Я встала со своего места и направилась в кабинет.
Вообще-то, по паспорту я Деметра-Нанон Витальевна Часовитина, это как раз бабушка Агата наградила меня столь необычным именем, как рассказывал папа, меня так назвали за то, что я родилась, чтобы быть покровительницей чародеев, что бы это ни значило, а второе имя означает «польза». Вот так бабуля облагодетельствовала меня. Сколько же я натерпелась от своих одноклассников, кто бы знал. Даже некоторые учителя заранее, бывало, не любили меня только из-за имени.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал мне мужчина, указывая на один из стульев, сам сел напротив в свое кресло за столом, – Меня зовут Виктор Сергеевич, я являюсь представителем вашей покойной бабушки, примите мои искренние соболезнования. Насколько Агата Валентиновна была удивительнейшей женщиной, я и представить не могу, какое это горе потерять такого человека.
Я его восторга не разделяла, поэтому просто молчала. Где-то я слышала, что юристы поболтать любят, а я психолог, я слушать больше люблю.
– В последнее время мы с Агатой Валентиновной сблизились, мы вместе составляли завещание, да и так общались, вне работы, очень часто гуляли, так жаль, так жаль, есть человек, и нет его.
Скрывать не буду, меня уколола ревность. То есть с каким-то адвокатом эта старушенция находила время болтать, а меня и знать не хотела. И до того мне стало обидно в тот момент, что я даже хотела отказаться от наследства, чтобы все ее имущество перешло в какой-нибудь детский дом или фонд для больных, но быстро взяла себя в руки. Наверняка наследством я смогу распоряжаться через какое-то время, где-то я читала эти юридические тонкости. Нет, надо успокоится и идти от обратного. Раз уж я тебе была не нужна, дорогая бабушка, то я компенсирую твою любовь твоими же вещами. Так-то.
– Ваша бабушка, этот прекраснейший человечек, завещала вам все свое движимое и недвижимое имущество, вот здесь список, – он протянул мне листок, – Вот в этом конверте ключи от квартиры, информация по банковскому счету, банковская карта, и вся информация, касающаяся квартиры. В этом конверте письмо, последнее письмо Агаты Валентиновны вам, – он положил передо мной два запечатанных конверта.
Так как я была не готова к последнему письму, то распечатала первый конверт. Действительно, в нем находилась связка ключей на три комплекта, пластиковая карта на мое имя и какие-то документы, в которые я углубилась.
– Перед своей смертью Агата Валентиновна продала бизнес с бутиками женской одежды, она подумала, что вы не захотите этим заниматься, учитывая вашу специализацию, и положила все деньги на счет, – адвокат вытащил нужный листок из стопки в моих руках. – Но, к сожалению, вы сможете воспользоваться этими деньгами только когда вам исполнится двадцать пять лет, как, впрочем, и продать квартиру вы сможете только по истечении срока. Но каждый месяц, первого числа вам будут перечисляться деньги на мелкие расходы.
– И что, квартира просто так будет простаивать? – уточнила я, подняв вверх левую бровь.
– Почему же, – рассмеялся Виктор Сергеевич, – Вы можете в ней жить, все коммунальные услуги оплачены. Можете сдавать ее, если не хотите, но не продавать.
– Интересно. Могу ли я посмотреть на квартиру?
– Конечно. Адрес вот здесь, – собеседник указал пальцем на верхнюю строку страницы, – Это недалеко отсюда, буквально через дорогу.
Взглянув на адрес, отметила, что действительно, это недалеко. Хотя это и логично, зачем тащиться куда-то далеко, если под боком есть адвокатская фирма, а годы уже не те.
Взгляд мой упал на выписку с банковского счета и глаза непроизвольно округлились.
– Да, сумма внушительная, – снова улыбался Вадим Сергеевич, – Думаю, ваша бабушка обеспечила вам вполне сносную и безбедную жизнь. Вы сможете распоряжаться ими по вашему усмотрению.
– После двадцати пяти, – ввернула я.
– Согласитесь, этого стоит подождать.
