Но сейчас за спиной был чёрный лес. И в этом лесу что-то происходило. Что-то совсем уж непонятное.
«Если всё обойдётся, – подумал Мал, – Подарю Лесному Деду самую-самую щедрую жертву. Может, даже то медовое лакомство с орехами, которое дают на праздник». Толовчане всегда чтили в первую очередь Лесного Деда – он им был ближе всех остальных богов. Наравне с ним поминали разве что Матерь Землю и Воду, Мокушу.
Невозможно, однако, долго дрожать. Постепенно Мал немного успокоился. Его даже стало клонить в сон от жара костра. Мальчик чуть отодвинулся от огня, чтобы не обжечься, и уронил голову на колени.
Странный сон. Снилось Малу, что он будто летит над землёй, не иначе как на солнечной колеснице, и видит деревеньки толовчан, топлян, боровичей. А вот и совсем большое село, огороженное огромной бревенчатой стеной. Да не село это, наверняка, а Ладога, никогда не виданный им город. Сколько людей-то! Он столько зараз никогда не видел.
Но что это? Город начал расти прямо на глазах, переливаясь за стену как тесто из квашни. Домов и людей становилось всё больше, да каких домов! Огромных, будо несколько срубов поставили друг на друга. И какая красивая резьба! У мастеров, которые их делали, были золотые руки. И одежда на людях, которые в них жили, становилась всё богаче, сплошь заморские шелка и бархат.
А на некоторых домах отчего-то золотились невиданные им золотые кресты, похожие на знак Дабога, только не совсем.
И городов таких становилось всё больше, они покрывали всю землю, а леса становились всё меньше, будто съёживались. Куда же? Как тогда охотиться будут? Мал хотел было крикнуть, предостеречь, но кто бы его услышал… Люди занимались чем-то непонятным, на полях сражений множество воинов бились друг с другом, хрипели кони и лилась кровь…
А потом дома и вовсе стали невиданными, каменными, сказочной красоты, и люди стали одеваться совсем уж сказочно. Кто-то копался в листах, похожих на бересту и скленных между собой, с таким видом, будто делал нечто страшно важное, кто-то возился с отварами из совсем уж непонятных трав…
А ещё были другие люди, грязные и оборванные. Они бежали по широким улицам невиданных городов с криками: «Свобода!». И вновь бились люди, и вновь текла кровь…
А потом дома и вовсе взмыли под небеса, зажглись холодным внутренним светом. По улицам сами собой ездили телеги, и ночь от этого света стала похожа на день… Что это? Сам Змей Огненный идёт-шумит и светом пышет. А что, если б увидел его? Если бы он во плоти был? Точно бы съел, тут уж даже на могилку к знающей бабке не ходи. У! Зверюга страшная с клыками железными ревёт! Подцепила что-то и понесла добычу. Какой страшный! Он таких огромадных зверей никогда не видел! Да ещё хищных!
И людей-то сколько! Девок голоногих, мужиков патлатых.
Всё, хватит! Мал словно взмыл в воздух, подлетел к совсем прозрачному, огромному окну – и как такое сделали? – и увидел другого мальчишку, в чудной одежде, как две капли похожего на него самого…
И темнота…
Он проснулся и неловко встал – тело затекло от сна в неудобной позе. За спиной занимался сизый рассвет, костёр едва тлел и чадил дымом. Что ж, если духи и приходили ночью, то ушли ни с чем.
А сон… Мал понимал, что это неспроста. Что-то случилось. Что-то очень странное.
И сон непременно нужно рассказать старейшине, чтобы объяснил. Ведь что-то же он должен значить?
Мал подхватил туесок – хорошо, что лежал рядом, а то непременно бы позабыл и получил бы от матери хворостиной. Нужно поскорей набрать грибов, как просила, и домой. Он знал грибную полянку, где туесок можно быстро наполнить. Там подосиновик на подосиновике, и какие! Хорошо ещё, что этого места никто не видел, а то бы быстро разобрали, и ему пришлось бы долго блуждать по лесу.
Собраться бы! А как тут соберёшься, когда перед глазами – невиданный ночной свет и бесконечный шум?
Эх, Мал, Мал. Не зря ругались на твою безалаберность! Внимательнеее нужно быть. Не успел мальчик набрать грибов, как услышал нечто страшное – злой бычий рёв.
Глава 2.
Здесь росли могучие леса и текли широкие равнинные реки. Кроны древесных исполинов, казалось, подметали само небо, качаясь под лёгким ветром. А под сенью гигантов курчавились ягодные кустарники, стелились папоротники и можжевельники, тёмно-зелёным ковром лежали травы и мох, в которых с весны до поздней осени не было перевода грибам.
