Кластер-1
Анатолий Бочкарёв
Человечество непрерывно боится, что само себя вот-вот прикончит. И точно знает кем.Страсти о том, что великий и ужасный сверхчеловек вот-вот будет создан, достигли предела. Вопрос даже не в том, когда именно это грянет, а КАК конкретно будет произведён тот, кто нас всех перелопатит в мусор.Ясно, что будет вновь воспроизведён эксперимент с каскадом супер-лабораторий подальше от столиц. Недавняя история с пандемией ковида показала чрезвычайную эффективность именно такого подхода.В один миг всё окажется сметено. Вместо прежних людей другие существа завладеют бывшим нашим миром, построят другие дороги, самолёты и машины. Будут спать с другими, поистине невероятными женщинами.Совершенно очевидно, что такая технология УЖЕ есть. Она УЖЕ реализуется. Она ВОТ-ВОТ проявит себя. Но мы не были бы людьми, если бы не попытались напоследок понять, как всё-таки эту штуку можно сделать. Вдруг потом, если опять пронесёт, можно будет такого же и у себя… на кухне как-нибудь?! Ну, мало ли…
Анатолий Бочкарёв
Кластер-1
Глава 1. Промокод для бомжатника
Камера. Непрерывный режим съёма видеоряда. Стационарное видеонаблюдение. С разных точек, в строгой сюжетной последовательности. Вот объектив повсюду проскальзывающей камеры принялся передавать изображение сначала контура, а потом и в детальной прорисовке – всё более промывающегося, проясняющегося облика огромного города. Готовая картина тут же преобразовывалась в передающий сигнал и немедленно уходила в крупный план. Детализировалась.
В следующем плане камера валила на город сверху, словно коршун на добычу. Это происходило при быстром, планирующем снижении, почти падении. Большие здания, заводские корпуса с налёту, с размаху целиком заполняли кадр. Затемнив его на какой-то миг, они тут же спадали, словно сдёргивались, проносились мимо, стремительно уменьшаясь. Это происходило в определённой перспективе, но как будто так оно и было на самом деле. Затем скорость снизилась. Чересполосица видеоряда, увеличений и уменьшений, замедлилась, да так, что стало понятно – скоро движение камеры совсем остановится.
Молнией, с томительным протягом распахнулась очередная площадь. Полёт вездесущего объектива ещё более замедлился. Наконец неопознанная летающая камера и в самом деле прекратила полёт. Она словно бы зависла на уровне цоколя какого-то здания, в метре от полуподвального окна, стоящего прямо на твёрдой поверхности исследуемой планеты. Сразу после этого было произведено сканирование изображения сквозь стекло, вполне деликатное, чтобы никого не потревожить. Однако напрасно – там, внутри, за стеклом, всё казалось пусто и чисто. Тем не менее, каким-то образом очень быстро передалось ощущение того, что так в полуподвале будет всё же не всегда. Притом, совсем-совсем скоро. Может быть, даже через несколько минут.
Потом камера совершила разворот во двор дома и тут, начиная с периферии, пошло какое-то движение. Камера немедленно проследовала вслед за ним, во двор, к мусорным бакам.
Сначала в кадре медленно проехала благоухающая мусоровозка. Стык в стык к ней не менее ароматные бомжи на дворовой помойке.
Вслед развернулся самый общий план, аудиовизуальная панорама Большого Запаха – необозримой городской свалки. Она стремительно укрупнилась и детализировалась. Несколько мгновений во все координаты полномасштабно, возбуждённо галдела толпа людей с землистым цветом лица.
Через микшер прошёл план иного ракурса. В хорошо обставленном помещении некое важное совещание. Важные, респектабельные похожие на людей существа, облачённые в очень хорошие костюмы. Только что приняли какое-то довольно важное для их сообщества решение. Попавшие в кадр субъекты пожимали друг другу руки, иронично при этом улыбаясь и поблёскивая линзами глаз. Картина завершилась изображением комфортабельного автомобиля, плавно отъезжавшего от гранитного подъезда. Повезли внедрять резолютивную часть.
