Иван Ильин "Проект X"

Подойдя ближе, Леша попытался успокоить его, положив руку на холку. Но тот резко взвизгнул, отпрыгнул и, отступив назад, стал тихо поскуливать, не сводя взгляд с темноты леса.

Сказать, что Леше стало жутко, не сказать ничего. Он стал водить телефоном, но вспышка камеры не могла осветить то, что не охватывал фонарный столб. Дорога у левой обочины в этом месте заканчивалась глубокой канавой, вырытой на случай сильных дождей. От дороги через нее переходил мост, сделанный из старых железобетонных плит. Сразу после шли глухие заросли, отделенные от дороги лишь в некоторых местах хлипким низким заборчиком из сетки-рабицы, обрушившимся почти во всех местах.

Долго Леша не мог понять, чего именно так испугался Чак и что ему теперь с этим делать. Животных он вроде не боялся. Людей тут быть в столь поздний час не должно. А если там все же какой зверь? Причем крупный. Волк или медведь? Бред конечно, но все-таки край области. И до городов не близко. Что тогда?

Забор, придававший некое чувство безопасности и контроля над ситуацией есть только у мусорных баков. Дальше до дома ничего.

Так, успокойся! Нужно мыслить здраво, как говорил тот зоолог из телепередачи. Тихо отступать, не сводя глаз, и все будет хорошо.

Леша уже планировал взять пса за ошейник и тихо отходить в сторону дома, быстро двигая телефоном с фонариком на максимальной яркости в другой руке. По задумке, даже если в лесу что-то есть, оно либо испугается, либо не нападет. Но в этот момент он услышал…

Звук был и до этого, просто он был слишком тихим, чтобы Леша обратил на него внимание. Но теперь, когда его источник приблизился, Леша слышал его до ужаса ясно.

Это было дыхание. Медленное и тяжелое. Такое дыхание могло издавать только очень большое животное. Лось, корова или буйвол. Однако, как ни пытался он вглядываться в заросли, как ни старался выхватить движущуюся тень, ничего заметить так и не получалось. Без шороха листьев и без топота шагов источник звука приближался. Медленно. Болезненно медленно.

Наконец, громкий хруст, донесшийся из зарослей рябины у самой дороги, порвал тишину. Чак взвизгнул и рванул прочь. Леша оглянулся и хотел было его позвать, но тут же одернул себя. Он повернулся туда, откуда услышал звук.

Папоротники росли густо, закрывая основания рябин, однако у одной из них, необычайно толстой, относительно других, они примялись. Леша стал поднимать телефон. Ствол рябины, сначала ровный, резко гнулся и устремлялся примерно на полтора метра вверх. Устремлялся до нового изгиба и резкого расширения ствола. Текстура необычной для рябины коры распространялась на некий объект куда больших размеров. Резко пришло ужасное осознание. Вспышка телефона выхватила из темноты огромную, мощную заднюю лапу. Сразу над ней на крестце поднимался странный треугольный гребень. Огромный хвост уходил глубоко в заросли. Еще немного повернув телефон, мальчик ненадолго решился возможности дышать от ужаса внезапного открытия.

На границе света и тьмы, скрываемый зарослями, стоял динозавр. Огромный. Метра три в высоту, никак не меньше. Леша вновь услышал тяжелое дыхание и увидел, как в свете фонаря над ним поднимается едва заметный пар. Дрожа от страха, он ожидал, что хищник бросится на него в следующий момент, но этого не произошло. Животное стояло неподвижно, вероятно, пытаясь оставаться незамеченным.

Не контролируя свое тело, мальчик пошатнулся и сделал несколько быстрых шагов назад. Тень в зарослях тут же отреагировала, по-птичьи мотнув головой, и, медленно наклонившись, двинулась вперед.

Заросли рябины раздвинулись. В свете фонаря показалась огромная вытянутая морда. Толстые свежие розовые шрамы, какие обычно остаются от удара током, покрывали большую часть правой стороны морды, ярко выделяясь на бледно-салатовой в темно-зеленую полоску коже.

Голова немного отошла назад, затем резко приблизилась – динозавр перешагнул канаву. Теперь стали четко видны иглоподобные перья, обильно покрывающие шею и сбегающие по ней на спину, странный горб на крестце все еще находился в полумраке, но все же животное было ужасно близко.

