Заповедная тропа
Ольга Юрьевна Богатикова
Осень в нашем заповеднике – самая горячая пора. Молодые дракончики учатся летать, подросшие саламандры пытаются сжечь лес, в гнезде жар-птицы вот-вот вылупятся долгожданные птенцы. А потому визит ревизоров из столичного министерства природных ресурсов конкретно сейчас ну очень некстати. Особенно, если среди проверяющих есть люди, которые уверены, что приехали в обычный лес, а волшебство бывает только в сказках.
Ольга Богатикова
Заповедная тропа
ГЛАВА 1
Чай был темно-янтарного цвета и умиротворяюще пах мелиссой. На дне чашки лежала россыпь крошечных травинок, соединявшихся в замысловатый узор, похожий на большого рогатого зверя.
– Что же ты, Васятка? Пей, а то остынет, – Глеб Иванович поставил рядом с моей чашкой мисочку с медом и блюдо, на котором ароматной горкой лежали куски свежего ржаного хлеба. – Это мой фирменный сбор. Ты этакого чая нигде больше не найдешь. И медку откушай. Пчелки-то затейницы в этот раз такую вкусноту принесли – пальчики оближешь.
Я подняла чашку. Потревоженные травинки тут же сбились в бесформенную кучу.
– Хороший у вас отвар, – сказала, отпивая глоток. – Терпкий и горячий. В сырую погоду как раз то, что надо. Я пока от портала до вашей избушки топала, озябла, как суслик. Хотела чарами согреться, но передумала – про дубки вспомнила. Они же слабенькие еще, не дай Бог магию впитают и погибнут.
– Правильно, Васятка, молодняк надо беречь, – кивнул леший. – Ты молодец, все правильно понимаешь. Не то что Ванька со Славкой. Этим аспидам хоть блокпосты ставь, все одно колдануть норовят – то телепорты перед избой активируют, то зверьем обернутся. Нет чтобы зимы дождаться – зимой дубы в силу войдут, тогда ворожи, сколько хочешь, а они…
Леший махнул рукой и отхлебнул чаю из большой глиняной кружки.
– А скажи-ка, Василиса, – произнес он, – ты когда к моему дому пробиралась, столичных гостей не видала?
– Это которые из министерства природных ресурсов? – уточнила я, поливая хлеб медом. – Нет, Глеб Иванович. Я думала, что они уже здесь, у вас. Алена за ними в город еще утром уехала. Время – полдень, а их все нет.
– Начальство, Вася, появляется, когда захочет, – заметил мужчина. – Мы, если помнишь, столичную делегацию в пятницу ждали. Сегодня уж понедельник, а проверяющих наших нет как нет.
– Все выходные из-за них дракону под хвост, – буркнула я.
Глеб Иванович развел руками.
Леший, конечно, прав. Московское руководство само решает, в какой момент нагрянуть в заповедник с проверкой. И каждый раз выбирает для этого совершенно неподходящий момент. Нам, сотрудникам, скрывать от них нечего, однако необходимость водить по заповедным тропам экскурсии меня раздражает.
В этом году господа номенклатурщики особенно отличились. Это же надо – выбрать для инспекции первую неделю октября!
Когда Владислав Игоревич Бессмертный, директор волшебного заповедника, сообщил на еженедельной летучке, что со дня на день к нам явятся столичные гости, возмущались даже хранители грибных полянок. Хотя уж им-то с чего быть недовольными? Их подопечные осенью становятся взрослыми и серьезными, из-за кустов почти не хихикают, сов не пугают, по лесу не разбегаются. Стоят себе, важные, как индюки, перешептываются, глаз радуют.
Не то, что мои драконы.
– Как там твои ящеры, Василиса? – словно подслушав мои мысли, поинтересовался Глеб Иванович. – Сколько их в этом году вывелось?
– Трое.
– Ого! На крыло уже встали?
– Встали, – поморщилась я. – Дважды из гнезда вылетали. Мы с Синеглазкой, их матерью, замучились этих ребят из расщелин выковыривать. Они, когда горы видят, норовят их боднуть, как барашки. Да еще с разгона.
– Да ты что? – испугался леший. – Как они хоть? Целы?
– Горы?
– Дракончики.
– Что им сделается, – отмахнулась я. – У драконят головы, что чугунные горшки. И такие же пустые. Синеглазка говорит: нет мозгов – нет сотрясения. Ей сейчас справляться с ними гораздо легче, чем раньше. Они хоть и летают, зато в лес проникнуть уже не пытаются. Так что все нормально.
