Виктор Васильевич Бушмин "Проклятие Гийома Завоевателя"

– Сир, простите, что имел неосторожность подумать плохо…

Филипп погладил его по голове:

– Ничего, это ничего страшного…. Я очень рад, что ты вернулся. Людовик уже замучил меня вопросами, где вы, что вы…

– Я буду молчать о том, что было, и где мы были…

– Вот и прекрасно, крестничек! Да! Я уже написал герцогу Гильому письмо… – в довершение разговора соврал король.

Рыцарь вскочил и прижался головой к руке короля:

– Сир! Спасибо! Я просто счастлив!..

Филипп улыбнулся, теперь он был спокоен. Его уловка прошла удачно:

– Правда, крестник мой, придется подождать! Герцог, как назло, сейчас затеял частную войну с Лузиньянами. Они опять претендуют на корону графства Марш. Но, мы подождем. – Он пристально взглянул в глаза рыцаря. – Подождем? Верно?..

– Да, сир! Я буду ждать!..

Филипп повернулся к Рено:

– Где там наш ордонанс о выделении трех замков, владений в лен мессиру Годфруа?

Рено покопался в куче пергаментов, выудил какой-то документ и протянул его королю:

– Вот он, ваше величество!

Филипп мельком взглянул на него, снова улыбнулся:

– Вот, это тебе! Как мы и обещали – наши верные рыцари не остаются забыты!..

Годфруа вложил свои руки в ладони Филиппа. Король посмотрел на него и сказал:

– Принимаю тебя в свои вассалы от замков и владений, кои расположены в нашем графстве Дрё!..

Годфруа ответил:

– Становлюсь твоим вассалом за замки и лены, расположенные в графстве Дрё! Обязуюсь верно, и честно служить тебе, Филипп, король франков и потомкам твоим! Обязуюсь сохранять ценность ленов, не допускать дробления ленов, служить против всех врагов, живых или мертвых, мужчин или женщин, мечом, копьем и советом! Сказано мною, рыцарем Годфруа де Леви, и, да сбудется мой оммаж во веки веков!..

Король поднял рыцаря, троекратно поцеловал его и сказал:

– Принимай замки, обустраивайся… – потом, подумав, добавил. – Да, чуть не забыл. Один, очень мощный замок, он называется Сент-Ном, я выделяю лично от своей щедроты. Замок расположен в Гатинэ, возле земель Монфоров, Рошфоров и прочих смутьянов, мутящих воду на юге моего домена.

Годфруа поклонился:

– Сир! У меня нет слов, чтобы выразить благодарность за вашу щедрость и любовь. Можно мне, сначала, убыть к принцу в действующую армию?..

Король посмотрел на советника, потом, на рыцаря и кивнул:

– Как пожелаешь. Только, забудь об Англии! Вы ездили, к примеру, в Бретань! По поводу смерти мессира Жана скажешь, что кельты его выкрали и подло убили…

– Хорошо, сир.

Годфруа поклонился и вышел из комнаты. Филипп дождался, пока рыцарь не выйдет во двор, и сказал, обращаясь к Рено:

– Присмотритесь к нему. Если вам покажется, что он может проболтаться… – король провел ребром ладони по горлу.

– Будет исполнено, сир… – Рено де Вилльбеон поклонился.

Но, на сердце Годфруа было, все-таки, неспокойно. Он, каким-то шестым чувством, подозревал и догадывался, что король сказал не всю правду…

«Бог тебе судья, Филипп Французский…. Бог тебе судья…» – Годфруа сел на коня и выехал к принцу, отряды которого скапливались под Орлеаном…

Едва конь Годфруа покинул дворец короля, Филипп сказал советнику:

– Этот мальчишка, все-таки, что-то заподозрил. Я почувствовал это нутром. Да, Рено, надо, все-таки, с парнем кончать…

Рено удивленно посмотрел на короля:

– Сир. Но вы же только что вручили ему ордонанс о выделении ленов в графстве Дрё?.. Полагаю, что он успокоится и позабудет обо всем…

– Ты так полагаешь? Не уверен. И, все-таки, надо строго присматривать за ним. Пойди к Сугерию и прикажи ему отправить тех двух молодцев, что ездили с ним в Англию. Они знают рыцаря в лицо и не перепутают его с другим человеком, в случае чего…

– Хорошо, сир… – Рено удалился, оставив Филиппа наедине со своими мыслями.

