Ибратжон Хатамович Алиев "Конструктор миров: Возвращение на остров. Том 10"

– Вместе со мной, который вы так и не заметили, – добавил Унипег.

– И со мной, – уже выглядывая с первого этажа домика говорил Кайон.

Правитель удивился такой находчивости и засмеялся от радости, как и дракон.

– Скажу, что получилось у вас отлично.

– Спасибо, – ответили все троя.

– Но ещё, – продолжал, выходя из дома Кит, – я пришёл, потому что хотел пригласить вас, господин Абдуллах на небольшое наше выступление с Унипегом завтра вечером. В представлении принимают участие и другие наши сёстры с братьями, надеемся, что вы придёте?

– Если всё будет в порядке, то…

– Но неужели вам будет так трудно уделить всего пол часа времени? – спросил Кит.

– Да, более того, там будет сестра Искорка, она тоже согласилась принять участие и если вы помните, то и на её мероприятии вы не смогли побывать подольше, сделайте же так для нас, пожалуйста.

Ледяной домик, который создали творения господина Абдуллаха

Учёный несколько смутился и посмотрел на Табалугу, который понимающе посмотрел и развёл руками.

– Вы обещаете? – спросил Унипег.

– Хорошо, я обещаю, – ответил учёный, после чего последовали радостные возгласы всей команды.

– Спасибо большое отец, – обнимая говорили дети.

– Ну что же, – после всего этого продолжал господин Абдуллах. – Коль, мне нужно прибыть вовремя, это значит, что мне также нужно вовремя успеть закончить все свои дела, а это говорит о том, что мне следует поторопиться.

С этими словами он взял свою трость и попрощавшись с детьми, вместе с Табалугой продолжили свой путь, выходя практически к Вадиму Александровичу и Родиону Михайловичу.

– Доброе утро, ваше величество, – поприветствовал Вадим Александрович и Родион Михайлович.

– Рад видеть вас, господа, – сказал правитель. – Как я вижу у вас не плохие успехи по спору грибов.

– Да, господин Абдуллах и признаться, некоторые местности просто Рай для грибника, – отвечал Вадим Александрович.

– Мы стали невольными свидетелями того, как вы воспитывали своих детей и признаться, лично я был рад за этим наблюдать, – с лёгкой улыбкой сказал Родион Михайлович.

– Я этому очень даже рад и помните, Родион, что к вам я питаю не малые надежды, ведь не только своих детей, но и вас, и вас, – смотря на профессора сказал учёный, – я должен ввести в свой мир, объясняя все его устои, законы.

– Чему мы очень даже благодарны, господин Абдуллах. Но…

– Я вас перебью, вы хотели продолжить прогулку? – заявил господин Абдуллах.

– Да, если, конечно, вы не против, – ответил юноша.

– Разумеется, нет, пройдёмте, – жестом предложив следовать по тропинке и с размахивая тростью пошёл правитель, – продолжайте.

– Да, спасибо, – поблагодарил профессор. – Так вот, разрешите уточнить, каждый учение старается превзойти своего наставника, каждый жеребёнок бежит быстрее отца, и каждый орлёнок взлетает выше своих родителей, так чем же ваши дети уже или будут сильнее вас, господин Абдуллах?

На лице учёного появилась еле заметная улыбка, после чего он прогладил свою бороду и поправив подол плаща заговорил:

– Я ещё не достиг, но продолжаю достигать границ возможностей той или иной науки. Яркий тому пример экономика – наука с Земли, она себя изжила ещё в XX веке, поскольку была создана идеальная экономическая модель, но она никогда не может быть реализована по причине нечестности людей или «пользователей» если угодно, сейчас существуют только отдельные направления – философская экономика, социальная экономика и прочие.

Но существуют и другие науки, которые, возможно, изживут себя, поскольку буквально изучат всё, что только есть. Физика резонансных ядерных реакций в скором нашем движении, достигает этого предела для классических реакций, но ещё много других частиц. Однако, есть и такие границы, где не кончается сама наука, а кончаются возможности человека.

Яркий тому пример, математика – проблемы Гильберта, или великая теорема Ферма, или теория простых чисел-близнецов, или задача 3х+1, эти задачи хотят разрешить на Земле, хотя тут они уже почти все решены. Дело в том, что большинство среди них решил не я или кто-либо из учёных, а именно мои дети – мои создания, следующая стадия развития, более гениальная.

Или вот ещё один, довольно интересный пример. Дело в том, что в рамках известной нам математике невозможно решить уравнения пятой или более высоких степеней обычными известными методами, невозможно что-либо однозначно доказать или опровергнуть, яркий тому пример – модель Гёделя, доказывающая, что математика не полная, рассказанная Нейману.

