Алексей Владимирович Попов "Сквозь память"

Самолет приземлился вовремя. Денис неторопливо прошел паспортный контроль и вышел в здание терминала. Наташа смотрела на него со странной улыбкой. Будто бы встречает его спустя много лет, хотя еще в середине апреля он был в Санкт-Петербурге несколько дней. Везя по полированному полу сумку на колесах, Денис подошел к ней. Они обнялись и робко поцеловались. Потом они вышли из здания терминала и направились к автомобильной парковке. Взгляд Наташи был тот же, что и при встрече с ним: улыбчивый и наполнен грустью. Он погрузил сумку в багажник, сели в машину и уехали в город. По дороге Денис рассказывал про Париж, про своего отца, про перелет из Парижа. Наташа вела автомобиль, кивала ему и только изредка вставляла слова. В городе было свободно – многие жители города предпочли уехать, поэтому менее чем за полчаса они добрались до улицы Жуковского, где была снята квартира для Дениса.

– Вот тебе ключи от квартиры. Третий этаж, квартира 15 – сказала Наташа, протягивая ему связку ключей – пароль от Wi-Fi увидишь на столике при входе. С ужином я думаю, разберешься сам.

– Наташа, останься со мной! – сказал он.

– Нет, я домой.

– Я соскучился…

– Ты по делу приехал – резко ответила она – Отдыхай, набирайся сил. Ешь больше витаминов. До начала еще неделя. Может больше.

– Делу время, потехи час…

– Когда сделаешь дело, будет тебе потеха. Все. Иди.

Денис, посмотрев в окно, повернулся к Наташе и попытался ее крепко поцеловать, но она лишь увернулась и, подставив правую щеку, разрешила ему себя поцеловать в нее. Денис не стал упорствовать. Он спокойно вышел из машины, забрал сумку из багажника, кинув Наташе напоследок: «До завтра!»

Она сидела в машине еще несколько минут. Раньше она не понимала, почему у них с Денисом такая непонятная любовь, такие странные чувства. Возможно, теперь к ней пришло понимания того, что Денис не в состоянии отдавать любовь на 100%. Если у него где-то возникнет предметный интерес, он, не раздумывая задвинет свои чувства на задний план и полностью погрузится в атмосферу собственных интересов. Что и происходит в данный момент…

Глава 4. Биография. Русское химическое общество

Петроград. 12 сентября 1918 года

Вчера я быстро закончил свои записи. Сегодня постараюсь написать больше. Сегодня у меня небольшая радость. Утром я встретил свою соседку Зинаиду Кирилловну Москалеву, которая поделилась частью пайка, который получает ее муж Леонид Михайлович. Леонид Михайлович служит начальником железнодорожного депо Варшавского вокзала. Большевики очень ценят работников железной дороги, потому и снабжают их вдоволь пайком. Зинаида Кирилловна дала мне 1 фунт пшеничной муки, 1,5 фунта гречневой крупы, пол лота индийского чая, 6 штук куриных яиц и несколько кусочков сахара. А еще она обещала прийти вечером и угостить пирогом с морковью. Боже! Я сегодня буду пить настоящий индийский чай с сахаром и с пирогом. Это просто невообразимо. Давненько ее муж не получал настоящий чай. Видимо хорошо дела пошли у большевиков, раз уж такие богатства появились. Наверное, погнали из Самары КомУч (прим. – Комитет по учредительному собранию. Первое антибольшевистское всероссийское правительство России, созданное в Самаре летом 1918 года членами Учредительного собрания, не признавшими разгон собрания декретом ВЦИКа 6 января 1918 года) и взяли продовольственные склады. Не имеет особого значения. Просто я от души благодарен своим соседям Москалевым за заботу. Когда-то я заботился об их сыне. Их тринадцатилетнего сына Сережу свалила лихорадка. Он не вставал с постели. Мне удалось его поставить на ноги. Я отпаивал его травами. Сам делал лекарства. Мой метод помог ему. Но война не помогла. Похоронка на него пришла в середине 1915-го. Сережа погиб под Галицией. Я не пойму, как его могли мобилизовать в армию. Он был слаб для войны. Кроме того, я помогал и их дочери Ольге. Оленька старше Сережи на 5 лет. И она тоже в детстве частенько хворала. Слава Богу, что Оленька и Сережа не заболели скарлатиной. У нашей соседки сынишка возраста семи лет скончался от этой страшной болезни. Сейчас Оленька замужем и живет отдельно. Ее муж служит инженером на Обуховском заводе. Она с мужем частенько навещает родителей. Непросто стало рабочим на заводе. Паек постоянно урезают. И рабочие часто болеют, а партия большевиков требует, требует.