III ГЛАВА.

Встреча с Людовиком.

Замок Шато-Ларю под Орлеаном. Лагерь армии принца Людовика. 12 августа 1100 года.

Годфруа прибыл в лагерь отрядов принца Людовика только под вечер. Его уставший от бешеной скачки конь еле доплелся до конюшен, где и упал, обессилев от бешеной скачки.

Годфруа бросил коня прислуге, сказав мимоходом:

– Если поставите на ноги – каждому по ливру серебром…

Он прошелся между ровных и стройных рядов палаток, порядок и чистота которых чем-то напоминала римский лагерь, как его описывал Вегеций.

Несмотря на позднее время, принц еще не спал. Когда де Леви вошел к нему, Людовик рассматривал какое-то письмо. Возле принца стояли два монаха, потупившие головы и ожидающие ответа принца. Что-то, до боли знакомое, показалось в их облике Годфруа.

Людовик оторвал взгляд от письма и, увидев Годфруа, крикнул:

– Боже мой! Годфруа! А я уже стал подумывать, что и ты погиб в болотах Бретани! Ведь тебя и Жана король послал именно туда?

Годфруа приклонил колено перед принцем и ответил:

– Да-да, ваше высочество. – Он помнил слова короля и не решился рассказывать принцу всю правду о секретном задании, воспоминание о котором у него не вызывало ничего кроме тошноты и дрожи омерзения. – Отнюдь, ваше высочество! Бог миловал меня, чего не скажешь о бедном Жане…

Один из монахов, как показалось Годфруа, вздрогнул, услышав слова де Леви.

Людовик подошел и поднял, держа за плечи, де Леви:

– Прекрасно! Вот, – он потряс письмом, – отец написал мне обо всех твоих злоключениях! Может, сам расскажешь на досуге?..

Годфруа сделал кислое лицо:

– Я не сильный рассказчик. Так, всякое бывало. Жаль только мессира Жана, ей Богу, жаль!..

Людовик перекрестился:

– Славный был воин, упокой Господь его душу. – Он ткнул рукой в монахов. – Прибыли буквально перед тобой, привезли письмо отца и Сугерия. Хотят присутствовать в нашем войске, служить пастырями нашими. Они оба немые. Значит, им можно спокойно исповедоваться. Они уже точно никому не проболтаются!

Принц засмеялся, глядя на монахов. Монахи, как ни в чем небывало, стояли поодаль.

– Ты, Годфруа, случаем, не хочешь исповедаться? Может, грех, какой, на душе имеешь?..

Годфруа вздрогнул, но соврал:

– Нет, ваше высочество, моя совесть чиста… – Он незаметно посмотрел на монахов. Их лица, несмотря на невыразительность, показались ему, все-таки, знакомыми. Он спросил у них. – Святые отцы, случаем, я не мог вас видеть где-нибудь?.. – Монахи отрицательно покачали головами. – Значит, я ошибся и обознался… – кивнул им де Леви. – И, тем не менее, ваше высочество, у меня нет нужды исповедоваться. Я не совершил ничего предосудительного или неподобающего рыцарскому званию, что могло бы очернить и погубить мою бессмертную душу. – Соврал он напоследок, бросив едва заметный взгляд на монахов. Один из них снова. Как показалось ему, одобрительно кивнул.

Людовик налил вина, взял два кубка в руки и подошел к де Леви:

– Угощайся! Пей на здоровье! – Он повернулся к монахам и добавил. – Дергайте отсюда! Сидите в лагере смирно! Не смущайте моих рыцарей!..

Монахи поклонились и ушли. Людовик отпил вина и сказал де Леви:

– Еще ночь, и ты бы меня искал уже под Буржем. Основная часть армии ушла туда…

– А вы, принц?..

– Сворачиваем лагерь. Завтра мы выезжаем за рыцарями. Их повели мессиры Антуан и Мишель де Нанси…

Годфруа улыбнулся:

– Давно же я не видел их! Соскучиться успел! Как они, все нормально?..

