Михаил Иванович Комаров "Дедушкины рассказы"

Дедушкины рассказы
Михаил Иванович Комаров

Бесценные личные воспоминания автора о его жизни, начиная с 30-х годов прошлого века в рассказах и историях, шутливых и серьезных.

Михаил Комаров

Дедушкины рассказы

Предисловие

Дорогие читатели! Я очень рада, что мне удалось напечатать эту книжку – книгу мемуаров моего дедушки Комарова Михаила Ивановича. Дедушка был невероятно интересным человеком, и вы, безусловно, в этом скоро убедитесь.

Родился Михаил Иванович в 1929 году в селе Дворянском Кузоватовского района Ульяновской области в простой крестьянской семье. В своих рассказах дедушка подробно описывает свой детский быт и приключения – даже и не верится, что так когда-то было. Его отец и старший брат прошли войну – и эти истории вы тоже прочитаете. После школы дедушка получил высшее лесоинженерное образование и по распределению поехал в Сибирь, где и работал по специальности, не переставая узнавать новое и наблюдать за людьми, разными и интересными.

Неугомонная душа его никогда не могла оставаться спокойной! Дедушка был заядлым охотником, рыбаком, грибником и ягодником. С интересом и удовольствием путешествовал по стране. После выхода на пенсию жил под Москвой, где и занялся написанием мемуаров. Но деятельной душе дедушки, конечно, этого было мало, он увлекся изучением лечебных трав, растущих в Подмосковье, собирал их, заготавливал и продавал.

К сожалению, дедушка погиб очень рано, в 66 лет, но, к великому счастью, он оставил нам, потомкам, бесценное наследство – свои мемуары. Это живая история, которую сейчас уже и не найти ни в какой Википедии, но которая теперь сохранится в наших сердцах и в этой книге.

Мне, конечно, пришлось немало повозиться, чтобы перевести записи в цифровой вид, но это было очень приятное и познавательное занятие. В моем распоряжении были как собственноручно дедушкой написанные материалы, так и те, которые уже были напечатаны на печатной машинке под его руководством почти тридцать лет назад:

Рисунок 1. Фото из личного архива.

Рисунок 2. Фото из личного архива.

Но на самом деле я была бы готова потратить еще кучу своего времени на новые дедушкины истории, если бы мне представилась такая возможность.

Так что приглашаю вас к прочтению рассказов и историй, полных жизненной правды, лукавого юмора, ну и конечно, немного добрых поучительных выводов тоже найдется. В мемуарах дедушка в основном описывает себя под именем Алексея Воронкова, но изредка говорит и от своего имени.

Рисунок 3. А эта фотография с дедушкой – одна из моих любимых. Мне тут 4 года, а дедушке – 50 (фото из личного архива).

Мария Байгильдина (в девичестве – Комарова).

2023 год.

Детство

1. В старом домике

Домик, в котором вынянчили Лёшеньку Воронкова, он помнил не очень ярко, смутновато. Это был небольшой домик с шатровой крышей. Стоял он вдоль улицы и двумя оконцами смотрел на неё.

К нему пристроены просторные сени. Двор же был большим и просторным. Его противоположная от домика сторона была накрыта соломенной поветью[1 - Пове?ть – помещение под навесом на крестьянском дворе.]. Застрельщицей приобретения домика выступила мать Лёшеньки Татьяна Григорьевна. После свадьбы молодые люди Таня и Ваня жили в доме невесты, у Ивановых. Григорий Прокофьевич – отец Тани – был строгим и вспыльчивым человеком. В припадках гнева он упрекал молодых, что они живут на его шее. Таню эти попреки очень тяготили, и она мечтала как можно быстрее обзавестись собственным домом.

