А. Фёдоров "Брониславка"

Брониславка
А. Фёдоров

Бронислав Смирнов уважал законы природы, но постоянно использовал их на свое усмотрение. Поэтому он был изобретателем. Вечный двигатель и шапка-невидимка, вечная батарейка и чудо-клей стали этапами к созданию главного творения – «брониславки», – универсальной ткани всеобщего использования. Разумеется, не все благополучно проходило, и однажды Бронислав нажал большую красную кнопку.

А. Фёдоров

Брониславка

Пролог

Село Обрадово было небольшим и некомпактным. Разбросанное по невысоким взгоркам на берегах неглубокой и неширокой речушки, наливавшейся силой только в период весеннего снеготаяния, да и то вода лишь приподнималась в своем русле, никогда не неся разливных бед окружающему ее миру, оно, укрытое зеленью садов, оставалось для населявших село людей уютным и весьма премилым местечком, излучавшим спокойствие, доброжелательность и благоденствие. И жители, в большинстве своем, были спокойные, доброжелательные и отзывчивые. Конечно, и между ними возникали ссоры, но они обычно затихали быстро, и снова воцарялся мир.

В этом селе однажды родился мальчик, которого родители решили назвать Брониславом, да так и сделали. Нельзя сказать, что событие рождения одного малыша всколыхнуло все село: родился – и хорошо, дети в селе рождались часто, по закоулкам бегали, прыгали, скакали ребятишки всех возрастов, играя в свои детские игры. Был в селе и детский садик, где детки «дозревали» до школьного возраста.

Но для родителей это событие было, безусловно, важнейшим в семейной жизни. И, кстати, в один день и даже в один час с Брониславом появился на свет Сёмка. Таким образом, два мальчика даже могли видеть друг друга с первых мгновений жизни, но они этого не помнили и познакомились, когда матери вывозили их в колясках прогуляться. Две семьи жили рядом, что и привело к неразлейной дружбе мальчуганов.

Дети подрастали, дружба их тоже подрастала, они вместе с другими ребятишками носились по выгонам и буграм, ходили в детский сад и даже начали готовиться к школе. В пять лет Бронислав уже бегло читал, не отставал от него и Сёмка, только интересы их различались: Броня запоем читал сказки и всякие волшебные истории, а Семён больше склонялся к приключениям. Но, поскольку они делились друг с другом прочитанным, можно было считать их чтение почти одинаковым.

Всем ребятам села порою нравилось пробежать по тропинке к старенькому домику, стоявшему обособленно от села. Там жил добрейший дедушка Фима, рассказчик, сказочник и просто хороший человек. Вечером нередко ребятня собиралась стайкой и бегом по тропинке направлялась к дому Фимы, чтобы послушать новую историю.

В тот день Бронислав и Сёмка решили вдвоем сбегать к дедушке и, может быть даже, помочь ему в чем-нибудь, например, полить грядки, а заодно и послушать историю о чем-нибудь. День был ясный, солнце уже завалилось на западную часть неба, которое казалось бледно-синим, дул легкий ветерок. Друзья быстро пронеслись по тропинке, аккуратно окошенной дедом Фимой, и пробыли у него до того момента, когда солнце нижним краем коснулось линии горизонта. Броня и Сёмка уже собирались домой, когда как-то внезапно, вдруг, день помрачнел, ветер пронесся по траве с такой силой, что она пригнулась к земле, огромная кудлатая серо-синяя туча показалась ниоткуда, – и грянул гром. Фима завел ребят в дом, они подошли к окошкам, чтобы посмотреть на природное явление. Туча, казалось, зависла над домом, никуда не торопясь, начала выбрасывать из своего брюха желтые, синеватые и бело-голубые стрелы молний, исчезающие где на берегу реки. Внезапно окошко, перед которым стоял Бронислав, резко полыхнуло нестерпимо ярким пламенем, ослепив на мгновение мальчика, – и тут же все прекратилось: туча ушла к востоку, сверкание молний исчезло, ветер затих. Проморгавшись, Бронислав предложил Сёмке идти домой. Дед Фима довел их до села, а затем вернулся на свой хуторок.