Этим летним днём по лесу шли двое, мужчина и женщина. Довольно молодые, лет, наверное, двадцати пяти. Мужчина – высокий, чернявый, с живыми глазами и лукавой белозубой улыбкой. Женщина – тоже довольно высока ростом, с длинными тёмными волосами и бледным, задумчивым лицом. Оба были в добротной дорожной одежде, но было ясно, что в лесу они новички. Кто же ходит так шумно, спотыкаясь о каждую корягу?
Если бы кто-то вздумал следить за путниками, то увидел бы много занимательного. Например, как они то тычут в землю тонкими металлическими палочками, то наставляют их на сияющее летнее солнце. И перебрасываются малопонятными фразами, вроде: «почва – суглинок, как, собственно, в лесу и бывает»; «Состав воздуха тоже идентичен»; «и химический состав звезды тоже»; «лития немного больше»; «копейки»…
– Всё равно нужно отметить, – сказала женщина. – сказано же было, фиксировать любую мелочь.
– Опять цитируешь? – проворчал её напарник.
– Нет. Но могу. Было сказано: «отмечать все отличия от нашего мира, какими бы незначительными они бы не показались. В случае встречи с местным населением постараться наладить контакт. Или хотя бы зафиксировать речь, чтобы можно было расшифровать в лаборатории». Конец цитаты.
Юрий хмыкнул, развалившись на огромном поваленном дереве:
– Ну у тебя и память…
Катерина усмехнулась в ответ и продолжала задумчиво вглядываться в лес. Дремучий, тёмный и пугающий, как ей показалось. Инстинктивный страх горожанина перед дикой природой. Мир вокруг дышал такой древней, первобытной свежестью, какая бывает только на заре мира. Вот так оно и было в начале начал… Хотя, конечно, в самом начале никаких растений вовсе не было, даже одноклеточные не сразу появились… Но в первобытные времена они так и выглядели – дикие, могучие леса, способные, не заметив, проглотить человеческую пылинку. Не злые и не добрые. Чужие.
Да. Куда только не занесёт в поисках работы. А как быть? Кушать хочется, а если вас недавно уволили, а от родителей долги остались, то финансовый вопрос будет стоять очень остро. Вот и пришла она по объявлению на сайте, а там…
Но будем честны, всё не только из-за денег. Интересно ведь! Параллельный мир. О них сейчас, наверное, только глухой не слышал. А она, Катя, читать с детства любит. Вспомнились одинокие вечера у жёлтого круга лампы вместе с книжкой. Тишина, покой, рядом – кружка растворимого, почти безвкусного кофе, только по привычке и сделанного. Она пьёт, почти не ощущая вкуса и про себя посмеиваясь над главной героиней.
Не зарекайся, что жизнь всегда будет такой же одинокой и спокойной. И разумной. Иногда может занести туда, куда авторы фэнтези своих героев не гоняли.
Только вот в книжках обычно сразу местные встречают и великую миссию предлагают. Или хотя бы в курс дела вводят. А тут… Стой посреди мрачного леса и пытайся понять, куда тебя нелёгкая занесла, в какие первобытные дебри.
Вековые деревья шумели, недовольные вторжением чужаков.
Юрий с лёгкой улыбкой посмотрел на подругу, которая вновь ушла в себя. Катя – славный человек, хороший товарищ, незаменимый там, где требуются исторические знания и феноменальная память. Если бы не привычка задумываться и уходить в мир фантазий… Впрочем, у каждого свой способ познания мира.
Сам же он в их команде отвечал за практические дела и общение с местным населением. Тоже, между прочим, головы требует.
А большего им и не надо, если вдуматься. Это только в книгах попаданцы – бывшие десантники, оказавшись в далёком прошлом, сходу мир меняют и свои порядки устанавливают. Трепещите, отсталые народы! Бремя белых! Мы вам!
А что – вы им? Даже с учётом того, что в отличии от попаданца обычного, оказались не с голым задом, а при вполне себе приличной подготовке? И с всяческими техническими прибамбасами, вживлёнными в тело аватара? Включая тот же усовершенствованный шокер, которым при желании не только убить можно, но и электрические файерболы пускать?
Ничего вы им. Войны не остановите, это щелчком пальцев не делается, а разбить армию в одно лицо вам всё же не по зубам. Технический прогресс тоже вряд ли серьёзно ускорите. Моральный, если предположить, что таковой существует – и подавно. Даже песни Высоцкого не перепоёте. Вот именно. Наша миссия – поскромнее будет. Наблюдать и фиксировать. Спокойнее, благородный дон Румата. Не гоните боевых верблюдов. Займёмся делами насущными.
Вот сейчас Юрий вспомнил, что у них почти не осталось воды – в самом начале выпили почти всё, больше от нервов. А неподалёку течёт глубокая, чистая река. Действительно чистая, он проверил анализатором. Что ж, если здесь химические отходы и существуют, то до здешних лесов явно не добрались.
