Сабля, рассекающая Босфор
Георгий Хведелидзе
1520 год. Восхождение на престол Сулеймана I предзнаменовало начало новой эпохи, при которой Османская империя достигнет наивысшей точки своего могущества. На этом фоне развивается сюжет романа. Главный герой Искандер, воспитанный овдовевшей мамой, мечтает стать опытным воином и быть удостоенным службы при султане, чтобы обеспечить достойную старость для своей матушки. Юношу направляют в Амасью, где он, будучи стражником во дворце, встречает своего приятеля Ибрагима и прекрасную госпожу Мерием, которая сразу очаровывает его. Череда последующих событий вынуждает героев покинуть свою обитель, чтобы набраться сил для грядущих испытаний. Эта книга представляет собой первую часть романа, главы которого увенчаны небольшими авторскими стихотворениями. Красочные образы и динамичное повествование, разбавленное философскими размышлениями, способствуют созданию специфической атмосферы, в то время как описание элементов жизни и быта точно передают колорит Турции 16 века.
Георгий Хведелидзе
Сабля, рассекающая Босфор
Посвящается моим дорогим маме и бабушке.
Первая часть
I
Цветок начинает цвести лишь тогда,
Когда с неба на землю падёт Божья роса.
Чтоб стебель зелёный высоко устремился,
Сначала корням должно ему поклониться.
В 1520 году, когда на османский престол взошёл султан Сулейман I, приход которого предвещал рассвет Османской империи, в Стамбуле родился мальчик Искандер. С детства рос он без отца, так как тот погиб во время одного из военных походов на Персию. Растила мальчика овдовевшая матушка, поникшая и худая женщина с глубоко посаженными, словно пленники в зиндане, глазами. Искандер был очень сильным и отважным, помогал старикам, смиренно выполнял дела по дому. Получив хорошее образование, умея писать стихи, он решил поступить в янычарский корпус, чтобы верно служить своему падишаху, Повелителю всего мира. Его приняли в янычарский корпус, и он начал оттачивать навыки владения саблей. Искандер усердно трудился: утром и днём тренировал своё тело, а вечером слушал разговоры опытных боевых товарищей о различных стратегиях и великих завоевателях, таких как Баязид I Молниеносный и Мехмед II. Он мечтал служить при дворе султана и быть одним из его приближённых. Однако юноша думал не только о своей дальнейшей судьбе. Назначение на такую должность помогло бы ему обеспечить свою маму, которая вырастила его одна, без всякой помощи. Наконец, спустя несколько лет, Искандера назначили стражником во дворце Амасьи, где и должен был начаться его длинный путь…
В один солнечный день он, напевая красивую, словно тягучий золотистый мёд, мелодию, шёл по саду и вдруг увидел прелестную девушку, которая сидела под густой кроной инжирного дерева. На её голове красовалась украшенная рубинами и обрамлённая бриллиантовой россыпью диадема, сделанная искусными трабзонскими мастерами. На руке – маленькое украшение, также изготовленное в Трабзоне. Своим блеском девушка ослепила юношу. Её томные глаза, светлые, словно сапфиры на снегу, пронзили сердце Искандера, будто медный ятаган, обагренный гранатовым соком. Как только он попытался сделать первый шаг в её сторону, что-то внезапно остановило его. Перед ним появилась маленькая девочка с серыми глазами, тонкими волосами и непривычно белым лицом, что означало либо наличие недуга, либо чужеземные корни. Она улыбнулась, а после отвела глаза в сторону дерева с большими зелёными плодами. Юноша обернулся, но из-за солнца не мог ничего разглядеть. Перед его глазами всё расплывалось: какая-то высокая фигура приближалась к нему, плывя неторопливо, с грацией, словно лебедь по озеру. Постепенно пространство вокруг начало наполняться ароматом сушёной сливы, пьянящим сознание человека подобно кахетинскому вину, о котором Искандеру рассказывал один из его чорбаджи[1 - В Османской империи этот термин был применим к военным, носившим звание офицера. (Здесь и далее – прим. автора).]. С каждой секундой всё чётче становилась картина вокруг Искандера, однако черты божества, приближающегося к нему, были немного размыты. На расстоянии 10 шагов он, наконец, понял, что это та самая девушка с бриллиантовой диадемой. Когда она подошла к нему, он сразу осознал, что перед ним стояла далеко не обычная служанка. Его внимание привлёк блеск злата и серебра, плавно переливавшихся по шёлковой ткани её платья.