С этого дня Броня начал мечтать о «приручении» такой мощной силы как молния. Он давно имел склонность к каким-нибудь поделкам, любил мастерить из дощечек маленькие ящички и коробочки, в которых размещал свое нехитрое имущество, дарил их Сёмке, а тот тоже набивал подаренные ящички всякой всячиной. И вот после той яркой вспышки, почти ослепившей Бронислава, тот начал замечать у себя в ладонях периодически потепление и покалывание, слабые ощущения, совсем не мешающие заниматься своими делами. Причем эти признаки появлялись в моменты, когда мальчик проходил рядом с источниками энергии: трансформаторной будкой или под линией электропередачи. Бронислав решил, что так он чувствует энергию, и даже сказал об этом Сёмке, но тот ему не поверил.

Более всех игрушек на свете Бронислав любил старые электромагнитные катушки, он сматывал с них проволоку и наматывал снова, накручивал несколько обмоток и оставлял незакрученные концы, формируя из них подобие рогов, торчавших сбоку катушки. Это была любимая игра, и он продолжал в нее играть, учась уже в первом классе.

И вот в один вечер, когда Сёмка с родителями уехал к бабушке в соседнее село, Бронислав остался один (на дворе к тому же было ненастно). В своем рабочем сарае, где отец выделил ему место для его «изобретений», мальчик начал перематывать катушку. Он накрутил медную проволоку, затем стальную тонкую, а сверху тонкую алюминиевую, вывел свободные концы сбоку катушки и, обхватив катушку обеими руками, перенес поделку на полку для хранения. Уже отвернувшись от полки, Бронислав резко обернулся: ему показалось мерцание в пространстве между свободными отрезками проволок. Так и было: в середине свободной зоны между рожками посверкивала яркая точка. Постепенно на глазах она разрасталась, превратившись в маленькое веретено разноцветного вида, было видно, что оно вращается.

В этот самый момент и застал Бронислава Сёмка, влетевший в сарай на полном ходу. Увидев застывшего Бронислава, Сёмка подскочил ближе и даже рот разинул, заметив свечение.

– Эйто чтой-то ты намутил? – закричал он в полный голос.

– Не знаю, – растерянно, но честно ответил изобретатель.

Посмотрев еще немного на сияющее веретено, мальчики приступили к первым экспериментам. Первым делом Сёмка проверил не загорится ли бумажка, сунутая в веретено, бумажка не загорелась, но скрутилась жгутом.

– Таак, – возопил Семён, – теперь пробуем деревяку.

Он схватил стоявший в углу обломок грабельной ручки и осторожно вдвинул ее в веретено. Внезапно Сёмка напрягся, сжал руку крепче, но был вынужден отпустить отрезок, ибо веретено активно проворачивало влево.

– Вот это – здорово, – сказал Семка, – теперь надо попробовать…

Но продолжить им не дали: вошли матери и настоятельно сказали, что уже темно, а эти два изобретателя еще не ужинали. Попытка – «ну, мам, еще немножко» – воздействия не оказала, и юные испытатели разошлись по домам.

Зато с завтрашнего дня они занялись изучением веретена всерьез (на уровне своих знаний, конечно). Бронислав рассказал Сёмке, как у него получилось такое веретено, тот, естественно, заставил его повторить процесс сборки другой катушки, и, когда между рогами-электродами загорелось мерцание, завопил от радости, хотя, конечно, радоваться было рано, потому что, кроме того, что веретено закручивает предметы, они еще ничего не знали.

Семен попросил сделать еще катушку, сам попробовал оживить огонек, но ничего не получилось – способностью «одухотворять» катушку обладал только Бронислав. Тогда Сёмка, видя такое дело, предложил очень настойчиво намутить много катушек ( хотя бы с десяток), чтобы в случае чего – он намекал на то. что дар Бронислава может исчезнуть, – у них был неприкосновенный запас. Так они и сделали.

Потом они долго решали, на сколько хватит энергии у веретена, но веретена вращались, не останавливаясь, не замедляясь и не исчезая, и неделю, и месяц, и год. Кстати, через неделю отец Бронислава, зашедший в сарай, заметил двадцать одну катушку с сияющим веретеном и попросил с огнем не шалить, на что тут же Сёмка продемонстрировал безопасность веретенного свечения. Отец даже хотел попробовать свечение пальцем, но друзья так зашумели на него, что он не решился их ослушаться.

