1995
МЫСЛЬ
Человек нёс мысль
тяжёлую,
как пятиметровое бревно,
и умер…
Мысль лежит поперёк дороги,
ждёт,
кто бы её подобрал.
Одни переступают через мысль
и идут дальше;
другие спотыкаются о мысль
и идут дальше;
третьи присаживаются на мысль
отдохнуть
и идут дальше;
четвёртые безуспешно пытаются
поднять мысль
и идут дальше —
все в пустоту,
ибо куда ещё можно
прийти без мысли.
А тот,
кто её нёс,
усмехается, глядя с небес:
«И вы-то считали меня
бездельником…»
Лежит мысль поперёк дороги,
ждёт.
1995
ОПЕРАЦИЯ
Я разрезаю сердце пополам,
не бычье, не свиное,
а своё:
в одной половине ты,
в другой всё остальное,
что светит, дует, щебечет, летит.
Первую половину
я заверну в тряпку
и выброшу в мусорный контейнер —
пусть гниёт на городской свалке,
если тебе не нужна.
А со второй буду жить,
радуясь в пол-сердца,
печалясь в пол-сердца,
негодуя в пол-сердца,
любя в пол-сердца.
Так и доживу в пол-сердца,
чтоб в пол-сердца умереть.
1997
«Так жёлтой кисточкой…»
Так жёлтой кисточкой
наносят акварель
на белый влажный лист,
чтоб стал он золотым
над тёмными полосками стволов
и помнил нынешнюю осень,
пока от старости
не обратится в прах.
Любимая,
но если ты – художник,
то кто же я?
Неужто просто ватман?
Нет, я – хранитель, зритель и наглец,
накинувший критическую тогу,
чтоб алгеброй гармонию поверить.
А кисть твоя —
моё живое сердце!
2000
«Зачем дарить цветы…»
Зачем дарить цветы,
чтобы они увяли
и, тронутые запахом души,
отправились в мусоропровод,
в отбросы осыпая лепестки?
Любовь,
лежащая на яблочных огрызках,
на косточках куриных и говяжьих,
на кислой недоеденной капусте,
меня пугает.
Твои цветы осыплются на землю,
на чистую,
промытую дождём!
2000
СЕНТЯБРЬ
На чёрном листе вселенной
пишет Бог
белым карандашом…
И свет осенний,
в тысячах паутин запутавший воздух,?
он только предболье голого поля,
где колос вдавлен в суглинок
подкованным каблуком.
Вы хотите путей окольных
мимо болот жизни,
вы просите мыслей колокольных…
А гадюка дремлет ремнем
на талии проселка.
О если бы у неё
были крылья!..
Бог белым карандашом
пишет
на чёрном листе вселенной…
Шоссе свернулись кольцами
вокруг кормильца-города,
чьи глаза беспричинно лживы,
и сам он внутри с копейку.
Канатоходец совести
падает на асфальт с рекламного баннера,
натянутого над проспектом.
И белый лист бумаги,
грустящий о чёрной краске,
несется вдоль улиц-ущелий,
не видя пути и цели:
«О, Родина, ты ? не мать и даже не мачеха ?
полосатая верста
перед блокпостным шлагбаумом…»
Тьмутаракань «мерседесов»
и листья цвета оливы;
под фонарями васьки
ловят бабочек ночи;
мимо трамвай грохочет,
которому интересно
голову атеиста вставить в окно неотложки…
И пуля киллера
летит пропеллером,
потом начинается выдавливание сока
из спелых томатов…
А Бог пишет
белым карандашом
на чёрном листе вселенной.
12.02.2003
ОТЧАЯНИЕ
Пойми – это всё чужое:
и звёзды, вмёрзшие в ночь,
и город, вдавленный в снег,
и серый свет фонарей.
Ты можешь часами бродить
пустынями площадей
и даже порой находить
невыспавшихся людей,
но это всё – чужое,
чужое, а не твоё,
под скользкими каблуками
опоры почти что нет.
Другое дело – петля,
заряженное ружьё,
направленный прямо в рот
промасленный пистолет…
12.01.2003