Возразить мне было уже нечего, хотелось посмотреть на квартиру, поэтому, убедившись, что мне больше нечего делать у адвоката, поспешила проститься.
– Вы забыли второй конверт, – догнал меня голос мужчины, когда я уже открыла дверь. Он сам встал из-за стола, преодолел расстояние между нами в три шага и отдал конверт мне в руки.
– Спасибо, – кивнула я.
Мои глаза наткнулись на полный злобы взгляд со стороны секретаря, которая даже имени своего не назвала.
– К сожалению, мы не выпили с вами чаю, – начала я, – Теперь у меня что-то в горле пересохло от нашего разговора. Но мне уже пора. Всего доброго.
– Действительно, – кивнул адвокат, – Я гарантирую строжайший выговор Алле за некомпетентность. Всего доброго, Деметра Витальевна.
Чувствовала ли я себя лучше после этой мелкой пакости? Конечно.
Квартира и в самом деле находилась в доме через дорогу, я зашла в подъезд, потом и в сами апартаменты и присвистнула. Не хилый ремонт.
В коридоре стоял шкаф-купе с зеркалом в полный рост и пуфик. Минималистично, но мне, как ни странно, понравилось. Сняв обувь, направилась дальше. Дальше была кухня с большим столом у одной стены и кухонным гарнитуром с другой. Вся техника на месте, есть даже кофеварка. После кухни я зашла в зал, где стояли диван, книжный шкаф и стенка с полочками, в том числе и для телевизора, который тоже тут был. Я так понимаю, это первая комната-зал.
Прошла во вторую комнату. Здесь была большая двухместная кровать, шкаф для одежды, стол для работы и пара прикроватных тумбочек. В третьей комнате были только полутороспальная кровать и шкаф для одежды. Можно использовать ее как гостевую.
Я прошла обратно на кухню, чтобы выйти на балкон. Он, кстати, был застеклен, а на пол постелен ковролин, удобно.
С балкона мне открылся вид на главную дорогу, а буквально под окнами находилась автобусная остановка, с которой я, кстати, домой уезжаю практически каждый день с учебы, мой университет находится в двух кварталах отсюда.
Остаток дня я провела за исследованием своей новой жилплощади. То, что я буду здесь жить, сомнений не вызывало. Мне же до универа пять минут пешком, а это лишние сорок минут сна.
Моей первой находкой были две фотографии в комнате старухи, это та, где двуспальная кровать. Фотографии висели на стенах, одна была черно-белой, на ней была бабушка, она стояла у окна и смотрела вдаль, фотограф же запечатлел ее с улицы, здесь третий этаж, поэтому фото получилось отчетливым и очень атмосферным. Казалось, будто бабушка увидела что-то в окне и ее переполнили любовь и нежность от увиденного. Я мысленно пересчитала окна и точно определила, что наблюдала она из зала, там и шторы до сих пор те же висят. Интересно, что же она увидела?
Под ее фотографией в рамочке висела открытка. «Ваше фото заняло первое место на международном конкурсе. Спасибо вам». И внизу подпись. Быстренько посмотрев в интернете фамилию фотографа, присвистнула, оказалось, это довольно популярная личность в столице.
На втором снимке, не таком, кстати, четком, а даже очень размытом, была запечатлена остановка, что находилась напротив дома, я ее заприметила ранее. На ней я с трудом узнала себя, стоящей в толпе. Получалось, будто бабушка следит за мной, стоящей в ожидании автобуса. На меня вдруг нахлынула волна умиления, я в красках представила, как бегу с остановки в сторону универа, немного нахмуренная из-за опаски опоздать, а бабушка смотрит на меня из окна с тоской и нежностью.
Потрясла головой, прогоняя видение. Глупости это все, а у меня просто хорошее воображение. Если бы хотела эта сумасбродка со мной общаться, то общалась бы, а не наблюдала издалека.
Остаток дня и большая часть ночи у меня прошли в исследованиях квартиры. Я нашла много старых фотографий, писем деда, когда тот бывал в командировках, открытки от дальних родственников и еще много всякой мелочи, навевающих воспоминания.
