« – Мы живем за городом, – продолжал Гагин, – в винограднике, в одиноком домишке, высоко. У нас славно, посмотрите. Хозяйка обещала приготовить нам кислого молока. Теперь же скоро стемнеет, и вам лучше будет переезжать Рейн при луне…
– Вот и наше жилище! – воскликнул Гагин, как только мы стали приближаться к домику, – а вот и хозяйка несет молоко. Guten Abend, Madam!.. Мы сейчас примемся за еду; но прежде, – прибавил он, – оглянитесь… каков вид?
Вид был» точно чудесный. Рейн лежал перед нами весь серебряный, между зелеными берегами; в одном месте он горел багряным золотом заката…
– Отличную вы выбрали квартиру, – промолвил я.
– Это Ася ее нашла, – отвечал Гагин, – ну-ка, Ася, – продолжал он, – распоряжайся. Вели все сюда подать».
Великолепный вид Рейна, очаровывает молодого человека. Читатель уже готов оценить поэтическую душу Гагина, как писатель охлаждает его намерения, оказывается это вовсе не его заслуга – найти такую квартиру, а Аси. Это ее мятежная душа жаждет высоты, простора. Разумеется, и Гагин восхищается живописной картинкой, наслаждается отдаленными звуками вальса, но писатель не хочет переходить какую-то грань, которая наделила бы его подлинно поэтической душой, подобно Асе и Н. Н.
«Ася (собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) – Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе с хозяйкой. Они вдвоем несли большой поднос с горшком молока, тарелками, ложками, сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася сняла шляпу; ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на шею и уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей:
– Ася, полно ежиться! он не кусается. Она улыбнулась и немного спустя уже сама заговаривала со мной. Я не видал существа более подвижного… Ее большие глаза глядели прямо, светло, смело, но иногда веки ее слегка щурились, и тогда взор ее внезапно становился глубок и нежен».
Все просто на столе. Непритязательно, но как это вкусно подано. Так и Ася, не обремененная аристократическими манерами ведет себя непосредственно и прелестно. В ней нет игры. Она живет своей внутренней жизнью, по-видимому, полной чувств, мысли, любви, потому ее глаза наполнены то веселостью, то становятся глубокими и нежными.
«Мы проболтали часа два.. Ася вдруг опустила голову, так что кудри ей на глаза упали, замолкла и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом; я, однако, видел, как она, не зажигая свечи, долго стояла за нераскрытым окном».
С чем связан неожиданный уход Аси? Возможно, она выпила вина, и ее действительно стало клонить ко сну? Но Н. Н. сразу же замечает, что она долго стоит, не зажигая свечи за нераскрытым окном и, по-видимому, наблюдает за братом и молодым человеком. Что же может означать ее глубокий вздох и исчезновение? Каприз? Кто знает… Может это предчувствие Аси каких-то тревожных событий?..
« – Пора! – воскликнул я, – а то, пожалуй, перевозчика не сыщешь.
– Пора, – повторил Гагин.
Мы пошли вниз по тропинке. Камни вдруг посыпались за нами: это Ася нас догоняла.
– Ты разве не спишь? – спросил ее брат, но она, не ответив ему ни слова, пробежала мимо».
И вот снова неожиданное поведение. Ася пробегает мимо. Она ведет себя как дикая козочка. Слова брата отпугивают, и она пробегает мимо, по-видимому, в смущении. Но почему она вдруг решила догнать молодых людей? Давайте посмотрим глазами Аси. Н. Н. познакомился с девушкой, провел с ней вечер, но она вдруг неожиданно исчезает, он может решить, что он не понравился, а значит, может больше и не прийти. Ася своим поведением хочет дать понять, что это не так, что ее неожиданный уход из-за стола не связан с ее капризами или неприятием молодого человека.
«Гагин обещал навестить меня на следующий день; я пожал его руку и протянул свою Асе; но она только посмотрела на меня и покачала головой. Лодка отчалила и понеслась по быстрой реке. Перевозчик, бодрый старик, с напряжением погружал весла в темную воду.
