Виктор Васильевич Бушмин "Захват Неаполя. Берёзы"

Захват Неаполя. Берёзы
Виктор Васильевич Бушмин

Европа утонула в кровавых междоусобицах. Выживет ли среди всего этого безумия простой русский наемник, причудой судьбы заброшенный в армию завоевателей? Битвы, убийства, шпионаж и вероломные предательства – вот, что ожидает его…

Виктор Бушмин

Захват Неаполя. Берёзы

Вступление:

Все события, о которых рассказывается в данной книге, в действительности происходили на Юге Франции, на территории северной Италии и Неаполя. Герои книги, как и большинство персонажей, являются историческими персонажами. Они жили, любили, сражались, молились и ненавидели, ничем не отличались от остальных. Эти рыцари, графы, короли или монахи, пожалуй, и от нас ничем не отличаются, правда, менее образованы, экзальтированны и более набожны, чем мы, живущие спустя почти девятьсот лет.

Римские первосвященники, утомленные и измотанные борьбой с германскими императорами из династии Гогенштауфенов, поняв, наконец, что у них одних не хватит сил и средств для продолжения этой вековой вражды, обращают свой взор к Франции, где правит набожный, но решительный и жестокий король Людовик Девятый, позднее прозванный «Святым».

Часть вторая:

«Березы Неаполя»

Глава I

Рука судьбы тасует колоду карт.

Перевал Сент-Готард. 30 декабря 1266г.

Два одиноких всадника осторожно пробирались через заснеженные альпийские дороги к перевалу Сент-Готард. Яркое зимнее солнце слепило глаза, вынуждая путников часто останавливаться, ведь в бескрайнем заснеженном горном спокойствии без труда можно было заблудиться. Снегопады, навалившие прямо перед Рождеством горы снега и перекрывшие перевалы, утихли, сменив свой гнев на милость, безветрие и ослепительно-пронзительную синеву неба. Лошади с большим трудом пробирались сквозь огромные сугробы, увязая по грудь в мягком, словно невесомый пух, но сковывающем движение, снеге.

– Слава Господу, – Джакомо повернул голову и посмотрел через плечо на измученную долгим и трудным переходом Беатрис, – за поворотом Сент-Готард. А я уж думал, что мы сдохнем в этих проклятых снегах!..

Она посмотрела на слугу, с большим усилием улыбнулась и, поддав шпорами измученного коня, поравнялась с Джакомо:

– Лишь бы он приехал… – устало произнесла девушка, подрагивая от озноба под меховыми накидками.

– Молюсь чтобы снегопадов больше не было, синьорина! – С сомнением в голосе ответил ей мужчина. Он вынул из седельной сумки глиняную бутыль, помещенную для надежности в кожаный чехол, открыл зубами пробку и протянул ей. – Выпейте вина, синьорина! Оно немного согреет вас, а то мне, право, больно смотреть на то, как вы мучаетесь в ознобе… – Она смущенно улыбнулась, дрожащей от усталости и холода рукой взяла бутыль и отхлебнула несколько больших глотков. Она так торопилась, а руки дрожали, что невольно поперхнулась, красное вино фонтаном брызнуло из ее рта и носа. Джакомо вытер потеки вина с ее губ и подбородка, принял бутыль и с нескрываемым удовольствием приложился к нему. Терпкое вино приятно освежило рот и, попав в продрогшее тело, почти мгновенно наполнило его расслабляющей теплотой. Воин снова почувствовал свои промерзшие руки, даже смог пошевелить пальцами ног, удивившись и обрадовавшись тому, что, слава Богу, еще не отморозил их.

Она преодолели последний изгиб горной дороги и, наконец, увидели Сент-Готард. Небольшое и Богом забытое горное селение ютилось на крохотном участке относительно ровной поверхности словно в природном испуге прижавшись к холодным склона Альп. Маленький монастырь, две крохотные гостиницы, кузница, да с десяток домишек – вот, в сущности, и все селение.