Но я отвлекся. В прошлый раз я закончил на том, что в семнадцатилетнем возрасте я решил так же, как и мой брат поступить в Императорскую Военно-медицинскую академию. Что я и сделал. Моя учеба длилась 6 лет. Случилось неожиданное. На втором году обучения мой профессор по физиологии Борис Карлович Трейден сказал мне: «Я должен вам сказать, что у вас отличные способности в области фармакологии. Я считаю целесообразным закончить вам провизорский факультет. После окончания академии я дам вам рекомендацию от лучших ученых империи». Впервые, после этих слов профессора Трейдена, в душу закралось сомнение. Ранее я хотел посвятить себя борьбе с инфекционными заболеваниями. Теперь же авторитетный профессор рекомендует мне оставить мою идею и посвятить судьбу другому делу. Это было очень непросто, но я принял новый вызов. Я защитил диплом на тему «Использование лекарственного растительного сырья, содержащего различные активные вещества, применяемого при заболеваниях различной этиологии».

Закончив академию, я пошел работать в химическую лабораторию на Васильевском острове провизором. Я исследовал новые препараты. Жизнь в столице постепенно налаживалась. Мы с мамой и сестрой смогли снять квартиру в доходном доме на третьей Рождественской улице. Летом 1890 года свершилось одно из самых знаменательных событий моей жизни – венчание с моей супругой Софьей Дмитриевной Бахновской. Ее отец Дмитрий Станиславович Бахновский был когда-то зажиточным купцом. В 70-х он выкупил дом на углу Пантелеймоновской улицы и Литейного проспекта. Внизу открыл небольшой трактир, а остальную площадь сдавал под жилье или под игральные залы. Софья Дмитриевна была четвертым ребенком в семье Бахновских. До нее родились два ее брата и сестра. Еще один ребенок умер при родах. Мы венчались с Софьей Дмитриевной в Пантелеймоновской церкви, которая находилась рядом с домом купца Бахновского. После венчания я переехал жить к своей супруге. К этому моменту я заканчивал работу над своей диссертацией.

Тема моей диссертации, возможно обычному человеку будет не понятна. Для тех, кто разбирается в медицине и фармакологии, скажу: «Морфофункциональные изменения структуры головного мозга при действии тимоаналептиков». Тимоаналептиками (прим – антидепрессанты) я занимался на протяжении 5 лет. Нашей лаборатории был получен заказ на исследования тимоаналептиков, и я долгое время возглавлял группу по исследованию этих препаратов. Осенью 1890 года я защитил диссертацию в Петербургском университете. И вот однажды летом 1891 года на пороге нашей лаборатории появился человек, с которым была связана вся моя дальнейшая жизнь и судьба. Звали его Константин Григорьевич Спицын.

Передо мной стоял элегантный мужчина сорока с небольшим лет. Его английский костюм подчеркивал его утонченный вкус. Его изящные бакенбарды придавали ему дополнительный шарм. Среднего роста, с зелеными глазами и темными волосами. Его улыбка придавала ему доброжелательность.

– Разрешите представиться! Спицын Константин Григорьевич! – по-военному отчеканил он.

– Ухов Николай Тимофеевич – робко ответил я – Химик. Фармаколог.

– Да, я знаю о вас. Точнее знаком с вашей диссертацией. Именно поэтому и пришел к вам, чтобы лично познакомиться. Я тоже ученый-химик. Хотя в последнее время больше занимаюсь коммерцией и предпринимательством. Много путешествую по России, занимаясь исследованием.

