– Ее похоронили заживо в «Fire».
«Fire» – что с английского означало «огонь» – было ужасным местом, куда сгоняли всю сверхъестественную провинившуюся нечисть. Это место походило на самый настоящий ад. Я вдруг вспомнила, как когда-то «Совет Тьмы» – главная троица подземного мира, которых мы уничтожили, заточили там отца, запретив ему видеться с семьей. Хоть мне тогда было всего около четырех лет, я помнила все до мелочей.
– Как ее могли похоронить заживо? – возмущался Том. – Кто мог это сделать?
– Мне сказали, что это было совершено по приказу Адаманта, – ответил Билл. Он говорил очень быстро, будто у него совсем не было времени. – Он решил, если убрать с прохода Ирину и Адриана, то ему удастся сместить Викторию и самому стать правителем подземного мира.
– С чего это вдруг? Разве такое может быть возможным? – воскликнул Том и пнул рядом стоящую сумку с вещами.
– Возможно, – вмешался папа. – Если нарушаешь главный закон – «не иди против своих», то можно лишиться трона.
– Но почему тогда это не коснулось «Совета Тьмы»? – спросил Леон, наконец поднявшись с кресла.
– Потому что тогда еще не было этого закона, – ответил отец, и его голос заметно дрогнул.
Я сидела безмолвно, погрузившись в свои воспоминания.
– Как это не было? – возмутился Том. – Всегда было правило – «не идти против своих».
– Том, – воскликнул папа громко. – Совет был единственным исключением из этого правила. Они решили, что должны обладать правом «идти против своих» в случае необходимости. А теперь и за это введено наказание.
– И кто же ввел это дурацкое правило? – проворчал Том, совершенно забыв, что на другом конце провода ждет Билл.
– Я, – только лишь ответил отец.
Том замолчал на несколько секунд.
– Билл, ты еще на связи?
– Да.
– А где именно сейчас Ирина, ты не знаешь?
– Надо отправляться в «Fire», Том, – произнес Билл серьезно. – Но только без Вики.
Весь разговор проходил без моего участия, но, когда было произнесено мое имя, я опомнилась.
– Я тоже иду, – сказала я и резко встала. – И это не обсуждается.
Отец посмотрел на меня встревоженным взглядом. Я слышала в мыслях его возмущения, но не придавала этому вид.
– Я буду там, прямо у входа, – тяжело вздохнув, произнес Билл и повесил трубку.
Я представляла, что придется пережить, как это будет трудно – видеть маму заживо закопанной, еще и отчаянно жаждущей крови. Больше всего я боялась, что она вцепится в своих: в Тома, в Билла или в Леона, который сказал, что тоже пойдет с нами. А ведь он еще человек.
ГЛАВА 3: «FIRE»
Когда мы вчетвером оказались в подземном мире, то не стали долго задерживаться в зале Совета, а сразу отправились ко входу в «Fire», где нас уже ожидал Билл. Как оказалось, меня ждал неожиданный сюрприз: рядом с Биллом стояла моя тетя – Талина. Я подбежала к ней и крепко обняла. Мы не виделись с тех пор, как я поступила в колледж. Тетя сначала была занята личной жизнью, а потом помогала отцу исправлять все совершенные мамой злодеяния.
– Талина, зачем ты здесь? – спросил вдруг папа.
– Я пришла, чтобы помочь сестре. Позвонил Билл и сообщил, что Адамант творит самосуд прямо у тебя под носом, Адриан.
– Не смей меня упрекать или винить, – процедил папа сквозь стиснутые зубы.
– Я и не упрекаю. Но вина также лежит и на тебе. Ты раскис, хотя обязан был положить все силы на исправление ошибок. Вики скоро должна будет пройти обряд, и этого не изменить. Разве что мы все-таки позволим Адаманту уничтожить нашу семью.
Тетя была права. Папа занимался не тем, чем надо было. Да и я забыла об обязанностях перед подземным миром и кланами, ушла с головой в человеческую жизнь и учебу. Мама всегда хотела, чтобы я вела человеческую жизнь, имела нормальных друзей, а не таких, которые убивают за то, чтобы выжить. И я сначала следовала этому, сама желала того же. Но, когда отец вновь пришел с напоминанием о обряде, о передаче бразды правления в мои руки и руки Леона, я поняла, что человеческая жизнь мне «не светит». Эти вечные склоки, вечные проблемы сверхъестественного происхождения будут преследовать меня бесконечно. Я такая, какая есть. Так получилось, что великая мощь собрана именно во мне. Но сначала нужно вернуть маму и поставить на место предателя Адаманта.