Не зная, что делать, мальчик продолжал стоять в ступоре, пока животное не издало странный, низкий утробный гул. Леша был готов услышать шипение или рев. Возможно, тогда бы он сразу принялся бежать. Однако странное урчание существа оказалось куда более жутким и одновременно завораживающим. Звук в значительной своей части ощущался кожей, та же его часть, что улавливалась слухом, была похожа на странную медленную трель. Четкий ритм, смешивающийся с замогильным гудением, словно перенес мальчика в доисторическое болото. Ужасная хтоническая песня несла в себе эхо давно минувших времен. То, что стало последней каплей, пробудив не менее старый инстинкт бей-беги.

Леша тут же сорвался с места. Казалось, ноги сами несли его вперед. Когда паника немного ослабла и он стал осознавать, что делает, он был уже метрах в двадцати от фонаря. Не оборачиваясь, он мчался вперед, бешено переставляя ноги. Раньше он и подумать не мог, что в состоянии бежать так быстро. Казалось, погони нет. Но тут он снова услышал знакомое дыхание. Динозавр не рычал, ох, если бы он рычал. Тяжелые вдохи и выдохи оказались куда страшнее и, что еще хуже, стремительно приближались.

Леша старался ускориться изо всех сил. Он уже пробежал полпути. Дорога в этом месте поворачивала, выходя к Т-образному перекрестку. Осталось совсем чуть-чуть, и он добежит до освещенной улицы. Оттуда сможет либо добежать до калитки, либо до домика охранника, а потом…

Резкая боль в плече оборвала построение плана. Прежде чем Леша успел понять, что произошло, он заметил, как его тело само тормозит по непонятной причине. А потом что-то дергает за плечо назад и вверх с такой чудовищной силой, что сначала ноги оторвались от земли, после чего он внезапно отлетел на несколько метров назад, как брошенная наотмашь тряпичная кукла.

Свалившись на асфальт, мальчик потерял контроль над телом на первые несколько секунд. Когда ориентация в пространстве стала возвращаться, замыленный болью взгляд сначала различил вспышку телефона, светившую в нескольких метрах от места, где он сейчас лежал, и огромный темный силуэт, загородивший собой свет фонарей впереди.

Голова кружилась и раскалывалась. Все тело страшно болело. Попытавшись собраться изо всех сил, Леша попробовал отползти. Стоило немного опереться на левую руку, как все плечо и грудь резко загорелись. Быстро и тяжело дыша, он попробовал снова. На этот раз он стал опираться на правый локоть, прижав травмированную руку. Вспышки агонии не последовало, и он уже почти был на обочине, когда мощная задняя лапа прижала его к земле.

Внутри что-то хрустнуло. Мальчик издал сдавленный крик, быстро прервавшийся из-за нехватки воздуха. Динозавр качнул головой. Глаза блеснули в свете телефонной вспышки. Зрение стало мутнеть. Боль заливала грудь как патока. Последнее, что успели заметить испуганные, замыленные глаза, – огромные челюсти, смыкающиеся на тонкой шее.

III

Длинный университетский коридор пустовал. Из остающихся позади бесчисленных дверей доносились голоса различных тембров, из которых сосредоточенный разум лишь иногда выхватывал одно-два слова, которые, впрочем, тут же забывались, освобождая путь мысли: «442. Историческая геология. Амалицкий». Идущий по коридору человек взглянул на часы – 11:47. Нужно торопиться! Глухой стук его тяжелых ботинок ускорился. Частично расстегнув черное пальто, он почти перешел на бег. 439, 440 – номера аудиторий сменяли один другой, он был совсем близок. 442 – Отлично!

Дверь оказалась слегка приоткрытой, а потому, остановившись рядом и отдышавшись, мужчина аккуратно заглянул внутрь.

Перед его взглядом предстал обширный зал, с ожидаемо высоким потолком и множеством рядов однотипных парт и скамей. Прорывавшийся через щели в шторах свет падал на пол небольшими полосками, оставляя большую часть помещения неосвещенной. Вместо естественного света ее заливали голубые, мертвенные лучи проектора. Студентов было ожидаемо много, но никакого интереса они не вызывали. А вот преподаватель!