– Признаться, я ожидала большего… – с удивлением и разочарованием в голосе произнесла Беатрис. – Дыра! Богом забытая дыра…

– Вот и хорошо, синьорина. – Джакомо стрелял глазами, осматривая селение в поисках чего-нибудь подозрительного.

Последние полгода, проведенные ими в почти постоянной беготне и прятках от тайной службы нового короля Неаполя, сделали из этих двух людей недоверчивых, подозрительных и нервных созданий, не веривших никому и никогда. Своими замашками и взглядами, кои они бросали на окружающий их мир, Беатрис и Джакомо стали походить на пару волков, обложенных беспощадными и опытными охотниками. Да и они сами прекрасно понимали, что долго эта бесконечная беготня продолжаться не сможет. Слишком уж мала была Италия, а тайная служба короля Шарля де Анжу, опиравшаяся на гвельфов и прочих людей, мечтавших обогатиться, словно многоглазое чудище выискивало их в самых укромных и диких уголках страны, в одночасье ставшей им чужой, холодной и злой, словно мачеха.

– Меня пугает лишь одно, – Беатрис посмотрела на Джакомо, – сколько нам придется сидеть в этой глухомани и дожидаться встречи с принцем?..

– Будем надеяться, что он уже здесь, синьорина… – пожал плечами воин. – Как мне кажется, селение спокойное…

Вот, и, слава Богу… – устало выдохнула она.

Они подъехали к ближайшей гостинице. Джакомо спрыгнул с коня и, отгоняя усталость, накопившуюся в нем за весь трудный горный переход, тряхнул головой и вошел внутрь здания. Беатрис осталась стоять на улице, зябко кутаясь в меховую накидку. В лицо ей ударил тяжелый запах жареного с чесноком мяса, винного перегара и человеческих нечистот, вылетевший из открытых дверей гостиницы.

– Бр-р-р… – поежилась она, с трудом сдерживая в себе рвотный рефлекс. – Какая дыра…

Рим. Замок Святого Ангела. За месяц до описываемых событий.

– И еще меня поразило, ваше святейшество, с каким самовольством и апломбом новый король Неаполя распоряжается ленами и бенефициями! – Кардинал, невысокий, сутулый и щуплый, но все еще бодрый старичок, презрительно скривился, изображая на своем морщинистом лице гримасу пренебрежения и возмущения. – Мало того, что Шарль всюду насаждает свои тиранические приказы, он еще и на церковные земли покушается! Это просто неслыханное дело! Он требует, чтобы все настоятели, аббаты и епископы, держащие владения в королевстве, присягали ему на верность! – Кардинал в упор посмотрел на папу Климента. – Хватит с нас Франции, где короли, вот так, чудачат уже несколько столетий! Нам теперь не хватало еще, чтобы и в Неаполе был франкский бардак!..

Климент поморщился, словно у него разболелся зуб, погладил рукой щеку и ответил, глядя в окно, за которым начинался непогожий зимний вечер. Ветер, завывая в зубцах стен и кровле башен, неприятно злил и действовал на нервы, а метель, сменившая противные дожди, пробиралась во все помещения замка, создавая мерзкие сквозняки, холод и сырость, от которых не спасали даже жарко пылавшие камины.

– Я полагаю, что данные вопросы носят временный характер… – устало ответил он, даже не удосужившись посмотреть в сторону кардинала. – Шарль сейчас занят наведением общего порядка, для него важно почувствовать себя, наконец-то, хозяином положения, только и всего. Думаю, что через годик-другой он утихомирится, все вернется на круги своя и нам не потребуется вмешиваться в дела королевства. Сарацин-то он, как я понял, утихомирил?!..

Кардинал, не ожидая такой реакции от папы Римского, съежился, словно боксер, принявший сильный удар, шумно выдохнул воздух и ответил:

– Да, утихомирил. – Он невольно вздрогнул. – в стиле покойного короля Ришара Кердельон! Помните, как он утихомирил пленных заложников под Акрой?..

