Константин Петров "Легенды. Поэмы"

И посадим на троне лояльного графа Петра.

Он оставит всю русскую армию в помощь австрийцам,

И величия Польши вернётся былая пора!»

Он еще говорил, объяснял по расстеленной карте:

Кто, в каких городах должен встать во главе мятежей,

А Касьян лихорадочно думал: «Ведь силы не хватит

Одному выходить против этой компании всей.

Отойти за подмогой – и сгинут, ищи ветра в поле.

Да и дело серьёзное, в спешке бы не проморгать.

Ведь судьбу всей страны здесь решает бандитская воля.

Нет, любою ценой эту шайку нельзя отпускать!»

Он спустился на землю, глядит, хоть один бы прохожий.

Вдруг по улице мальчик идёт, не велик – не беда.

Рассказал, мол, беги до участка так быстро, как сможешь.

Мол, скажи, убивают, пусть срочно приходят сюда.

Мальчуган убежал, а Касьян к наблюденью вернулся.

Ледником потянулись минуты с обветренных скал.

По виску отдавались удары тревожного пульса,

Но дрожащей рукой только крепче он раму сжимал.

А поляки меж тем поднимались, закончилась встреча.

«Что же медлит подмога, ведь скоро они улизнут?!

Кроме шашки одной да зубов мне грозить-то и нечем,

А они подготовились, будто сейчас на войну».

Пан Потоцкий сказал: «Пробил час для Руси деревенской!

Через двадцать четыре часа будет взята огнём!

Первый залп мы дадим ровно в полночь, он будет в Смоленске.

Здесь мой предок стоял, и отсюда мы битву начнём!»

«Что же делать? Уйдут! И до срока не выкажут носа.

А, была, не была!» Шашку в руки и вниз на врагов.

Карту выхватил, пулей к дверям и на улицу бросил.

Обернулся неспешно и, молча, задвинул засов…

Мальчугану поверили быстро, к чему бы лукавить?

Весь участок примчался с оружием наперевес.

Во дворе никого, только шум из распахнутых ставен,

Да расколот на крепких дверях католический крест.

«Кто там есть, выходи, а иначе огонь открываем!»

А оттуда: «К оружию, братья! Стоять до конца!»

Завязалась недолгая битва, исход ожидаем,

Ведь железные сабли не выстоят против свинца…

Так бесславно обрушился план иноземного гнёта.

Не сбылись ожидания прежних отрепьевых смут.

Все попали в капкан, что до лидеров переворота —

Был Змеявский убит, а Потоцкий отправлен в тюрьму.

На крыльце обнаружили смятую карту России,

Где все даты, значки, имена, очаги партизан.

А на грязном полу, впившись в шашку с холодною силой,

Весь исколот, изрублен, лежал, распластавшись, Касьян.

До последнего бился он, зная, не будет победы.

Лишь бы выиграть время, и помощь успела прийти.

Обо всём, что услышал, узнал, не придётся поведать.

Только карта улика, сумели бы только найти…

Тут бы кончить историю о мятеже и убийцах,

Только новые небоды вскорости выдались вдруг.

Из Смоленска на перекладных лично императрице

После первых допросов депеша неслась в Петербург.

И когда же о пане Потоцком она прочитала,

И под чьею фамилией знали того при дворе,

Побелев от испуга, и дабы не сеять скандала,

Приказала поляка упрятать от мира скорей.

А чтоб тайна коварной измены сокрылась в могиле,

И про личность его не прознал ни один человек,

Кузнецы по указу железную маску отлили.

И пропал под зловещей личиной Потоцкий навек…

С тех событий пошли через стражников разные слухи

О таинственном узнике в маске и без языка.

Всё гадали, кто это, и даже пытались пронюхать.

Но секрета тугие узлы не давались никак…

Это было в Смоленске беспечною летней порою.

Время дрог и телег, что по пыльным дорогам клубят.

Время жизни досель неизвестного миру героя,

Что Отчизну от гибели спас, не жалея себя.

Много лет утекло, много счастья и бед побывало.

В круговерти истории стёрлись былого следы….

Но у надписи странной на белой стене КАБОГРАЛЛО

Ровно каждый июль появлялись живые цветы…

Черное зеркало

1

Прошлым летом, семестр отпрыгав,
Сдав последний экзамен на пять,
Я забросил научные книги
И решил, что пора отдыхать.

Три недели билетов, шпаргалок