Рельсы… Рельсы
Александр Беляков
В то время, как товарищи активно ведут борьбу с Белым движением в различных уголках страны, военный комиссариат направляет Валерия Волкова в глухую Сибирь. Но и здесь разворачиваются не менее драматичные события: группа неизвестных бандитов безнаказанно грабит поезда с военным обеспечением и жестоко расправляется с людьми. Идущего по следам преступников Волкова, кажется, на прочность испытывает сама Сибирская природа. Цепочка загадочных событий и необычных знакомств то и дело заставляют его усомниться в своих убеждениях об устройстве мира.
Александр Беляков
Рельсы… Рельсы
Действующие лица:
Волков Валерий Сергеевич – военный комиссар, главный герой
Сарыченко Виктор Петрович – начальник станции
Терентьев Александр Николаевич – комендант городского гарнизона
Лунёв Павел Георгиевич – заместитель коменданта
Сычёв Алексей Владимирович – начальник путей
Спицын Виктор Петрович – врач-хирург городского госпиталя
Игнат Митрофанович – старый охотник, деревенский сторож
Черных Николай Николаевич – староста деревни Темнолесное
Ефросинья – его жена
Головин Федот Иванович – беглый кулак
Головина Василиса Федотовна – его дочь (умалишенная)
Иван Макаров – юноша, вернувшийся с войны
Анастасия – невеста Ивана
Беломестных Максим Андреевич – старый разорившийся ремесленник
Беломестных Дмитрий Максимович – сын ремесленника
Кириллов Владислав Витальевич – новый староста Студёновки
1 часть
Глава 1
Гудок паровоза известил о прибытии на станцию. Одинокие сапоги из дубленой кожи шагнули с высокой ступени и тут же утонули наполовину в снегу. Рядом с сапогами рухнул в снег чемодан, некогда кожаный, но протёртый до такой степени, что кое-где проглядывала фанерная основа. Хозяин вещей звучно выругался и зажал зубами папиросу. Двубортная шинель тут же пропиталась влагой от нескончаемого потока крупных снежных хлопьев. На пяти пуговицах, три из которых были явно пришиты от другой одежды, застыли ледяные капли. Из кармана мужчина достал отсыревший, кое-как сохраняющий целостность коробок спичек – настоящая редкость после войны. Дрожащими даже под кожаными перчатками пальцами, он выудил спичку. Пару раз безуспешно чиркнув и лишь полностью разорвав коробок он выругался ещё раз. Коробок полетел в снег и пропал в сплошной белизне, а лёгкая поклажа покинула снежную тюрьму и закачалась в руке. Не выпуская папиросы, мужчина быстрым строевым шагом устремился к началу перрона, где виднелась ещё одна человеческая фигура. Она двигалась вдоль состава и внимательно рассматривала что-то под каждым вагоном. Приблизившись, человек с чемоданом смог более детально разглядеть неизвестного. Это был мужчина, только-только перешагнувший ту возрастную черту, после которой начиналось понятие «пожилой». Невысокий, крепкий на вид, с изрядно заросшим лицом. В жилистой ладони он держал внушительный гаечный ключ, которым периодически постукивал по стыкам рельс. Поверх выцветшей зелёной формы имперской железнодорожной службы, был накинут овечий полушубок. На форме яркими пятнами непорченой временем краски виднелись места, где ранее были эмблемы. Таковые остались лишь на фуражке и ремне – золотые буквы «СЖД», Сибирская железная дорога.
Железнодорожник так же не обделил вниманием внезапного приезжего. Мутный взгляд его застыл на красном кольце нарукавной повязки с нашитым горизонтально чёрным бархатным ромбом, окаймлённым кантом тёмно-жёлтого цвета.
– Здравствуйте-с, господин военный комиссар!
– Я вам никакой не господин. Прошу обращаться к себе товарищ военный комиссар.
– Виноват, товарищ военный комиссар!
– Огоньку не найдётся?
– Отчего нет… для вас всегда найдём-с, – железнодорожник пошарил по карманам и вытащил гильзовую зажигалку. На корпусе виднелась потёртая надпись: «IMCO Austrian Patenet», – давайте-ка вашу цигаретку.