И когда он набирал флягу в заводи, какая-то огромная рыбина метнулась к нему из-под коряги, вцепилась мелкими зубами в руку и попыталась утянуть на дно!
– Ах ты ж зараза!
С подоспевшей Катей они отбивались от рыбищи, оказавшейся неожиданно сильной, вода окрасилась в кроваво-красный цвет… Благо, хищница вскоре махнула хвостом и ушла на дно, поджидать более сговорчивую добычу.
– Что это было? – спросил Юрий, сглатывая на сухое горло, и с трудом удерживаясь от рвущихся наружу идиоматических выражений. С ладони текла кровь. – Вот ведь зараза, как прокусила!
– Кажется, сом, – отозвалась напарница, доставая антисептик. Голос у неё дрожал. – Сам понимаешь, анализатор не наводила.
– И что, сомы людей уже едят???
– Вообще-то они хищники, – пожала плечами Катя. – Говорят, и мертвечиной не брезгуют. Но чтоб живых людей… Не слышала. Но здесь-то всё возможно.
– Джунгли Амазонки какие-то – проворчал он, оглядываясь. – Интересно, а пираний здесь нет?
Напарница только развела руками. Всё здесь может быть. Юрий мрачно посмотрел на озеро, казавшееся таким чистым и безобидным. Одна фляга безвозвратно потеряна, но не нырять же за ней.
Разумеется, вокруг были не джунгли, а густая, северная тайга. Очень похожая на нашу, правда, с некоторыми неуловимыми обычному глазу отличиями. То у берёзы обнаружатся тонкие, узкие, ивовые листья, то путники наткнутся на поляну, засаженную мелкими красными цветочками, ничем не примечательными, кроме того, что биоанализатор так не сумел определить их аналогов в нашей вселенной…
Произошедшее напомнило обоим, что здесь не парк. И вскоре они получили тому подтверждение.
– Слышишь? Кричит кто-то!
Да что за мир здесь такой?
Они бросились, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая и только каким-то чудом не отбив себе ничего серьёзного. Наконец, выбежали на поляну, где огромный дикий бык поднял на рога какого-то мальчишку.
Юрий треснул быка шокером, заставив обратить на себя внимание и выпустить добычу. Бык взревел, дёрнул шкурой и наставил рога на нового оппонента. И справиться с этой горой мяса шансов не было вообще. Бык взрыхлил землю копытами, злобно уставившись налитыми кровью глазами. И явно намереваясь убить хоть кого-нибудь. Мама дорогая, да у него один вес под тонну! Ничего себе – травоядное животное. Наставил рога, да не куда-нибудь, а прямо между ног наглому человеку.
Э нет, бык-тур! Этот орган Юрию ещё дорог. И даже не как память. Поэтому подскакиваем и отпрыгиваем в сторону.
– Ах ты говядина ходячая!
Они вдвоём с подоспевшей Катей направили электрический удар. Бык обиженно взвыл, вновь ударил копытами, развернулся и убежал в лес с видом маленького телёночка, несправедливо обиженного злыми людьми.
Напарники застыли, тяжело дыша. Ещё не верилось, что этот, с позволения сказать, бой был ими выигран с минимальными потерями.
– Лихо у них тут с фауной. Но должна признаться, веселье бьёт…по голове.
– Вы кто? – сипловато спросил парнишка, пытаясь отползти назад.
Совсем ещё ребёнок. Лет одиннадцать-двенадцать, не старше. Белобрысый, с круглым, чумазым лицом, облупленным, веснушчатым носом. Одет в старые домотканые штаны и подпоясанную рубашонку, на лбу волосы перехватывает грубая верёвка, делающая его похожей на древнего славянина. На рубахе, к слову, простенькая, старомодная вышивка красно-синими нитками. Мальчишка был бос. Когда Юрий и Катерина опустились рядом с ним на корточки, они почувствовали лёгкий запах пота и дровяного дыма.
Совершенно человекообразный. Вот только одет по-старинному.
Что ж, вопрос снят.
– Да так, – пожал плечами Юрий. – Люди прохожие. А ты кто? И что делал один в лесу?
Паренёк посмотрел на них опасливо, из-под упавших светлых прядей волос. Он явно не спешил раскрывать своё инкогнито. Затем всё же буркнул:
– Живу…недалеко отсюда, – он неопределённо махнул рукой, не указывая конкретного направления. – По грибы ходил.
Он кивнул на незамеченный ими плетёный берестяной кузовок, доверху наполненный груздями и подосиновиками. Очень даже приличными.
– Что ж тебя одного отпустили?
– А чего ж за грибами не отпускать? Уж за грибами-то все ходят, как ходить научатся.
– А если б заблудился?