Утром мне позвонила мама. Она и разбудила, напомнив, что сегодня похороны и что я обязана там быть. Обязана.
Ладно, за такое наследство можно и сходить, хотя восторга или хотя бы желания у меня это не вызывало. Наскоро умывшись, собралась и уехала в свою квартирку, чтобы переодеться.
К назначенному времени уже была на кладбище. Чувствовалась напряженность, так как я не ожидала увидеть такое количество людей. Здесь были и молодые юноши и девушки, и представитель старшего поколения. Что они здесь делали, мне было не понятно, я сначала даже подумала, что попала не к той могиле, но нет, в толпе я увидела маму и направилась к ней.
– Кто все эти люди? – спросила я шепотом.
– Кто-то работал с бабушкой, кто-то жил рядом, а кто-то просто подружки, – она кивнула на трех старушек, непрестанно плачущих и вытирающих слезы тканевыми платочками.
– У нее были подружки? – удивилась я.
– Конечно, – пожала плечами мама, – Человеку нужно ведь общение, у тебя же есть подружки.
Действительно. Хотя мне бабка упорно представлялась некоей городской сумасшедшей, при виде которой прятались по домам и носа не показывали. И я бы усомнилась в маминых словах, если бы вчера не видела фотографии бабушки в красивых платьях, шляпках и в туфлях на небольшом каблучке. У нее была короткая стрижка, но она красила волосы в светло-русый цвет и укладывала их в незамысловатую прическу, она и красилась умело. Я определенно ничегошеньки не знаю о своей же прародительнице, надо бы хоть в интернете посмотреть. Хотя теперь мне начинает казаться, что это только я такая особенная, не заслужившая ее внимания.
Процессия проходила своим чередом, мы с мамой принимали соболезнования, гости откровенно рыдали. Перед самым погребением к бабушке подошел смутно знакомый мне парень. Только вот, где я его видела, вспомнить не могла.
Пока я напрягала брови, парень подошел к гробу, с большой нежностью провел тыльной стороной ладони по бабушкиной щеке, наклонился и поцеловал, тоже в щеку. Этот жест мне показался очень интимным, хотелось отвести взгляд, но я смотрела. Затем парень выпрямился, развернулся и зашагал прочь. Мне хотелось окликнуть его, спросить, что он тут делает, но это было бы совсем неуместным. Утешала я себя тем, что еще вспомню, где его видела, поэтому теоретически я могла бы еще раз его увидеть.
Отстояв положенное время, попрощалась с мамой и поехала домой собирать вещи. Мама сама отпустила меня, не заставила сидеть в ресторане, так что я с чистой совестью направилась в сторону автобусной остановки.
По дороге зашла на почту, одна моя одноклассница после выпуска уехала во Вьетнам и теперь там живет, мы часто переписываемся, у нас имеется взаимовыгодное соглашение, она мне присылает целую кучу кофе, а я ей байкальскую серу, так и живем. Вспомнив, что буквально утром на телефон пришло оповещение из почтового отделения, я решила, раз уж здесь, зайду и туда. Надо бы не забыть написать подружке слова благодарности, да новый адрес отсылки.
Радостно размахивая пакетом, продолжила путь, странно, но никакой грусти по поводу кончины бабушки я не чувствовала, что была она, что не было. В этом она виновата, нечего было со мной не общаться, а я вообще-то хорошая.
До самого вечера я собирала свои манатки, чтобы в один день заказать машину с грузчиками и перевезти, а пока справила себе небольшой рюкзак на первое время. Одежды в нем было немного, а вот полученный ранее кофе, мою прелесть, положила чуть ли не самым первым, турку, кстати, тоже. И аптечку. И косметичку. И планшет. Короче, все самое необходимое.
Хотела, конечно, вызвать такси, рюкзак хоть и не туристический, а вполне себе нормального рюкзакового размера, а все же тяжелый, но отказалась от этой мысли, погода хорошая, время вечернее, в автобусах народу мало, темнеть еще не начало. В общем, донесу свою поклажу и так, не сахарная, не растаю.
