мне это всё?
Пришлось посторониться, чтобы Фрося могла вывести лошадку на улицу. Знакомство с кикиморой сотрудникам полиции тоже вряд ли пришлось бы по душе, поэтому я на всякий случай попросила её на глаза никому не показываться. Нежить у меня умная и послушная, они и так знают, что никто не должен их видеть, но иногда всё-таки лучше перебдить, чем недобдить.
– Найди Никадима, пусть сюда возвращается, – послала я ещё одно распоряжение кикиморе вдогонку и обратила свой взор на домового. – А ты Белену позови. Мы ненадолго приехали, нам сегодня вернуться надо.
Нефёд умчался выполнять поручение, а мы с Власовым пошли проведывать Клавдию Ильиничну. За прошедшую неделю она постарела и осунулась так, что выглядела уже не на семьдесят лет, а на свой реальный возраст. И чувствовала себя соответствующе – передвигалась с трудом, подслеповато щурилась и внимательно прислушивалась к каждому слову, потому что стала плохо слышать. Расплакалась, когда я ей на полной громкости в телефоне запись с Борисом включила. Память у неё, кстати, тоже заметно ухудшилась – старушка за двадцать минут раз пять у нас переспросила, кто мы такие.
– Ничего себе… – ошарашенно высказался Власов, когда мы вышли из дома Никулиных на улицу. – Это она так сдала из-за того, что целебную воду не пьёт?
– Назар каждый день ей по несколько капель в еду добавлял, а когда уезжал, пузырёк оставлял маленький, – пояснила я. – Боюсь, как бы она не померла такими темпами раньше, чем Бориса выпишут.
– Не помрёт, – послышался с дороги голос Белены. – Я за ней приглядываю. Это она пока свой возраст только нагоняет, а настоящая старость позже придёт. Помается с полгодика ещё, а то и до следующего лета дотянет. Нефёд сказал, что вы ненадолго приехали. Что так? Случилось чего?
– Да нормально всё, просто с документами волокиты много, – соврала я.
– Ага, – сделала ведьма вид, что поверила, и кивнула в ту сторону, где в засаде сидел наш «хвост». – А это кто?
– Охрана, – выдала я очередную ложь.
– А я королева заморская, – скривилась Белена. – Ладно, будем считать, что я поверила. Чаю-то хоть попьём, или вы прямо сейчас уезжаете?
Власов негромко кашлянул, привлекая к себе внимание, и уточнил:
– Простите, а вас сейчас все видят или только мы?
В этот раз на хозяйке подземного озера был просторный сарафан цвета морской волны, надетый поверх белоснежной рубашки с длинными широкими рукавами. На шикарную причёску она тоже не заморочилась – просто заплела свои белые волосы в толстую косу. Вроде бы и ничего сверхъестественного, но никто из деревенских её вроде как видеть не должен, а если увидят менты, вопросов потом не оберёшься.
– Да не видит меня ваша охрана, чего испужались-то? – улыбнулась ведьма одними только губами, переводя настороженный взгляд с меня на Власова и обратно. – Вы идите в дом, идите, а я за вами сразу подойду. У меня к лешему дело есть важное.
«Чего она так на нас смотрела?» – озадачилась я, сделала несколько шагов по дороге и разулась – так ногам легче. Ступни сразу же почувствовали тепло, будто я не по утрамбованному песку шла, а по мягкому ковру. «Подпрыгни!» – велела я валяющейся на дороге сосновой шишке в надежде, что тепло означает возвращение магии, но шишка не сдвинулась с места. Пришлось смириться с тем, что нужно расспрашивать о причинах Белену – почти неделя прошла ведь уже, но ничего не меняется.
Не знаю, как, но ведьма нас опередила – когда мы вошли в дом, она уже суетилась у стола, ногой прижав к полу Нефёда, который пытался дотянуться до корзинки-самобранки.
– Нефёд, перестань, – улыбнулась я. – Можно подумать, тебя всю неделю не кормили.
– Он у кота еду воровал, – пожаловалась Белена. – Первый раз такого прожорливого домового вижу. Раньше здесь их больше было, но все рыжие и не такие наглые.
– А куда они все делись? – спросила я и плюхнулась на диван, обивку которого подлатала Фрося, а размазанные по ткани пятна моей крови вычистил Нефёд.
– Одичали и в моховиков переродились, – отозвалась ведьма. – У домашнего духа судьба особенная, он без человека долго жить не может. Сначала тоскует, потом дичает. Ежели позвать, то за тобой на край света пойдёт, да только никто их отсюда не звал никуда. Все перевелись, этот только остался. Один вроде, а жрёт за дюжину.
– Ну дай ты ему пирог, пусть успокоится, – пожалела я своего любимца.