– Ну…чего ж тут блуждать? Дорогу завсегда можно найти – деревья-то все разные!
Что ж, логично. Кто бы ещё заблудившимся это объяснил. К тому же, деревья, может, и разные, но какие-то незапоминающиеся. Попробуй найди нужную берёзу, когда она скроется из виду. Никаких ориентиров в таком лесу нет, даже голова кружится.
А говорит-то по-нашему, наконец, обратила внимание Катя. Или всё же нет? Неужто правду говорят, что люди, попадающие в иной мир, начинают понимать все здешние языки? Сказочка-то, похоже, имеет под собой основания, а она-то думала, авторам просто лень морочиться с лишними сюжетными линиями… Да, речь парнишки не была похожа на современный русский, но было в ней что-то неуловимо знакомое. Как в этом мире – вроде наш, и вроде, не наш. Или наш язык, но древний? Паки. Вельми понеже. Да кто разберёт-то?
Ладно, не до того сейчас.
– Ну, тогда хоть смотри внимательней. Здесь, гляжу, всякое водится. А не скажешь, есть здесь поблизости город? – тем временем, продолжал расспросы Юрий.
Сейчас заявит, что и слова-то такого не знает. Вполне может быть, не известно ведь, какое здесь время. Тогда совсем худо – они неистребимые горожане, и на природе чувствуют себя малость…чужеродно.
Вековые деревья, вечный зелёный полумрак. Мох, пружинящий под ногами, воздух, холодный в своей чистоте. И страшное одиночество.
Но мальчишка порадовал:
– Ладога есть. А только до него, почитай, дня три пути.
Он попытался подняться, и тут стало окончательно ясно, почему парнишка всё же не убежал. Одна нога у него была явно подбита. Юрий присвистнул.
– Ну-ка покажи. Что ты вздрагиваешь, не съем. Сейчас перетяну потуже…
Он достал из сумки запасную одежду и, не колеблясь, оторвал нужный кусок. Затем крепко перевязал тощую, грязноватую ногу мальчишки.
– Что в лесу-то свистишь? – хмуро спросил он. – Лесной Дед этого не любит. Морочить начнёт, а то и волков напустит.
– Не буду, не буду. Катя, есть что холодное?
Нога не была серьёзно повреждена – мыщцы и сухожилия остались целы. Так, по крайней мере, утверждал Юрий, а ему как врачу, верить было можно. Через пару дней – хоть танцуй, но пока мальчишка вряд ли мог куда-то дойти. Он и не пытался, только косился на нежданных спасителей из-под светлой чёлки, переплёл пальцы сложным образом и забормотал что-то невнятное. Не иначе, охранительное заклятие против нечисти, буде незнакомцы ею окажутся. Юрий просто подхватил его на руки.
– Ну, показывай, где ты живёшь.
Тот поёрзал, устраиваясь поудобней и всё же решил ответить честно:
– В деревне. Она недалеко отсюда, если по солнцу идти. – Помолчал и добавил: – Люди называют меня Малом.
Подходящее имя, больше похожее на ладно севшее прозвище для и впрямь мелковатого мальчишки. Катя вспомнила, что в старину очень не любили называть своё настоящее имя незнакомцам, дабы те не оказались колдунами и не навели порчу или сглаз. Так что это, вероятно, прозвище и есть, а имён у нашего Мала, пожалуй, и не одно.
Интересно, как их встретят в деревне? В древние времена чужаков не слишком-то жаловали. Но именно из страха и старались задобрить.
Что ж, будем надеяться, слухи о ритуальном гостеприимстве тоже не преувеличены.
Глава 3.
По дороге Мал разговорился. Забавный он, неухоженный, ворчливый как медвежонок, но по сути, обычный ребёнок, со всей наивностью и разговорчивостью, свойственной этому возрасту. Был он, как и сказал, из деревеньки неподалёку, где жил один его род. Жителей его деревни и двух соседних люди называли толовчанами, « потому что мы охотимся хорошо», – с законной гордостью пояснил Мал.
– Мамка ещё присматривает за детьми, а тятька, бортник, два года назад помер от огневицы.
– Бортник?
– Мёд добывает у диких пчёл, – коротко пояснила Катя.
– Сирота, выходит? – сочувственно спросил Юрий. – Наверное, много работы навалилось.
– А что ж делать, – ответил мальчишка со взрослой рассудительностью. – Приходится помогать своим. И отчего ж я сирота? Мамка есть, дядька, брат двухродный. Есть, кому заступиться. Работать надо. Ленивых Ничевока забирает, – добавил мальчишка с серьёзностью, не соответствующей возрасту. Обычно в двенадцать лет в бабайку верить уже перестают.
– И то хорошо, что есть кому. А что ж ты, такой большой, а в сказки веришь? Ты его хоть раз видел, Ничевоку своего?