– Вы в лунный столб въехали, вы его разбили! – закричала мне Ася.
Я опустил глаза; вокруг лодки, чернея, колыхались волны.
– Прощайте! – раздался опять ее голос.
– До завтра, – проговорил за нею Гагин. Лодка причалила. Я вышел и оглянулся. Никого уж не было видно на противоположном берегу. Лунный столб опять тянулся золотым мостом через всю реку. Словно на прощание примчались звуки старинного ланнеровского вальса. Гагин был прав: я почувствовал, что все струны сердца моего задрожали в ответ на те заискивающие напевы. Я отправился домой через потемневшие поля, медленно вдыхая пахучий воздух, и пришел в свою комнатку весь разнеженный сладостным томлением беспредметных и бесконечных ожиданий. Я чувствовал себя счастливым… Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал… Я был счастлив.
– Разве я не влюблен?»
Это сцена написана по всем правилам литературного жанра. В ней коротко выражено, можно сказать, все содержание повести. Это высшее мастерство, живописной картинкой выразить, все, что будет сказано дальше. Впрочем, не будем пока ее комментировать, по ходу мы еще вернемся к анализу этого очень важного эпизода. Природа волнует героя чрезвычайно, по своему восприятию он перекликается с героями Бунина. Способность ощущать себя слитым воедино с природой, чувствовать ее малейшие изменения, все это делает Н. Н. настоящим поэтом. Он не только хорошо чувствует, но и умеет хорошо передать свои ощущения слушателю. Жестокая красавица быстро изгоняется из сердца молодого человека. Он еще не понимает, что в его жизни начинается другая прекрасная страница, что случайная встреча дает ему шанс полюбить по настоящему, но услышит ли он чудные звуки этой любви?
«На другое утро…
– Здравствуйте, – сказал Гагин, входя, – я вас раненько потревожил, но посмотрите, какое утро. Свежесть, роса, жаворонки поют… С своими курчавыми блестящими волосами, открытой шеей и розовыми щеками он сам был свеж, как утро. Я оделся; мы вышли в садик, сели на лавочку, велели подать себе кофе и принялись беседовать. Гагин сообщил мне свои планы на будущее: владея порядочным состоянием и ни от кого не завися, он хотел посвятить себя живописи и только сожалел о том, что поздно хватился за ум и много времени потратил по-пустому; я также упомянул о моих предположениях, да, кстати, поверил ему тайну моей несчастной любви. Он выслушал меня с снисхождением, но, сколько я мог заметить, сильного сочувствия к моей страсти я в нем не возбудил. Вздохнувши вслед за мной раза два из вежливости, Гагин предложил мне пойти к нему посмотреть его этюды. Я тотчас согласился».
Выдвинем две точки зрения.
1. Гагину понравился молодой человек, и он решил продолжить их знакомство по собственному желанию. Его нетерпение видеть нового знакомого было столь велико, что он не поленился, встал рано утром, надо было еще переправиться через Рейн, и застал Н. Н. еще в постели.
2. Он выполнил желание Аси, которой не терпится узнать: желает ли Н. Н. продолжить их романтическое знакомство. Эта она разбудила брата и отправила к соотечественнику. Если это так, то можно сказать, что и Н. Н. произвел на нее сильное впечатление.
Допустим, верно первое утверждение. Тогда, надо полагать, мы услышим дружеские речи, полные взаимной симпатии и сочувствия. Однако после краткого обмена планами на будущее разговор не вяжется. Гагину безразлично прошлое Н. Н. Он снисходительно выслушал тайну несчастной любви «вздохнувши со мной раза два из вежливости». Истинным является вторая точка зрения. Это Ася просит брата привести Н. Н., формальным поводом служит предложение посмотреть этюды.
