Евгений Геннадьевич Мартынов "Откровение. Избранные стихотворения"

Могильщик, вспахивая твердь,
С усмешкой, грубо плоть пристроил,
Он, дерзко попирая смерть,
Упокоения удостоил.

Погост – клеймо существования
Или тлетворная печать?
Кружатся души в уповании
С костями сблизиться опять.

И на венках, и на утесе
Судьбу распишут в двух словах,
Что людям мил был, честен, босый,
И почитаемый в кругах.

Рожденным – вечная обитель
Никак покоя не дает;
Злословием любви гонитель,
Мертвец покойницу зовет.

Ту на руках несут нестройно.
При жизни – камни и плевки-
Она дышала непристойно
До самой гробовой доски.

Нам время старит все творения,
В своих объятиях укрывая,
Без всякой доли сожаления
Гостей нежданно созывая.

Мы повстречаемся в земле,
Где правда жизни обитает,
Куда бредут навеселе.
Там тлена дух густой витает…

Явление

Явление, в чьей воле – бередить.
Как век пустой сумел тебя родить?
Глубокий смысл у этой глупой бездны:
В скелете грации ты исполин железный.

Тщеславие к стяжательству влечет.
У скорых взглядов подытожив счет,
Победоносно украшаешь стан свой,
Который свыше небесами дан, но

Твой лик, что в сумерках мерещится прекрасным,
Под гримом корчится на зеркало несчастно.
Ты – горечь красоты, ты – кукла божества,
Движение чужого торжества!

Виновница несбывшихся надежд, томления;
Как к доброте, толкаешь к преступлению.
В умах бесстыдно хочешь мир предубедить.
Как век пустой сумел тебя родить?

Похожие огни я различаю.
Тебе двойной поклон к ногам вручаю.
Где нежится оскал улыбки томной,
Там демон вьется на цепи огромный,

Учуяв запах крови моложавой.
И ты стоишь, за веер спрятав жало.
Вокруг, хвостом виляя, бегает щенок.
И он в своем несчастии одинок.

Фортуны злой любимец мнимый,
Вселенской тьмы жилец невыносимый,
Хозяйкою посмертно награжден.
Посмел в прискорбный век он быть рожден.

Юродивый всех двигает местами.
Так огради меня жестокими путами
От этой сумасшедшей скверны!
В тебе самой две личности неверны.

Пусть поразит двуглавой лихорадкой
Двуликую, и век ей будет краткий.
Пусть я не стану принимать участия
В созвездии пленительного счастья.

Соблазнами настойчиво маня,
Как век пустой посмел родить меня?
Явление, в чьей воле – бередить:
Ничтожество ничтожеству родить.

Завет

Слышу проповедь вслух.
Внемлет тело и дух
Про смиренье и веру в людей.

Позабыл о своем.
С этой верой вдвоем
Ищем вещи в миру поважней.

Потребляет душа
Благодать неспеша.
Крест – на грудь, а распятье – на плечи.

В сотый раз – на порог
Храма. В нем шепчет Бог,
За оградой дерзит человечье.

Мыслей спутанных рой.
Каждый мнит, что герой,
Раз коснулся Святого Завета,

Сквозь себя белый свет
Подведя под запрет
По дороге к исконному Свету…

Снег в аду

Я с детства слышал праведную ложь
И верил ей неистово, наивно.
От тех, кто прятал за спиною нож,
Наказ не ощущал декоративным.

Шли годы, крепли мерзостью оковы.
Отверзлись двери – опустились руки.
Здесь стало тесно, ясно мне и кто вы,
И свой недуг открылся – близорукий.

В аду пархает снег, кружит забвенно;
То в лед уйдя, то пламя затмевая.
Прозрение, что стало откровеньем:
Я верил в ложь, но это забываю…

Художник

Картина, писаная алчущей рукой,
За рамки расточает свои краски
В пространство и любви, и ласки,
Впиваясь кистью с дерзостью такой.

Сюжет излюбленный, избитый красотой,
В излишке бледных нитей позолоты,
Как тени бедняков, глухих бульваров ноты,
Пугают и пленяют простотой.

Тебя рисую, ты ко мне причастно,
Звучание возвышенных искусств;
Художников усталых, смежных  чувств,
Познать которых миру не подвластно.

Безликий хаос смеют заморозить
Руками детскими с душою утонченной,
Вычерчивая образ увлеченно,
Спасая нежный цвет среди амброзии.

Декаданс

Задуем свечи, чтоб во тьме
Укрыться можно было лучше.
Не знаю, честно ли тебе
Быть в мире клоунады грустной?

Люблю, когда скупые слезы
Смывают с естества все краски:
Пыл, как в заснеженной мимозе,
Вновь возгорает, плавя маску!

Когда корсет, бока спирая,
Тревожит вдох и ход движений,
Когда змея у древа рая
Влечет наивных к искушенью.

Когда смеются на погосте,
Из всех на празднике одна ты,
Когда томятся в скуке гости,
Никто ни в чем не виноват.