Георгий Александрович Ланской "Ловушка для идеального мужчины"

Тамара подумала, что «кстати» в этой аналогии совершенно неуместно. Труп тяжело найти «кстати», он не гриб, не кошелек, и уж никак нельзя кстати найти труп собственного мужа. Подумав об этом, Тамара вновь почувствовала грызущую боль в животе, поморщилась и отогнала фантомный, или кажущийся фантомным спазм усилием воли.

–Пистолет не нашли?

–Ищем. Но думаю, что не найдем, во всяком случае, я в квартире. Я ребят отправил обшарить мусорки вокруг, но честно говоря не надеюсь.

–Ограбление?

Вася пожал плечами.

–Замки не сломаны. Вдовица говорит, дверь была открыта. Она сунула ключ, тот не повернулся, нажала на ручку, вошла и увидела труп, вызвала полицию. Деньги на месте, кредитки и цацки тоже, во всяком случае, не первый взгляд. В доме есть что взять, но похоже, что ничего не искали. Мне почему-то кажется, что шли убивать целенаправленно, и покойный убийцу знал. Следов борьбы нет, соседи ничего не слышали. Но мы еще не всех обошли.

–В котором часу его убили?

–Тарас говорит, между полуночью и тремя, но это он, конечно, на глазок. Странно, однако, потому что ночь, тишина, кто-то должен был услышать выстрел. С глушаком что ли стреляли? Так его тоже порой слышно, сама знаешь… Это же не американское кино.

Тамара поглядела на настенные часы и оглянулась на двери.

–Сейчас одиннадцать утра… Когда вдова мужа-то обнаружила? Она что, дома не ночевала?

–Говорит, не ночевала. Муж накануне выпроводил ее к родителям.

На этих словах Тамара сделала стойку, как охотничья собака. Вася поглядел на нее и кивнул.

–Ага, – сказал он. –Мне тоже это показалось подозрительным. Она сказала, что муж словно чего-то опасался, нервничал в последнее время и все время куда-то звонил. Сказал, что должен с чем-то разобраться.

–Думаешь, ее можно допросить? Хотя, она под препаратами…

Вася пожал плечами.

–Я бы ее в отдел отвез, – посоветовал он. – Заодно и смывы с ладоней взял, нет ли на них пороха. А то мало ли, может она киллер на полставки. Или муженька с любовницей застукала, шмальнула, а ствол в мусоропровод.

–А любовницу – туда же?

–А чего? Вполне рабочая версия. Что у нас, впервые жена мужа за измену на винегрет шинковала?

–Не впервые, – согласилась Тамара. – Но на моей практике я еще не встречала бабы, что так ловко шмаляет мужу прямо между глаз. Она, кстати, кто по жизни? Работает?

–При таком муже и деньгах? Не смеши. Владеет салоном красоты, а уж работает она там или кассу только снимает, это я пока не скажу. Видишь какой тут семейный подряд: муж бабам морды штопает, жена их штукатурит. Им бы еще похоронное агентство открыть для пущего эффекта, чтобы завершить картину…

–Агентство у нас тоже есть, оно на брата записано, а управляем мы, – донеслось от дверей. Тамара оглянулась. Хозяйка, невысокая, полная азиатка с гримасой горечи на лице, облаченная в дорогое платье, подпирала дверной косяк и глядела на гостей без всякого выражения. Поглазев на полицейских пару мгновений, хозяйка подошла к мойке и потянулась к чашкам.

–Не трогайте, – взвился Вася. – Тут эксперты еще не работали.

Хозяйка замерла и опасливо одернула руку.

–Я пить хочу, – прошептала она.

–Присядьте, – участливо попросила Тамара. – Сейчас я вам налью воды. И простите нас за сказанное.

Хозяйка не ответила, горестно опустив голову. Тамара увидела, как по ее щекам покатились две слезинки, но она торопливо смахнула их и вновь подняла голову. Тамара вынула из шкафчика самую дальнюю чашку, налила воды и подала хозяйке, и та жадно выпила.

–Я вам не представилась, – сказала Тамара. – Я следователь Царёва. А вы?