Пришлось немного заглянуть внутрь, чтобы увидеть его. Секундная фокусировка на лице, мимолетное пролистывание воспоминаний и… Немного упитанный, плотно сложенный мужичок за пятьдесят. Да! Это был действительно он! Евгений Александрович Амалицкий собственной персоной. Одно из светил отечественной эволюционной биологии и палеонтологии, во всяком случае, если верить руководству. А зная их источники, сомнений и быть не может.

– Так, дорогая галерка, попрошу еще пять минут внимания! Вопрос к вам! От кого произошли динозавры?

В кабинете повисла кратковременная тишина. Вопрос, очевидно, не был для студентов сложным, однако с полминуты ответа на вопрос преподаватель не получил.

– Ну же, уважаемые. Вы, девушка в наушниках, – он указал в конец аудитории на согнувшуюся над телефоном блондинку. Наушники видно не было, однако по отсутствию реакции до толчка в бок от соседки и искреннего удивления первой их наличие было очевидно. – Вы услышали вопрос?

– Нет, повторите, пожалуйста. – Одна рука едва заметно коснулась уха, сама студентка выпрямилась и всем своим естеством показывала полное сосредоточение на предмете.

– От кого произошли динозавры?

– Ящерицы? От стегоцефалов, конечно! – Преподаватель сдержался, однако с первых парт донесся сдавлений, пыхтящий смешок.

– Хорошо. Стегоцефалов… Приведите пример.

– Котилозавры. Они же это, амниоты.

– Неправильно! Вопрос был очень простым, однако вы не смогли дать правильный ответ. Причем правильных ответов тоже много, вы могли бы привести любую современную теорию, даже такодонтную, к которой у меня лично, как и у моих коллег в общем-то, очень много неудобных вопросов, однако сказанное вами противоречит здравому смыслу. Да будет вам известно, что динозавры, входя в амниот, происходили от точно таких же амниот. Если быть более точным, то от архозавров, группы, в которую входят крокодиломорфы, птерозавры и как птичьи, так и не птичьи динозавры. Котилозавры же, с точки зрения систематики, от архозавров бесконечно далеки. Они даже не амниоты, поскольку икру откладывали. – Осматривая всю аудиторию он заметил и человека в дверях. Сделав короткую паузу, показал пальцем «минуту» и продолжил говорить.

– Итак, дорогие студенты. Мораль такова: если вы хотите двигать науку вперед, вы обязаны проявить уважение к предмету. Это значит не только внимательно слушать лекции, поскольку я, как и девушка с задних рядов, тоже человек и могу ошибаться. Используйте пытливость ума, здравый смысл и вещественные доказательства, а не догматизм из советских учебников про котилозавров. До конца пары пять минут. Всем спасибо! Бегите в столовую! – Он включил свет и, выключив компьютер, направился к человеку в дверях.

К тому моменту большинство студентов уже двигались к выходу. Вот-вот в дверях должна была начаться давка. Пытаясь не терять ученого из виду, мужчина в пальто зашел внутрь.

Амалицкий захлопнул еще более древний, чем объекты его научного интереса, ноутбук и, убрав его в большую наплечную сумку, развернулся к вошедшему, который молча ждал у кафедры.

– Одну минуту! – Он суматошно накинул сумку и задвинул стул. – Кто вы и по какому вопросу?

– Ярослав Николаевич. Представляю интересы «Новой Зари 4».

– О… Это честь для меня. Евгений. – Он пожал незнакомцу руку. – Если вы по поводу студентов-практикантов, то пока все ребята заняты. Однако могу предоставить вам список самых лучших!

– Нет, Евгений Александрович. Я лично к вам. Скажите, можно ли поговорить с вами в более уединенном месте?

– Конечно! Пройдемте!

Покинув аудиторию, он закрыл дверь на ключ и повел гостя дальше по коридору. Через минуту быстрого шага аудитории сменились складскими дверьми и лабораториями, еще через пару десятков секунд профессор резко остановился у двери с табличкой «Преподавательская. Е. А. Амалицкий». И приветственно открыл дверь, пропуская Ярослава вперед.

Кабинет представлял собой крупных размеров комнату. Письменный стол, заваленный бумагами, стоял в углу, оставляя место для научной утвари, книжных шкафов, различных тумбочек и огромного металлического стола в центре.