– Ну и хорошо, – улыбнулся хранитель лесных угодий. – А что жар-птица? Птенчики-то ее, поди, не вылупились еще?
– Не вылупились, – вздохнула я. – И это, Глеб Иванович, моя главная головная боль. Верите ли, я от их гнезда лишний раз отойти боюсь. Палатку рядом с ним поставила, каждые два дня в ней ночую, – стерегу и грею малышей, когда Огневушка на прогулку улетает. Представляете, она поначалу наотрез отказывалась яйца оставлять. Все боялась, что с ними та же беда случится, что и в прошлом году. Для нас это было потрясением, а для Огневушки – настоящей бедой. Поэтому, она как яйца в июле отложила, так и заявила, что будет на них три месяца сидеть, пока дети не вылупятся. Я ей каждый день зерно и воду таскала. Насилу уговорила хотя бы раз в неделю крылья разминать. Жар-птицам без полетов нельзя, они от этого чахнут и даже умирают. А лишиться последней жар-птицы нашему заповеднику было бы очень обидно.
– Бедная ты, – покачал леший косматой седой головой. – Все лето со своим зверьем маешься.
– Что лето, – усмехнулась я. – Лето – ерунда. У меня самая работа сейчас, в октябре. Драконы полетели, скоро пламенем дышать начнут. Огненные птицы вот-вот появятся. У их матери сезонная линька началась – перья выпадают, а новые лишь в полете растут. Огневушке волей-неволей приходится гнездо на несколько часов оставлять. Вот я ее на боевом посту и сменяю. Поляну защитным куполом окружила, чтобы ни одна муха к ней приблизиться не могла, а сама рядом сижу, температуру воздуха контролирую. Утомилась – жуть. Счет уже на дни идет – у яиц вот-вот скорлупа треснет, а тут проверка…
Я устало потерла виски. Леший вздохнул.
За окном громко карнула ворона.
– Слышишь? – оживился Глеб Иванович. – Кажись, наша делегация пришла.
Стоило ему это сказать, как дверь избушки скрипнула, а в сенях раздался топот ног. Первой в горнице появилась Алена. Ее взгляд был обеспокоенным, брови сдвинуты на переносице.
– Всем привет, – угрюмо сказала она. – Заждались? Встречайте гостей.
Вслед за Аленой в комнатку вошли еще двое – Макар Евгеньевич Сорокин и Ядвига Марковна Барская – неизменные кураторы заповедника от магического управления Министерства природных ресурсов и экологии. У меня давно сложилось впечатление, что эти ребята считают поездку в наши «поля» законной возможностью вырваться из душного офиса, чтобы побродить по лесу и подышать свежим воздухом. На инспекцию им традиционно отводится неделя, и используют они ее на всю катушку – во все овраги залезут, сунут нос в каждое дупло. И это несмотря на свой возраст и габариты.
Впрочем, надо быть честной – при одинаковых годах (каждому из них лет пятьдесят, не больше) серьезные габариты имеет только Ядвига Марковна. Этакую красоту и мощь не каждый стул выдержит. Макар же Евгеньевич тонок, будто полевая былинка. При этом необъятная Барская скачет по тропкам и буеракам молодой косулей, а Сорокин задыхается уже после двух километров неторопливой ходьбы.
Учитывая, что поездки в заповедник кураторами воспринимается, как активный отдых, при встрече с нами эти ребята расцветают, как козлобородник в пять часов утра. Однако сегодня их лица почему-то были хмурыми, а взгляды озабоченными. Один в один, как у Алены.
– Что случилось? – вместо приветствия спросила я у них.
Сорокин коротко вздохнул. Ядвига Марковна на мгновение скривила губы и мотнула головой в сторону приоткрытой двери. В тот же миг дверь скрипнула снова, и на пороге появился светловолосый незнакомый мужчина лет тридцати. Он был высокий, широкоплечий, с копной буйных золотых кудрей и большими серыми глазами, делавшими его похожим на поэта Сергея Есенина. Как и остальные члены комиссии, он был одет в болоньевую куртку и теплые походные штаны.
– Добрый день, – громко сказал мужчина, широко улыбнувшись.