Воодушевленная своим решением, отправилась в путь. Все оказалось так, как я и думала, доехала быстро, никому рюкзаком не мешала. Выйдя на остановке, снова увидела того парня, что так нежно целовал мою бабушку, он тоже меня заметил и направился в мою сторону.
– Прости… те, – сказал он, – Могу я с вами поговорить?
И тут я его узнала. Это он за пару дней до похорон перепутал меня с Агатой. И бабку тоже так звали.
– Вы кто? – спросила я невежливо.
– Я был знаком с вашей бабушкой, очень давно, – ответил тот, – Могли бы мы поговорить где-нибудь в тихом месте?
– Да, тут есть кафе, – указала я на соседний дом, туда мы и направились.
Сев за столик у окна, мы сделали заказ. Зачем я тут сижу, не приложу ума. Парень не вызывал подозрений, но мне, как молодой девушке, стоило бы проявить бдительность, хотя… мое нутро молчало. Точнее оно говорило, что бедному парню нужно помочь, он ведь ничего плохого не попросил, домой не напрашивался, в подворотню не зазывал, ничего не предлагал съесть или выпить, а инцидент трехдневной давности был просто недопониманием. В общем, я себя успокаивала, косившись на бариста, наверняка не откажет девушке в защите, если она попросит.
– Для начала, я думаю, мне нужно представиться, – начал парень, – Меня зовут Шан, я был знаком с твоей бабушкой и хотел бы узнать о ней все, что ты можешь мне рассказать. Как я могу к тебе обращаться?
– Метра, – откликнулась я, – Только я не понимаю, чем могу помочь, мы с бабушкой не были близки.
– Расскажи, пожалуйста, как она познакомилась с твоим дедом.
– Знаешь, было бы лучше, если бы ты обратился к моей маме с этим вопросом, я даже не знаю.
– Мы могли бы отправиться к ней прямо сейчас? Мне это очень важно.
– Сейчас уже поздно, – замялась я, – Ладно, погоди.
Достав телефон, набрала мамин номер. Сказав, что меня интересует бабушкина жизнь, так как я нашла старые фотографии, принялась слушать.
Нам принесли кофе, пирожные, я успела съесть половину, когда мама закончила рассказ, и, простившись, пожелала спокойной ночи.
– Значит, так, – отпила я свой кофе. Может, кто-то и скажет, что на ночь глядя кофе нельзя, но мне можно, у меня давление низкое и руки холодные, – Бабушка вышла замуж в двадцать шесть лет, дед очень долго добивался ее согласия на свадьбу, расписались скромно, дед ее, по словам мамы, боготворил, а та была просто благодарна. В детстве этого, конечно, не видно, но со временем мама поняла. После свадьбы, собственно, родилась мама.
Дальше я рассказывала уже от себя то, что знала из обрывочных рассказов родственников, свалившихся на меня в последние три дня.
– Теперь рассказывай ты, – закончила я, – Зачем тебе моя семья?
– Расскажу, не поверишь, – покачал он головой, погружаясь в свои глубокие мысли.
Если честно, невольно залюбовалась. Все черты его лица были какими-то острыми, резко очерченными, но в то же время все его лицо было сбалансированным, не грубым, а наоборот, вместе создавали идиллию, темно-серые глаза эту идиллию только подчеркивали. Темные волосы коротко стрижены, одежда обычная. Красивый парень, я бы даже сказала, слишком красивый для парня.
Стоп, Метра, ты не туда думаешь.
– И все же? – подала я голос, напоминая о себе и заодно прогоняя глупые мысли.
– Хорошо, – он вздохнул, издевательски ухмыльнулся и выпалил практически на одном дыхании: – Я познакомился с твоей бабушкой, когда ей был двадцать один год, я прибыл из своего мира в твой, чтобы просто развлечься, попутешествовать, но встретил ее и влюбился, она в меня тоже. Когда я хотел предупредить родителей, что уезжаю от них и переселяюсь в ваш мир, что-то произошло, отчего в вашем мире прошло шестьдесят лет, теперь я всеми способами пытаюсь выяснить, что именно.
