Марк Воронин "На самом краю"

Старик ловко соскочил с подножки и пошел вперед.

– Далеко еще? – спросил Андрей.

– Да нет, почти пришли уже.

Вскоре они подошли к одноэтажному дому с высоким крыльцом под выступающей крышей. Саму крышу дома венчал деревянный конек, а все окна и края дома были украшены резными планками. Дверь была открыта, и они, не стучась, вошли. В сенях было сыро и холодно, полно какой-то рухляди, пахнущей чем-то кислым. Старик толкнул вторую дверь, и они вошли в небольшую комнату.

– Бросьте пальто на диван, – послышалось из темной кухни.

Они повиновались.

– Сапоги снимать? – шепотом спросил Андрей.

– Да ладно, отряси ноги просто, да и все. Тут отродясь не прибиралось.

Старик почему-то криво усмехнулся. Из кухни, опираясь на единственный костыль, вышел пожилой одноногий мужчина, одетый в ватные штаны и байковую зеленую рубаху, воротник которой был засален настолько, что блестел черным.

– В комнату проходите, – махнул рукой хозяин. – Садитесь, а я сейчас чаю соображу. Чайник уж почти закипел.

Он заковылял на кухню, и вернулся спустя минуту с дымящимся чайником. Старик подвинул Андрею стул:

– Садись, чего стоишь?

Андрей послушно сел.

– Это одноногий Берци, – старик показал в сторону вернувшегося с чайником, одноногого хозяина дома. Тот кивнул, наливая кипяток в заварочный чайник. Затем он поставил чайник на керамическую подставку и уселся напротив Андрея, слегка улыбаясь. Старик, спустя минуту налил себе заварки, и разбавив ее кипятком из чайника, стал шумно прихлебывал из блюдца. Берци поглаживая рукой скатерть, рассеянно глядел мимо Андрея.

– Ну, так и будем молчать? Или, может, расскажете, чего звали? – начал было Андрей.

– Что скажешь? – спросил старик, обращаясь к Берци, и не обращая внимания на реплику Андрея.

– А черт его знает… Может ты и прав, но как-то боязно мне.

– Чего боязно? Пусть хроны и возятся. Наше дело – сторона. Верно?

– Какие еще хроны? – Андрей встал. – Что значит «возятся»?

Берци и старик молчали, ехидно усмехаясь. Андрей направился к двери, затем повернулся и сказал:

– Значит, так, родные мои, я думаю, что я и без вас обойдусь. А ты, сморчок старый, если вздумаешь на меня навести, то я тебя за собой утащу. По крайней мере, пару обысков я тебе гарантирую. Понял? И ты, одноногий, тоже далеко не ускачешь, в случае чего. Так что, ребятки, вы уж тут без меня ребусами занимайтесь.

Он уже собрался было, хлопнуть дверью, как услышал твердый окрик старика:

– Сядь! – он смотрел в упор, будто оценивая что-то или выжидая, – Сядь и не рыпайся! Без нас ты здесь не жилец. Это первое. Второе – никто тебе плохого не желает. Наоборот, нам надо, чтобы ты довольный ушел, чтобы все чин-чинарем. Понял?

– Тогда чего туману напускаешь? – почти прикрикнул Андрей, – Говори все как есть.

– Да какого там туману! Молодой ты еще, зеленый. Не знаешь ни хрена. Как тут про все расскажешь. Сиди, короче говоря, и слушай, ума набирайся.

– Кто такие хроны? – снова спросил Андрей, присаживаясь у самого ближнего угла стола.

– Кочевники такие, – пожав плечами ответил одноногий.

– Ладно. Давай сначала и по порядку. – Андрей махнул рукой и положил руки на стол.

– Что возьмем за начало? – поерзав, и приставив костыль к стене, серьезно спросил Берци.

– Ну, хотя бы, как вы сюда попали?

– Ну, что, Удод , ты сперва поведаешь, или как?– спросил Берци, обращаясь к старику.