Мы с Глебом Ивановичем обалдело на него вытаращились. Незнакомец совершенно точно не был ни волшебником, ни оборотнем, ни даже троллем. Он был самым обычным человеком. В связи с этим у меня появился закономерный вопрос: как, черт возьми, он здесь оказался?!
– Коллеги, прошу любить и жаловать – Иван Андреевич Царев, – выдавив из себя дружелюбный оскал, провозгласила Ядвига Марковна. – Иван Андреевич является третьим заместителем директора Департамента госполитики в сфере особо охраняемых природных территорий. Он будет инспектировать ваши владения вместе с нами.
Я растерянно моргнула. Инспектировать волшебный заповедник?.. А что, обычных людей теперь допускают к магическим объектам? Или этот Царев настолько крут и важен, что его за здорово живешь посвятили в тайну существования чародеев?
Если не ошибаюсь (а я не ошибаюсь!) о том, что рядом с обычным человеческим миром живет мир волшебный, знают далеко не все. Так как наши пути неизбежно пересекаются, при каждом столичном министерстве давным-давно были организованы особые отделы, ведающие делами магического сообщества. Все эти отделы следят за колдовским правопорядком автономно и главам людских департаментов отчитываются о своей работе хорошо если раз в год. Насколько я знаю, у них выстроена четкая схема взаимоотношений, которая всех устраивает – хоть и сотрудничают, однако в дела друг друга не вмешиваются.
Между тем, даже такое регламентированное общение для чародеев не безопасно – всегда есть вероятность, что коллеги-чиновники случайно (или не случайно) раскроют кому-нибудь тайну магического мира. Чтобы исключить эту вероятность, каждый из них приносит Клятву молчания, скрепляемую собственной кровью. После такого ритуала поклявшийся может говорить о волшебниках – реальных, не сказочных – только с самими волшебниками или с другими людьми, посвященными в наш секрет.
Мера не слишком приятная, но необходимая. При этом что-то мне подсказывало: Иван Царев никаких клятв не приносил и вообще не в курсе, что все находящиеся перед ним люди являются чародеями. Возможно, дело было в его спокойном оценивающем взгляде и плавных размеренных движениях. Встретившись с колдунами, посвященный человек ведет себя скованно и тревожно. Или же, наоборот, лучится детским восторгом. Этот же, хоть и улыбался, был невозмутимым, как горный склон, и чувствовал себя в нашей компании вполне уверенно.
В связи с этим, вставал все тот же закономерный вопрос: как получилось, что этот третий заместитель пятнадцатого министра приехал в наши заповедные края?
Ядвига Марковна, между тем, продолжала церемонию знакомства.
– Иван Андреевич, позвольте представить вам сотрудников заповедника. С Аленой Игнатьевной Козловой вы уже знакомы и знаете, что она отвечает за благополучие здешней акватории. А это Глеб Иванович Дубравин – заслуженный ботаник страны, селекционер, крупный эксперт по деревьям и кустарникам редких пород.
Царев протянул лешему руку. Тот поднялся из-за стола и крепко ее пожал.
– Приятно познакомиться, – сказал Иван, глядя на лесного великана снизу вверх.
– Взаимно, – ответил Глеб Иванович. – Добро пожаловать.
Ядвига Марковна повернулась ко мне.
– Эта чудесная барышня – Василиса Матвеевна Берендеева, – сказала она. – Старший научный сотрудник заповедника, зоолог, уникальный специалист по работе с исчезающими видами животных. Не поверите, Иван Андреевич, звери ее обожают. Да-да. Я сама видела, как к ней ластилась огромная страшная змея, а редчайшие золотые фазаны преспокойно садились к Василисе Матвеевне на колени.
– Очевидно, Василиса Матвеевна – добрая заботливая девушка, – серьезно сказал Царев. – К злому человеку звери в руки никогда не пойдут. Рад знакомству, Василиса.
– И я рада, Иван Андреевич, – кивнула в ответ.
Глеб Иванович негромко кашлянул.
– Что ж, гости дорогие, не желаете ли отведать травяного чайку с медом? – предложил он. – Вы к нам полдня добирались, – леший выразительно посмотрел на Сорокина с Барской. – Устали, небось, с дороги-то.
– Устали, – печально вздохнул молчавший все это время Макар Евгеньевич. – А потому ни от чая, ни от меда отказываться не будем.