По ней, доказательство истинности одного утверждения, имеющегося в наличии в математической модели, и исходящая из неё, возможно только тогда, когда оно ложно или доказать её ложность можно только тогда, когда оно истинно. Обычный пример – два «не», если сказать, что «я лгу» и при этом это утверждение истинно, то получится, что я говорю правду, но я говорю, что я лгу, но, если сказать, что я лгу, говоря «я лгу», выходит, что я говорю правду, в этом один из парадоксов.

Все они стали возможны, когда появились новые операции, истекающие из квантовых явлений. Дело в том, что макромир основывается на операциях в квантовом мире и при изучении уже непосредственно его, нам удалось получить огромное количество опыта и уже переход этих операций в математический вид создал супер-математику. Я могу сказать, что оперировать им я очень сильно затрудняюсь, как и мои коллеги, чтобы на нём работать, нам приходиться «переводить» все наши решения с классического языка математики через ингенциальные, перингенциальные и комплексные выражения, только тогда мы приходим к результату.

Более того, удалось таким способом решить проблемы Гильберта, решить уравнения любого порядка и совершить очень много всего, что открывает новые возможности. Это яркий пример того, когда дети превосходят меня по всем этим параметрам. И если ещё не упоминать их успехи в физических науках, не говоря уже о самых различных изобретениях на этой основе.

– Очень даже интересная мысль, получается, что и мы должны идти дальше, коль оказались в вашем мире, предварительно зная, что встретимся с преградой? – спросил профессор.

– Покажите мне живое существо, которое их не встречает? – последовал ответ.

– Гм.

– И это ещё не факт, что вы не превзойдёте меня, хоть я и сторонник аристократии, более того, я к ней принадлежу, я никогда не исключаю вероятности, что любая чернь может стать аристократом в смысле не только материалом, но и в смысле мировоззрения, более того, я этому буду очень даже рад.

– Тут я явно могу выразить свою взаимность в этой мысли, – заметил моряк.

– Благодарю.

– Но знаете, господин Абдуллах, – говорил профессор, – мне порой кажется, что то, мы изучаем и то, что я пишу в своём дневнике есть летопись не только одного человека, а она имеет несколько большее значение?

Ответа не последовало, правитель посмотрел вперёд и слегка покачал головой, но был ли это жест согласия или чего-нибудь ещё, трудно было понять. Звук трости отчётливо доходил до их ушей, приятно перекликаясь с пением птиц. Табалуга спокойно смотрел на это и ничего не говорил.

– Я, – спокойно начал говорить учёный, – как и тот, кто создал это скопление галактик, а также принял вас здесь, должен не только говорить вам, но и показывать вам самые различные пути. Как вы уже могли понять вы полностью вольны в выборе, это я думаю вам стало понятно после нашей с вами битвы, где мы наконец раскрыли наши совместные секреты.

– Если не говорить о истории вашей дальнейшей судьбы, – дополнил моряк, на что господин Абдуллах утвердительно и чётко кивнул.

– Куда вы нам предлагаете ступать? – спросил профессор. – Вы хотите, чтобы мы были только в том отделении?

– Нет, но и не запрещаю, только если ваша душа того не просит, – ответил учёный.

– Тогда, на Землю? – спросил моряк.

– Тоже нет, что делать вам на пустынной Земле? Право, то, что находится в вашей душе, то, что я прошу вас и то, что возможно за вас попросили ещё лучше. О, трижды романтический мастер, – обращаясь к обоим товарищам говорил правитель, остановившись и посмотрев на профессора. – Неужели вы не хотите гулять со своей сестрёнкой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? – затем он перевёл взгляд на юношу. – Неужели же вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? – обращаясь уже к обоим говорил правитель. – Туда-туда, там ждёт уже вас дом и старый слуга, а на полу постлан богатый восточный советский ковёр, свечи скоро загорят, чтобы подарить вам вдохновение, но скоро они потухнут, потому что вы оба вновь встретите рассвет. По этой дороге, господа, по этой…

Вадим Александрович и Родион Михайлович были словно заворожены словами правителя и каждый из них поражался тому факту, как же красиво учёный смог вплести в свои выражения в одну только эту речь их мечты. Но не успели товарищи представить все свои догадки, как послышался шорох, привлекший внимание присутствующих. Раздвинув кусты, закрывшие одну из старых тропинок, вышел в лёгком блестящем плаще с черными узорами, лёгкой улыбкой на лице и приподнятым настроением капитан Немо.

– Наконец, я нашёл Вас, Абдуллах, – поприветствовал ученого товарищ.