Гагин сожалеет о потраченном «по-пустому времени». Но он все-таки одумался и пытается хоть что-то сделать, в отличие от Н. Н. по мнению Чернышевского. И вот здесь проскальзывает еще одно авторское начало. Нет, молодой человек не хочет проводить праздно свою жизнь, и у него есть планы на будущее: «я тоже упомянул о моих предположениях». Тургенев не раскрывает в чем суть этих «предположений», но читатель вправе предположить, что у Н. Н. есть своя жизненная программа, поскольку писатель и герой пересекаются, то он, вероятно, хочет посвятить себя литературному творчеству. Во всяком случае, другой причины скрывать планы героя у Тургенева нет.
«Мы не застали Асю. Она, по словам хозяйки, отправилась на «развалину». Верстах в двух от города. Л. находились остатки феодального замка. Гагин раскрыл мне все свои картоны. В его этюдах было много жизни и правды, что-то свободное и широкое; но ни один из них не был окончен, и рисунок показался мне небрежен и неверен. Я откровенно высказал ему мое мнение.
– Да, да, – подхватил он со вздохом, – вы правы; все это очень плохо и незрело, что делать! Не учился я как следует, да и проклятая славянская распущенность берет свое. Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом: землю, кажется, сдвинул бы с места – а в исполнении тотчас слабеешь и устаешь. Я начал было ободрять его, но он махнул рукой и, собравши картоны в охапку, бросил их на диван.
– Коли хватит терпенья, из меня выйдет что-нибудь, – промолвил он сквозь зубы, – не хватит, останусь недорослем из дворян. Пойдемте-ка лучше Асю отыскивать».
Н. Н. оказывается довольно тонким ценителем живописи. Он дает почти профессиональную оценку этюдам Гагина. Талант художника ничтожен. Гагин и сам это понимает, но самооценка просто ужасна: «останусь недорослем из дворян». И разговорный оборот «сквозь зубы» несет в себе явно негативную окраску. Это уже уничижительная характеристика писателя, вложенная в уста своего героя, позволяет говорить о желании вызвать отрицательное отношение к Гагину.
Очень «оригинально» Гагин дает объяснение своей лености. Оказывается, это не он виноват, это «проклятая славянская распущенность» его подвела. А сам он малый весьма трудолюбивый. Тургенев опять, как в случае с немецкой пирушкой, показывает пренебрежение Гагина к собственному народу и его культуре.
Дома Аси не оказалось. Она ушла на развалины. Но почему? Если Ася, как мы ранее предполагали, сама попросила брата, то почему она уходит из дома? Значит, Гагину действительно интересен свежий взгляд на его живопись, и Ася вовсе его не просила привести нового знакомого. Давайте подумаем. Если Гагин действительно хочет знать мнение о своих этюдах, то почему он этого не сделал вовремя первой встречи, время было предостаточно, а он почему-то отложил это на утро следующего дня?
«На самой вершине голой скалы возвышалась четырехугольная башня.. Каменистая тропинка вела к уцелевшим воротам. Мы уже подходили к ним, как вдруг впереди нас мелькнула женская фигура, быстро перебежала по груде обломков и поместилась на уступе стены, прямо над пропастью.
– А ведь это Ася! – воскликнул Гагин, – экая сумасшедшая!
Мы вошли в ворота и очутились на небольшом Дворике, до половины заросшем дикими яблонями и крапивой. На уступе сидела, точно, Ася. Она повернулась к нам лицом и засмеялась, но не тронулась с места. Гагин погрозил ей пальцем, а я громко упрекнул ее в неосторожности.
– Полноте, – сказал мне шепотом Гагин, – не дразните ее; вы ее не знаете: она, пожалуй, еще на башню взберется. А вот вы лучше подивитесь смышлености здешних жителей.
Я оглянулся. В уголке, приютившись в крошечном деревянном балаганчике, старушка вязала чулок и косилась на нас чрез очки. Она продавала туристам пиво, пряники и зельтерскую воду».
Чтобы отвлечь девушку от опасного места, Гагин просит шепотом Н. Н. подивиться смышлености местных жителей. Это можно расценить, как отсутствие прямого влияния на поступки сестры. При этом он старается действовать хитростью. Тоже весьма интересная деталь в поведении Гагина.