Нефёд заполучил вожделенное лакомство и спрятался под стол, а мы наконец-то сели пить чай. Белена рассказала о том, что дух Назара беспокойным стал в тот же день, когда я покинула деревню. На нежити это никак не сказывается, а вот собака в лагере с тех пор каждую ночь воет, не замолкая. Пришлось признаться, что я сорокоуст за упокой заказала – упокоиться-то воплощённый в дереве дух не может, вот и мается. Наверное. Ведьма на это предположение ответила, что ему молитвы, как мёртвому припарка – только время зря тратить. Вырваться он хочет, потому и буянит. В остальном ничего нового и интересного в Лесном не случилось. Приезжали какие-то люди, о чём-то со стариками разговаривали, про меня спрашивали и про Мирона. Ну это логично – следствие же идёт. Потом мы с Власовым рассказали ведьме о том, как чувствуют себя спасённые мной друзья. Точнее, рассказывал Власов, а я с интересом слушала, потому что мне он информацию о Мироне выдавал скупо. Оказывается, через пару дней Карпунина и Виталика выпишут – я этого не знала. А Сергей останется в больнице ещё на неделю, потому что кардиолог отпускать его не хочет – пациент на учёте стоит, регулярно обследоваться должен, а его в поликлинике в последний раз видели лет пять назад.
Потратив на чаепитие и разговоры целый час и накормив Нефёда до отвала, мы засобирались в обратный путь, но Белена попросила «добра молодца» присмотреть за домовым, чтобы он не спёр корзинку, а меня вывела на улицу на «бабский разговор».
– Это нынче у молодух так принято, чтоб по одному сохнуть, а к другому в постель лезть?
– А у меня на лбу что ли написано, что я к кому-то в постель лезла? – обалдела я от такого напора.
– Да не на лбу, милая моя, – сердито отозвалась ведьма, подняла с крыльца пучок каких-то трав и сунула их мне в руки. – Вот это вот всё тремя кружками кипятка залей, ночь пусть настоится, потом процеди и по три больших глотка на ночь пей, пока крови регулярные не начнутся.
– Зачем? – не поняла я, перебирая травы.
– Затем, что дурёха ты бестолковая. До первого новолуния подождать не могла?
– Чего подождать? – окончательно растерялась я.
Белена посмотрела на меня, как на умалишённую.
– Ты про обряд кладбищенский откуда узнала?
– Из памяти земли. Когда в деревне мёртвая вода пробилась, там колодец был, и люди потравились, а Марфа их так спасала. Отвар делала и обряд этот. Только тогда людей много болело, поэтому она несколько ночей на кладбище ходила. По три имени каждую ночь. Я вроде бы всё точно так же сделала, а что?
Ведьма тяжело вздохнула и обречённо покачала головой.
– Ой, беда-а-а… И откуда ты только такая на меня свалилась?
– Да что случилось-то? – начала я злиться.
– Дитё у тебя будет, вот что случилось. А тебе нельзя этого сейчас, потому как после обряда новолуния дождаться надо было, чтоб кровь от колдовства полностью очистилась. Если сделаешь всё, как я сказала, оно скоро само выйдет, без неприятностей, а если и дальше дурью будешь маяться, сгоришь, как лучинка. Это не шутки, милая моя.
Ребёнок. У меня. От Власова.
– Нет, – отчаянно замотала я головой. – Это невозможно, я всё посчитала.
– И колдовство кладбищенское, и магию мою лечебную, и воду целебную, и три души, у смерти отнятые… Это всё ты тоже посчитала? – скептически скривилась Белена.
Нет, это я не посчитала. Откуда мне было знать, что все эти факторы могут как-то повлиять на естественные процессы в моём организме? Я ведь ведьмой совсем недавно стала, и учить меня некому было.
– Нет, – снова качнула я головой, но уже не так уверенно. – Не может этого быть. Ты ошиблась.
– Я? – изумлённо вскинула свои белые брови ведьма. – Ты забыла что ли, зачем ко мне на дно трясины пришлых невест приводили? Да мне одного взгляда на тебя хватило, чтобы всё понять. Два-три дня назад это было, да? Я ведь права?
Я привалилась спиной к двери и медленно сползла вниз, наотрез отказываясь верить в происходящее. Для полного счастья мне только беременности от Власова и не хватало.
– Вот вернётся твоя сила, тогда сама всё почувствуешь, – окончательно добила меня Белена. – А если не веришь мне, домового с собой возьми и попроси его вещий сон тебе показать. И не говори потом, что я не предупреждала и ничего не сделала, чтобы помочь. Послушай моего совета и сделай всё сейчас, пока сердцем к этому дитю прикипеть не успела. Оно всё равно жить не будет, а если затянешь, то и сама вслед за ним уйдёшь. Для того разве я тебя спасала?
Глава 53. Вдребезги
Нефёда я позвала с собой, и он охотно согласился, потому что строгая к нежити Белена держала его на жёсткой диете. Я погрузилась в глубокие раздумья сразу же, как только заняла своё место на пассажирском сиденье, Власов сосредоточил всё внимание на дороге, а домовой свернулся клубком на моих коленях и громко фырчал во сне на манер сытой кошки. Весь путь до областного центра мы дружно молчали. В городе сделали остановку возле супермаркета, чтобы купить продукты, и Власов по собственной инициативе положил в тележку два ведёрка мороженого, штук десять разных шоколадок и свежий бисквитный рулет с клубничной начинкой – ну да, у меня же стресс, всё правильно.
