Элина Юрьевна Смагина "Девушка, женщина, кот и старое зеркало"

Глава 3

Как-то вечером Лере не спалось. Она открыла глаза и некоторое время просто лежала в постели. Полная луна светила прямо в окно, небо было темно-синим и полным маленьких светящихся точек.

Лера спала в зале на диване, пока в двух остальных комнатах планировался ремонт. Она полежала на одном боку, потом повернулась на другой – сон упорно не шел.

Тогда она решила сходить на кухню попить холодной водички.

Лера стояла у кухонного окна, пила воду маленькими глоточками и смотрела на хорошо освещенную улицу. Ей определенно все больше и больше нравился этот район: дом стоял как бы в глубине, окруженный высокими деревьями, детская площадка перед домом давно заросла травой, но не потеряла своего очарования. Дом и площадка были разделены узкой асфальтированной дорогой, по которой могло проехать не больше одной машины в одну или другую сторону. Прямо под Лериным балконом был небольшой придомовой палисадник с аккуратно посаженными цветами и молодым кустом сирени.

Лера вздохнула от удовольствия.

Вдруг с угла дома послышался шорох и невнятные звуки. Звук медленно приближался, и к нему присоединились голоса двух человек. Было почти невозможно что-то разобрать, но один голос был похож на женский, а второй – на детский или подростковый.

Лере показалось, что она слышит, как кто-то что-то язвительно говорит. Она приоткрыла шире окно – звуки стали отчетливей. Лера постаралась разглядеть, кто идет, но люди, которым принадлежали голоса, были еще в начале дома, и прошла пара минут, прежде чем сначала появились тени, а потом в поле видимости Лериного окна попала женщина, кот и человек, которого женщина тащила по земле за руку. От любопытства Лера так низко наклонилась к окну, чтобы прислушаться, что стукнулась головой о стекло. Тут же все звуки стихли, и она резко присела, чтобы они её не увидели.

Звуки снова возобновились. Лера осторожно приподнялась, ухватившись за подоконник.

– Говорю тебе, она специально это сделала.

Они были довольно хорошо освещены уличным фонарем, и сначала Лере показалось, что говорит женщина, но выражение ее лица не менялось, да и голос был не женский. В это время снова кто-то заговорил:

– Я тебе отвечаю. Клянусь носовым платком твоего покойного мужа.

Лера непроизвольно открыла рот, казалось, что эту фразу произнес… кот.

Он тем временем продолжал.

– Когда они с Витькой в подъезде стояли, разговаривали, она сказала, что квартира может скоро освободиться. Мол, отец стал сильно пить, а с его сердцем это долго не продлится.

– Это еще ничего не значит. Она же не угрожала его убить, – ответила Лиля Юрьевна.

– Да считай, она сама сказала, что с отцом вопрос решен. Не удивлюсь, если она специально этого мужика наняла, чтоб только споить отца. Ты вроде позиционируешь себя как умная женщина, а очевидного не замечаешь.

– «Позиционируешь», – передразнила его Лиля Юрьевна. – Ты там словарь, что ли, читаешь, пока меня нет дома?

– Подкалывай. Вот скопытится твой Михалыч, посмотрим, как ты у него на похоронах посмеешься.

– Не каркай!

Кот только фыркнул.

Все трое завернули к подъезду. Лиля Юрьевна встала отдышаться и уперла руки в бока, мужик лежал на земле и не подавал признаков жизни, кот сел рядом.

– Ну что, кто его в подъезд занесет? Ты или я? – поинтересовалась женщина.

Кот оценил шутку.

– Это твой гость.

– Эх, – она огляделась по сторонам, взвалила мужчину на плечи и без видимых усилий потащила его к подъезду. Рядом деловито дефилировал кот.

– Дверь хоть подержи, что ли.