Так почему же Ася убежала на развалины? Не забывая при этом предупредить хозяйку. Разумеется, она хочет показать молодому человеку свою независимость, ведь она еще не знает – понравилась ли она или нет. Она боится обжечься, и не хочет, и стесняется обнаружить свою симпатию к Н. Н. Расчет Аси оказался точным. Как можно интерпретировать поведение девушки? Она поджидала молодых людей и едва их, завидев, побежала и села в опасное место. Ясно, что она хочет произвести впечатление на Н. Н. своим бесстрашием.
«Мы уместились на лавочке и принялись пить из тяжелых оловянных кружек довольно холодное пиво. Ася продолжала сидеть неподвижно, подобрав под себя ноги и закутав голову кисейным шарфом; стройный облик ее отчетливо и красиво рисовался на ясном небе; но я с неприязненным чувством посматривал на нее. Уже накануне заметил я в ней что-то напряженное, не совсем естественное… «Она хочет удивить нас, – думал я, – к чему это? Что за детская выходка?» Словно угадавши мои мысли, она вдруг бросила на меня быстрый и пронзительный взгляд, засмеялась опять, в два прыжка соскочила со стены и, подойдя к старушке, попросила у ней стакан воды.
– Ты думаешь, я хочу пить? – промолвила она, обратившись к брату, – нет; тут есть цветы на стенах, которые непременно полить надо.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в руке, пустилась карабкаться по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько капель воды, ярко блестевших на солнце. Ее движенья были очень милы, но мне по-прежнему было досадно на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью. На одном опасном месте она нарочно вскрикнула и потом захохотала… Мне стало еще досаднее.
– Да она как коза лазит, – пробормотала себе под нос старушка, оторвавшись на мгновенье от своего чулка».
Пиво в оловянных кружках «холодное»… и пьют они его долго, только потом окажется, что Гагин все-таки не напился «холодного» пива, а заодно забыл кое-что сказать… Поступок Аси вызывает недовольство Н. Н. Он начинает раздраженно задавать себе вопросы. Он считает, что это детская выходка и совсем забывает, что Ася действительно еще ребенок и не знает чем можно поразить и привлечь внимание. Девушка поняла недовольство Н. Н. Она поняла, что ее поступок вызвал противоположенную реакцию, тогда она мгновенно меняет поведение: она спускается за водой для цветов. Ася показывает, как она любит цветы и как она может о них заботиться. Но Н. Н. становится «досадно», он видит игру Аси, и в самой игре находит неестественность и ненужность. Он не может воспринять ее шалости. Поведение Аси можно оценить, как не естественное, хотя она очень свободно чувствует себя. С чем связана «напряженность»? С каким пока невыясненным положением вещей? Что-то, возможно, угнетает девушку, но что? Пока остается неизвестным.
ГАГИН НАЧИНАЕТ ПЛЕСТИ ИНТРИГИ
«Наконец, Ася опорожнила весь свой стакан и, шаловливо покачиваясь, возвратилась к нам, – Странная усмешка слегка подергивала ее брови, ноздри и губы; полудерзко, полувесело щурились темные глаза.
«Вы находите мое поведение неприличным, – казалось, говорило ее лицо, – все равно: я знаю, вы мной любуетесь»
– Искусно, Ася, искусно, – промолвил Гагин вполголоса.
Она вдруг как будто застыдилась, опустила свои длинные ресницы и скромно подсела к нам, как виноватая. Я тут в первый раз хорошенько рассмотрел ее лицо, изменчивое лицо, какое я только видел. Несколько мгновений спустя оно уже все побледнело и приняло сосредоточенное, почти печальное выражение; самые черты ее мне показались больше, строже, проще. Она вся затихла. Мы обошли развалину кругом (Ася шла за нами следом) и полюбовались видами. Между тем час обеда приближался. Расплачиваясь со старушкой, Гагин спросил еще кружку пива и, обернувшись ко мне, воскликнул с лукавой ужимкой:
– За здоровье дамы вашего, сердца!
– А разве у него, – разве у вас есть такая дама? – спросила вдруг Ася.