Полумесяц космического спутника планеты интенсивно таял в выцветшей голубизне её неба. К свалке мусора и прочих отходов основной человеческой жизнедеятельности по-прежнему медленно и всё так же плавно подъехал большой, сверкающий чёрными бликами автомобиль. Из него вышли ранее обозначенные важные, респектабельные издали по-прежнему похожие на людей существа.
Словно бы сойдя с небес, пришельцы начали движение навстречу другим человеческим особям со свалки. Произошёл некий контакт чего-то высшего с откровенно низшим. Так казалось и внешне, со стороны, и сквозь холодный объектив.
Всё это время, не переставая, звучал, уверенно и почти осязаемо проговаривался определённый текст. Вероятнее всего, то была некая авторская начитка, поскольку видеоряд сопровождался им весьма плотно и последовательно.
Для рядовых землян озвучка показалась бы странноватой. Не вполне обычной. Неизвестный обозреватель обстоятельно, со знанием дела вёл заданно перемежающийся видеоряд, точно комментировал его, попутно давал познавательные сведения. Откровенно формальный перевод, поскольку голос звучал совершенно бесстрастно, без интонаций. Произношение – безукоризненно точно поставленного регистра. Не то робота, не то компьютера или какой-либо технизированной сущности.
Постепенно обнаруживались и другие признаки того, что контент выдавался всё-таки не человеком. Звук проговариваемых слов исходил с едва уловимым шелестом и лёгким резонансом от гласных. С лёгким, мгновенно пропадающим эхом. Также изредка проявлялась ещё и незначительная фрагментация и тянутость начала некоторых фраз. В остальном искусственность почти не ощущалась. Перевод казался достаточно профессиональным, синхронным и аккуратным.
На фоне транслируемых во всю галактику видеоизображений мусорных куч человечества такое вещание звучало весьма и весьма качественно. Даже проникновенно. С соответствующим музыкальным аудиотреком.
Одно из первых неопознанных донесений:
«Картина этого мира и в самом деле именно такова, какой мы её вам демонстрируем. В самом-самом начале первого репортажа обязательно предметное пояснение по существу непрерывно фиксируемого действия. Происходящее представляет собой начальный этап организации заурядной благотворительной ночлежки на удивительной планете и в ещё более поразительной стране.
В зафиксированной социальной акции безвозмездная выдача пищи совмещается с безвозмездным же предоставлением жилой площади в пустующем помещении, которое ранее было показано. Ночлежку для бездомных, которых тут называют бомжами, поместили в полуподвале дома, большого, крепкого, с благоустроенными квартирами вверху, с офисами, то есть, представительскими и служебными помещениями различных учреждений и компаний по всему первому этажу. Во всех отношениях чрезвычайно странное совмещение».
Изображение тем временем резко поменяло план, форму, ракурс и темп. Со свалки ринулось в просторный, пустой полуподвал, в котором снимающий объектив ранее побывал.
После стартовой локализации этой, главной сценической площадки предстоящих событий – новый возврат видеофиксации сюда произошёл спустя несколько минут репортажного времени. Именно сюда, на эту площадку, в подвал, вошли и принялись бродить те самые недавние колоритные персонажи со свалки, которые только что даже не могли сами за себя подписать бумагу о собственном благоустройстве. Даже вылезти из куч испражнений и мусора им должны были помочь чуть ли не силой.
Экспонируемые человекоподобные особи и здесь проявили себя адекватно своей ужасающей наружности. Пассивно и агрессивно одновременно. Признаков хотя бы первоначальной адаптации, заметно изменяющегося поведения не проявлялось пока никаких. Впрочем, указанные существа всё же недоверчиво оглядывались по сторонам, даже как-то напряжённо задумывались, словно раздумывая, не пора ли сбежать, но всё-таки до поры до времени ничего не предпринимали. Выжидали.
В полуподвале их первоначально находилось четверо. Двое из экспонированных пришельцев мгновенно обвыклись, быстро успокоились. В чём были одеты упали на своеобразные приспособления для горизонтального сна, тут же ставшие похожими на лежбища ещё более диких здешних животных. Немедленно заснули, будто проживали тут с самого рождения. По одному этому стало видно, что они либо вполне тёртые калачи, даже по межзвёздным меркам, либо настолько заскорузлы и неподвижны в своём социобиологическом поведении, что его собственно и социобиологическим назвать трудно. Что-то скорее из мира лишайников, мхов и дождевых червей. Или и в самом деле насекомых, но только низших. Тлей, разве что.