Они с молодым мужем подкопили деньжонок и купили этот домик. Он был очень старым и покосился. Дом состоял из одной общей комнаты, большой русской печи и чулана-кухни. Русская печь стояла справа от двери и занимала почти четверть дома. Перед челом печи был маленький и чулан-кухня. Он от общей комнаты отделялся подтопком и ситцевой занавеской, закрывавшей вход. В чулане мать готовила пищу, хранила посуду и хлеб. Слева от двери стояла деревянная родительская койка, сколоченная самим хозяином дома. Впереди у третьего окна стоял колченогий стол в окружении четырёх табуреток. На столе всегда красовался большой белый тульский самовар. В левом верхнем углу были укреплены три иконы. Одна из них – небольшая – изображала благословляющего Иисуса Христа. На втором была Божья мать с младенцем на руках. В комнате слева под окнами вдоль стены стояла длинная скамейка, на которую сажали всех приходящих в дом. Под иконами также в углу на табуретке находился чёрный граммофон с большой трубой. Лёшенька часто подходил к граммофону и всегда заглядывал в его трубу. Он всё время хотел увидеть маленьких человечков, поющих в трубе, но ему увидеть их так и не случилось. Граммофон неожиданно куда-то исчез, так как Лёшин отец по случаю выпивки его сильно избивал. Вот в таком домике Лёшенька рос до семи лет.

Рисунок 4. Комаровы Татьяна и Иван (слева) (фото из личного архива).

Согласно метрической записи Лёша Воронков родился 28 февраля 1929 года. По рассказам матери Лёшенька до полугода или несколько больше рос сильно крикливым и плаксивым. Особенно он долго плакал по ночам. Родители качают, качают люльку с младенцем, устанут, заснут и перестанут качать. А младенец не унимается и продолжает реветь. Его плач не выдерживает слепой дедушка Гаврила. Он, кряхтя и охая, ощупью слезает с печи и принимается качать внука. Качает и потихоньку ворчит на его родителей за их бездушное отношение к ребенку. Дедушка качает зыбку, а внук всё ревёт и ревёт. Гаврила устает от качания зыбки, молча забирается на печь. Там он от усталости быстро засыпает, а внук всё продолжает плакать. Наконец, вдоволь наревевшись, под утро и Лёшенька засыпает, наверное, тоже от усталости из-за рёва.

Дедушка Гаврила был уже очень старым, он успел ослепнуть, и ему было очень трудно слезать с печи и вновь залезать на неё. Дедушку Гаврилу Алексей Воронков не помнит.

Себя Алексей помнит с того момента, когда он сильно болел дизентерией. Запомнил он свои частые выбегания во двор. После необходимого действия он подходил к большому рыжему петуху и худенькими ручонками хлопал его по спине. Петух почему-то не старался убегать. С этим петухом Алексей вспоминает соломенную кровлю сарая, его забор из горбыля. Улицу перед домиком помнил очень плохо. Видимо, играли на ней мало.

Хорошо Алексей запомнил сени. Они были просторные, площадью с домик. Летом в сенях днём отдыхали, а ночью спали. Болезнь дизентерией он запомнил из-за одного эпизода или злой шутки, сделанной его старшим братишкой Колей. Все дни и ночи Лёшенька лежал в сенях. Рядом с его постелью стояла большая кружка с водой. Но по случаю болезни он часто выбегал по своей нужде во двор. Никого из взрослых дома не было. Отец Леши со своей тракторной бригадой трудился на полях какого-то дальнего села. Мать работала в поле. Брат Коля играл на улице со своими сверстниками, но часто забегал в дом и оттуда выходил с оттопыренными щеками, как хомячок, набивший своей защечные мешки зерном про запас. Проследить за Колей было некому. Домовничали самые младшие братья. Старший брат Саша жил в тракторном отряде у отца.

Рисунок 5. Татьяна с детьми, 1930-е годы (фото из личного архива).

Вечером из поля вернулась их мать, Татьяна Григорьевна. Поставила самовар, собралась поужинать и попить чаю. Но она не нашла конфеты, припрятанные ею от детишек, а они-то были самыми дешёвыми, карамельки-подушечки. Мать сильно расстроилась из-за пропажи конфет и начала допытываться, кто из двоих её детей съел конфеты. Сынишка Коля всё свалил на младшего болевшего Лешеньку. Дескать, Коля весь день играл на улице и конфет не брал, а братец на улицу не выходил, он все конфеты съел. Мать больно отлупила больного сынишку, а тот вообще не знал, где мать прятала конфеты. Они, оказывается, лежали на подтопке, и их Лёша достать никак не мог. На это у него не хватило бы силенок. Он и так еле успевал выбегать во двор и спускаться только с двух ступень крыльца. Татьяна Григорьевна попила кипятку и немного успокоилась. Постепенно она поняла, что малого отлупила совершенно напрасно. Она поплакала у постели Лёши и сильнее проучила старшего Колю за его враньё, за возведенную напраслину на болевшего брата.