Я не знал, что сказать. Этот человек произвел на меня очень сильное впечатление. На мое счастье инициативу в свои руки взял он.

– Николай Тимофеевич, я бы хотел вас сегодня вместе с супругой пригласить на ужин. Сегодня в 19—00 в ресторане «Дюссо» на Большой Морской, 16 состоится ужин, где соберутся члены «Русского химического общества». Считаю долгом пригласить вас и вашу супругу. Я знаю, что вы не так давно бракосочетались. Заодно я бы хотел с вами обсудить одну идею. Уверен, она вам понравится.

– Надо признаться, что я обескуражен, но я с удовольствием принимаю ваше предложение.

«Боже! – подумал тогда я – это неописуемо. Меня приглашают на ужин к известнейшим ученым нашей империи»

Спицын улыбнулся и вручил мне пригласительную карточку, на которой каллиграфическим почерком были выведены наши с женой имена и фамилии. Все так молниеносно и неожиданно.

– Жду вас сегодня в 19—00 – сказал он – если желаете, могу выслать за вами экипаж.

– Благодарю! – улыбнулся я – Мы доберемся сами.

– Тогда до встречи!

Я попрощался со Спицыным. Вечером того же дня мы с женой прибыли в ресторан «Дюссо». Правда опоздали немного из-за того, что супруга, как и я, была обескуражена приглашением на ужин, и она оказалась не готова. На сборы ей потребовалось время. То, что я там увидел, словами описать невозможно. За 31 год моей жизни я не встречал еще столь уважаемых и знаменитых людей. Запомнилось, как я волновался, когда меня Спицын представлял гостям:

– Знакомьтесь, молодой ученый-фармаколог Ухов Николай Тимофеевич – представил он меня очередному гостю – Николай Тимофеевич на данный момент специализируется в области антидепрессантов. Защитил диссертацию на эту тему.

Гость пожал мне руку. Передо мной стоял очень пожилой человек лет 65.

– Лачинов Петр Александрович – теперь уже Спицын представлял мне гостя – Петр Александрович известен тем, что синтезировал различные нитро, циан и галогенпроизводные бензола, толуола и других ароматических свойств углеводородов. Кроме того, Петр Александрович известен тем, что разработал способ точного определения фосфорной кислоты при почвенных анализах.

«Вот это да! – подумал я – Кто он, а кто я?» В какой-то момент мне стало неловко от того, что меня пригласили сюда. Сюда были приглашены заслуженные ученые. А кто был я? Простой лаборант.

Кого только не было на этом ужине. Спицын показал мне фотографию 1868-го года, где были запечатлены основатели русского химического общества. Среди них выделялся Дмитрий Иванович Менделеев, которого, к моему сожалению, на ужине не было. Он находился в это время за границей.

После того, как я съел несколько медальонов горячей баранины с салатом из свежей капусты в оливковом масле, Спицын позвал меня поговорить с глазу на глаз. Мы отошли в фойе ресторана, держа в руках бокалы с красным грузинским вином. Мы расположились в уютных креслах.

– Николай Тимофеевич – закурив сигару, начал он – я в Петербурге проездом. Сам живу в Москве. Прибыл в Петербург по приглашению членов русского химического общества. А также для возможной встречи с министром финансов Вышнеградским Иваном Алексеевичем. Жаль, нет Менделеева. Если бы был в Петербурге Дмитрий Иванович, то добиться аудиенции с министром было бы проще. При нынешней ситуации приходиться лишь уповать на удачу. Какова цель моего визита к Ивану Алексеевичу? Я хочу добиться финансирования крупного коммерческого проекта. Мой проект направлен на то, чтобы создать в разных городах империи лаборатории по производству лекарств. Нашему государству катастрофически не хватает лекарств от самых простых заболеваний. И мы не можем постоянно закупать лекарственные препараты за границей. Зная, что нынешний министр постоянно увеличивает таможенные пошлины на ввозимые товары, полагаю, что он рассмотрит мой проект.