Пока он произносил свою правду, я вроде и слушала его, и даже слышала, каждое его слово, но в то же время меня охватила жуткая паника, из-за которой у меня зашумело в ушах, перед глазами все поплыло, а голову охватило неведомое предчувствие опасности. Не знаю, что заставило меня дернуться и повалить Шана на пол кафе, задев при этом стул, перевернув свой рюкзак, опрокинуть все чашки со стола, но я это сделала. Однако, мое плечо пронзила невыносимая жгучая боль, от которой я вскрикнула и потеряла сознание.
Часть I
Метра
Приходила в себя я тяжело. Помню, что открывала глаза, но плохо соображала, потом снова проваливалась в сон, это было похоже, на то, будто я тонула, то выныривая, то снова погружаясь под воду. Наконец, вынырнув в очередной раз, я глубоко вдохнула, хватая ртом воздух, отчего закашлялась, плечо обдало болью.
– Ой, – прохрипела я, откидываясь на подушки.
– Она очнулась! – закричал кто-то, – Скорее! Очнулась!
В дверь вбежали какие-то люди с острыми ушами, обеспокоенно глядя на меня, а я глупо хихикала и тыкала пальцем на их уши. Нет, ну до чего забавно, доктора эльфские уши нацепили. Детский праздник у них в отделении, может?
Мне дали выпить какую-то микстуру, от горечи защипало язык, но на смену быстро пришла сладость.
– Что произошло? – спросила я, чувствуя, что боль уходит из плеча, голова перестала шуметь.
– Как бы тебе это объяснить, – задумался один из мужчин, не без труда я узнала Шана. Он как-то изменился. Лицо осталось прежним, а вот остальное… уши и волосы стали длиннее, одежда из какого-то незнакомого мне материала, да и глаза стали намного ярче. Теперь они были не просто серыми, а я бы назвала их «цвета мокрый асфальт».
– Объясняй как есть, – попросила я, устраиваясь поудобнее.
– В общем, мы сидели в кафе и пили кофе…
– Это я помню, – кивнула я.
– Я тебе рассказывал про меня и твою бабушку, а потом ты вскочила с места, повалила меня на пол, отчего убийца попал болтом не в меня, а в тебя, – Шан присел на край моей кровати, – Ты спасла мне жизнь, спасибо.
– Уб-бийца? – переспросила я, натягивая одеяло до подбородка, как будто из-под одеяла он меня не достанет.
– Не волнуйся, – погладил меня по локтю через плотную ткань парень, – В моем замке тебе ничто не угрожает. Для того, чтобы убийца не навредил тебе еще больше, я открыл портал в мой мир и перетащил тебя сюда, в больничное крыло, где тебе оказали хорошую медицинскую помощь, здесь ты в безопасности.
– Успокоил. Честно, успокоил, – закивала я без капли сарказма, положив одеяло на место, – В конце концов, это за тобой охотился убийца, – при моих словах глаза Шана округлились, похоже, это не приходило в его светлую головушку, – Рассказывай дальше.
– Оказалось, что в тебя стреляли из арбалета, болт попал в плечо, на наконечнике был яд саммакко, это такое земноводное из нашего мира, у тебя довольно быстро началось заражение, появились зеленые разводы, по ним я и определил этот яд. Да и кто будет в вашем мире стрелять из арбалета, у вас пистолеты с глушителями имеются, – он невесело ухмыльнулся, – Пока яд не добрался до сердца, тебя подлатали, но тебе придется какое-то время еще провести тут, под присмотром, пару недель уж точно.
– Пару недель? – переспросила я, вытаращив глаза, – Что же я родителям-то скажу?
– Тут такое дело, – почесал затылок Шан, а мужчина, что вошел с ним и до сих пор молчал, весело хмыкнул, – Я взял на себя смелость и подкорректировал кое-что в твоем мире.
– Что именно?
– В общем, – снова замялся тот, – В твоем мире думают, что произошла перестрелка, в которой одна шальная пуля попала через витрину в тебя и теперь ты, после операции, отдыхаешь в санатории за городом. Два месяца.
– Сколько? – удивилась я, – Ты же сказал, пара недель.