Лера стоял с широко открытыми глазами. Попытки переварить увиденное не увенчались успехом, поэтому она вернулась в постель, но почти до самого рассвета пролежала с открытыми глазами. Заснуть ей удалось, только когда начало светать.

Утром, когда на часах уже пробило одиннадцать, Лере с трудом удалось разлепить глаза.

Она смотрела в окно и пила какао с молоком. Ее интересовало всего два вопроса: кто говорил и куда делся мужик? Окна Лериной квартиры выходили на обе стороны дома, за которым тоже находился импровизированный палисадник. Лера зашла в спальню, открыла окно и начала осматривать зелень, посаженную под окнами, но ничего похожего на свежую могилу или перекопанную землю не увидела.

Плотно закрыв окно, она вернулась обратно на кухню к своему недопитому какао.

Как раз в этот момент из подъезда нетвердой походкой вышел мужчина, в котором Лера скорее угадала, чем узнала вчерашнего ночного «посетителя» Лили Юрьевны. Он прошел мимо лавочки, повернул направо и, покачиваясь, зашагал в сторону соседнего дома.

«Ну хоть живой, – с облегчением подумала Лера. – Осталось разобраться с котом».

Позавтракав и вымыв посуду, она составила список покупок и отправилась в ближайший продуктовый магазин.

На пути из магазина, почти подходя к дому, она услышала знакомый громкий голос.

– Лерочка, вы не поможете старой больной женщине?

«Конечно, как мужика домой тащить, так на это у нее есть силы, а как сумки на первый этаж поднять, так она «старая больная женщина». Как ей только наглости хватает!» – возмутилась мысленно Лера, но молча помогла Лиле Юрьевне занести сумки в подъезд, а затем и в квартиру.

– Ну как у вас дела? – участливо поинтересовалась Лиля Юрьевна, принимая у нее сумки в коридоре. – Как новая квартирка? Обжились?

– Никто не беспокоит? – задал вопрос голос из туалета.

Лиля Юрьевна вытаращила глаза и стала пунцовой.

Лера только было открыла рот, чтобы спросить, кто, собственно, интересуется, как Лиля Юрьевна ее опередила.

– Это мой племянник приехал проведать тетку, – быстро проговорила она, не моргая. – Пойдемте лучше к вам, чайку попьем.

Лера почти на автомате вскипятила чайник и разлила чай по чашкам, достала печенье и положила его на десертную тарелку. Все это время Лиля Юрьевна смотрела на старое зеркало, висящее в коридоре.

– Благодарю вас, Лерочка, – она пригубила чай. – Ну, рассказывайте, как ремонт, как вам район?..

Два часа за разговором пролетели незаметно. Лера так и не решилась заговорить о ночном инциденте.

Уже в коридоре Лиля Юрьевна решила затронуть тему, которая, видимо, ее волновала.

– А вы знаете, Лерочка, что сегодня ночь на Ивана Купалу?

– Припоминаю, – соврала Лера.

– А вы знаете про всякие слухи, поверья, связанные с этим праздником? Ну, там, про всякую нечисть и тому подобное…

– Припоминаю, – не смогла подобрать другого слова Лера, пытаясь понять, к чему клонит милая женщина. – Но я вроде в деревню не собираюсь, поэтому…

– Мы хоть и в городе живем, – перебила ее Лиля Юрьевна, – а дурная слава, которая тянется за некоторыми праздниками, не на пустом месте появляется и в никуда не исчезает. Чем больше людей про них говорят и думают, тем сильнее они становятся. А тут уж сколько и сказано, и написано за столько лет.

– Кто «они»? – не поняла Лера.