– Нормально! «Пошуровали» опять от души в Понтье и Вермандуа! Ты не представляешь, Годфруа, какой штурм был! – Принц причмокнул губами от удовольствия.

Годфруа выпил вино и, косясь на выход из палатки, сказал:

– Что-то не нравятся мне эти монахи…

Людовик отмахнулся:

– А, ну их, будут исповедовать рыцарей перед боем, и соборовать убиенных, не дай Бог нам самим дождаться этого!

Они поболтали еще пару часов, после чего заснули. Утром, скоренько помолившись, Людовик и Годфруа выехали догонять армию, ушедшую к Буржу…

IV ГЛАВА.

Дорога на Бурж.

Граница Орлеаннэ и виконства Бурж. 14 августа 1100 года.

Людовик и его отряд нагнали рыцарей только под замком Монтрей-Эвонн. Мессир Антуан двигался не спеша, останавливаясь почти во всех городах и бургах, встречаясь со многими сеньорами, обеспокоенными резкими и ошеломляющими воображение (молодец, Сугерий!) военными успехами принца в Понтье. Епископы также малость присмирели, напуганные требовательностью принца Людовика в отношении обещанных денег епископом Бовэ и тем, как он их быстро сумел вытрясти из этого скряги и. Антуан, в меру своих возможностей, поддерживал россказни, уклончиво отвечая на более-менее конкретные вопросы о численности армии принца, ее потерях. Когда же разговоры заходили об участии всевозможных небесных сил, вставших на сторону принца Людовика и разивших его врагов, мессир набожно закатывал глаза, крестился и, вздыхая, говорил, что-то наподобие этих фраз:

– Воистину, бог и его небесное воинство осеняли нас! Жаль, что вас, неверующих в Божье провидение, не было с нами в тот знаменательный день!..

Слухи множились и приукрашались день ото дня. Людовик все чаще, проезжая через городки и бурги, не говоря уже о мелких местечках и селениях, сталкивался с толпами одержимых фанатиков, моливших его об исцелении какого-нибудь недуга, который одолевал их. Уже стали ходить слухи о его чудотворном даре исцеления золотухи и паралича. Принц стал побаиваться этого, ведь так недалеко и до комиссии папских легатов дожить.

Присоединившись к своему войску, Людовик искренне обрадовался виду своих соратников и тому, что многие раненые выздоравливали. Не было надобности отправлять их по домам и монастырям на излечение. Рыцари весело приветствовали молодого принца, придумав новый клич:

– Бог и Людовик!..

Принц поморщился. Конечно, ему было приятно, что его имя поставили в боевой клич вместе с таким символом веры и благочестия, но он попросил, по возможности, изменить данный клич и девиз чем-нибудь менее пафосным и более приземленным. Тогда вечный балагур, хохотун и страшнейший выдумщик Гастон де Омаль переменил девиз на:

– Франция и Людовик!..

Это уже было более приемлемо, но принц сильно беспокоился, не будет ли данный боевой клич истолкован его врагами, как намек на узурпацию власти его, еще живого, отца.

– Мессиры! Я тронут Вашей любовью и привязанностью ко мне, но прошу вообще воздержаться от девизов и кличей, дабы не давать повода к злословию и наветам моим недругам. – Сказал собравшимся рыцарям Людовик.

– Только прикажите, Ваше высочество, и мы разорвем в клочья любого врага!– Гаркнули глотки его рыцарей.

«Прекрасно. Теперь я обзавелся ватагой отмороженных, но верных, до невозможности, рыцарей, которые будут искать повод погромить любого моего врага в надежде откусить, с моего высочайшего разрешения, горсть его земли». Вслух же сказал:

– Мессиры! Для Меня высочайшая честь и благо иметь таких верных и благородных вассалов! Верьте мне! Идите за мной! И вы не прогадаете!..

– За Людовиком в огонь и в воду! – Снова крикнули обрадованные рыцари.

– А вот, мессиры рыцари, и новый клич, если хотите, – спокойно сказал принц. – Скоро мы вступим в земли виконства Буржа, отдохните и приведите в порядок своих подчиненных. Мы же пока побеседуем наедине с мессиром коннетаблем нашего отряда, благородным и верным де Сент-Омером…