Смачно затянувшись и медленно выдохнув терпкий дым, комиссар спросил, мотнув головой на австрийскую диковинку.
– Трофей?
– Так точно, с австрийского фронту привёз. В тысяча девятьсот восемнадцатом году отбыл домой по ранению. Может, возьмёте?
– Это твоё по праву, я не могу принять.
– У нас в роте была традиция такая. Мол, кто его знает, когда умрём, ну и зачем нам мирское это всё? Ну и начали меняться не глядя. Подойдёт к тебе солдатик, стукнет по карману, на свой руку положит и скажет: «Махнёмся не глядя?». Вы, видно, человек служивый… мне с вами под честь. В наших краях без огню никуда. А у вас, вон, спички промокли. Я-то огонь отовсюду достану.
– Ну, будь по-твоему. Меняться, так меняться. На-ка, тоже вещь полезная, – мужчина спустил рукав и снял с запястья наручные часы с кустарно выгравированной на задней стороне надписью: «A decent-looking commander should have a proper watch», – один мой товарищ, английский рабочий, подарил мне их. Я же отдаю тебе. Ты по часам-то понимаешь?
– Кумекаю немного. Наш старшина давал мне свои, «Мальтамы», чтобы я считал время до команды атаки. Премного благодарен за такую честь. Память вашего друга не будет посрамлена.
– Мальтамы? Ах… ха-ха-ха… Ты, верно, имел в виду «Уолтемы», да тоже неплохие часы. Ну да неважно. В каком звании был?
– Да что там за звание, скажете тоже… младший унтеръ-офицеръ мы, прапорщик. 3-ий симбирский стрелковый полк.
– Ясно. Звать-то как тебя? Какой чин на службе имеешь?
– Дмитрий Воронцов. Железнодорожных путей обходчик.
– Вот что, Дима, где у вас тут комендант железнодорожной станции и дежурный по станции?
– Да тута недалеко. Вон, видите два огонька? – Обходчик указал куда-то вглубь метели, – это станционная администрация. Только вы вряд ли кого застанете – господин комендант отбыли ещё утром. Тут такой бардак был. Уж второй поезд с рельс сходит.
– Спасибо за помощь, и прошу вас искоренить из употребляемых слов любые «господин», «офицер» и прочие. Вы же государственный служащий! – с этими словами комиссар стал отдаляться в указанную сторону.
– Есть искоренить! – Обходчик привычно вытянулся по стойке смирно и со смесью уважения и ужаса проводил внезапное начальство взглядом, – вы, товарищ комиссар, издалека ль?
– Издалека, издалека, – послышалось из-за снежней пелены, сквозь которую виднелся лишь удаляющийся красный огонёк зажженной папиросы, – приехал разбираться с вашим бардаком.
Продвигался комиссар медленно. Чем дальше от перрона, тем выше сугробы и вязче снег. При каждом шаге по бедру приятно похлопывал наган в кобуре, немного мешалась сабля, закреплённая на поясе. В чемодане переваливался небогатый жизненный скарб: бритва, тетрадь-журнал, рубаха, шкатулка с посменными принадлежностями и коробочка с орденом красного знамени. В нагрудном кармане позвякивал кошель и похрустывал распечатанный конверт. Этот конверт пришел ему в войсковое расположение неделю назад и хранил приказ примерного такого содержания:
«Приказ военного комиссариата СГ, от 18. 01. 1920 года.
Военному комиссару Валерию Сергеевичу Волкову, проявившему недюжинную смелость и командирское умение в недавних боях, а также находчивость и самоотверженность в расследовании дела о расхитительстве военной государственной собственности в уезде N, предписывается срочно прибыть в город Ухабинск, где участились случаи нападения на поезда. Здесь комиссар Волков должен организовать сыскную деятельность, защиту железнодорожных путей, провести просветительскую агитационную работу среди населения и очистить область от бандитских формирований. Для этого он снабжается самыми высокими полномочиями. Местное командование и администрация уже уведомлены о таковых. Для квартирования комиссара выбрана деревня Темнолесное. Ввиду непрекращающихся боевых действий с группами белых сепаратистов на дальних рубежах РСФСР, Волкову предписывается действовать только местными силами и вызывать военный контингент из соседствующего округа только ввиду острой необходимости.