–Бебусенова Альмира Сапаровна, – ответила хозяйка. – Жена. Или, как вы уже тут сказали, вдова.

–Альмира Сапаровна, примите наши соболезнования. Сами понимаете, подобные преступления надо раскрывать по горячим следам, поэтому расскажите, что вы знаете, – попросила Тамара, раскрывая папку с протоколами. Бебусенова с минуту глядела на столешницу, а потом негромко, но обстоятельно начала рассказывать. Тамара кивала и записывала.

Несколькими днями ранее ее муж, Саби, встретился с каким-то типом в своей клинике. Альмира застала лишь самый финал, когда мужчина выходил, изрыгая проклятия, а муж, выскочивший следом, был бледен и встревожен. Увидев жену, Саби свел все к нелепости, на вопрос, кто был этот дурно пахнущий и бедно одетый мужчина, Саби сказал, что это бывший одноклассник, опустившийся алкаш, который хотел одолжить денег.

–Ваш муж сказал, как его зовут? – спросила Тамара.

–Нет, – помотала головой Альмира. – А я не спросила, Саби явно не хотел об этом говорить, было видно, что ему оказалась неприятной эта встреча и он все время о ней думал, даже дома. Я пару раз просыпалась ночью и видела, что он не спит, сидит на балконе и курит.

–Это было необычно?

–Саби всегда спит… спал как младенец, очень уставал на работе, – пояснила Альмира. – Он мог в восемь вечера уснуть и спать до полудня после операции. И курить он давно бросил. Я даже спросила, что происходит, но он не ответил, сказал только, что надо с ребятами переговорить.

–С какими ребятами? – спросила Тамара. Альмира дернула плечами.

–Не знаю. Он кому-то звонил… Может, одноклассникам?

–Вы их знаете?

–Нет. Ну, точнее, я знаю о двоих, но Саби с ними не общался. Он вообще мало с кем общался из детства. Говорил, что в школе его не особо жаловали после переезда, он уже в восьмом классе город сменил, почти ни с кем не успел подружиться. Разве что с Владимиром Вершининым.

–Это кандидат в мэры? – уточнил Вася. Альмира кивнула.

–Да. Они иногда встречались на мероприятиях, здоровались, но так… прохладно, будто бы не хотели общаться. А потом по телевизору я увидела еще одного, забыла, как его зовут, учитель, который прыгнул с моста и спас ребенка. Саби сказал, что это его друг детства, учились в одном классе. Вроде бы даже гордился им. Сказал, что он – самый нормальный и всегда таким был. Я еще посмеялась, спросила – разве не ты был самым нормальным? А он ответил с такой злобой и горечью, что всегда был их шавкой и должен был заслужить свой кусочек мяса. Больше я эту тему не поднимала.

–Вам не было любопытно? – влез Вася, пока Тамара старательно не вписывала в протокол сведения об одноклассниках. Альмира поглядела на него с неожиданной злостью.

–Мне – было, – веско сказала она. – Мне не было все равно, если вы об этом. Но я из традиционной мусульманской семьи, и должна подчиняться мужу. А Саби был золотым мужем. Он меня любил, обеспечил такую жизнь, о которой я и мечтать не могла. А какой он врач! На него в клинике буквально молятся!..

Она вдруг задохнулась, схватила чашку и жадно допила воду, а потом, булькнув, разрыдалась. Оставив ее успокаиваться, Тамара вышла к оперативникам, спросив не нашли ли они пистолет и телефон покойного. Получив отрицательный ответ, она заглянула к Васе, что пытался получить еще какие-то ответы от рыдающей Бебусеновой и кривлянием выманила его в коридор.

–Вези ее к нам, – приказала она. – Здесь я из нее уже не выжму ничего.

–Хорошо, – согласился Вася. Тамара развернулась и пошла к дверям, но на пороге остановилась и поглядела Васе в глаза.

–Не знаешь, у них есть дети?

–Двое, – ответил Вася. – Учатся в Москве. Думаешь, надо сообщить?

Тамара покачала головой и вышла, думая, что сейчас ни за что не взялась бы сообщать детям о смерти отца. Как и родителям о смерти ребенка. Когда угодно, только не сейчас.