– Это великолепно с вашей стороны – ответил я – а я для чего вам?

– Я внимательно ознакомился с вашей диссертацией. И должен вас похвалить за проделанную работу. Полагаю, что вы в состоянии возглавить одну из лабораторий в столице.

– Я!? – моему удивлению не было предела – Константин Григорьевич, вы сейчас пошутили?

– Какие могут быть шутки, Николай Тимофеевич – спокойно сказал он – Вы в себе сомневаетесь?

Я начал невнятно что-то мычать. Отпив из бокала, Спицын сказал:

– Вы молоды. У вас отличные перспективы. Вас хвалят. У вас есть профессиональная хватка. И вы успешны. Я говорил с вашим руководителем. Он не раз подчеркивал, какие успехи вы делаете. Разумеется, вы обязаны все хорошенько обдумать. Тем более, что пока еще рано говорить о реализации моего коммерческого проекта.

– Да, да! Вы абсолютно правы. Я должен подумать и еще о чем-то говорить рано.

Мы уехали с женой около 11 ночи. На память была сделана совместная фотография. Мне было очень лестно, что фотографироваться пригласили меня. Но фотографию я так и не увидел. Мы договорились с Константином Григорьевичем встретиться на следующий день и обсудить возможное сотрудничество. Но встреча не состоялась. После полудня посыльный принес письмо от Спицына:

«Многоуважаемый Николай Тимофеевич! Я немного разочарован. Встреча с министром финансов Вышнеградским не дала результата, хотя он принял меня. Он сказал, что в данный момент финансирование моего коммерческого проекта обойдется очень дорого. Я наивно полагал, что мой дар коммерсанта поможет в осуществлении моего проекта. Но мне было сказано, что сейчас государство не может позволить себе столь рачительные расходы. Следует подождать. Но я предполагал, что Вышнеградский может отказать. Еще до встречи с ним мне намекнули, что нынешний министр финансов может быть снят с должности в ближайшее время и его место займет Сергей Витте – начальник департамента железнодорожных дел при министерстве финансов, которому благоволит император. Но я свои замыслы оставлять не собираюсь. Возможно, мне поможет Дмитрий Иванович Менделеев. Или кто-то другой. Или мне помогут мои немецкие друзья. Хотя на них особой надежды нет. В любом случае наш разговор в ресторане остается в силе, и я по-прежнему рассчитываю на вас. Прошу извинить меня, но я должен срочно покинуть столицу.

В середине августа этого года я намерен посетить Германию – земля Саксония (пригород Дрездена). Там у меня находится дом на берегу Эльбы. Приглашаю вас и вашу супругу посетить мою скромную обитель. Я напишу вам сразу, когда приеду туда.

На этом позвольте выразить вам глубокую признательность! Огромное вам спасибо за знакомство!»

Подпись: Спицын К. Г.

В том году мы не поехали в Саксонию. Нам с женой удалось это сделать лишь в мае 1893-го года. Действительно, там прекрасно. Свежий воздух, река, шикарная природа. Спицын рассказывал мне, что он завалил письмами Менделеева, министра финансов Витте, премьер-министра Бунге, но каждый раз получал отрицательный ответ. Положительный ответ он получит лишь в конце марта 1898-го года, когда его письмо ляжет на стол императору. К этому моменту Россией править будет уже Николай Александрович Романов. Что побудило Николая одобрить проект Спицына, до сих пор неизвестно. Ведь именно в этот период строилась Транссибирская железная дорога. Возможно, империя взяла кредиты. Но это уже не важно. А наша семья пополнилась двумя сыновьями: в апреле 1894-го года родился наш старший сын Иван, в июле 1897-го года – наш младший сын Егор.

Глава 5. Путешествие на стальном драконе

Санкт-Петербург 9 июня 2012 года

Жаркий летний день в Санкт-Петербурге. Многие жители города выехали за город, чтобы отдохнуть на природе и расслабиться хотя бы на выходные дни. Тем не менее, ночная жизнь города в летнее время ни на минуту не прекращается. Некоторые бары, рестораны, ночные клубы работают до утра. Даже ранним утром, когда уже светло, можно встретить компании подвыпивших людей, которые все еще ищут приключения.