Остальные действующие лица всё так же, в замедленном, лишайниково-мховом или даже насекомьем, перепончатокрылом рапиде продолжали ходить, словно бы не в силах целиком и полностью отрешиться от недавнего прошлого и адаптироваться к новой обстановке. Впрочем, так оно и являлось на самом деле. Это было видно ещё и по тому, как эти обомшелые существа со свалки недоверчиво трогали руками всё, что могли. Камера целомудренно зафиксировала что конкретно. Диваны, столы, стулья, кровати, чистые, то есть, пока не захватанные наволочки на подушках, такие же одеяла и простыни. Чуть в стороне – горячие батареи и трубы, оконные стёкла, действительно прозрачные. Сквозь них даже что-то было видно на улице, снизу вверх, но всё-таки просматривалось, притом ещё и довольно хорошо.
Похоже небывалая обстановка всё больше удивляла вошедших человеко-людей. Даже немного сбивала с толку. Становилось это заметно даже чисто внешне. Так что определённые подвижки в их поведении тем не менее пробивались. Оно всё же изменялось, по меньшей мере выглядело не вполне стабильным. По всему выходило, что на той необозримо грязной свалке, откуда их только что выдернули, всё обстояло совсем не так. Причём, далеко не так. Во всяком случае, горячих батарей, чистых наволочек и прозрачных окон уж точно не находилось, даже позабыли как они выглядят. Хотя и там, на совершенно дикой, страшно неопрятной и совсем казалось бы неустроенной воле, этим людям было также неплохо. Если не лучше. Такой парадоксальный вывод напрашивался сам собой, поскольку явной радости от попадания в благоустроенный подвал ни у кого особенно не наблюдалось. Некоторые явно порывались вернуться туда, откуда их забрали. В первобытный рай, который они только что потеряли.
Тем временем почти полностью осуществилась необходимая детализация базового видеоряда.
Вот они, все десять действующих негритят – и в профиль, и в анфас, в новой для них и потому по всем статьям неестественной среде обитания. В большинстве своём все эти существа казались очень похожими на глубоководных рыбин, вытащенных на палубу океанского судна ко всеобщему обозрению, но может быть и к обстоятельному изучению и обработке, что представлялось кому-то за кадром чрезвычайно желательным. Некоторые выдернутые сюда экземпляры даже пучились. Они едва только не лопались от чего-то огромного, кессонного, фактически распиравшего их изнутри. Вполне возможно, что это была некая радость, а также нечто весьма похожее на изумление от явно нежданного поворота судьбы. Не исключено, и кое-что другое их распирало, в чём ещё предстояло детально разобраться.
Произошла окончательная утряска выявленной основной мизансцены. В объективе – практически всё кадровое пополнение действующих лиц и исполнителей. В подвал комфорта и уюта, резко контрастирующего с городской помойкой, прошли и постепенно разместились по своим местам остальные персонажи пока совсем нестрашно начинающейся межпланетной сказки. Похоже, пока речь шла именно о ней, о такой сказке. Хотя дальше видно станет. Появится и намёк, добрым межпланетным молодцам урок. И недобрым тоже. Что оказалось бы кстати. Многие земные фильмы совсем не случайно переполняются репортажами о нашествиях злых инопланетян и буйстве коварного течения Эль-Ниньо. Земляне явно чувствуют отовсюду что-то недоброе, нечто лихое от подступающих к ним непростых времён. Так что пока сказка начиналась явно в тренде.
Авторский закадровый текст, случайно остающийся неизвестного происхождения, перешёл к характеристикам действующих лиц и исполнителей. Пошёл материал непосредственного электронного перехвата непонятно кого непонятно кем с быстро замирающим, сыплющимся эхом от произнесённых слов.
Из следующего неопознанного донесения:
«Познакомиться с бомжами вплотную, проникнуться их своеобразным колоритом можно даже без специальной подготовки. Причём, сравнительно безопасно.