– Господин Даккар, – поприветствовал Табалуга.

– Принц, – раскланялись Вадим Александрович и Родион Михайлович.

– Здравствуйте, господа, – отвечал капитан. – Рад видеть всех Вас.

– Я полагаю вы прибыли с довольно интересными новостями, мой дорогой друг, – сказал первым господин Абдуллах.

– Да, как только получил эти новости сразу поспешил сюда. Держите, Абдуллах, – он протянул несколько листов, который правитель внимательно осматривал, – а также обратите внимание на сроки, я думаю это удивит даже вас – такого ярого любителя технологической скорости.

– Решили напомнить мне времена создания «Митры», «Электрона», «Султана» и прочих? – мимолётно спросил правитель.

– Было бы ошибкой их не вспомнить, – с улыбкой заметил Табалуга.

Этот диалог заставил просветлеть лица присутствующих, словно под приятным тёплым светом.

– Потрясающе, – наконец заявил правитель. – Если верить этим результатам, то кажется вся команда и мои дорогие творения превзошли даже меня. Но работы ещё много, следует дополнить каждую новую планету отдельными особенностями, благо если верить комбинаторике, у нас достаточно много вариантов, ровно, как и проектов.

– Новые области науки, открываемые детьми и нашими дорогими коллегами, вполне увеличивают эти цифры, – подметил капитан.

– Разумеется, – ответил правитель, продолжая просматривать данные и через минуту, завершив ознакомление. – Замечательные результаты, но я уверен, что это не всё, мне бы хотелось подробнее со всем ознакомиться.

– Думаю вы можете это сделать у себя в кабинете, я же хотел сказать, что думаю сначала отправиться на небольшую экспедицию, в сторону одной из уже созданных планет.

– Полагаю, месье Верн, мистер Артур Дойль и как минимум господин Беляев решили составить вам компанию?

– Если не считать господина Нобеля и Аронакса, вместе с моей командой. Более того, после этой экспедиции, я планирую отправиться в сторону отделения создания новых систем, где как вы уже видели просто кипит жизнь.

– В таком случае, вскоре либо я – вам, либо же вы – мне составите компанию, в зависимости от того, кто из нас первее прибудет к границам, – отвечал правитель.

– Если разрешите, отец, я хотел бы быть с вами, – попросил Табалуга.

– В случае, если ничего этому станет преградой, – спокойно и любя ответил правитель, на что его создание смиренно кивнуло.

Пока продолжался этот диалог между правителем, капитаном и его творением, Вадим Александрович вместе с Родионом Михайловичем несколько отстранились от их беседы, отчасти размышляя о словах правителя. Учитывая факт того, что господин Абдуллах вполне мог читать мысли, не стоило исключать, а скорее даже предполагать идею того, что он решил воплотить в жизнь их самые удивительные мечты. Думая об этом на лице моряка, невольно появилась улыбка, вызванная понимаем того, что неужели он обретёт свой собственный дом в этом отдельном мире?

Заметивший это правитель наконец обратился и в их адрес:

– Как вы видите, я, к большому сожалению, не смогу уделить вам время, однако, я надеюсь, что совсем скоро мы встретимся снова. Что же касаемо продолжения моей истории, то я совсем скоро вы получите возможность её узнать и смею уверить вас – на этот раз, ваше погружение по времени несколько превысит прошлые пребывания в прошлом, если так можно выразиться.

– Я так понимаю, господин Абдуллах, вы решили воплотить наши мечты в реальность, но разрешите спросить, – начал говорить профессор. – Мы живём тут уже скоро около года, но до сих пор не знаем структуры вашего замка, ваших земель, вашего скопления галактики в подробности, в конце концов, никогда там не были. Так почему бы вам не уделить время этому, нежели погружать нас в историю?

– Именно по той причине, что я захотел показать вам всё вокруг, я решаюсь погрузить вас в свою историю на более долгий срок, нежели когда-либо, чтобы, когда вы вернулись, мы могли пойти дальше, более того, можете быть уверены, мне есть что ещё вам рассказать, ведь вы увидели только моё отношение к людям, хотя вам ещё предстоит познакомиться со стадиями развития моего королевства, его тайнами и законами, историей его образования, о моих путешествиях и знакомствах с учёными, понять кто такой Джаффар, как вы попали сюда в конце концов и многое-многое другое, – объяснил учёный. – Согласны ли вы на это?

Вадим Александрович посмотрел на Родиона Михайловича, который был несколько удивлён такому повороту и поначалу не понял суть их сделки, однако, после краткого объяснения профессора всё понял. Поначалу он был против, но затем также дал согласие, заявив правителю:

– Я согласен, – и протянул руку.