– Эля, в чём дело? – резко поинтересовался он только тогда, когда мы поднялись в квартиру Мирона. – На вас лица нет после этого «бабского разговора» с ведьмой. Что она сказала?
Я посмотрела на него пустым взглядом, отпустила любопытного Нефёда на пол и вытащила из кухонного шкафчика кастрюльку, чтобы сделать настой.
– Ритуал на кладбище был сложным, а я неуч, поэтому восстанавливаться буду долго, – соврала вяло. – Травки вот попить надо, чтобы быстрее всё… восстановилось.
Он забрал кастрюлю, повернул меня лицом к себе, пальцами поднял мой подбородок вверх и через глаза заглянул в самую душу.
– Если будешь мне врать, я ничем помочь не смогу.
– Если скажу правду, тоже не поможете, Анатолий Павлович, – с горькой усмешкой отвела я его руку. – У колдовства появились последствия, и мне нужно от них избавиться. Такое объяснение устроит?
– Я останусь на ночь здесь.
– Нет.
– Эля…
– Какая из букв в слове «нет» вам незнакома? – сухо осведомилась я. – Я сейчас просто сделаю настой и лягу спать. Я устала. Я хочу побыть одна. Уйдите, пожалуйста.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, вздохнул и правда ушёл. Даже пакеты с покупками не разобрал, хотя всегда делал это сам. Это я виновата. Ничего ведь сверхъестественного между нами не случилось, а я в последние дни только и думала о том, что это «ничего» может стать причиной ссоры между Карпуниным и Власовым. Начались сожаления, а от них настроение отнюдь не улучшается. Но как можно вести себя так, будто ничего не было, если оно было? И эта ещё его фраза: «Я между вами не встану»…
Я опять запуталась, но в этот раз не в сказочных перипетиях, а в самой себе. Карпунин мне никто, и меня не должно волновать его мнение о моей личной жизни, но оно волновало. А вдруг он узнает, что мы с Власовым… Кем я тогда стану в его глазах? Мои односторонние чувства не являются обязательством пожизненно хранить ему верность, я живой человек. Каким отношениям Власов не хочет мешать, если нет никаких? Мирон женится в августе, у него свои планы на жизнь. Почему я вообще на этом всём зациклилась, если у меня других проблем по горло?
– Буду жить здесь, – вынес вердикт Нефёд, вытащив из-под мойки в кухне мусорное ведро. – Дверь даже есть, удобненько.
Я не заметила, когда он успел спереть из пакета несколько шоколадок – увидела только обёртки в мохнатых лапках, а потом домовой закрылся под мойкой и начал шуршать там фольгой, уплетая лакомство вместе с упаковкой. Попросить у него вещий сон я так и не решилась – и без того тяжко. Вскипятила воду, залила травы, накрыла кастрюльку крышкой и оставила настой на плите остывать, а потом завалилась на постель прямо в одежде и сразу же крепко заснула.
Проснулась только утром – от шума льющейся где-то воды. Нефёд сидел на постели рядом со мной в облике трёхцветной кошки и злобно поглядывал на закрытую дверь. «Это не Власов», – сразу же я поняла по поведению домового. Жаль, что он не умеет разговаривать, когда превращается в кошку, а то обязательно спросила бы, кто там пришёл. Пришлось выяснять самой.
В кухне хозяйничала женщина пенсионного возраста – низенькая, пухленькая, и круглолицая. Первое, что мне бросилось в глаза – это яркое розовое облачко редких кудрявых волос на её голове. Я бы ещё поняла гранатовый оттенок или баклажан, но розовый…
– Доброе утро, – поздоровалась с ней хозяйским тоном, привлекая к себе внимание.
– Ой, здравствуйте! – широко улыбнулась она мне и перевернула на сушилке кверху дном чисто вымытую кастрюльку, в которой я вечером запаривала травы. – Я вас разбудила, да? Извините. Я Валентина, приходящая домработница. Раз в неделю здесь бываю. Пыль убрать, комнаты проветрить…
– Приятно познакомиться, – скривилась я, с тоской глядя на кастрюлю.
Домработница проследила за моим взглядом и растерянно моргнула.
– Оно воняло кислым, – пояснила она. – Я и вылила всё. Не надо было?
Я набрала в грудь побольше воздуха и заставила себя промолчать. Кто я такая, чтобы орать на прислугу Карпунина? Молча взяла со столика свой телефон, вернулась в спальню и позвонила Власову.
– Доброе утро, Анатолий Павлович! – рявкнула в трубку так грубо, что самой стало неприятно. – Нельзя было предупредить, что в эту квартиру домработница приходит иногда?
– Домработница? – сонно переспросил он. – Эля, сейчас пять часов утра. Какая домработница?
– Розовая, блин! Она мой настой в канализацию спустила, а в городе я такие травы для сбора не найду.
– Успокойтесь, пожалуйста, и просто пришлите мне список. В аптеке их можно купить?
– Издеваетесь? Я даже не знаю, свежие они должны быть, или сушёные тоже сойдут. Мне их Белена дала. А на поездку в деревню нам второй день подряд разрешение не дадут.
– Это срочно?
– Да! Вопрос жизни и смерти!
