Алена Бабанская "Игры в просветление"

«Висит закат лимонно-жёлтый…»

Висит закат лимонно-жёлтый,
Как хочется ему.
И ты походкою нетвёрдой
Идёшь в ночную тьму.
Стекают капли дождевые
Вдоль мутного стекла.
Ты повторяешь: мы живые,
Нас не проглотит мгла.
Пускай в ночи дрожим от страха,
Объятые виной, —
Восстанем из земного праха
В кромешный свет дневной.

«Пышет золото заката…»

Пышет золото заката.
Подходи, бери кто хошь.
Но не жили мы богато
И погибнем ни за грош.
Красный луч гуляет в соснах,
Тени тянутся густы.
Будет поздно, будет звёздно,
Будут травы и кусты.
Будут Дух Святой над нами
И берёзовый дымок.
Что ты делал временами?
Что умел и всё, что мог.

«Мне всё видней…»

Мне всё видней,
А вам не очень,
На склоне дней,
В начале ночи.
Всё правильней,
Всё беззаконней
На склоне дней,
Любви на склоне.
Утихла суета мирская
На склоне дней.
И я спускаюсь.

«Мимо яблонь, мимо вишен…»

Мимо яблонь, мимо вишен,
Мимо цирка шапито
Я сегодня еду крышей
Прямо в сердца кипяток.
Жизнь прошла до середины.
Нет возврата никуда.
Потому что за грудиной
Оголились провода.
Перемкнуло, и искрится,
И сверкает до сих пор.
С красной розою в петлице
Я хожу, смотрю на лица,
Слушаю небесный хор.

Между белым и чёрным

«Кому за это попенять…»

Кому за это попенять,
Что мысли думают меня?
Что жизнь живёт, играя мною,
Покуда я смеюсь и ною,
Смотрю на солнечные пятна,
На вальдшнепов, зелёных дятлов,
На эту белую пургу,
И оторваться не могу.

«Что ни ход, то потеря ферзя…»

Что ни ход, то потеря ферзя,
И повсюду такое,
Что предвидеть исхода нельзя
И промолвить благое.
И потеря себя, что ни год,
Ты уже ни при чём, но
Кто-то снова делает ход
Между белым и чёрным.

«Снежинок белый кипиш…»

Снежинок белый кипиш,
Изменчивый февраль.
Как будто спишь и видишь,
Проснёшься ли? Едва ль.
Всё канет белой сказкой:
И молодость, и стать.
Тебя теплом и лаской —
Ничем не отшептать.
Во тьме равниной спящей
Лежишь без ног, без рук.
Сонорный и шипящий
В тебе блуждает звук.

«Лицом, опрокинутым в снег, или к снегу…»

Лицом, опрокинутым в снег, или к снегу,
точнее,
Что могут прочесть этих белых страниц
книгочеи?
Все эти синицы, все эти дрозды,
свиристели?
Кто может ручаться, что каждый полёт
не смертелен,
И путь от рождения в райские кущи —
не вызов?
Откуда же белые пёрышки падают
книзу?

«Внезапно взглянешь и увидишь…»

Внезапно взглянешь и увидишь,
Что не было досель:
Снежинок бесконечный кипиш
и воды как кисель.
А после – как стекло. И гуси,
Вразвалку и скользя,
Идут, а я остерегуся,
А мне туда нельзя.
Я тоже, лапчатый и в перьях,
Иду, скольжу на двух.
Разув глаза и в небо вперив,
И – ух!

«Куда-нибудь, да ехать…»

Куда-нибудь, да ехать,
Нести свою пургу.
Дубы – наружу мехом,
Все веточки в снегу, —
Стоят, в пространство вперив,
И лапы, и носы.
Как будто это звери
Невиданной красы.
На утренних, на скорых,
Покуда жар в груди,
Покуда снег, как порох,
Взлетает на пути.

«Приложишь текст к больным местам…»

(Вике Павловой)

Приложишь текст к больным местам:
Долинам, рощам и кустам.
И сразу полегчает,
А то они в печали.
И сразу будет всё пучком,
Покуда ночь лежит ничком