*****

Тамара подаст на развод с мужем сразу после того, как выйдет из больницы, стискивая зубы от воющей боли в искалеченном животе, куда прилетит его кулак. Еще до того, как состоялся тот знаменательный скандал, она будет знать, что с семейной жизнью пора завязывать. Свекровь, подколодная змеища, ежедневно пела в уши сыночку про постоянные загулы жены, пилила отсутствием детей и ставила в пример какую-то неведомую Тамаре Раю, что могла бы стать идеальной снохой. Тамара терпит несколько лет, потом начинает огрызаться. К списку ее недостатков прикрепляется обидное слово «лимита», как будто они живут не в Сибири, а в Москве, с видом на Красную площадь, а сама Тамара приехала из глухого чукотского поселения.

На юрфаке она была одной из лучших и, что называется, «подавала надежды», и, хотя ей никогда не хотелось быть адвокатом и вставать на темную сторону, она почти соглашается, но в последний момент передумает и уйдет в следствие. Там она познакомится с Генкой, капитаном полиции, что сразу покорит ее сердце и сделает предложение спустя неделю знакомства, встреч и горячечного секса в ее съемной комнатушке. Она согласится, и примет как должное тот бытовой ад, в который погрузится ее жизнь, в одной квартире с мамашей Геннадия, бывшей врачихе, привыкшей собачиться с пациентами не на жизнь, а на смерть.

Работая в следственном комитете и часто наблюдая за тем, как когда-то любящие люди, ругаясь, уничтожали друг друга, Тамара даже в мыслях не будет примерять мысль бытового насилия на себя, униженно терпя упреки, затем ругань, а затем и побои мужа, что умел так грамотно бить жену, что следов не оставалось. Подзуживаемый матерью, что то и дело «чуяла запах посторонних мужиков в квартире», Гена часто будет поколачивать Тамару, что постоянно задерживается на работе, в надежде вернуться, когда тот будет спать.

Ей долго не удается забеременеть, хотя она всегда отличалась лошадиным здоровьем. Не помогут никакие обследования, и она будет думать, что дело в муже, а он на обследование не пойдет. Ситуация в доме будет накаляться. Но она послушно проведет в этом доме десять лет, ежедневно подозреваемая в измене. И однажды, уже почти ненавидя мужа, она на эту измену решится, прямо на работе, после пьянки, что пафосно назовут корпоративом по случаю 25 июля – дня следственных органов. Тамара пьет мало и может в любой момент остановить притязания коллеги, но ей не хочется. Секс в рабочем кабинете, на столе, среди бумаг и протоколов суетлив и не интересен, но она забеременеет сразу. И в августе ее будет тошнить так часто и сильно, что свекровь сразу заподозрит правду и доложит сыну, а тот, прилетев с дежурства, с порога ударит Тамару ногой в живот так, что она пролетит через всю квартиру и, ударившись головой о притолку, потеряет сознание.

Ее не рожденный ребенок погибнет, а сама она отделается сотрясением и сломанными ребрами. Несколько дней в ее моче будет кровь, но гораздо больнее будет осознание, что она не смогла сохранить в себе частичку новой жизни, и эта мысль будет разъедать ее кислотой изнутри.

Она выйдет из больницы и подаст на развод. К тому моменту коллега, заделавший ей ребенка, получит перевод и уедет, и она его больше не увидит и никогда не позвонит. Вопреки ее мыслям, что она успешно скрывала от всех следы побоев, коллеги догадаются. Муж не придет на суд. Выждав, она вновь потребует развода. Он снова не придет. Она нажалуется его шефу, и тот, будучи в курсе ситуации и не желая ссориться со следственным комитетом, примет меры. Геннадия вызовут на ковер и попросят убедить жену не поднимать скандал. Тамара пообещает не портить мужу жизнь и съедет. В съемной квартире она будет проводить одинокие вечера, ожидая вызова в суд и приговора их браку. С этого момента Тамара будет очень предвзято относиться к мужчинам, что кажутся идеальными при первом впечатлении.

Потому что она так обманулась десять лет назад и, черт побери, больше этого не допустит.