– Я тоже, – ответил филолог, повторив жест, приложив руку к руке доктора наук.

– Отлично, господа, – ответил учёный и обоими руками прижал руки товарищей.

Вокруг всё начало внезапно мутнеть, расходиться по сторонам, контуры становились не чёткими, ноги были готовы подкоситься, но в этот же момент ощущался лёгкий холод, который становился с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Веки утяжелялись, было труднее дышать с каждой секундой, мысли затуманивались, сердцебиение становилось медленнее, наступал сон…

Глава третья. Люксургия

Крик чаек доносился почти со всех сторон, но у них не было шанса, чтобы перекричать прибой, шум сильного и самого солёного в мире Индийского океана, игриво омывающий не только берег острова, но и палубу огромного судна. Люди были рады наслаждаться этой красотой, получая с каждым разом всё больше новых необычных ощущений, увеличивая свой опыт. Отличным дополнением к этому виду был аромат расцветающих цветов в горшках, расставленные по краям палубы. Огромные турбины, способные перебить своей мощью любую волну средней высоты покоились под поверхностью вод, а мощный якорь продолжал удерживать судно, позволяя людям не только спокойно гулять по судну, но также спускаться на берег или наоборот восходить на это судно, всё ещё поражающее своими размерами.

Среди тысяч людей были виконты, бароны и графы, беи и беки, эсквайры, мсье, мадамы и мадмуазели, сеньоры и сениориты, сэры, леди и джентльмены, паны, панны и пани, господа и госпожи, манееры и мефрау, мистеры, мисс и миссис, герр и фрау, Кириосы, Деспинисы и Кирии, Баба и Диди, тахсиры и ханумы, синьоры и синьорины, доны и донны, Сяньшен и Тайтай, понас и понатис, Херра, Руова, Нэити, месье, мадемуазели и многие другие. Из всего этого было видно, насколько разнообразным было собравшееся общество, желавшее увидеть подобное чудо человеческого гения и успевшие к нему прибыть за время его создания, всё же слухи – нечто, что не видит границ городов, областей, государств, а порой даже материков с океанами.

Вид на Индийский океан с острова вне вида «Султана»

Шаги отдавались приятным звуком на палубе, говоря о приближении почтенного господина к своим товарищам – это был никто иной как сам граф Амет Уна, с улыбкой направляющийся к верному другу – господину Самуилу Муру, рядом с коим помимо графа Годфри, барона Барруа и его ученика Вениамина стояла довольно интересная фигура, о коей упоминал господин Мур. Это был человек, среднего роста, ниже самого Амета, с округлой, немного удлинённой головой, широким лбом, линейными волосами, разделённые пробором, большими выделяющимися ушами и живыми огромными глазами, почти сразу над коими находились почти соединённые густые брови. Нос был широк, нежели длин, как и рот с явно выделяющимся подбородком, в будущем отлично подходящий для бороды.

Среднего размера плечи и миниатюрная фигура скрывали не бывалую силу и выносливость, о чём говорили кисти рук. Наряд этого человека состоял из роскошного банта, окружающий его горло поверх поднятого воротника белой рубахи, поверх коего виднелся костюм, а уже поверх его лёгкий плащ-накидка, так причудливо двигающийся подхватываемый разными воздушными потоками. Изобретатель был весьма рад встретить этого человека, которого сразу же узнал и по началу даже не хотел верить своим глазам, особенной той радости, что он сможет вновь поговорить по-русски, а не на различных диалектах индийского, английского или французского, которые на островах Перпентуум чаще всего использовались.

– Неужели, глаза не лгут мне, – заговорил граф на русском.

– Я надеюсь в том же, – отвечал удивлённый такой реакцией незнакомец, бросивший взгляд в сторону господ.

Также были удивлены этой реакции и граф Годфри с бароном и Вениамином, однако, кажется господин Мур всё отлично понял.

– Сам господин Альфред Бернхард Нобель, – уже на английском продолжал граф.

– Совершенно верно, – также отвечал Самуил ему в ответ.

– Я наслышан о вас, мистер Альфред, поэтому не сочтите меня бестактным за такую реакцию, ведь если мне не лгали мои источники, вы со своей семьёй достаточно долгое время были в Петербурге и владеете русским языком? – спрашивал учёный.

– Вы не ошиблись, ваше сиятельство, однако, подобная реакция с вашей стороны право поначалу меня очень даже удивила, но сейчас приятно обрадовала, ибо как оказалось я имею честь быть узнанным с вашей стороны до нашего знакомства. Разрешите уточнить, что же вызвало в вас такой интерес? Неужели работы моего отца?