Именно в эту первую неделю в голову Брониславу залетела крамольная мысль, оказавшаяся весьма упрямой. Он решил создать «вечный двигатель», хотя недавно прочел много статей о том, что сие невозможно. Прошло с того времени десять лет.

Колесо на окне Бронислава все еще вертелось.

Глава 1

Июнь в этом году выдался какой-то неважнецкий: ветер, холодрыга, небо постоянно серое, солнце лишь изредка пробивается до земли, сухота не дает росту растениям, – в общем, какой-то кошмар на протяжении первой декады. В последнюю неделю дело наладилось: похоже, природа решила все-таки вернуть лето. Небо стало чистым со светло-голубым оттенком, тучи-облака исчезли, казалось, навсегда, и солнце светило уютно, ласково, по-домашнему. Бронислав сидел у окна, по двору, разнеженные теплом, вяло передвигались куры, рассматривая поверхность земли и периодически что-то с нее склевывая. Между курами охотничьими прыжками передвигались три рыжих котенка, то нападая друг на друга, то отскакивая при виде раздраженной курицы, которая внимательно смотрела на них, думая, видимо: «Вам, шерстяным тварям, среди благородных перьев лучше бы не скакать, а то ведь недолго и клюва отведать».

Только, сделанная под старинную, ветряная мельница-игрушка весело и безостановочно вращала своими крыльями, стоя на подоконнике. Бронислав посмотрел на свое давнишнее изобретение и решил, что пришла пора действовать. Назавтра запланирован выездной день по линии военкомата. «Один день в армии» – так назывался этот день, в котором планировались отбой, наутро подъем, зарядка, строевая подготовка и прочее, а ужин, завтрак и обед по нормам солдатского снабжения. Но не это было главным, центральным событием послезавтрашнего дня были стрельбы настоящими боевыми из настоящего легендарного автомата Калашникова; аж по пять патронов каждому обещал военком. Ради такого дела даже самые ленивые и необязательные парни загорелись желанием выехать на этот самый «Один день».

Поскольку для проведения стрельб нужны мишени по числу стрелков, а это ответственное дело, то (общим решением одиннадцатиклассников) оно было поручено Брониславу и его другу и соседу Сёмке Клокову как самым ответственным товарищам. Выбор был обусловлен не только тем, что оба парня отлично владели мастерством делать всякие поделки, но и тем, что у отца Сёмки была «Газель», посредством которой и было решено отправить готовые мишени к месту расположения лагеря «однодневных бойцов». Теперь Бронислав ждал своего друга, чтобы с его помощью провернуть в общем-то безобидную, но имеющую важное значение для него (Бронислава) операцию по некоторой корректировке уже готовых мишеней. Юноша принял решение показать часть своих изобретений широкой публике, чтобы та подтвердила их значимость или (что тоже могло быть) полную никчемность. Он вполне готов и к такому плачевному развитию событий, потому что в одиночку, даже с Сёмкой вместе, трудно было оценить значимость изобретений для всех и каждого. Итак, время пришло.

Дело состояло в том, что Бронислав считал себя изобретателем, но все его изобретения, мягко говоря, не вполне вписывались в реальную картину мира. Нет, нельзя сказать, что он был фантазером-мечтателем, – нет, все его изобретения (или, как он сам называл их, находки) имели вполне реальную материальную структуру и, соответственно, вполне определенные свойства.

Все началось с того момента, когда маленький еще Бронислав (ему было семь лет) прочитал в детской научно-популярной книге много интересного по поводу несостоятельных с точки зрения законов природы «изобретений» человечества. Так он узнал, что с помощью мускульной силы поднять себя в воздух человек не может, что «вечный двигатель» построить невозможно, а также много другого интересного. Совпало, что в день рождения ему подарили маленькую игрушечную ветряную мельницу, которая была весьма похожа на настоящую, по крайней мере, внешне. При достаточно сильном ветре ее крылья начинали весело вращаться, но в тихую погоду она была всего лишь красивой игрушкой. Бронислав решил попробовать сочетать веретенообразное пламя, полученное им, с реальными вещами. Он рассказал о своей задумке Сёмке, и они вместе решили, что следует построить вечный двигатель – мечту самоучек-изобретателей всех времен и народов. За основу взяли ветряную мельницу.