– Праздники. Поэтому, Лерочка, я вас пугать не хочу, но я женщина прямая, вокруг да около ходить не люблю, да и не умею, поэтому мой вам соседско-дружеский совет – прикройте зеркало тряпочкой. Просто на всякий случай, чтоб не искушать судьбу. У нас тут хоть покойников нет, а знаете, есть такое понятие, как энергия, которая формируется и иногда странным образом находит пути выхода. Марфочка рассказывала, что в старину через это зеркало часто гадали, и место получилось «прикормленное». И вот теперь по определенным дням, в так называемые «страшные» праздники, оно начинает притягивать, к сожалению, не всегда хорошие вещи. Не пугайтесь, – поспешила успокоить Леру Лиля Юрьевна, видя, как вытягивается ее лицо, – не хватало мне еще пугать вас всякими байками, – весело добавила она, но легче Лере не стало. – Поверьте, я живу здесь много лет, и еще ничего плохого в этой квартире не происходило. Но всякие мелочи, типа постукиваний, покряхтываний, шепота, мигания света – такое иногда случается.

– А зачем зеркало закрывать?

– Понимаете, Лерочка, зеркало старое, много людей в него смотрелось, и в определенные дни при неярком свете иногда могут померещиться как будто образы… Это, знаете, скорее, чтобы себя лишний раз не волновать по мелочам. Еще старые зеркала в квартире есть?

– Нет, таких больше нет.

– Ну, на нет и суда нет, – невпопад протараторила Лиля Юрьевна, открыла дверь и вышла.

Лера стояла неподвижно и пыталась понять, что это было. Она приоткрыла рот, как будто хотела что-то сказать, потом закрыла его, подняла руку, поднесла ее ко рту, опустила, постояла на месте, зачем-то обернулась и исподлобья взглянула на зеркало. Оно просто висело на стене и не выглядело устрашающим. Скорее казалось немного потрепанным и, как ни странно, уставшим.

Лера постояла с минуту перед зеркалом, посмотрела в него под разными углами, но ничего, кроме себя самой, не увидела.

Закрыла входную дверь и успокоилась.

Вечером, когда Лера собиралась ложиться спать, она, как всегда, закрыла входную дверь на два замка, шпингалет и цепочку, решив не завешивать зеркало, потому что… да потому что мало ли что там говорит эта женщина! Пусть эту лапшу своему коту на уши вешает!

Тем не менее очень трудно сказать то же самое своему воображению, которое полночи рисовало ужасные картины того, что могло случиться с Лерой из-за зеркала. Проснувшись в холодном поту после очередного кошмара, Лера решила все-таки достать из шкафа простынь и накрыть его.

До утра она спала как убитая.

Глава 4

Утром у Лили Юрьевны потек кран. На все попытки его закрыть или закрутить потуже он начинал капать еще сильнее. К середине дня капли слились в тонкую прерывающуюся струйку воды. Лиля Юрьевна нашла телефон ЖЭКа и вызвала слесаря. Он обещал быть ближе к обеду.

Когда на старых часах с кукушкой пробило 17:00, слесаря все еще не было. Лиля Юрьевна потыкала немного кран и уже смирилась с тем, что сегодня никто не придет, как примерно в начале восьмого, когда на улице уже вовсю тарабанил весь день собиравшийся дождь, в квартиру Лили Юрьевны позвонили. На пороге стоял слесарь.

– Заходите! Открыто! – донеслось из комнаты.

Дверь медленно открылась, и слесарь вошел в квартиру. В темном коридоре светились два огромных кошачьих глаза.

– Да что вы в темноте-то? – весело спросила Лиля Юрьевна и включила свет. Глаза погасли, и стало видно толстого пушистого рыжего кота, который холодно смотрел на сантехника.

– Здравствуйте, меня зовут Федор Иванович, или Иваныч, и я буду вашим сантехником, – представился невысокий худощавый мужчина с веселыми глазами и широкими усами. Трудно было сказать, сколько лет было Иванычу: ему могло быть глубоко за 40 с тем же успехом, как и глубоко за 60.

– У меня там кран течет… – начала описывать суть проблемы Лиля Юрьевна.

– Ща разберемся! – весело ответил сантехник, разуваясь.