– А я бы перед чаепитием немного прогулялся, – вдруг заявил Царев. – Коллеги мне рассказывали, что вы, Глеб Иванович, неподалеку от своей избушки аллею редких дубов посадили. Вроде бы у вас там и монгольские дубки имеются, и зубчатые, и даже каштанолистные.
– Что есть, то есть, – согласился леший. – Желаете на них взглянуть?
– Если вы не возражаете. Очень уж любопытно. Я, знаете ли, по дубам собираюсь диссертацию писать.
– Ну, раз диссертацию… – пожал плечами Дубравин. – Василиса, Аленушка, вы же знаете, где у меня чай с медом хранятся? Поухаживайте за гостями. А мы с Иваном Андреечем мигом – сбегаем до дубков и назад, одна нога здесь, другая там.
Когда леший с чиновником вышли из избушки на улицу, я снова уселась на стул, повернулась к гостям и, стараясь скрыть раздражение, поинтересовалась:
– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
Сорокин и Барская переглянулись.
– Происходит бюрократический произвол, Василиса, – ответил мне Макар Евгеньевич. – В самом его махровом виде.
Ядвига грустно кивнула.
Мне же захотелось сказать, что бюрократический произвол начался с тех пор, как был отменен регламентированный график проверок, и ревизоры стали вмешиваться в наши дела, когда им вздумается. Однако сдержалась и вопросительно приподняла бровь.
– Вы наверняка заметили, что Иван Царев – обычный человек, – начал объяснять Сорокин. – Магии в нем нет ни на грош…
– Это трудно не заметить, – подала голос Алена. – Когда вы трое вышли сегодня из поезда, я попросту обалдела.
– Из поезда? – изумилась я. – Вы приехали на поезде?!
– Двое суток тряслись в купе, как горошины в консервной банке, – мрачно подтвердила Барская. – Поверь, Алена, когда мы узнали, что этот белобрысый отправится в заповедник вместе с нами, обалдели не меньше тебя. Думаешь, почему мы прибыли так поздно? Потому что, вместо того, чтобы добраться до вас нормальным телепортом, кинулись покупать железнодорожные билеты, а потом наслаждались прелестями междугородней поездки – чтобы нашему новому другу было комфортно.
– Ивана Андреевича сюда командировали решением магического и общелюдского управлений, – сказал Макар Евгеньевич. – Видите ли, дамы, коллеги из смежных отделов давно выражают недовольство нашей автономностью. Особенно те, которые не давали Клятву. Мы для них – такие же служащие министерства, как и они сами, и многим из них наша деятельность, мягко говоря, не понятна.
– Им не правится, что мы ни перед кем не отчитываемся, – фыркнула Ядвига Марковна. – Если их работу, при желании, может проследить любой человек, имеющий маломальские полномочия, то нашу – только высшее руководство.
– Много лет магический отдел никто не замечал, – продолжил Макар Сорокин. – Однако последние два года все как с цепи сорвались – всем интересно, чем конкретно мы занимаемся. Дело в том, дамы, что в министерстве существует еще один отдел – точно такой, как наш. С теми же обязанностями, должностями и даже зарплатой. Только в ведении этого отдела находятся самые обычные заповедники и заказники. Три года назад там сменился начальник. Он-то на нас внимание обратил, а потом начал задавать неудобные вопросы. Теперь все спрашивают, в чем состоит наша работа, если есть люди, которые делают то же самое? Многие считают, что нашего ведомства на самом деле нет, а его должности – липовые. Соответственно, происходит нецелевой расход бюджетных средств. А это уже подсудное дело.
– А как же высшее руководство? – удивилась я. – То, которое посвящено в тайну магического мира? Неужели оно не может разобраться с недовольными?
– Это, Василисушка, не нашего ума дело – кто с кем разбирается, и кто кому что объясняет, – заметила Барская. – Для этого есть специально обученные господа. А мы с Макаром Егорычем люди маленькие. Заповедники инспектируем, отчеты пишем, бумажки перебираем. Нам сказали взять белобрысого в заповедник, мы взяли. Решило наше руководству другому руководству доказать, что отдел не липовый и денежки на развитие и хлеб с маслом не просто так получает, – кто мы такие, чтобы ему возражать?
Алена покачала головой.
– Клятву-то ваш Царев хотя бы принес? – спросила она.
– Ничего он не принес – ни клятвы, ни толку, – хмыкнула я. – Ты видела, как он себя ведет? Этот красавчик знать не знает, что приехал к колдунам, лешим и русалкам.