Главный герой, бывший учёный по фамилии Серёгин, квалифицированный преподаватель высшего учебного заведения, когда-то имевший должность и ранг доцента. Для неформальной среды этого оказалось вполне достаточно для появления у него соответствующего прозвища.
Где-то получить «доцента» довольно трудно, а в другом месте запросто. В этом – с приставкой Фредди. Поскольку в прежней жизни был Фёдором.
Серёгин, Фёдор или Фредди, а то и просто доцент – всегда один и тот же человек, как ни удивительно. Реальной смысловой нагрузки никакой. Как первоначально и в его новом обиталище.
Второй герой. Бывший следователь Сан-Саныч Осклизкин. Всмотритесь внимательнее. Человек, который в кадре сидит на диване и увлечённо пьёт какую-то жидкость из стеклянной гранёной ёмкости, и есть бывший следователь Осклизкин. Некогда активнейший функционер правовых органов власти ныне просто Сыщик. В прошлом важный сыскарь сейчас так же прочно пребывает на самом социальном дне. Считается близким другом доцента Фёдора Серёгина, то есть, бомжа Фредди.
Таков тандем главных героев: Доцент и Сыщик.
Только что в исследуемом помещении появились ещё несколько существ, совершенно поразительных, даже по межзвёздным меркам, действительно истинных деградантов живой природы. Один из них, кажется, ещё и самка, что для наших учёных представляет совсем отдельный и значительный интерес. Этот факт в учредительных протоколах на предмет организации ночлежки для падших человекообразных существ, то есть, бомжей, никак не предусматривался. Однако такое существо каким-то образом сюда всё же проникло. Да ещё со своим детёнышем».
В кадр словно бы ниоткуда въехал невероятно уродливый, большеголовый ребёнок, изумительно похожий на злого гнома из здешней сказки. И тут же произвёл отчётливый звуковой выхлоп. Ясно. Не просто бомжик, дитя бомжей, а бомжик индиго, бомжик эмо, может в чём-то хипстер. Довольно-таки рослый вдобавок.
У ребёночка в наличии имелось одутловатое лицо, слипшиеся льняные волосики на неадекватно огромной голове, крутой лоб и глубоководные глазки. То ли законченный дебил, то ли умалишённый гений, то ли командир экипажа летающей тарелки, но только в глубоком детстве. Невероятно синие глазки юного пришельца медленно и поочерёдно фиксировались на всех без исключения персонажах и предметах новой обстановки. Переводили строгий и внимательный взгляд с объекта на объект, пытаясь выяснить, кто же здесь субъект. Не просто откровенно изучающий. Он конкретно завораживал всех, кто попадал под его прямую наводку. Лишь родителей с непривычки при заглядывании в студенистую бездну мороз по коже драл не так сильно, как всех остальных новосёлов.
Затем случилось так, что именно при экспонировании загадочного Малыша ресурсы перехватываемого репортажа как-то быстро истощились. Передаваемая картинка словно утомила даже внеземную технику и её персонал. Произошёл явный перебор стартующего абсурда. Похоже сил на его анализ, какое-нибудь осмысление, переформатирование и передачу ни у кого не осталось. Видеоряд и соответственно ему авторская начитка резко обеднели, упростились, свелись к элементарному снятию и перечислению-комментированию того, что попало в кадр. Иногда к почти необработанной передаче скомканного остатка каждого следующего репортажа по назначению.
Именно поэтому последовавшая затем экспликация остальных бомжопортретов на этот раз сопроводилась иным звуковым контентом, полностью, без особых теоретических отвлечений, адаптированным под текущую картинку. Должно быть, силы межпланетного репортёра постепенно подходили к концу. В непростой ситуации отчасти сдувался даже он. Нешуточное и даже безнадёжное это дело – всматриваться в людей, оно и понятно. Всё равно что в бездну. Лучше бы в насекомых, не так опасно и муторно.
Ещё одно донесение:
«Мухортов, Норкин – всего лишь фамилии. Более конкретно об их носителях пока сказать ничего нельзя. Даже клички неизвестны. Что наверное неправильно, да и вообще коммуникативный предел. Дальше, ниже – действительно некуда. Что есть нехорошо.