Всюду лежали ископаемые, как правило извлеченные из породы только частично. На их фоне сильно выделялись несколько странной формы черепов рептилий и огромных, с обеденное блюдо, закрученных раковин. Очищенные и отполированные до зеркального состояния, они стояли каждой на своей подставке. В палеонтологии Ярослав не разбирался, но взгляд то и дело приковывали поразительные экспонаты импровизированного музея. То в глаза бросится череп с табличкой «Tyrannosaurs Rex MOR 6625/Chomper. Реплика. Возраст 3 года», то одна из отполированных раковин, удивлял ее странный, почти янтарный окрас, покрытый сложной, завораживающей цепью белых полос, словно повторяющих узор каких-то древних водорослей. Природное произведение искусства было подписано как «Аммонит Cleoniceras sp. Мадагаскар 100—113 млн лет».

На четырехметровом столе в центре, под светом ламп и тремя стационарными лупами, лежал крупный, почти во весь стол, кусок породы со скелетом, напомнившим Ярославу собаку. Разве что у этой собаки были непропорционально большие клыки и странно разведенные в стороны лапы.

– Простите за творческий хаос! В последнее время у кафедры произошло необыкновенное пополнение коллекции. Приходится и лекции вести, и проводить описание c изучением! – положив сумку на черный металлический стул, он широко развел руками.

– Но, как я посмотрю, вы этим очень довольны!

– Конечно! Любой бы был! – взяв свой стул из-за письменного стола и принеся еще один из дальнего угла превращенной в лабораторию учительской, он поставил их друг напротив друга у центральной стойки с каменной плитой.

– Так почему же вас послали ко мне?

– Одному из проектов комплекса нужен эволюционный биолог. Мнение ваших коллег и ваши публикации говорят о том, что вы именно тот, кого мы ищем.

– Подождите! Это все равно не объясняет, зачем в научно-исследовательском комплексе эволюционный биолог.

Услышав это Ярослав ухмыльнулся.

– К сожалению, сейчас я не могу сказать вам все, да и если бы мог… Одну минуту. – Он положил на колени дипломат и вытащил оттуда запечатанный прочный пакет с пометкой «Архив! Совершенно секретно!» Распечатав его, он вынул оттуда мелкий предмет. Встретившись с ученым взглядам, он тихо сказал: – Ничего вам не напоминает? – После чего положил его на край стола у каменной плиты.

Глаза Евгения сверкнули огнем интереса. На столе лежал восьмисантиметровый серповидный коготь.

– Я не орнитолог, но с уверенностью могу сказать, что это коготь хищной птицы. Для орла больно крупный… Кондора?

– По информации, которой мы располагаем, нет. Его нашли советские геологи больше чем полвека назад.

– Геологи? Одну минуту.

Амалицкий встал из-за стола. Нервно подтянул ремень, который явно прилегал плотно и в этом не нуждался. Быстрыми шагами дошел до неполной картотеки, заваленной бумагами сверху. Пальцем проскользил по трем ящикам и, с легкостью открыв четвертый, что-то оттуда достал. С нескрываемым изумлением застыл на момент. После чего резко собрался. С деловитым видом вернулся и сел на стул, напрочь позабыв про открытый ящик.

Положив на свободную часть стола необычный коготь, он бросил внимательный взгляд на Ярослава, после чего положил рядом образец из картотеки. Это был практически идентичный коготь. Отличал их только размер, картотечный образец едва дотягивал до пяти сантиментов, и степень сохранения: принесенный Амалицким имел темно-коричневый цвет и каменистую текстуру, в то время как коготь из запечатанного пакета казался полупрозрачным на самом кончике, был острым, легким и имел яркие коричнево-желтые цвета.

– Окаменелый образец – коготь Velociraptor Mangoliensis. Хочу отметить, что он относительно хорошо сохранился. Признаюсь честно, допустил ошибку. Я подумал, что это коготь современной птицы из-за размеров и сохранности. Коготь, который я принес, принадлежал взрослой особи. Да и сохранность никудышная. Ваш прямо-таки как из супа! Невероятно! Куда была отправлена экспедиция геологов? В Нэмэгэт?

Ярослав улыбнулся. Покачал головой.

– Нет. Экспедиция была отправлена на Алтай. Более того, спешу вас заверить, что коготь, когда его обнаружила группа, был абсолютно новым. И советские эксперты тоже заметили эту странную связь.