*****

Первое сентября выпадает на четверг, и в понедельник одноклассники Алены как-то забывают о позорном награждении ее отца перед всей школой, а сама она старательно уклоняется от разговоров о том, что они получили к значку почетного гражданина города. В конце концов все давно привыкли, что ее отец – учитель, а в этом году новичок всего один, какой-то очкарик, еще ничего не знающий, и потому на него можно не обращать внимания. Алене не хочется рассказывать о том, каким жалким выглядел отец дома и с какой презрительной ухмылкой поздравила его мама, которая принесла домой из салона денег больше, чем отец зарабатывал за полмесяца. Так отец теряет остатки своего авторитета перед ней, и Алена решительно переходит на сторону матери.

В понедельник Таня садится за парту, и Алена видит на ее шее замазанный тональным кремом синяк, который наверняка оставили чужие губы в порыве страсти. Но это не единственное ее приобретение. Перед началом урока Таня небрежно вынимает из кармана айфон последней модели и отключает на нем звук, делая все нарочито медленно, чтобы все вокруг успели полюбоваться обновкой, бросив торжествующий взгляд на подружку.

–Я тебе на перемене все расскажу, – шепчет она, и Алена кивает, хотя ей уже все понятно. Родители Тани такие же бюджетники, при этом отец периодически уходит в штопор запоя, и подарить дочери игрушку за сотню тысяч рублей они не в состоянии. Засос на шее достаточно красноречив и просто кричит о первородном грехе. Весь урок Таня строчит кому-то сообщения, а Алена никак не может сосредоточиться на физике, да и какой в этом смысл? На фоне недавних разговоров Алене понятно, откуда дровишки. И она не понимает, что чувствует при этом: зависть или презрение к подружке, что так удачно продалась. На перемене они забирают сумки и переходят в следующий класс, где им будут рассказывать про химические реакции, что нужны обеим как рыбке зонтик. Оставив вещи, они выходят в коридор, облюбовав подоконник подальше от всех. Таня столь демонстративно торжествует, что Алене хочется ее ударить.

–Можешь меня поздравить, кажется мне удалось, – шепчет Таня.

–Удалось что?

–Не строй из себя святошу. Склеить богатея. И у нас вчера все было.

–Я заметила, – хмыкает Алена и машет подбородком в сторону синяка. Таня краснеет, глупо хихикает и подтягивает воротник кверху, но толку чуть, на несвежей ткани остается след от тона, что только усугубляет состояние блузки. – Что за мужик?

–Крутой мэн, богач, упакован от и до. Мы весьма неплохо отдохнули с ним. Видишь, что подарил?

Таня машет перед Аленой айфоном. Та равнодушно кивает.

–Конечно, женат?

–Конечно, но не в этом дело. Он уже звонил сегодня и предлагал встретиться еще. И, знаешь, он мне даже понравился. Особенно, когда есть с чем сравнить. Все-таки опытный любовник – это опытный любовник. Мне было хорошо. Я вся горела, не то, что с Петькой, вся его эта слюнявая возня…

–Господи Боже, – притворно ужасается Алена. Таня смеется.

–Переживаешь за меня?

–Я бы так не смогла, – серьезно говорит Алена. – Ни за что не легла бы с мужиком, который сильно старше меня, и к которому я не испытываю ничего.

–Я бы не сказала, что я ничего не испытываю, – возразила Таня. – Он очень обходительный. Я не чувствовала себя шлюхой, которую вызвали в сауну к куче сальных ушлепков. Нет, он никакой не извращенец. Все было достаточно традиционно и на неплохом уровне.

Повисает неловкое молчание. Тане явно хочется восторга или даже всплеска бурной зависти, но Алене будто бы все равно. Подружка почему-то не просит поиграть с новым айфоном, не делает селфи, но это равнодушие напускное, потому что нельзя не восхищаться дорогим гаджетом, когда твой примерно в десять раз дешевле.

–Иногда мне хочется, чтобы все было как в старину, у староверов, – внезапно признается Алена. – Чтобы никто до свадьбы не трахался, а если трахаешься, тебя обзовут гулящей и вымажут ворота дегтем.