Следующие на очереди – Жорик, Толик и Колик. Тут ситуация сложена немного иначе. Фамилии пока не идентифицированы, клички тоже. Может быть, не доросли, а есть лишь имена. Все эти деятели в прошлом то ли экстремисты, то есть, деятели, промышлявшие коммерческим либо политическим насилием, то ли пивом торговали или рядом стояли, что тоже не исключено. При любом подходе пока ничего определённого. Возраст у всех субъектов действия составляет лет под пятьдесят-шестьдесят каждому. Это пока ни о чём не говорит, потому что так тут выглядят все, сколько бы им лет от роду ни было. А вот когда кто смотрится на семьдесят-восемьдесят (также, несмотря на действительный возраст) – налицо предельно глубокая дряхлость, потому что на дне подобной жизни век всегда стремителен и краток. Но так здесь почти никто не выглядит. Не потому, что столь долго не живут. Потому что – какой смысл?!»
(Заставка. Джингл.)
Всё тот же обживаемый полуподвал. Новый проезд снимающей камеры.Масштаб и ракурсы всё более озадачивающие. Тусклые, поразительно неэкономичные лампы накаливания под потолком, заляпанные извёсткой от недавней побелки потолка прямо поверх неопределённых пятен и разводьев на нём. Явные следы несанкционированных посадок летающих перепончатокрылых насекомых или мышей, как летучих, так и нелетучих. Не исключено, что и протечек с верхних, куда более благоустроенных этажей проблемного человейника. Дальний угол подвального помещения пребывал во тьме гремучей, таинственной и шуршащей. Вроде бы и свет туда светил, а тьма всё равно обнимала его. И нисколько не отпускала. Да ещё и посвистывала и сюрчала, тонко-тонко так, едва слышно, но всё же так, что мурашки по коже кое-у-кого забегали взад-вперёд. Даже ворчала понемногу.
На одной койке по соседству с обнаруженной чёрной дырой разместились двое колоритных доходяг. Это и были главные герои обнаруженной истории, первопроходцы начинавшегося событийного ряда – бывший доцент Серёгин по кличке Фредди и бывший следователь Осклизкин, которого уважительно кликали Сыщик. Они резались, то есть, играли в настольную игру под названием шахматы. Ещё двое бомжей, конкретно Мухортов и Норкин, ёрзали лохматыми, обтрёпанными задами по табуреткам, приставленным сбоку. Болели, то есть, как тут принято, эмоционально переживали за игроков. Один грыз ногти, сплёвывая костяную лузгу на пол, а второй давал какие-то невнятные советы, надоедливо жужжал, словно это он раньше лампочки и потолок обсиживал. Столь невзыскательного поведения всем им очевидно вполне хватало.
Всё! Только теперь он произведён, посыл на следующий репортаж. И может быть сделан долгожданный сброс на реперную точку первого промежуточного финиша. Поскольку пролог таки завершился. Далее действие пойдёт сплошным накатом, иногда придётся и тормозить. Как сейчас. С уходом кадра в пограничную полутьму эффективно разворачивающейся экспозиции.
Последнее донесение из первого перехвата:
«На этом месте мы заканчиваем первый, ознакомительный репортаж нашей бытовой видеохроники с одной из планет на окраине звёздного скопления Е-9876543210. И переходим к следующему материалу научно-популярной программы независимого межгалактического телевидения. Включаем пилот-камеры автоматического режима. Дальнейшее исследование уникального сообщества околоразумных существ пойдёт в режиме нон-стоп, без каких-либо комментариев с нашей стороны. Репортажи о развитии наиболее примитивных форм жизни будут регулярно транслироваться по мере развития взятых на контроль событий. Без монтажа, без профессиональной режиссёрской и комментаторской поддержки. Научная поддержка наблюдательного проекта осуществляется ведущими специалистами отдела протозоологии лаборатории всеобщей паразитологии. Семнадцатый секвестр Академии секторального анализа межзвёздной протоплазмы Межгалактического научного Центра.