– Ладно, чего там… Я монахом был. В прежней реальности у меня был 1814 год. Духовник мой, когда помирал, секрет передал. Я здесь уже четвертый десяток, прижился…

Удод отхлебнул чаю, мокнул в чашку окаменевшее печенье, пожевал и продолжил:

– Там у нас кладовка была. Только духовник туда и ходил – вино для причастия там держали. Так вот там иногда почему-то проход и открывался. Вот собрал я чего отец Таисий – так духовника звали – велел, помолился на дорогу и скакнул в год 1919. Там “гражданка”, неразбериха. Документики раздобыл по счастью, и живу вот теперь – поживаю.

– А ты? – Андрей посмотрел на Берци.

– Я примерно из того же времени скакнул. Моя реальность была в году 1815. Ногу мне на войне с Наполеоном оторвало… Потом госпиталь… Долго… Рядом со мной помирал солдат Рябов. Сильно его шрапнелью порубало. А когда пришел в сознание ненадолго, рассказал, что сам из года 1972-го, и что где-то на дороге из Тамбова в … должны стоять два столба. Сказал, что, ежели повезет попасть в год 90-й или, скажем, еще дальше, то ногу мне там новую приделают. Вот я уши-то и развесил, собрал, чего он велел, и вот он тута я.

– Как отыскивают проходы? – спросил Андрей, обращаясь к Удоду.

– Я не знаю. – ответил тот, – Я ведь всего-то один раз и перешел. Надоело мне в монастыре, а расстригой становиться было боязно. Сам понимаешь. Но говорят, что кочевники умеют проходить, когда захотят, и что вроде бы даже у них есть карты с известными проходами.

– Почему нельзя попасть туда, где я уже есть?

– Не знаю, – пожал плечами Берци,– Закон какой-то.

– А вот, скажем, как мне быть? Родился я в 1962, и, следовательно, до моего рождения осталось шесть лет. Что будет, когда я подойду к дате своего рождения?

Удод и Берци переглянулись.

– Ты это… правду говоришь? – спросил Берци, почему-то понизив голос, – Или так – для примера?

– Правду, – удивился Андрей.

– Тогда тебе, милок, мотать отсюда надо. И побыстрее.

– Да, – серьезно добавил Удод, – и чем быстрее – тем лучше!

– Почему это?

– Потому что в 1962 наступит конфликт реальностей, и ты уйдешь в полное небытие. Но конфликт, тем не менее, обычно наступает лет за семь до твоего присутствия. Стало быть, уже имеет место быть. Скоро ты начнешь болеть, попадать в жуткие передряги, – Удод почему-то сладко заулыбался, – тебя будут пытаться убить, и тому подобное. Другими словами, природа будет пытаться тебя устранить «естественными» способами.

– А вдруг, в этой реальности меня нет? – спросил Андрей.

– Вряд ли, – пожал плечами Берци.

– Почему вряд ли? – спросил Андрей.

– Видишь ли, – Удод почесал подбородок, – Я в этих вопросах не очень силен… Здесь опять же кочевники большие знатоки. Но то, что я знаю… Короче говоря, не затрачивая дополнительной энергии, ты можешь перейти только в одну из пограничных реальностей, а они весьма схожи с исходной.

– И уж во всяком случае, ты там есть, – добавил Берци, для убедительности мощно кивнув головой.

– Следовательно, я могу вернуться в исходную реальность? – в голосе Андрея прозвучала надежда.

– Я такого не слышал ни разу, – пожал плечами Берци. – Пограничных реальностей очень много. Но, в любом случае, тебе стоит поговорить с кочевниками.

– Чем занимаются кочевники? – спросил Андрей.

– Разным, – ответил Удод, – Есть, например “Клоуны”. Те стараются переноситься в реальности более низкие по времени, и работают там предсказателями, гадалками, и тому подобное. Воры – те и того хуже. – он в сердцах плюнул прямо на пол, – Эти перетаскивают разные предметы из реальности в реальность – в основном краденное, конечно, – и там перепродают. Эти как раз – полные идиоты. Предметы ведь тоже создают конфликты реальностей. Вот и гробятся ни за грош. Хотя, с другой стороны, о переходах они знают очень много…

– А кто такие Хроны? – спросил Андрей прямо.