– Я прекрасно понимаю, что виноват, – произнес, наконец, папа. – И не надо мне постоянно об этом напоминать, – он виновато опустил голову.
– Папа, мы оба виноваты перед мамой, – сказала я и подошла ближе ко входу.
Размышления и разные эмоции не давали покоя. Мне нужно было собраться с мыслями и телом воедино. Но это едва удавалось. Леон заметил мое волнение.
– Ты в порядке?
– Да. Пошлите за мамой, – только лишь произнесла я.
Все последовали за мной. «Fire» – это нечто невообразимое. Демонический ад: угольно-черные стены, грунт хрустит под ногами, словно мы идем по человеческим костям. А это могло быть именно так. Я шла впереди. Справа был папа, а слева – Билл. Остальные позади. Все шли молча.
– Что-то подозрительно безлюдно, – прервал тишину Том.
– Некоторое время назад Адамант освободил всех, кто был заточен здесь, пообещав свободу в обмен на верную службу, – объяснил Билл.
– Откуда ты так много знаешь? – спросила Таня, насторожившись.
– Талина, даже спустя столько лет, я не перестаю изучать жизнь вампиров и подземного мира, – Билл посмотрел на нее. – Ты вот знала, что многие вампиры могут иметь потомство? Или знала о том, что в подземном мире есть еще одна тюрьма помимо «Fire»?
Таня с удивлением посмотрела на Билла и отрицательно помахала головой.
– Неужели это и правда так? – переспросил Том.
– Да, – коротко ответил брат. – Вампиризм имеет чуть ли не безграничные возможности. Просто нынешнее поколение не обращалось к корням совсем давно, и эти знания остались глубоко в прошлом…
– Ты знал об этом, Адриан? – Таня повернулась к нему лицом.
– Знал, но сейчас это невозможно, – Адриан понял, что всех заинтересовало именно первое утверждение Билла.
– Но когда-то было возможно, – продолжил за него солист.
Я шла прямо, изредка вслушиваясь в их обсуждения. Я боялась встречи с мамой, боялась, что я вроде такая могущественная и сильная, но вдруг не выдержу этого. Несколько лет назад Том сказал мне одну фразу, которая стала ныне для меня гимном по жизни: «У каждой проблемы есть правильное решение. И найти его ты сможешь только в своём сердце».
Ах, Том. Когда мама пропала, утоляя свою невыносимую жажду крови, именно он был рядом со мной, поддерживал и защищал. Он был моей опорой. Но даже он ни разу не сказал о том, что я должна вернуть маму, возобновив с ней телепатическую связь.
Оглядываясь по сторонам, я еще больше ужасалась от вида этого места. Как там мама? Я боялась ее жажды больше, чем заточения. Но также понимала, что ей нужна наша помощь, и мы не имеем права вновь бросать ее. Я снова вслушалась в разговор родных.
– Билл, ты имеешь хоть малейшее представление, где может находиться Ирина? – спросил Том и пнул лежавший под ногами камень.
Легко можно было определить, когда Том злится: все, встречающееся на пути у его ног, мигом улетало. У каждого из родных был свой способ выплеснуть гнев: у папы это проявлялось ударом кулака в стену или в другую поверхность, тетя всегда старалась держать себя в руках, но, когда срывалась, обычно произносила: «какого чёрта». Билл тоже был сдержанным, однако, и его можно было разозлить: при этом он не издавал никаких звуков, а просто тер руку об руку. Леон же, находясь будучи человеком, проявлял свой гнев и недовольство обычными словами-восклицаниями.
А маму всегда успокаивал телекинез. Никогда не забуду, как она перевернула весь дом, назвав этой перестановкой. Мама… Одновременно жажду встречи с ней и боюсь ее.