–Что такое деготь? – спрашивает Таня, и обе невесело смеются. Таня с любовью поглаживает свой новый прибамбас, вскидывает руку и подталкивает подругу. Они старательно кривляются на камеру, пока Таня делает несколько фотографий.

–В жизни староверов нет ничего веселого, – возражает Таня. – Помнишь, как твой папахен рассказывал, как на Руси выдавали девок замуж за богатеев, чтобы поправить свое благосостояние? Да и сейчас это норма. Почему, когда тебя отдавали замуж силком, как в рабство, это считалось нормой, а сейчас – если ты сама находишь себе папика, то общество считает тебя шлюхой?

–Наше общество вообще очень странно реагирует на самые разные вещи.

–Ну. Вот ты считаешь меня шлюхой?

–Конечно, – закатывает глаза Алена. – Более того: я очень тобой горда.

Теперь они смеются по-настоящему. Но на самом деле Алене совершенно не смешно. Подсознательно она понимает, что подруга, решившись на этот отчаянный шаг, выбрала скользкую дорожку, с которой не будет возврата, и, вероятно раз и навсегда отсекла для себя дорогу к какой-то нормальной реальной жизни.

«А какая она – нормальная жизнь? – думает Алена со злостью. – Жить, как мои родители, от зарплаты до зарплаты, и делать вид, что это нормально?»

–Каждый сам выбирает, как жить, – философски заявляет Таня, словно подслушав ее мысли. – Мне вот с моей семейкой ничего не светит, мозгов особо нет, красота не бог весть какая.

–Ты очень красивая, – мрачно говорит Алена, думая о том, что сама не обладает даже половиной красоты Тани.

–Ну, спасибо, конечно, но я же не соответствую стандартам телок, – возражает Таня. – Скулы надо делать, губы тоже. Попу накачать, грудь… Но сейчас мне вроде как выпал счастливый билет, и этим грех не воспользоваться. И можешь думать, что угодно, но по мне лучше в дорогом отеле, на хрустящих простынях с мужиком, который тебя хочет и может что-то дать взамен, чем в подъезде с одноклассником, под пивас и чипсы, с почти стопроцентной гарантией залететь, потому что у него нет денег на презики.

–Тань, я же тебя не осуждаю. Ты взрослая девочка уже, сама выбираешь, как жить.

–Знаю, но у тебя вид такой, будто ты в дерьмище наступила и сейчас хочешь незаметно ноги вытереть.

–Глупости.

–Ну, может, я себя накрутила, но ты как будто не рада.

–Я не уверена, что должна радоваться, – пожала плечами Алена.

–А вот я – рада, – с вызовом ответила Таня. – И, поверь, я выжму из этой истории все, что смогу. А ты можешь оставаться девственницей до свадьбы, если тебе хочется. У нас есть выбор. Хочешь – трахайся с богатеем, не хочешь – никто тебя не заставляет.

–Да на здоровье, Тань, – отмахивается Алена и изображает на лице улыбку. – Он тебе хоть представился? Как его зовут-то?

–Вячеслав, – после недолгой заминки говорит Таня, и Алене кажется, что она врет.

*****

Выходные для Сергея прошли отвратительно. Вечером пятницы, вернувшись домой, он вытерпел снисходительную похвалу Дарьи, небрежно чмокнувшую его в макушку перед тем, что, по ее мнению, считалось праздничным ужином.

–Папа у нас герой, – хмыкнула она. – Да, Ален? Почетный гражданин города.

Эту фразу она не сказала, а скорее выплюнула, лишь увеличивая разверзшуюся брешь между ними, а Алена, что сидела рядом и пялилась в телефон, рассеяно кивнула, всем видом показывая, насколько ей безразлично все происходящее, и, кажется, объединившись в презрении с матерью.

–Давайте не усугублять, – взмолился Сергей. – Ну, пролетела награда мимо усов, так ее никто и не обещал. Забыли.

–У тебя вечно все… пролетает мимо усов, – констатировала Даша. – Ладно, жуй свою курицу. Будем делать вид, что так и должно быть.