Людей и тварей пышный ряд –
И через землю с неба в ад
Вы мерной поступью пройдите!
Пролог на небесах
Господь, архангелы, потом Мефистофель.
Рафаил
Звуча в гармонии вселенной
И в хоре сфер гремя, как гром,
Златое солнце неизменно
Течет предписанным путем.
И крепнет сила упованья
При виде творческой руки:
Творец, как в первый день созданья,
Твои творенья велики!
Гавриил
И с непонятной быстротою,
Кружась, несется шар земной;
Проходят быстрой чередою
Сиянье дня и мрак ночной;
Бушует море на просторе,
У твердых скал шумит прибой,
Но в беге сфер земля и море
Проходят вечно предо мной.
Михаил
Грозя земле, волнуя воды,
Бушуют бури и шумят,
И грозной цепью сил природы
Весь мир таинственно объят.
Сверкает пламень истребленья,
Грохочет гром по небесам,
Но вечным светом примиренья
Творец небес сияет нам.
Все трое
И крепнет сила упованья
При виде творческой руки:
Творец, как в первый день созданья,
Твои творенья велики!
Мефистофель
Опять, о Господи, явился ты меж нас
За справкой о земле – что делается с нею!
Ты с благосклонностью встречал меня не раз –
И вот являюсь я меж челядью твоею.
Прости, не мастер я по части громких слов;
Но если б пышный слог я в ход пустить решился,
Сам рассмеялся б ты – ручаться я готов, –
Когда б от смеха ты давно не отучился.
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовет он: свойство это
Он на одно лишь мог употребить –
Чтоб из скотов скотиной быть!
Позвольте мне, хоть этикет здесь строгий,
Сравненьем речь украсить: он на вид,
Ни дать ни взять, – кузнечик долгоногий,
Который по траве то скачет, то взлетит
И вечно песенку старинную твердит.
И пусть еще в траве сидел бы он уютно.
Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.
Господь
Ты кончил? С жалобой одною
Являешься ты вечно предо Мною!
Иль на земле добра совсем уж нет?
Мефистофель
Нет, что ни говори, а плох наш белый свет!
Бедняга человек! Он жалок так в страданьи,
Что мучить бедняка и я не в состояньи.
Господь
Ты знаешь Фауста?
Мефистофель
Он доктор?
Господь
Он мой раб.
Мефистофель
Но не такой, как все; он служит по-иному;
Ни пить, ни есть не хочет по-земному;
Как сумасшедший, он рассудком слаб,
Что чувствует и сам среди сомнений;
Всегда в свои мечтанья погружен,
То с неба лучших звезд желает он,
То на земле всех высших наслаждений,
И в нем ничто – ни близкое, ни даль –
Не может утолить грызущую печаль.
Господь
Пока еще умом во мраке он блуждает,
Но истины лучом он будет озарен;
Сажая деревцо, садовник уже знает,
Какой цветок и плод с него получит он.
Мефистофель
Бьюсь об заклад: он будет мой!
Прошу я только позволенья, –
Пойдет немедля он за мной.
Господь
Пока живет он на груди земной,
Тебе на то не будет запрещенья:
Блуждает человек, пока в нем есть стремленья.
Мефистофель
Благодарю: не надо мертвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам всегда предпочитаю, –
Как кошка с мышью, с ними я играю.
Господь
Тебе позволено: иди,
И завладей его душою,
И, если можешь, поведи
Путем превратным за собою –
И посрамлен да будет сатана!
Знай: чистая душа в своем исканьи смутном
Сознаньем истины полна!
Мефистофель
Сознаньем слабым и минутным!
Игра мне эта не страшна,
Не проиграю я заклада;
Но только знайте, если мне
Поддастся он, пусть будет мой вполне:
Триумф победы – вот моя награда!
Пусть вьется он в пыли, как тетушка моя,
Достопочтенная змея!
Господь
Тогда явись ко Мне без колебанья!
К таким, как ты, вражды не ведал Я…
Хитрец среди всех духов отрицанья,
Ты меньше всех был в тягость для Меня.
Слаб человек; покорствуя уделу,
Он рад искать покоя – потому
Дам беспокойного Я спутника ему:
Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!
А вы, сыны Небес и рая, –
Пусть вечно радует вас красота святая,
И ко всему, что есть и будет вновь,
Пусть проникает вас священная любовь.
И все, что временно, изменчиво, туманно,
Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.