– Мелек, подойти ко мне, – коротко сказала она.
– Сейчас, сестра, – живо ответила девочка, отпустив рукав коричневого кафтана Искандера. Этот кафтан ему подарила мама за успешное окончание обучения.
– Как тебя зовут? – спросила старшая девушка.
– Искандер, госпожа.
– Какая у тебя должность? Раньше я тебя здесь не видела.
– Меня недавно назначили сюда стражником. Здесь мне быть ещё год, не меньше.
– Хорошо, – как будто равнодушно сказала она, – надеюсь, что ты будешь верно служить нам.
Искандер лишь молча кивнул.
– Возьми, – сказала Мелек и протянула ему сорванный алый цветок.
– Благодарю Вас, я буду бережно хранить его.
Она улыбнулась и спряталась за своей сестрой. Из-за дерева вышла служанка и направилась в их сторону.
– Хафса, проводи Мелек во дворец, она может заболеть.
И действительно, вид у неё был не самый здоровый: маленькое и исхудавшее тельце девочки выдавало гнездившийся в нём недуг. Когда она отдала Искандеру цветок, он почувствовал дрожь её пальцев.
– Слушаюсь, госпожа, – коротко ответила служанка и, взяв девочку за руку, повела её в покои госпожи.
Откланявшись госпоже, Искандер медленно попятился назад. Вернувшись в комнату, он съел два кубика рахат лукума и сел на свою кровать. Он пробыл в комнате до самой ночи и долго думал над произошедшим: инжирное дерево, маленькая Мелек и прекрасная девушка, имя которой он даже не успел узнать – всё это не давало ему покоя. Что-то мешало ему просто лечь спать. Какая-то загадка таилась в той женщине, которую даже после длительных размышлений Искандер так и не смог разгадать: “Неужели это и есть та невероятная особенность представителей знати? Кто она? Что в ней скрывается?” Эти вопросы не покидали Искандера до тех пор, пока он не засунул руку к себе в карман и не нащупал там тоненький стебель цветка, про который он совсем забыл и который так грубо смял, когда сел на кровать. В этот момент его как будто поймали на крючок и вытащили на свет из тёмной пучины, в которой он постепенно захлёбывался. Его мучения, наконец, прекратились, и ему захотелось выйти и пройтись, но было слишком поздно, и он решил просто лечь спать.
На следующее утро он проснулся от возгласов, доносившихся неподалёку. Когда он встал с кровати, в комнату резко вбежал его приятель.
– Доброе утро, Искандер. Как ты? – настороженно спросил он, всеми силами пытаясь скрыть своё удивление.
– Здравствуй, Ибрагим. Я чувствую себя хорошо.
Ибрагим сделал вид, что ничего не произошло, и собирался уйти, но Искандер прочёл это по его лицу.
– Ты что-то хотел мне сказать?
– Я просто решил зайти и проверить, спишь ты или нет. Вчера ты до поздней ночи сидел и бред…
– Что ты сказал?!
– Да ничего, всё хорошо.
– Нет уж, говори, раз начал.
– Да ладно тебе, может…
Искандер перебил его.
– Отвечай!
– Да что ты ко мне пристал, я просто лежал на соседней кровати и время от времени просыпался от твоего бреда. Но как я вижу, ты здоров.
– Да, ты прав.
– Прости, я даже не думал подслушивать, но ты ещё постоянно повторял “Мелек, Мелек” и “госпожа, госпожа”. Меня это немного удивило.
– Ясно, – громко воскликнул Искандер, – не бери в голову. Я просто вчера в саду встретился с одной молодой девушкой и её младшей сестрой.
– Так ты про госпожу Мерием?
– Да, но откуда ты знаешь, как её зовут?
– Это же очевидно. Её отец в ближайшем будущем может стать одним из визирей при падишахе.
– Понятно. Это всё объясняет.
– Ладно, пойдём, нас уже заждались.
– Дай мне пару минут.
– Как скажешь.
Через 10 минут Искандер уже был во внутреннем дворе, где его ждали другие стражники. Среди них был его здешний приятель Ибрагим, знакомые из янычарского корпуса Мустафа и Мехмед, Мурад, родом из Амасьи, а также Махмуд, прибывший с восточной границы. Ибрагим был порядочным человеком и вырос в обычной семье. Мама – темноволосая грузинка[2 - На протяжении многих веков Грузинское царство, которое в конце XV века распалось на три независимых царства, подвергалось нападениям турок, персов и монголов, в результате чего детей и женщин брали в плен и увозили.], отец – морской торговец, родом из близлежащих земель. Из всех товаров, которые Ибрагиму привозил отец, он больше всего любил льняную одежду, поскольку она легко пропускала частички воздуха, что, как ему казалось, укрепляло его связь с Богом. Такой образ мыслей оправдывался его ежедневным чтением Корана, чем он значительно выделялся среди других стражников.