– То есть вы хотите сказать, что это коготь современного животного? Ну, ничего удивительного в этом нет. Это называется конвергенция. Тем более, если учитывать, что современные птицы – прямые потомки птичьих динозавров, то…

– Евгений Александрович, – тихо перебил Ярослав, после чего Амалицкий резко осекся и наклонился вперед. – Ведущий ученый проекта при изучении архивов наткнулся на это и на выводы ученых, и я совру, если скажу, что это его не обеспокоило. К тому же, поскольку результатами работы проекта, весьма вероятно, станет обнаружение новых экосистем, нам просто необходим эксперт вашего уровня. Я обещаю, вы обязательно получите доступ ко всем имеющимся у нас данным, после подписания договора о неразглашении.

– Хорошо… – Он прикусил губу, и его лицо странным образом скривилось в выражении нерешительности. Тяжело выдохнув, он продолжил. – Понимаете, кости. – Он указал взглядом на стол. – Перед вами уникальный случай. Останки крупного, ранее не описанного тероцефала. Сохранность очень высокая, как почти у всех привезенных нам находок. Но причина смерти – загадка. Уже было найдено более пятнадцати почти полных скелетов в одном месте, и студенты постоянно докладывают о новых. Самые разные виды. Травоядные и хищники. Крупные и мелкие. Все погибли от странных травм. – Он поднялся со стула и провел рукой по позвоночнику ископаемого. – Видите? – Почти каждый позвонок имел по огромному отверстию сбоку. – Эти повреждения… Никогда такого не видели. Подумали даже, что это следы зубов, уж больно похожи. Проблема только в том, что в том месте и в то время таких крупных хищников просто не могло быть. Все животные, казалось, убегали от чего-то. Так что списали на крупный оползень. Ваше предложение безусловно интересно и очень заманчиво, но я бы хотел немедленно продолжить изучение останков. Тем более постоянно привозить новые.

– Евгений Александрович, послушайте. Кости, как бы важны они ни были и как бы им ни хотелось, никуда не убегут. Я уверен, что скелет дождется вашего приезда. Тем более раз так много описательной работы, во время вашего отсутствия этим могут заняться студенты. Не сомневаюсь, что молодым и амбициозным хочется поработать с находками не меньше вашего. Давайте не будем отнимать их хлеб. В то же время для нашего проекта нужен эксперт своего дела. Это очень важное исследование. И я сейчас говорю не с перспективы науки отечественной, а науки вообще. Уверяю вас, вы не пожалеете.

Амалицкий посмотрел на кусок породы. Похлопал по нему рукой. Кивнул самому себе и развернулся к Ярославу.

– Я согласен. Когда начинаем работать?

Глава 1: Андрей

I

Локти немного тряслись, колени гудели, глаза слезились.

Последний раз!

Он снова засунул два пальца в рот. Пару секунд подержал, согнулся. В глазах потемнело, по коже пробежали мурашки, живот свело.

Откашлявшись, он открыл глаза и тупо уставился на остатки ужина.

Ну и что это такое? Опять? Сколько можно-то?

Встав, он повернулся к раковине. Вымыл руки, умылся. В зеркале виднелось тощее, лишенное эмоций, напоминающее посмертную маску лицо. Зачем он это делал, сказать не мог самому себе. Первые пару дней это было просто странно, а теперь, когда отвратительная привычка превратилась в систему, он потерял не только смысл, но и счет.

Вес у него был ниже среднего, да и ел он не переедая. Просто последнее время, без ежедневного соблюдения ритуала, он совсем не мог уснуть.

«Вероятно, дело в стрессе», – думал он поначалу, но тут же отогнал это до смешного идиотское предположение. Он не испытывал стресс. Совсем. Ну может разве только совсем чуть-чуть. Но, во всяком случае, приходя в номер после рабочего дня, он мог с уверенностью сказать, что абсолютно ничего не чувствует.

Так было и сейчас. Неуклюжим движением руки он проскользил по стене, задев выключатель, и, погасив свет, вышел в узенький, неосвещенный коридорчик. Ну вот, он действительно спокоен. И вовсе он не волнуется.

Истощенный, он рухнул на узкую кровать. Когда Дима спрашивал его, как он себя чувствует, он всегда говорил, что нормально. И он действительно не врал. Просто последние года три именно состояние и является для него нормальным. Как-то за разговором, очевидно, стараясь сильно не давить и пытаясь сказать это как бы между делом, Дима напомнил ему, что услуги психотерапевтов для сотрудников его уровня бесплатны, и если он чувствует себя не так, то он может просто проехаться до медицинского отдела, да и он сам с ним готов съездить, если так будет лучше.