– Да у кого же ее нет? – возразил Гагин. Ася задумалась на мгновенье; ее лицо опять изменилось, опять появилась на нем вызывающая, почти дерзкая усмешка».
Когда Ася вернулась, брат встречает ее довольно странными словами «Искусно, Ася, искусно». Это вводит девушку в смущение, она меняет свое поведение, становится серьезной и тихой. Какой же подтекст можно извлечь из слов Гагина? «Искусно, то, что ты так себя ведешь перед Н. Н., я понимаю, ты хочешь ему понравиться, я раскусил твою хитрость». Зачем он это делает? Разве бескорыстно любящий брат стал бы исподволь упрекать сестру в том, что она своим поведением хочет заинтриговать молодого человека? И тем более не стоило демонстративно ставить ее в неудобное положение. Но может быть это всего лишь незначительный нюанс, на который не стоит обращать внимание
Данный контекст позволяет интерпретировать поведение Гагина следующим образом.
1. Гагин не напился и поэтому, расплачиваясь со старушкой, взял еще одну кружку, заодно предложил тост за здоровье дамы сердца Н. Н. Он выражает искроенное дружеское участие.
2. Гагин понял, что Ася испытывает симпатию к новому знакомому. По непонятным пока причинам он хочет остановить сближение молодых людей. Пользуясь случаем, он специально произносит тост о даме сердца, чтобы разочаровать Асю в Н. Н.
Верной является вторая точка зрения, вот аргументы подтверждающее это.
Во-первых: пива они пили достаточно долго, следовательно, у Гагина не было потребности утолять жажду.
Во-вторых: они уже выпили пиво, пока девушка лазила по развалинам. т. е. Гагин мог сказать свой тост значительно раньше, а не в тот момент, когда к ним пришла Ася, и когда они «обошли
развалину кругом».
В-третьих: Как мы помним Гагин снисходительно и безучастно отнесся к сердечной тайне Н. Н., поэтому его «участие», да еще в присутствии Аси говорит о лицемерии.
В-четвертых: писатель использует словосочетание «лукавая ужимка». Смысл данного словосочетания можно трактовать как – хитрая коварная гримаса, ужимка, исполненная веселого задора или бесовская, дьявольская ужимка. Откинув третье значение можно сказать, что тост Гагина был произнесен с веселым задором или коварной хитростью. «Лукавая ужимка» в первом значении образует несочетаемость значений слов. То, что исполнено веселого задора, игривости не может быть заключено в неестественном телодвижении или гримасе. Таким образом, остается основное значение – тост Гагина сопровождается с хитрой, коварной гримасой.
«На возвратном пути она пуще хохотала и шалила. Она сломала длинную ветку, положила ее к себе – на плечо, как ружье, повязала себе голову шарфом. Помнится, нам встретилась многочисленная семья белокурых и чопорных англичан: все они, словно по команде, с холодным изумлением проводили Асю своими стеклянными глазами, а она, как бы им назло, громко запела. Воротясь домой, она тотчас ушла к себе в комнату и появилась только к самому обеду, одетая в лучшее свое платье, тщательно причесанная, перетянутая и в перчатках. За столом она держалась очень чинно, почти чопорно, едва отведывала кушанья и пила волу из рюмки. Ей явно хотелось разыграть передо мною новую роль – роль приличной и благовоспитанной барышни. Гагин не мешал ей: заметно было, что он привык потакать ей во всем. Он только по временам добродушно взглядывал на меня и слегка пожимал плечом, как бы желая сказать: «Она ребенок; будьте снисходительны». Как только кончился обед, Ася встала, сделала нам книксен и, надевая шляпу, спросила Гагина: можно ли ей пойти к фрау Луизе?
– Давно ли ты стала спрашиваться? – отвечал он с своей неизменной, на этот раз несколько смущенной улыбкой, – разве тебе скучно с нами?
– Нет, но я вчера еще обещала фрау Луизе побывать у ней; притом же я думала, вам будет лучше вдвоем: господин Н. (она указала на меня) что-нибудь еще тебе расскажет…».