Мустафа и Мехмед были родными братьями. Они выросли в доме своего дяди, потому что, когда их мама заболела оспой, детей увезли из дома. Отец не решился оставить свою жену, ухаживал за ней и вскоре тоже умер. Баязид, брат мамы Мустафы и Мехмеда, был суровым человеком, и это иногда выливалось в драки и ругань. Он боялся остаться в одиночестве в старости, поэтому желал сделать своих племянников мелкими лавочниками, которые были бы всегда рядом с ним. Тем не менее, ни Мустафа, ни Мехмед не желали тратить свою жизнь на лепку глиняных кувшинов и тарелок. Мустафа мечтал стать главным зодчим в Стамбуле, в то время как Мехмед хотел связать своё будущее с морем и надеялся, что ему поручат руководить строительством самого большого корабля в Османской Империи. Они стали стражниками лишь для того, чтобы накопить денег и попытаться пробиться поближе к султану. Несомненно, они бы навещали своего дядю, так как не могли оставить этого бедного старика доживать остатки своей жизни в старой хижине на берегу реки Ешильырмак в полном одиночестве. Однажды в детстве старший брат Мустафа поклялся, что построит дяде дом в Манисе, а также наймёт слуг, которые будут постоянно ухаживать за ним, что не могло не радовать Баязида.
Мурад был выходцем из богатой семьи: отец его был командиром и участвовал в нескольких военных походах. Нетрудно догадаться, что, живя в достатке, Мурад не прилагал особых усилий ни к военному ремеслу, ни к государственному делу. Это крайне настораживало его отца, поскольку Мураду должно было достаться большое поместье с 30 слугами. Форма его тела напоминала бобовое зерно, что объяснялось его привычкой есть различные сладости. От лукума до пахлавы – ничего не могло избежать влажных губ Мурада. Был период, когда он начал выпивать и проводить вечера в “домах похоти”. Это было последней каплей терпения его отца, после чего он начал ограничивать сына во всём, в чём только мог. Он не мог смириться с таким позором и всячески пытался образумить Мурада, иногда даже прибегая к грубой силе и оскорблениям. Второй метод, как догадывался Искандер, был гораздо эффективнее. Это он и сам понял во время их совместной охраны ворот дворца. Мурад не понимал, что от него требуется, пока на него не начинали кричать. Искандеру было жалко его, однако он испытывал и что-то вроде раздражения и злости, поскольку сам и мечтать не мог о такой чудесной жизни, дарованной обычному бездельнику.
– Для чего ты нас собрал, Ибрагим? – спросил Мустафа.
– Я хотел предложить вам всем сегодня встретиться в одном заведении на окраине города. Местные говорят, что там готовят лучший рахат-лукум в Амасье. К тому же, мы здесь уже не первый день, а до сих пор плохо знаем друг друга.
– Действительно, хорошая идея, – подхватил Мехмед.
Мурад аккуратно поправил свои рукава и рубаху. Затем он медленно вздохнул и опустил глаза. Искандер почему-то надеялся, что сейчас они загорятся ярким пламенем, поскольку за закатом всегда наступает рассвет, однако этого не произошло. Мурад поднял глаза, которые, подобно отравленным металлическим цепям, сковывали всех, кто в них смотрел. Его ответ был понятен.
Махмуд же просто расширил свои ноздри и громко выпустил весь накопившийся воздух, а после развернулся и пошёл обратно во дворец.
– Почему ты не хочешь пойти с нами? – вопросил Искандер.
– У меня другие планы, – сухо и коротко ответил Махмуд.
– Ладно, пусть идёт. Нас уже четверо, этого хватит. Если захотят – придут, – спокойно сказал Ибрагим.
– Давайте соберёмся через 8 дней и вместе пойдём.
– Утром или вечером?
– Когда солнце будет ровно над дворцом.
– Хорошо.
– Да, давайте.
– Отлично!
II
В театре иллюзий не увидишь истину.
А если решишь попасть в закулисье,
То можешь в тумане неожиданно выяснить,
Что утерял свой единственный путь к парадизу.