Два молодых студента 2-го курса Санкт-Петербургского государственного лесотехнического университета отправились поздним вечером отдыхать в ночной клуб «Феодора» на Суворовском проспекте в надежде познакомиться с красивыми незнакомками. Проведя в клубе около часа и выпив два бокала пива, один из студентов Максим Сергачев немного загрустил. Этот клуб явно не был ориентирован на молодежную публику. Средний возраст присутствовавших в клубе примерно чуть за 30 лет. Были, конечно, и ровесники Максима, которым чуть за 20. Но преобладающее большинство отдыхающих были старше. А ведь Максим, соглашаясь пойти со своим университетским приятелем развлечься, полагал, что в клубе будет много девушек 20—25 лет. Помимо этого, музыка, которая развлекала публику, не соответствовала вкусам Максима. Поэтому, проведя около часа в клубе, он стал задумываться о том, чтобы покинуть это заведение.

Его приятель Виктор Ромашов, наоборот, был в приподнятом настроении. Он все время смотрел куда-то по сторонам, будто ища кого-то. И по его поведению не было заметно, что ему здесь не комфортно. Максим же начинал терять терпение.

– Что мы здесь делаем? – спросил он – Пойдем отсюда! Здесь очень унылое заведение. И девок совсем нет. Хотя ты мне обещал, что будут.

– Погодь! – ответил Виктор – Еще не время! Еще придут.

– Уже 11 ночи. Когда будут? Здесь одни только пенсионерки, кому за 30 или за 40. При этом еще со своими мужиками. Даже к таким не подкатишь…

– Не волнуйся ты так! – твердо сказал Виктор.

Виктор, сидя за небольшим столиком, постоянно крутился по сторонам. Он был очень возбужден и явно нервничал. Не выдержав томления, он встал и пошел к барной стойке, бросив другу: «Я быстро!». Подошел к бармену, поговорил с ним примерно 5 минут и вернулся за свой столик.

– Макс! Тут такая тема… не хочешь кайфануть? – быстро спросил он.

– Чего?! – Максим удивленно посмотрел на приятеля.

– Ну, можно взять пару «сушек» и оттянуться.

– Какие еще «сушки»?! Ты толком объяснить можешь?

– Смотри! «Сушка» – это стальной дракончик. Или еще называют СУ-19. Так вот, стальной дракон – так называют одну штуку, которая классно вставляет. Всего один маленький глоток, и ты все равно, что летаешь по просторам земли. Твой разум подавлен. Но твой мозг и твое тело получает лишь самое прекрасное. Просто великолепные ощущения!

– Ты что?! Хочешь меня на наркотики подсадить? Нет! Ты знаешь, что это не мое.

– Это не наркотик, Макс. К «сушке» нет привыкания. Один раз попробуешь, кайфанешь и забудешь. А если понравится, то всегда можно взять еще. Вещь бесподобная! И дешевле, чем нажраться пивом или водкой. К тому же, похмелья нет, как после алкашки.

Максим задумался.

– Я не знаю… я и водку особо не люблю, а ты предлагаешь мне какую-то дрянь.

– Поверь, никаких особых последствий не будет. Знаешь почему «сушку» называют Стальной дракон? Есть такой аттракцион, называется Стальной дракон. Американские горки. Самые крутые горки в мире. Где-то в Токио или Шанхае – точно не помню. Так вот, приняв «сушку» внутрь, ты получаешь такое же удовольствие, как будто ты сидишь в вагончике этого аттракциона и паришь в нем где-то в Токио или Шанхае. Адреналин так и прет.

– А почему тогда «сушка»?

– Точно не знаю. Говорят, что буквы «С» и «У» – это аббревиатура. Число «19» что-то обозначает. Но не говорят СУ-19. Просто – «Сушка». Тут главное определиться с дозой. Самая маленькая доза – это 100 миллилитров. Стоит она 300 рублей. Но это для девушек или женщин с их хрупкими организмами. Примерно 250 миллилитров стоят 500 рублей. Это нам в самый раз. А 350 миллилитров стоит 800. Это уже для крупных мужчин.