Продвигаясь дальше вглубь, мы все больше отдалялись от входа. Пустые камеры, безлюдная пещера и омраченный вид этого места опустошал сознание, подавляя всю оставшуюся радость и надежду. Я вновь настроилась на телепатическую связь с мамой. Ничего не изменилось: страх, жажда и гнев – вот чувства мамы в данный момент. Но сейчас я поняла, что все эти эмоции я чувствую не через телепатическую связь, не через картинку. Я чувствовала это через чтение мыслей. А это означало лишь одно: мама где-то рядом…
Я пошатнулась. Билл, стоявший рядом, подхватил меня за руку, помогая устоять на ногах.
– В чем дело, Вики? – папа мигом оказался около меня.
– Я слышу ее. Мама где-то здесь. Она рядом, – повторяла я, будто под гипнозом.
Том, Билл и папа стали рассматривать грунт под ногами.
– Правильно, – вдруг произнесла тетя. – Ее закопали не так давно, и это место должно быть визуально заметным.
Леон стоял рядом со мной, обняв за плечи. Он, как и я, просто наблюдал за тем, как остальные осматривают каждый сантиметр грунта «Fire». В моей голове вновь возникли возгласы мамы: они стали значительно громче и отчетливей. Зрачки принялись визуально осматривать окрестности, и мой взгляд поймал нечто, находившееся на стене: пятно выделялось среди другой поверхности, будто недавно отштукатуренный кусочек стены. Леон уловил мой пристальный взгляд и проследил его направление. Я же все стояла бездвижно и безмолвно.
– Адриан, – Леон обратился к папе, слегка повысив голос: видимо, его вдруг тоже резко одолело волнение. – Вики кое-что увидела, – и он указал рукой на пятно в стене.
– Талина, Том, Билл, – позвал их папа, и все четверо мигом оказались около находки.
Боже, внутри каждого из них появилось смятение, проскочили явные мысли о том, что маме – одичавшей и кровожадной – скорее всего, было бы лучше оставаться там, изолированной от внешнего мира. Она осушит себя, тем самым окончательно парализует, и больше не сможет причинить никому вреда.
Я не могла поверить в то, что все они, без исключения, задумались об этом. Злость и ярость взяли надо мной верх: я подошла к стене и стала бить по ней кулаками. Еще не застывший грунт испачкал руки и одежду, но я усердно продолжала действовать. Остановившись, я оглянулась. Неужели никто из родных не хочет мне помочь? В чем же все-таки дело? Да, я не знаю всего, что совершила мама за последний год, но она моя мать, и я должна ей помочь. Вновь повернувшись к стене, я с яростью ударила кулаком, и часть грунта осыпалась. Достав из кармана телефон, я включила фонарь и посветила внутрь образовавшейся в стене дыры.
Пусто! Как такое может быть? Папа, братья Стилуак, тетя и Леон медленно подошли ко мне и сами с любопытством заглянули в отверстие.
– Почему пусто? – спросила я с досадой. – Я чувствую ее. Она где-то здесь.
Я опустила руки и присела на корточки, медленно сползая по стенке. Билл подошел к отверстию в стене и стал что-то бормотать:
«Силы Тьмы, откройте то,
Что взгляду вовсе не подвластно,
Что до сих пор не знал никто,
И чьи деяния злосчастны».
Откуда-то вдруг возник темный дым, пеленой заполнивший все пространство в стене. А когда этот псевдотуман осел, нашему взору открылся деревянный, грубо отесанный гроб. Папа со злостью стал разбивать стену, и через несколько минут перед нами оказался гроб целиком. Он стоял неподвижно, будто прикованный чем-то к стене.
Том посмотрел на Билла, а следом на деревянный предмет. Билл подошел ближе и попытался открыть крышку гроба, но она была крепко прибита к каркасу. Вдруг изнутри послышался негромкий стук.
– Мама, – невольно воскликнула я, вскочила на ноги и резко махнула рукой.
Деревянная крышка разлетелась на осколки, и почти бездвижное тело мамы стало падать вперед. Папа мигом подбежал и поймал ее буквально на лету.
Этот кошмар никогда не забудется: руки мамы были искусаны до крови, кожа тела и лица посинела и отекла, и я очень удивилась, как она вообще смогла, находясь в таком состоянии, постучать в крышку. Папа не выпускал тело из рук, пристально рассматривая, но все же, спустя долгие секунд десять, медленно положил маму на пол. Ее глаза были слегка приоткрыты: я чувствовала ее слабость всем своим телом.