Лиля Юрьевна принюхалась, пытаясь оправдать причину его веселья в этот дождливый летний вечер, но запаха алкоголя не уловила, из чего следовало, что дело было в характере.

– Вы недавно работаете? – поинтересовалась Лиля Юрьевна. – Раньше всегда приходил другой слесарь.

– Я раньше работал в соседнем районе, а потом тот ЖЭК присоединили к этому ЖЭКу… А так-то я за свою жизнь где только ни работал, чем только ни занимался…

– Дилетант, – процедил сквозь зубы кот.

Лиля Юрьевна шикнула на кота, но он не удостоил ее даже взглядом, оторвал попу от пола и ушел в комнату.

Там он полежал на диване, посмотрел в окно на потоки воды, стекающие по стеклу, подумал о жизни и, наконец, решил вернуться на кухню. Дождь всегда вызывал у кота необъяснимое чувство беспокойства, и, как ни старался, он не мог установить его причину. И это неизбежно начинало его раздражать, да еще Лиля Юрьевна вместо того, чтобы проявить внимание к его проблеме, не замолкая, трещит на кухне, развлекая слесаря своими разговорами, пока тот почти целиком залез под раковину.

Кот прошел на кухню, сел на пол и попытался вложить все свое раздражение во взгляд, которым он одарил Лилю Юрьевну. Та даже не повернулась в его сторону и продолжала вещать про какую-то подругу, у которой была вот прямо точно такая же ситуация, и о том, как там все неожиданно закончилось.

Поняв, что на Лилю Юрьевну воздействовать бесполезно, кот переключился на сантехника, постаравшись придать еще больше суровости своему взгляду.

Через 15 минут свирепого неморгания он был вынужден признать, что его начинает клонить в сон.

– Ну вроде все, не могу дать гарантию, что протечка не повторится, надо полностью менять кран, – наконец сказал Федор Иванович, или Иваныч.

Кот встрепенулся. Теперь он был недоволен тем, что его разбудили.

– Да и так нормально. Мне пока не до этого крана.

– Я же сказал, дилетант, – пробормотал кот, не поворачивая головы.

– Вы что-то сказали? – обернулся Иваныч.

– М-м? – спросила Лиля Юрьевна. – А, нет-нет, это телевизор.

Кот по-прежнему смотрел тяжелым взглядом на сантехника.

– А котик у вас красивый! Упитанный!

Он вытер мокрые руки о не менее мокрую тряпку и потянулся к коту. По мере приближения руки слесаря у кота все больше открывались глаза. Тем не менее он даже не думал уходить.

– Так лучше не делать! – попыталась предотвратить катастрофу Лиля Юрьевна.

Но ни слабая попытка Лили Юрьевны, ни округлившиеся кошачьи глаза не остановили сантехника.

– Ничего, скотина меня любит, – успокоил он.

«Скотина?!» – все, о чем успел подумать кот, прежде чем слесарь запустил мокрую руку в рыжую гриву. Лиля Юрьевна со священным ужасом наблюдала, как кошачьи глаза превышали все мыслимые размеры, как будто кто-то постепенно натягивал ему кожу на затылок. Наконец, они достигли размера пятирублевой монеты и застыли.

Кот сидел абсолютно неподвижно, пока сантехник его гладил. Лиля Юрьевна боялась что-либо говорить. Впрочем, это было бессмысленно. Самое страшное уже произошло.

Наконец, сантехник закончил трепать кота по пушистому загривку, но выражение котовской морды не изменилось. Глаза, правда, немного уменьшились в размерах, но казалось, что левый начал немного подергиваться. Все еще сохраняя недоуменное выражение, кот встал и не спеша направился в коридор. Там он подошел к ботинкам ремонтника, забрался на них и выразил все свои чувства.

Тем временем Иваныч сложил свои инструменты в сумку, получил деньги от Лили Юрьевны и пошел обуваться. Первый же ботинок оказался хлюпающим, второй был не лучше.