– Давай лучше не будем рисковать. Возьми мне тогда для пробы самую маленькую дозу. Вдруг еще стошнит?

– Не бойся Макс! Поверь, для получения полного кайфа, необходима средняя доза.

– А где ты их возьмешь?

– Поверь, мой друг! Я знаю, где это взять! – и тут же Виктор убежал куда-то.

Примерно через 5 минут он прибежал обратно, радостно смотря на приятеля. Он ему кивнул: «Пойдем».

………………………

Подъезжает машина полицейских. На скамейке сидят двое молодых людей. Молодой младший лейтенант, выйдя из машины, смотря на двоих молодых парней, кивнул: «Сажаем, этих двоих. Обдолбанные чем-то».

В небольшом садике на Суворовском проспекте распластались на скамейке, словно покойники Максим Сергачев и Виктор Ромашов. Полицейские с большим трудом запихали их в УАЗик. Молодые люди не подали признаков жизни. Пластиковые баночки, в которых находился Стальной дракон они выкинули подальше от скамейки.

…………………

Очень часто во время дежурства в выходные дни капитану управления по контролю за оборотом наркотиков ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области Алексею Овчаренко приходилось заниматься непосредственно делами по службе, а не проводить время в пустую за кружкой кофе и компьютерными играми в кабинете, как его коллеги, которые оставались на дежурство в выходные дни. Вот и сейчас поступил сигнал из городской больницы имени Джанелидзе, где ночью поступили двое подростков в сильном наркотическом опьянении. Пришлось собираться и ехать туда. Если бы эти двое подростков баловались лишь простыми «молодежными» таблетками, то вряд ли бы поступили в больницу с острым отравлением. Скорее всего, пришли бы в себя через какое-то время. Но здесь был особый случай: судя по заявлениям врачей, это был наркотик под характерным названием Стальной дракон. И симптомы у одного подростка характерны: он резко стал рассказывать какие-то заумные рассказы на исторические темы. Подросток резко «поумнел».

Войдя в здание больницы, Овчаренко подошел к пустующему окну регистрации:

– Капитан Овчаренко, УФСКН – он предъявил свое удостоверение в открытом виде – сегодня ночью должны были привезти двух молодых наркоманов…

– Да, они здесь – ответила молодая девушка, посмотрев в журнал – Их медицинские карты у дежурного врача на втором этаже в 205-м кабинете наркологического отделения.

– Спасибо. Я тогда поднимусь?

– Конечно.

– Этих ребят привезли под воздействием фонтурапила?

Девушка видимо не поняла, о чем идет речь, поэтому решила ответить стандартно: «Не знаю… спросите лучше у доктора – Романа Николаевича».

Алексей поднялся на второй этаж. Дежурный врач находился в кабинете.

– Разрешите? – Алексей приоткрыл дверь – капитан Овчаренко. Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков.

– Проходите капитан! – по сравнению с Овчаренко, дежурный врач выглядел гигантом: высокий, крепкий, но видно, что уже не молодой – на голове почти не было волос – Простите, сколько вам лет? Вы так молодо выглядите.

– Мне 29.

– Весьма неожиданно! Я Орлов Роман Николаевич. Вы видимо по поводу тех двоих, которых привезли ночью?

– Скорее всего.

– Они оба отравились препаратом, который мы называем Фонтурапил. Или, по-вашему, СУ-19. Кстати, все хотел узнать. Почему СУ-19?

– Четких объяснений на этот счет нет. Я слышал, что название связано с какой-то легендой. Правда, не знаю с какой. Слухи разные ходят. Но среди наркоманов существует устойчивое название Стальной дракон. Они испытывают кайф, словно на крутых американских горках прокатились. А самый крутой подобный аттракцион есть в Японии. И называется стальным драконом.

– Ясно. Ну что ж, капитан, можете пообщаться с ними. Только сегодня они останутся здесь. Пусть врач их осмотрит завтра.