– Что поделаешь… – папа Римский развел руками. – Религиозная война – дело тонкое и весьма щекотливое…

– Но позвольте! – Не унимался кардинал. – Он повыгонял из замков уйму рыцарей, графов и баронов, сделав из них разбойников, грабителей и партизан! Весь Юг Италии пылает, объятый пламенем повстанческой войны!..

– Ой, только не надо, вот так, разбрасываться громкими словами! – Климент нервно ударил кулаком по спинке своего кресла. – Пара-тройка мелких и жалких бунтов, а вы уже пришили ярлык повстанческой войны! Всегда и везде, история это помнит, покоренные страны упирались и сопротивлялись новым хозяевам! Вспомните Гильома Завоевателя! Вспомните, наконец, предков нашего покойного Манфреда, этих норманнов-захватчиков! Молчите! – Он сурово посмотрел на кардинала. – То-то и оно!..

– Простите, Ваше святейшество… – кардинал не на шутку испугался, увидев его столь резким и оживленным. – Возможно, у меня не совсем верные и точные данные…

– Э-э-э, нет! – Климент орлом посмотрел на кардинала. – так нельзя! Чем же вы тогда занимались все это время, что были в королевстве?! Пьянствовали, да по девкам бегали?!..

– О чем это вы, я не понимаю… – смутился кардинал, о котором порой просачивались слухи, правда, несколько иного характера.

– Ну, не по девкам, так содомитствовали напропалую!.. – Климент презрительно усмехнулся.

Кардинал побледнел, опустил голову и тихо забубнил:

– Я исследовал вопиющий факт пренебрежения ваших повелений, ваше святейшество…

– Ну, надо же! – Климент засмеялся и хлопнул себя по бокам. – Вопиющий факт! Мне хотелось бы узнать подробнее, что это за факт такой?!..

– Сооружение надгробия покойному Манфреду… – подавленным голосом ответил кардинал. Он потерял всякую надежду, когда внезапно услышал громкий голос папы Римского.

– Какой наглец позволил себе смелость пренебречь моим Ордонансом?! Имя и титул этого мерзавца!!!

Кардинал вздрогнул, на этот раз – от радости, что ему, наконец-то, удалось растормошить папу Римского, о котором поговаривали, что он уж больно поддерживает французов, якшается с Людовиком и закрывает глаза на выходки Шарля де Анжу.

– Его величество король Обеих Сицилий монсеньор Шарль де Анжу, де Мен и де Провен…

– Не может такого быть… – Климент озадаченно посмотрел в глаза кардиналу.

Тот их не отвел и, придав голосу спокойную холодность, продолжил:

– Именно он повелел насыпать рукотворный могильник, заставив всех воинов своей армии, пленных и местных жителей положить по камню на могилу Манфреда. И, хотя она и не находится на освященном церковью месте, этим фактом он грубо нарушил ваш приказ…

Климент закусил губу и задумался. Он прекрасно понимал, что, скорее всего, этот поступок Шарля был импульсивным, основанным на благородстве и рыцарстве, но, тем не менее, выходило так, что он действительно стал преступником. Хоронить отлученного от церкви человека, пусть и не на церковном кладбище, но с подобными почестями было равносильно плевку в лицо всемогущей католической церкви. Папа Римский изначально мечтал и планировал стереть с лица земли и из памяти людей семейство Фридриха, а выходило наоборот – Шарль создавал место для поминовения, преклонения и почитания потомков безбожного императора.

– А в довершении, ваше святейшество, он приказал называть эту могилу «скала Роз»! – вставил кардинал, упиваясь минутой победы. – Многие из местных уже поклоняются этому капищу, приносят цветы и приводят маленьких детей!..

– Все?! – Климент поднялся со своего кресла, подошел к камину и протянул к нему руки, согревая их возле горящего пламени. Он повернул голову и посмотрел на кардинала. – Больше, надеюсь, ничего страшного нет?..