Друзья и раньше часто задумывались над тем, что происходит в окружающем его мире, но, в отличие от большинства, они не просто задавали вопросы взрослым, довольствуясь их не всегда понятными объяснениями природных явлений, но никогда не забывали своего вопроса и сами, по одиночке и совместно, искали логичное (с их точки зрения) объяснение наблюдаемых явлений. Бронислав отлично понимал, что крылья его мельницы вращаются под влиянием давления воздуха, но ему захотелось освободить мельницу от этой воздушной зависимости. После открытия «веретена Бронислава Смирнова», как высокопарно окрестил его Сёмка, можно было думать о его практическом применении. «А пусть бы они (крылья) вращались всегда», – подумали они и приступили к исполнению задуманного. Но поскольку изобретатели никому ничего не сказали, то и остановить его никто не смог, объяснив на пальцах, что вечного ничего не бывает.

Прежде всего, Бронислав разобрал мельницу на составные части, отдельно крыша, отдельно стены, отдельно пол. Полностью снимать сами крылья он не стал, ибо доступ к оси, на которой они крепились, был более чем достаточен. Юный изобретатель чувствовал, что знает, как заставить вращаться ось, но возникли две проблемы. Семен, прискакав однажды рано поутру, засыпал Бронислава информацией о том, что для облегчения вращения оси нужна смазка, причем смазка «вечного действия», если уж они вознамерились мастерить «вечное колесо». Кроме этого Сёмка выдвинул идею о том, что надо укрепить материал мельницы, чтобы она не развалилась под тяжестью времени или от удара.

Надо заметить, что Бронислав знал о существовании законов природы, знал об их незыблемости и постоянном действии, но относился к ним в некоторой степени по-свойски, как к чему-то близкому и родному, словно он знал о законах природы нечто, что позволяло ему обращаться с ними так, будто он (Бронислав) участвовал в их сотворении.

Итак, возвращаясь к мельнице, Бронислав понял, что нужно создать вещество, способное убрать силу трения. Но и этого было мало, потому что существовала опасность повреждения мельницы от удара, жука, наконец, от банального огня. У него же в руках было лишь веретено энергии, от него надо было плясать, с него надо было начинать, ибо больше начинать было не с чего.

Друзья поделили свои задачи. Сёмка взялся за исследование влияния «веретена Бронислава» на вещества, а Бронислав занялся поиском методов управления и контроля энергией веретена. Оба работали вслепую, как алхимики древности.

Семка приступил к созданию специальных реагентов, которые могли, во-первых, защитить мельницу от разрушения, а во-вторых, избавить ось, на которую крепилось крыльчатое колесо от трения. Понятно, что эта задача не для средних умов, и мало кто решился бы даже подумать о подобном, памятуя, что сила трения существует всегда и везде, а время разрушает самые нерушимые, казалось бы, творения рук человеческих. Однако Сёмке не повезло, ему не хватило интуиции и небанальных решений. Пришлось Брониславу взять и эти задачи на себя: у него было больше свободного времени, а друга часто привлекал к хозяйственным делам отец, отвлекая от экспериментов.

Нет никакой необходимости описывать процесс созидания никогда не существовавших веществ, но сил и времени он потребовал немало. Бронслав работал, как в стародавние времена работал Хэмфри Дэви: ручками, ручками работал, и запах из старого сарая, который испытатель избрал своей лабораторией, доносился отвратительный. Правда, в отличие от Дэви, парень работал в условиях силового поля непонятного происхождения; это, так ему казалось, было необходимо, чтобы создать именно то, что он задумал. В процессе творения юному изобретателю пришлось продумать создание сосудов для клея (так он назвал вещество для защиты деревянных элементов мельницы от всякого зла) и для масла (что означало смазку, полностью уничтожающую трение). Если с последним проблем не возникло, ибо масло можно было поместить в любой сосуд, кроме деревянного или бумажного, то создание вместилища для клея было весьма трудной задачей, но и эта задача в конечном итоге была решена.

В конце концов Бронислав получил искомые вещества и поместил их в соответствующие сосуды. Но и тут возникла проблема, состоящая в том, что оба вещества были бесцветны, и пузырьки с их содержимым легко было перепутать, но изобретатель хитро окрасил смазку в красный цвет, который «на свободе» исчезал, оставляя реагент бесцветным, прозрачным.