– Мама, – я присела на корточки и взяла ее за руку.
Мама дернулась, а после сжала мою руку крепче. Папа разжал ее и посмотрел на меня.
– Вики, сначала выберемся отсюда, а потом уже решим, как нам быть, – произнес он.
Я прочитала мысли каждого. Том смотрел на маму с искренним сожалением и желанием помочь, тетя отошла в сторону, ведь она, так же, как и я, не видела маму в нормальном состоянии с тех пор, как она обратилась. Билл стоял рядом, держа в руке пакет с донорской кровью, что сначала навело на меня страшные мысли: а вдруг мама выхватит его, осушит, а потом вновь отправится творить страшные злодеяния. Но ее тело оставалось неподвижным: видимо, мама действительно была слишком слаба. То, о чем думал папа, в данный момент мне было недоступно.
– Да, лучше бы нам отсюда побыстрее убраться, – произнес Том, прервав мои мысли.
Наконец мы переместились в дом, который папа снимал в Вене. Том помог отцу уложить маму на кровать. Мама была бледной, холодной, будто жизнь ее прекратилась совсем недавно. Отчасти, это так и было, ведь вампир, переставая питаться кровью, высыхает, жилы его отвердевают, по венам перестает бегать свежевыпитая кровь, и вампир превращается в обездвиженную мумию. Второй этап – это осушение. Если вампир не питался больше двух месяцев, то его кожа высыхает и трескается, начинают вылезать волосы, иногда клочьями. Из третьего этапа – голодание больше полугода – почти никто не выбирался. На третьем этапе наступает комическая смерть. Вампир все слышит, но не видит, не ощущает. Он становится трупом, обездвиженной фигурой, но все понимает где-то внутри себя. Мозг умирает последним, и, поэтому вампир еще так долго может находиться в сознании. Это страшная картина, которую, к счастью, мне не довелось видеть ни разу. Мама же находилась сейчас на первой стадии, так как мы смогли отыскать ее незамедлительно.
То ли дело демоны. У них все не так сложно. В их жилах течет их же кровь, но тела защищены магическим заклинанием. Именно поэтому демоны бессмертны. Они рождаются, растут, но только до определенного возраста, и после не стареют. Они, будто замирают в одном возрасте, обретая великое бессмертие, что ждало и меня.
– Я принес кровь, – сказал Билл, тем самым вернув меня в реальность.
– Вы уверены, что ей нужно ее давать? – вдруг задала вопрос тетя.
– Талина, Ирину нужно вернуть в сознание, – ответил папа, но в его голосе тоже звучало сомнение. – Иначе ее жизнь может быть в опасности.
– Я понимаю, но…
– Давайте, просто свяжем ее веревками, – перебил тетю Билл и достал из рюкзака плотную бечевку.
Я ошарашено смотрела на всех них, а после перевела взгляд на маму.
– Зачем? – спросил Том, так как у меня вновь от волнения пропал дар речи.
– Том, она опасна. Да, она наша родня, она наша кровь. Но жажда Ирины непредсказуема, – Биллу пришлось немного повысить голос.
– Да, Билл, ты прав, – вдруг произнес папа. – Давай сюда эту веревку.
Билл, отложив пакеты с донорской кровью, подошел ближе к кровати, все еще держа веревку в руке. Я всё безмолвно смотрела на то, как отец и Билл перевязали маме сначала ноги, потом руки, сделали несколько оборотов вокруг кровати, чтобы закрепить веревку на поясе, а после скрепили путы магическим заклинанием. Мне было очень жаль маму, но я понимала, что слова Билла были чистой правдой.
Когда два пакета с кровью были пустыми и оказались на полу, рядом с кроватью, я заметила, как кожа мамы стала интенсивно регенерироваться, укусы исчезали на глазах, большие отёки стали спадать, возвращая коже былую упругость.
Мама открыла глаза, и карие зрачки забегали в разные стороны. Она приподняла голову и оглянулась. Осматривая всех по очереди, она вдруг остановила свой взгляд на мне.
– Мама, – вырвалось у меня еле слышно.