– Полагаю, ваше святейшество, что и этого вполне достаточно… – ляпнул кардинал и тут же понял, что сказал лишнее.

Папа Римский гневно развернулся и крикнул:

– Мне уже порядком надоели ваши козни, направленные в угоду Арагонскому дому! Вы свободны, ваше высокопреосвященство! Можете идти! А когда выйдете от меня, срочно пригласите ко мне… – Климент задумался на мгновение, – епископа Козенцы!

Кардинал, словно побитая собака, поклонился и спиной попятился к дверям. Он, прямо скажем, не ожидал того, как папа Римский справится с потрясением и выйдет из столь затруднительного положения. В Ватикане и римской курии ни для кого не было тайной, что Климент придерживается профранцузской линии в политике, постоянно переписывается с королем Людовиком, и именно он был отцом-вдохновителем воцарения Шарля де Анжу на престоле Фридриха.

Климент молча стоял возле камина, руки свои он протягивал к огню, словно пытался зачерпнуть его красные языки в свои ладони. Красные огоньки сверкали в его глазах, делая похожим на какого-то сказочного персонажа.

– Значит, я ошибся… – тихо произнес он, поглаживая в воздухе огонь. Приятная теплота уже согрела его ладони и ровными волнами растекалась по всему телу, перебегая от рук к туловищу, голове и ногам. – Шарль, все-таки, дурак, если так поступил…

Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в комнату вошел высокий и широкоплечий епископ Козенцы, которому надо было кольчугу носить, а не рясу священника. Его волевое лицо с крупным подбородком и глубокими морщинами возле лица и по всему лбу выдавали в нем властного и сильного человека, привыкшего открыто смотреть в лицо своим опасностям.

– Ваше святейшество… – он низко склонил голову перед Климентом. – Раб Божий…

Климент резко прервал его на полуслове, не позволив договорить длинную и витиеватую фразу приветствия:

– У нас беда, мой друг. Большая беда… – и он мгновенно пересказал весь разговор, состоявшийся у него только что с кардиналом. Епископ молча выслушал, ни разу не перебив папу Римского, дождался, когда он умолкнет, выдержал паузу, после чего произнес:

– Его надо срочно перезахоронить.

Климент молча кивнул головой и добавил:

– Нам не нужна еще одна святыня…

– Место должно быть глухое, малонаселенное и в стороне от больших дорог…

Климент подошел к креслу и устало опустился в него, жестом показал епископу, что и он может присесть рядом. Тот молча подошел и сел на низенький пуфик, стоявший сбоку от кресла.

– Я полагаю, что мне известно одно такое местечко… – епископ неотрывно посмотрел на папу Римского. – Это место за пределами королевства, можно сказать, в глуши…

Папа даже привстал от неожиданности. Ему нравился этот суровый и немногословный, но чрезвычайно умный и проницательный священнослужитель, способный не только внимательно слушать своего собеседника, но умело развивать ход мыслей, доводя их до разумного и логически завершенного конца.

– Наши благодарности не будут иметь границ. – Климент улыбнулся и протянул ладонь для поцелуя.

Епископ поднялся с пуфика и прикоснулся своими сухими и холодными губами к ладони первосвященника, поднял глаза и, глядя Клименту в лицо, произнес:

– Позвольте мне немедля уехать под Беневенто, ваше святейшество?..

– Да хранит вас Господь, епископ… – Климент осенил его крестом. Епископ развернулся и направился к выходу. – Мне-то вы можете назвать место нового успокоения несчастного грешника?..

– Пустынная равнина возле слияния рек Верде и Тронто, ваше святейшество… – епископ ответил равнодушным голосом. – Это в сторону Венеции и Германии, ближе к горам…

– Да, воистину, пустыня… – Климент невольно вздрогнул. – Вы уж поаккуратней с ним…