Приказ подписан командующим округом Л.»
Целую неделю он добирался до загадочного Ухабинска, меняя поезда на стрелках и станциях. Составлял компанию стволам деревьев или домашнему скоту. Замерзая в комьях сена, отлёживая спину на неудобных лавках, голодая в ожидании очередной попутки в опустевшем городке, ругаясь с проводниками и извозчиками, пешком пробираясь через густые ельники, отбиваясь от диких зверей, он зарывался в холодное нутро одичавшей, измученной, разграбленной страны. Туда, дальше изломанного хребта Уральских гор, пересекая бездонные венозные потоки Оби, Енисея. Однотипные пейзажи облепленных снегом деревьев и редких телеграфных столбов, мигающих в окнах, напоминали заевшие кадры киноплёнки, беспрестанно и бессмысленно прокручиваемые барабаном, и навевали уныние. Каждый километр отзывался в сердце Валерия горечью. Ему не хотелось оставлять боевых товарищей. В то время как в Таврических губерниях расцветала Врангелевщина, а на Забайкалье чинил террор Колчак, он, свежеиспеченный комиссар, прошедший бои, должен был гонять по сибирским лесам вшивых бандюг. Но тут же Валерий отгонял от себя эти мысли. В конце концов, это был приказ. Родина звала его, ей нужна была помощь.
И теперь он был полон решимости помочь ей, положить на это дело все свои силы, а если нужно, и жизнь. Добравшись до дверей администрации, он потянул на себя тугую дверь и прошёл в фойе. Тяжёлый взгляд упал на стол дежурного, стоящий у лестницы на второй этаж. Стол был чисто убран, и держал на своей глади лишь забытую кем-то краснознаменную будёновку, однако за самим столом никого не было. Дежурный – курчавый парень лет восемнадцати в расстегнутой солдатской рубахе сидел на стуле, подстелив собственную шинель, и грел бок об затопленную буржуйку, попутно усердно вчитываясь в какую-то книжку. Из литературного транса его вывел лишь хлопок двери. Встретившись глазами с Волковым, парень нехорошо побледнел.
– Понятно… – выдохнул Валерий, – дежурный, почему не на посту! Что за внешний вид?
– Я… я… минуту… – парень суетливо начал застёгивать пуговицы, книга выпала из его рук и раскрылась на развороте с дамой приятной внешности. Лицо парня переменилось и стало красным, как варёный рак.
– Приведите себя в порядок и доложите по форме!
Наконец, управившись с рубашкой и кое-как набросив на себя шинель, парень подхватил книгу и помчался к столу. Сильно приложившись бедром об его угол, он выдвинул шкафчик и сунул в него книженцию и будёновку. На секунду остановившись в растерянности и, видимо, вспоминая, что нужно сделать дальше, он вытянулся как струна и приложил ладонь к виску.
– Дежурный красноармеец Новиков в вашем распоряжении!
– Это, конечно, прекрасно… Знаете, Новиков, если оценивать состояние гарнизона по его самому низшему звену, то для меня становится ясна причина неспособности местных войск противодействовать бандам. Почему вы не выполняете своих обязанностей на посту?
– Виноват, товарищ войсковой комиссар, всю документацию я разобрал утром, все посты расставлены в соответствии с распоряжением коменданта Терентьева и проверены мною час назад. Прошу вас ознакомиться с журналом дежурств, – с этими словами Новиков вытащил из второго шкафа увесистую тетрадь.
– С удовольствием, – Волков принял рукопись и принялся неспешно её листать, – и что же, комендант не выдал вам дополнительных распоряжений?
– Никак нет.
– Что же, об этом я у него спрошу. Вольно, – Валерий слегка улыбнулся и передал журнал обратно, – Запомните, Новиков. Хороший солдат должен не только в точности выполнять приказы командира, но и обладать некоторой долей самостоятельности, а самое главное – всегда быть на том месте, где ему назначено и должно. Только тогда, когда все винтики на месте, военная, а впрочем, и любая другая машина работает исправно! Вам ясно?