Созданные изобретателем вещества обладали весьма умными свойствами, в частности, больше не приходилось их синтезировать, ибо при помещении малого количества этих веществ в подходящий сосуд и клей и масло увеличивались в объеме до половины сосуда, соответственно всегда была под рукой нужная субстанция в нужном количестве.

Одновременно с этим Бронислав занимался изучением свойств своего веретена. Задача была в том, чтобы заставить эту силу действовать не слепо, а повинуясь решению мастера. Брониславу удалось изменить протяженность энергетического веретена, его компактность и структуру его вращения. Это было трудно, но это решилось. На все про все ушло четыре месяца. Друзья почти не виделись, потому что Бронислав находился в режиме поиска решений поставленных задач, а Сёмка работал с отцом с утра до вечера, помогая тому перекрывать сараи. Наконец наступило пятнадцатое ноября, день, когда друзья встретились после долгого перерыва.

Семен с некоторым смущением слушал рассказ Бронислава о сделанных им открытиях, хотя искренне радовался, что у того получилось, а Бронислав рассказывал о клее и смазке и продемонстрировал, как можно управлять формой и структурой веретена.

Прежде, чем приступить к обработке собственно мельницы, мастера решили провести пробные испытания полученных «эликсиров». Для этого они из тонких шлифованных дощечек, тщательно смачивая клеем места соединения, соорудили небольшой ящичек по типу сундучка, но без крышки. После этого поставили его на рабочем столе на просушку и оставили на сутки, главные испытания Бронислав решил перенести на завтра. Сёмку позвал отец, и ему пришлось бежать домой. Бронислав остался один. На всякий случай, для проверки высыхания клея, он нанес каплю его на свободную дощечку и тоже оставил на столе до завтра. Выйдя из сарая, изобретатель-самоучка глубоко вздохнул, сожалея о медленно текущем времени, и услышал голос матери:

– Сына, возьми молоко и отнеси котяткам, а то я не успеваю.

– Слушаюсь, – ответил Бронислав (он иногда любил так выражать свое согласие) и, взяв баночку с молоком, двинулся к коровьему сараю, где в углу за небольшой перегородкой кошка породила свое потомство. Котятам было два месяца, и они весело гонялись друг за другом, нападая и, как бы в испуге, отскакивая один от другого. Заметив Бронислава, они сначала насторожились, но увидев в его руках банку с молоком, наперегонки ринулись к кормушке. Мальчик налил молоко в кормушку, и котята, отпихиваясь мордочками, начали вечерний прием пищи. Выйдя во двор, Бронислав заметил, что солнце, завершая дневной путь, уже коснулось нижним краем диска линии горизонта, приближался вечер, знаменующий собой окончание забот проходящего дня.

Наступило утро следующего дня. Бронислав, по обыкновению, проснулся рано и, исполнив неотложные утренние процедуры, отправился в свой лабораторный сарай. Нет, он хотел выждать хотя бы сутки, но душа требовала действий, и мальчик решил одним глазком окинуть свое вчерашнее сотворение. В сарае все было так, как Бронислав оставил вчера: сундучок стоял на столе, рядом с ним лежала контрольная для клея дощечка, но следов клея на дощечке не было, – ни пятнышка, ни малейшего следа того, что на дощечку было нанесено хоть прозрачное, но все же имеющее и объем, и массу вещество. Испытатель взял дощечку в руку и еще внимательнее ее рассмотрел. Ничего, ни малейшего следа. Складывалось впечатление что «эликсир» просто впитался в дерево, не оставив отметки. Но, в таком случае, его клеящие свойства следует подвергнуть сомнению. Бронислав взял в руки коробочку-сундучок, почти уверенный в том, что поделка рассыплется на составляющие, но этого не произошло. Сундучок в руках изобретателя чувствовал себя вполне уверенно, не собирался разваливаться, а, наоборот, производил впечатления изделия крепкого и добротного. Изобретатель внимательно просмотрел места соединения дощечек и заметил некоторую странность: никаких намеков на то, что дощечки отделены друг от друга, что между ними есть пусть мизерное, но пространство, не было. Сундучок представлял собой как бы вырезанное из единого куска дерева изделие, словно бы вылитое из металла, без швов, зазоров и трещин. Изобретатель сел, держа в руках сундучок, на лавочку и задумался.