Хорошо помнил Лёша приход в дом женщин в белых халатах с чёрными сумками и красным крестом на них. Это было зимой, и врачи пришли сделать детям прививки от оспы. Все трое братьев перепугались врачей с блестящими в их руках инструментами и забились в угол под иконы. Медики царапинки на плечах делали обыкновенными стальными перьями для письма. Из детишек никто не заплакал.

Старенький маленький домишко запомнился Алексею и зимними вечерами. На зиму в Дворянск съезжались трактористы для ремонта своих тракторов. Небольшая часть трактористов размещалась в Доме Крестьянина, а остальные жили на квартирах у местного населения. Несмотря на малый домик, в нём квартировало несколько человек. После ужина в полной темноте трактористы рассказывали сказки и много различных былей и небылиц. Они всегда очень сильно будоражили головы малых братьев. По вечерам эти чумазые, с одними только сверкающими белками глаз, в лоснящейся от чёрного мазута одежде, трактористы приходят в дом. Немного отдохнут и по очереди начинают умываться. Мыла не хватало, и они из печи выгребали золу. Лёша же не всегда дожидался, чтобы все помылись, и лез к кому-нибудь на руки, не успевшему ни переодеться, ни помыться. В этом случае тракторист Лёше говорил:

– Лёша, да я же очень грязный, подожди, вот умоюсь.

А Леша не терялся и быстро отвечал трактористу:

– Ну и чтошь, гражный, я и шам гражный.

После таких детских слов раздавался дружный смех всех присутствующих. Да, к грязи детям Воронковых было не привыкать. В зимнее время в их дом трактористы её натаскивали очень много. А вот часто ли в домик заходил дедушка Григорий, Алёшка не помнит.

2. Недохлёбки

Старший брат Николай рассказывал, что Алёша очень любил доедать остатки супа, щей и похлебки, называемые по-деревенски – недохлёбки. Коля старше Лёши был на два года, и старый их домик он помнил лучше. Самым любимым местом для малыша была русская печь, где он любил лежать по вечерам. На ней всегда тепло, и с её высоты в доме всё видно. На печи он мог сидеть и днем, и ночью, и лечить простуду. Влезая на неё или слезая, маленький Лешенька часто оступался, падал и обязательно разбивал себе нос. Кровь из него текла всегда очень обильно. В этом случае мать съездит ему по затылку, даст мокрую холодную тряпку. Пострадавший ложился на спину навзничь, прижимая мокрую тряпку к носу, дышал через рот и терпеливо ждал, когда остановится кровь. Она останавливалась быстро. К нему возвращалась обычная резвость, и он снова увлеченно занимался своими детскими делами. На память Лёше от этих падений на всю жизнь осталась метка – искривленная перегородка между ноздрей.

Свою позицию на печи Лёша обычно занимал вечером и чаще всего тогда, когда трактористы садились ужинать. На край печи клал какой-нибудь толстый свёрток из старых одежд. На него он клал голову и внимательно следил за остатками супа в блюде. Тогда на всех сидящих за столом подавалась одна большая миска – блюдо – наполненная супом или картошкой, сваренной в мундире. Все ужинающие степенно, неторопливо по очереди ложками черпали суп. Когда же ложки начинали чиркать по дну миски, то Леша с печи ужинающим говорил:

– Оставьте мне недохлёбку!

Кто же из взрослых откажет несмышленому малышу! Он быстро соскакивал с печи, садился за стол и с большим аппетитом доедал всё, что ему трактористы оставили в миске. Видимо, в те годы у Алексея Ивановича и выработалась привычка, что он всегда и везде и много лет спустя старается съесть полностью, чтобы на следующий день было вёдро – ясное небо!

3. Обман с шампиньонами

С самого раннего детства Алексей Воронков не переносил никакого обмана, ни лжи, ни подлости. Сам же старался тоже никого не обманывать и никому не врать. Когда он обнаруживал обман или подлость, то своими увещеваниями провинившегося доводил до изнеможения души. В иной раз провинившийся говорил молодому моралисту:

– Лёшка, ты лучше ударь меня разок как следует, чем битый час читать мне свою нудную мораль!