– Хроны, – Удод многозначительно посмотрел на Берци, – самые закрытые из кочевников. О них мало кто знает. Но, по-моему, они самое серьезное впечатление и производят.

– А откуда ты тогда о них вообще знаешь? – спросил Андрей с некоторой иронией.

Берци хмыкнул, прокашлялся, и как-то нехотя и немного насупившись, сказал:

– Я работаю на них иногда. А они мне платят помаленьку.

– Что значит «работаешь»? – переспросил Андрей.

– Видишь ли, им люди нужны толковые, грамотные и спокойные. Если им человек подошел, они мне сто целковых отваливают. Но сами людей себе не ищут. Все через кого-то.

– Кто же это им нужен? Профессионалы, или просто «не дураки»?

– Не знаю, я ищу таких, чтобы мне понравились, а кто им нужен – бог их разберет. Они не говорят, а я и не лезу. В общем, так: я с ними свяжусь и через Удода дам тебе знать. Понял?

– Понял, – Андрей кивнул.

– И не валяй дурака, без самодеятельности давай! – вставил Удод, – ноги тебе уносить отсюда надо. Ой, как надо, – он не то закряхтел, не то захихикал, но глаза его бегали и кололись недобрыми огоньками.

Берци встал и заковылял на кухню. Удод, опершись на стол, тоже поднялся, и мотнул головой в сторону двери – пошли, мол.

– Пойдем, пожалуй, – сказал он в сторону кухни, – ты не провожай нас.

– Ладно. Жди звонка, – ответил негромко Берци, гремя посудой.

Они оделись и вышли на скрипучий снег. Было уже совсем темно и в воздухе пахло печным дымом.

– Хроны…– подумал про себя Андрей, тряхнув головой, – Надо же…

На улице не было ни одного целого фонаря, но дорога виднелась вполне отчетливо, и слышно было как где-то грохотал по рельсам одинокий трамвай.

Глава 2

Пейзаж в черно-серых тонах.

Других цветов нет.

Наверное, пора.

Неизвестный автор

Андрей проснулся оттого, что кто-то отчаянно тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел, что над ним склонился не на шутку взволнованный Удод.

– Что случилось? – испуганно спросил Андрей, тотчас усевшись, скрипя пружинами, на раскладушке. – Который час?

– Семь уже. Вставай! Берци только что звонил. Хроны встречу назначили, понял?

– Когда? Сегодня?

– Сегодня, сегодня, когда ж еще? В девять. Вставай по-быстрому! Пока то -да- сё, пока доберемся… Одним словом, через полчаса будь как штык. Чаю тебе поставить?

– Ага, поставь. Я быстро.

Андрей вскочил и пошел в ванную, совмещенную благодаря чьей-то странной фантазии с туалетом. Небо уже серело и крохотное окошко у самого потолка ванной комнатки уже не казалось мертвой дырой в открытый космос. Теперь создавалось впечатление, будто бы оно занавешено чем-то вроде влажной папиросной бумаги. Андрей включил свет и наскоро умылся: горячей воды, как всегда, не было. Шура уже давно ушла на работу, и Андрей передвигался по квартире в трусах, нисколько не стесняясь Удода. Он быстро оделся и вернулся в кухню, где старик уже наливал в стаканы кипяток.

– Слушай, ты мне хоть хлеба на дорогу дай, а?

– Не надо, – бурчал Удод, – Если хроны тебя к рукам приберут, то будет все путем. Не боись! Они своих не обижают, говорят.

– Слушай, а как с Шурой быть? – спросил, усаживаясь, Андрей.

– А как с ней быть? Или ты с ней уже закрутить успел? – Удод удивленно приподнял бровь.

– Та нет! Ничего такого! Ну, надо же хоть попрощаться, спасибо сказать, денег, может еще оставить?

– Я передам все. Нечего тебе сюда возвращаться. Каждый день тут может, как бочка пороховая сыграть, говорю же тебе?

– Ладно. Передай, мол, я к себе домой вернулся. Я сказал, что меня жена прогнала…

– Передам, передам.

– И денег я ей должен немного… Вот все, что есть…– Андрей достал несколько рублей.

Глаза Удода загорелись:

– Ага, передам. Давай сюда.