Произошла непредставимая и невероятная вещь, клей соединил не только рядом расположенные дощечки, но и спаял воедино всю конструкцию, складывалось впечатление, что молекулы соприкасающихся элементов сундучка перемешались и связались в единое целое. Мальчик поставил сундучок на стол и обратил внимание на одинокую дощечку. Она выглядела, как и десятки других дощечек, лежавших в углу сарая; единственным отличием была малюсенькая точка клея-«эликсира», нанесенная на нее вчера вечером. Бронислав приступил к испытанию дощечки сразу радикальным образом: он решил ее распилить. Закрепив дощечку специальным зажимом на верстаке, мальчик взял ножовку, примерился и провел первый надрез. Ножовка прошурухтела по дощечке, не оставив ровно никакого следа. Бронислав усилил нажим, было полное ощущение, что ножовка вгрызается в дерево, но следов распила не появилось. Изобретатель перевернул ножовку и попробовал пальцем остроту зубьев, ножовка была наточена, зубья острые. Самое главное, что они после движений по дощечке не затупились, хотя ощущение, что они «что-то» пилили, было весьма отчетливым. Бронислав сунул дощечку в ящик стола для последующего ее испытания в лучшие времена и вернулся к главному детищу на данный момент, к сундучку.

Конечно, главным было определить прочность изделия. Изобретатель взял сундучок и вышел во двор, где увидел отца, открывающего ворота, чтобы ехать на работу в хозяйство. Он побежал к отцу и попросил:

– Папа, папа! Пожалуйста, возьми кувалду и вдарь по этой коробочке!

– Опять что-то смастерил? – откликнулся отец, принимая из рук сына деревянное изделие. – Занятная штучка. Да, кстати, не «вдарь», а «ударь». И зачем ты хочешь такую вещицу уничтожить? Приделаешь крышечку, и вещь для чего-нибудь годится, а?

– Папа, папа, я еще сделаю, а это мне нужно для эксперимента. Пожалуйста.

– Эксперимента, говоришь, – улыбнулся отец, проводя рукой по голове сына. – Небось, не завтракал еще, а уже проводишь такие эксперименты. Изобретатель должен быть крепким, здоровым и сильным, чтобы самому поднимать кувалду, чтобы…

– Ну, папа же!

– Хорошо, хорошо! Итак, берем кувалду (Николай Сергеевич вошел в гараж и вынес оттуда массивный инструмент), укладываем на плиту (перед гаражом лежала толстая металлическая плита) экспериментальный материал и… Не жалко, время потратил, вещь хорошая получилась?

– Папа, это эксперимент, так надо. Наука требует жертв.

– Ладно. И наносим конкретный удар…

Николай Сергеевич поднял кувалду над головой и со всего размаху опустил инструмент на маленькую деревянную поделку, сиротливо лежавшую на толстой плите. Кувалда с тихим стуком опустилась на сундучок.

Ударивший почувствовал упругое соприкосновение кувалды со стенкой ящичка, ожидая следующего соприкосновения с металлом плиты, но этого не произошло. Николай Сергеевич убрал кувалду с сундучка и в недоумении посмотрел на него, по виду тот был цел и невредим.

– Урра! – закричал Бронислав, подхватывая свою игрушку и убегая с нею в сарай-лабораторию и, одновременно с этим крича: – Спааасибо, папа, ты настоящий друг!

Как бы хотелось поделиться новостью с Сёмкой, но тот уехал с отцом к бабушке, чтобы что-то там ремонтировать, на целых три дня. Поэтому надо было продолжать эксперименты.

Теперь, по мнению испытателя, необходимо было исследовать действие огня на деревянную поделку. Переместившись на задний двор, мальчик, собрав приготовленных веток, заложил их в железную бочку для сжигания мусора и поджег, а сверху осторожно положил сундучок. Сухие ветки дружно занялись, и пламя охватило поделку и почти скрыло от глаз наблюдателя.

Бронислав отвернулся от огня, ему было жаль, что может не получиться, что сундучок может попросту исчезнуть серовато-черным дымом без следа.