Ничей кулак Алексей не считал за самое убедительное доказательство правоты! Человек, по его понятиям, должен быть выше физического воздействия. Особенно он отрицал драки для доказательства правоты и обладания чем-либо. Для Алексея данное им слово было законом, который он уже не мог переступить. Иногда человек, которому давалось слово, после какой-то пакости не заслуживал уважения, но слово всё равно сдерживал.

Евгению Григорьевну Иванову, свою тетю, родную сестренку матери Татьяны Григорьевны, Алексей долго звал няней. Действительно, она вынянчила его. Он не отставал от неё даже тогда, когда она была уже девушка и уходила к подругам на вечёрки. Она своего племянника и в бане мыла.

Как-то раз тётя Женя со своими подружками собрались сбегать в лес по ягоды. Ближайшие ягодные леса от Дворянска находятся в пяти-семи километрах. Для ножек маленького Леши это расстояние было не под силу, но он от своей тётки не отставал. Девушкам необходимо было каким-нибудь способом избавиться от Лёши, но он отстать от них с миром не собирался. Ему тоже очень хотелось попасть в лес. В нём он ещё не был. Малыш от девушек ни в какую не отставал. Девушки вышли к околице села, а он всё идёт за ними. Кто-то из девушек увидел шампиньоны. Они набрали их доверху в Лёшину кепку и ещё положили в подол, и послали мальчика отнести грибы домой. Девушки обещали ждать Лёшу на этом месте. Он же очень радостным побежал домой отдать грибы своей маме. Ей же тоже будет приятно поджарить такие вкусные грибы.

Лёша отдал маме шампиньоны и вприпрыжку побежал назад к девушкам. И какая у него ужасная обида, когда он на обещанном месте не увидел ни няни, ни девушек. Малый понял, что старшие его обманули, и горько и долго плакал.

Позднее он со своей юной тёткой Женей ходил и в поля, и в овраги за вениками, и в луга, и в Роднички и даже в кусты за черемухой и чёрной смородиной. Обиду Лёша быстро забыл. Что значит для малого дитя обида от любимого старшего человека! Повернулся и забыл!

4. Под конскими копытами

Маленькому Лёше Воронкову явно везло в жизни на всевозможные болезни и травмы. Вдруг зимой он упадёт с крыши дома в снег, то пролетит сквозь снежный козырёк, нависший над крутым обрывом глубокого оврага, или же провалится под лёд замерзшей речки, или наступит на гвоздь, торчащий из доски. В новом доме о раскаленную голландскую печь до волдырей и слезания шкуры обжег себе правую руку от кисти до локтя. Рука болела до слёз, но он терпел, не вскрикнул и постарался скрыть свою оплошность. Очень долго его матери пришлось лечить неосторожного сынишку. По Леше проскакала лошадь с телегой. Угодил и под копыта верховой лошади. Всё же конские копыта бьют больно, плохо попадать под них.

Собака – не лошадь. Хотя она и предана единственному хозяину, но мирному человеку плохого не сделает. Она может отогнать нападающего и укусит за ногу, руку врага своего хозяина. Лошадь же человеком недаром принята в свои боевые помощники. В сражении она становится таким же жестоким бойцом, как и её седок. Она бьёт корпусом, копытами и кусается, лишь бы помочь своему седоку.

Однажды летом в пруду мальчишки вдоволь накупались и гурьбой шли домой. Верхом на тёмно-карей лошади их догоняет незнакомый пацан. Он купал лошадь в пруду и гнал её в конный двор при Доме Крестьянина. То ли он решил похвастаться перед ребятами своим умением верховой езды, то ли лошадь была ненормальной. Он скакал прямо на ребят. При приближении наездника ребята разбежались по сторонам дороги. Лёша куда ни свернет, куда ни побежит, конь за ним, так и сбил его с ног, проскакав по нему. После конских копыт пострадавший остаток дня пролежал дома и несколько дней носил на теле шишки и синяки. Его братья и друзья, свидетели этого случая, пошли к Дому Крестьянина проучить этого нахального наездника. Они выследили его и основательно отлупили.

5. Деревенские детские ясли