Ах, Дима, старый, глупый, но такой добрый… Разозлился ли тогда Андрей? Да нет конечно. Он вообще не понимал, как люди способны тратить свои эмоции на подобные мелочи. И уж тем более грех злиться на Диму. Святой человек! Мужик с золотыми руками, мудростью, трудолюбием и бесконечной эмпатией, делающей его невероятно феминным. Даром что постоянно в зал ходит. Андрей широко улыбнулся, смотря на непроглядную вуаль темноты, где-то за которой должен скрываться низенький потолок. Такие улыбки последнее время стали такой же отвратительной и непонятной для него самого привычкой, как регулярное самоочищение. С одной стороны, он улыбался от всей души. С другой, когда он улыбался так, как сейчас, то почему-то чувствовал, как неуютная пустота внутри пугающе нарастает.

Возможно, Дима был прав. Возможно, ему действительно стоит съездить. Хотя бы раз. Что плохого от этого будет? Тем более что все после пары повышений как получают бесплатные приемы, так сразу бегут. Но он-то не все. И более того, с чем он пойдет? Здравствуйте, у меня тут такая проблемам! Я, в общем, блюю после работы, но это точно не потому, что в столовых дрянь подают, нет. А да, и еще я странно себя чувствую. Скажите, пожалуйста, что не так.

Работяги, вон, по несколько месяцев могут солнце не видеть. Постоянно в авралах. Вскрываются потом в своих каморках. А этот бедолага, видишь ли, пришел тут со своими тараканами!

– Такого сразу в дурку за бессмысленное занимание сеанса… – сказал он пустой комнате. Стены, конечно, молча согласились. Более того, это действительно правда!

Вытянув руку, он нащупал пластиковый бокс с многоразовыми берушами на тумбочке. Небрежно открыл. Смял. Засунул поочередно в левое и правое ухо. Накрылся сложенным одеялом и, не думая о том, чтобы его расправить. – Вот тебе еще одна новая причуда! – закрыл глаза. Стал медленно дышать.

Интересно, как там Петров. Прямо даже удивительно! Завтра проект сдавать, а он со своим вечным желанием перебдеть ни то что задержаться не попросил, сказал уйти пораньше. Вероятно все дело в том, что завтра проект конечно сдается, но по сути основная его часть только начинается. Проект «Врата» первый дочерний проект мегапроекта «X». Оба – Петрова. И оба, по меркам возложенных на них надежд, только стартовали. То, что для любого другого проекта в комплексе означало бы финальный осмотр перед принятием или непринятием, для «Врат» означает первичный запуск в полноценную эксплуатацию. И то, что изначально являлось целью проекта, волшебным образом превратилось в средства.

Вообще, Андрей не мог с уверенностью сказать, волнуется ли Петров по поводу завтрашнего. Эмоции других людей в целом были Андрею не то чтобы вещами совсем не понятными, но все же крайне мудреными, да и не то чтобы необходимыми для понимания. А если раздумывать категориями фактов, то проект «Врата» никуда не денется. Ни ему, ни Диме, ни уж тем более Петрову не грозит потеря рабочего места. А потому у Петрова, как впрочем и у него, нет причин для волнения. Более того, это была правда.

Закрыв глаза, он лежал, проплывая через текущие густым сиропом часы. Заснуть не удавалось. Сон постоянно находился совсем близко, почти сидел на плече. Но осознанность и постоянные, механические думы о работе и завтрашнем дне никуда не улетучивались. Наконец, компьютер мысли стал снижать производительность. Расчетливый, вечно спокойный внутренний голос затих. А дальше… не выключайте из сети. Перезагрузка…

II

Непроглядная тьма окутывала его. Казалось, что он выпал из потока мироздания. О реальности происходящего напоминало лишь собственное неровное дыхание и облако спутывавшихся, роящихся мыслей, не дававших уснуть. Еще вчера ночные кошмары не представлялись ему хоть сколько-нибудь заманчивой вещью. Теперь он на них по-настоящему молился. Спать хотелось страшно, но как бы старательно ни пытался он хоть на час погрузиться в дрему, ничего не получалось.