Когда шум пламени начал стихать, мальчик обернулся и увидел, что сундучок исчез, он провалился сквозь уголья от сгоревших веток и лежал, видимо, на дне железной бочки. Теперь надо было выждать время, чтобы оставшиеся угольки прогорели, и жар прекратил свое действие. Пришлось вернуться в дом, позавтракать, потом еще некоторое время повозиться с разобранной мельницей, нанести чудо-смазку на ось. Костер должен был прогореть и остыть, но Бронислав откладывал свое возвращение к железной бочке. Но, сколько ни волынь, а время вернутся на задний двор все-таки наступило.

Паренек быстро перебежал к месту огневой проверки и, заглянув в бочку, подпрыгнул от радости: сундучок целый и невредимый лежал среди кучки пепла. Бронислав выхватил его и быстро начал осматривать. Никаких признаков закоптелости или рыжины от повреждения пламенем не отмечалось; сундучок был точно таким, каким его помнил изобретатель, без каких-либо повреждений. Испытания были завершены. Можно было приступать к сборке мельницы и к ее запуску.

Главным элементом будущего «вечного колеса» было энергетическое вращающееся веретено, созданное Брониславом. Особое силовое вращательное поле воздействовало на все, что помещалось в него, и начинало его вращать.

Теперь надо было присобачить катушку, создающую веретено энергии, внутри мельницы так, чтобы проволочные рожки окружили ось крепления крыльев мельницы. Операция прошла успешно, катушка была укреплена, и ось вращения находилась внутри веретена, Бронислав обработал все клеем, поставил мельницу на подоконнике в своей комнате и приготовился ждать. Ничего не происходило, хотя он нутром чувствовал нарастание силовой энергии внутри мельницы. Ощущение неопределенности и зряшности затраченных усилий окутало его, и парнишка выбежал на улицу, где со сверстниками яростно принялся играть в лапту. Так он промотался с ребятами часа три.

Наконец с замиранием сердца Бронислав открыл дверь в свою комнату и едва не заорал в голос: крылья мельницы беззвучно и весело вращались. Это была победа, мальчик ликовал, но пока решил никому об этом не говорить.

Когда Сёмка вернулся из трудовой командировки, Бронислав продемонстрировал ему работающую ветряную мельницу. Друг был обрадован и несколько обижен тем, что не участвовал в создании «вечного двигателя», но, к сожалению, объективная реальность, проза жизни, заставляет порой отказаться от любой мечты.

В последующем друзья совместно «замутили» несколько дел на основе открытий Бронислава, но Сёмка потихоньку охладевал и к вечному движению колеса, и к уникальным смазке и клею, потому, видно, что не чувствовал себя вовлеченным в процесс созидания, но многие эксперименты друзья проводили вместе. Бронислав старался убедить товарища в том, что без его идей, без его участия не было бы ни мельницы крутящейся, ни двух важных реагентов, но Семка смотрел на дела слишком практически, понимая, что сам он особого ничего, своими руками, пока не сделал.

А Бронислав продолжал, вне зависимости от времен года, заниматься в своей лаборатории-сарае, продолжая изучать влияние энергетического поля «веретена Бронислава Смирнова» на окружающую реальность.

С тех пор прошло десять лет, колесо вращалось без перерыва день и ночь и, похоже, не собиралось затормаживать свое круговращение. И сейчас Бронислав сидел у окна рядом с работающей детской мельницей и ждал своего друга Сёмку.

Глава 2

Дверь раскрылась, и в комнату влетел Сёмка, он всегда влетал, а не входил. Была в нем какая-то порывистость, торопливость и некоторая суетливость. Но при всем при этом Семен был ответственным человеком, незаменимым помощником, способным что-нибудь достать, или разузнать, или быстро принять решение. Его быстрота в некоей мере компенсировали задумчивую отрешенность Бронислава, и вместе они составляли вполне приличный тандем.

– Привет, – произнес Сёмка, – что ты решил замутить?

Слово «замутить» было его излюбленным. С тех дней, как Бронислав продемонстрировал состояние своего колеса, каждое новое его открытие или испытание друг определял этим словом.

– Нет, Сёма, не замутить, – поправил его изобретатель, – а защитить.

– Что защитить?

– Скорее, кого-что, – определил Бронислав свою цель и добавил: – наши мишени.