– Так точно!
– Вы, кстати, неместный?
– Так точно… – парень посмотрел на командира удивлённо, – из Екатеринбурга. А вы как поняли?
– По говору… и книжка ваша екатеринбургской печати. Приказываю, кстати, от неё избавиться. Похоть не должна отвлекать бойца от службы. Хм… насколько я знаю, комендант… как вы сказали? Терентьев… отбыл на место крушения поезда?
– Так точно, вместе со своим заместителем Лунёвым и начальником по переезду Сычёвым они отбыли в шесть часов утра.
– Кто за старшего?
– Начальник станции Виктор Петрович Сарыченко.
– Ведите к нему.
Поднявшись в сопровождении бойца на второй этаж, Волков оценил обстановку.
Хлипенькое кирпичное здание еле-еле держалось под порывами ветра. Второй этаж представлял из себя коридор с тремя дверьми, ведущими в кабинеты Сарыченко, Терентьева и телеграфиста. Новиков постучал в первую и сразу же её открыл.
– К вам товарищ военный комиссар, – после этого он сразу же развернулся и обратился к Валерию, – проходите.
В кабинете из-за невероятного числа картотечных шкафов невозможно было сказать, в какой цвет он был выкрашен. Вынесенный на середину стол размывался на фоне гигантской карты, вывешенной на задней стене. И ещё более незначительным в собственном кабинете выгладил Сарыченко. Волкову за время службы приходилось видеть разных начальников в разном антураже: в обшарпанном кабинете, комнатушке реквизированной квартиры, в отбитой у белых крепости, землянке, окопе – этот перечень достойных и менее достойных мест можно было бы продолжать ещё долго. Но везде высокий начальник внушал уверенность, был как бы подытоживающей точкой всего окружения и никогда на его фоне не выгладил блекло.
Сарыченко же уверенности не внушал и был подобен кристаллу сахара, растворяющегося в кофейной гуще еловых шкафов. Было сложно сходу объяснить, почему начальник станции вызывал подобное чувство. Возможно, причина крылась в тучном и низком строении его тела… Грубо и коротко его можно было бы описать так – мелочь пузатая. Может, дело было в форме, смотревшейся на нём нелепо. Синие штаны, собравшиеся в океан волн-складок у сапог, которые были ему велики; рубаха на его теле более напоминала не по размеру выбранную наволочку; изъеденный молью бушлат беспомощно висел на плечах, трепыхаясь пустыми рукавами; накинутая наспех фуражка лежала на потном лбу накось. А может, дело было в выражении перманентного страха и беспомощности на его лице… они диктовали его действия, судорожные метания по комнате и небрежные манипуляции с бумагами. Судя по всему, подобное поведение было ему свойственно, и приезд Валерия только усугубил хроническое проявление «заячьей душонки».
– Ох, какое облегчение, – служащий неловко выбрался из-за своего стола и, отвергнув всякие уставы, протянул Волкову руку. Тот же пожал слизкую ладонь, посудив, что человеку гражданскому фривольности можно простить.
– Нам сообщили о вашем приезде, однако мы ждали вас заметно раньше. Надеюсь, вы на нас не сильно серчаете, встретить вас не было никакой возможности. Ах, и всё же, какое облегчение… вы прибыли и вовремя, и одновременно в час скорбный, тяжёлый. Эти супостаты опять пустили поезд с рельс.
– Я в курсе ситуации с поездом. Время не ждёт, я хочу как можно скорее приступить к делу. У меня нет ни минуты на пустословие, – комиссар отодвинул плечом тело служащего и прошёл к карте, – вы можете указать места нападений?
– Да-да, конечно, – Сарыченко засеменил за Волковым и ткнул пальцами в две точки на паутине заштрихованных линий, изображающих железнодорожное полотно, – вот тут произошла первая атака. Прямо между «№1 Восточной» и «№2 Восточной» ветками. Грузовой состав с винтовками, патронами…
– Когда? В каком часу?
