Андрей Лапа "От…и До…"

«За правду своей смертью

Никто не умирал!»

И в степь – бескрайний бубен, застучали,

Свинцовым ритмом горя и печали,

Орды бесчисленной копыта,

И ими же была

Могила Правды рыта…

И, как со дна вулкана газ,

Монгольский накрывает сказ

Мать Русь кровавой сетью,

И похотью горит раскосый глаз,

Впиваясь в душу плетью…

И воя, из последних сил,

Монгол о Крепость бьется,

Ему уж смерти вкус не мил,

Ведь русский, умирая, не сдается…

И Зверь, из тех князей,

Что Русью совладеют,

Вдруг создает себе друзей,

Что зерна как соблазна зреют;

И тот соблазн велик:

Для собственного возвышенья

Мать Русь отдать на поношенье,

И, хищных для утроб своих,

Как благо воспринять –

Монголов нападенья обстоятельство,

И тот соблазн пророс –

Гордыней и предательством…

И каждый князь

Спокойным взором,

Глядит во помрачении зверином,

Как люд единокровный

Падает покойным

В монгольском растерзании тигрином…

И брату в помощь руку не подав,

Чтоб на костях его подняться,

Очередной предатель

Жаждет за чужое взяться,

Но душит и его

Нашествия Удав…

И Желтая Змея

Так, постепенно,

Русь охватив собой вокруг,

Как-то по-дьявольски степенно

Образовала ада круг,

И Золотая – далось имя ей – Орда,

На ига бесконечные года,

Ибо предрЕчено было Христом,

Что разделившееся царство

Само в себе – пустеет,

Словно сухое дерево,

То, что рассталось

С последним опадающим листом,

И, разделившись сам в себе,

Дом выжить не сумеет,

Под трещины карающим хлыстом…

И канули Руси обломки –

В змеиный адовый котел,

И золотой луч света звонкий

Пал во ущелье тьмы,

Как гибнущий орел…

И там его монголы травят –

Огнем предательской напасти,

И из луча,

Из духа русского,

Из золотого света –

Злато греха, порока плавят,

Как символ Зверя власти,

И выводок змеиной темной страсти:

Гордыня, похоть, воровство,

Коварство и разбой, убийство,

Злой умысел, безумство, богохульство

Свирепство и завистливое око

И сладострастие, и непотребство –

Роем впивается кровососущих мух

В распятый полумертвый российский дух…

И разделяется на три Дух силуэта:

Один – Христа жемчужный – Иисуса,

Другой – кровавых дел поэта,

Весь черный от грехов искуса,

И на кресте,

Срамная оболочка эта

Лишь извивается для злобного укуса,

Без покаяния

И без надежды света…

А третий силуэт – разбойник тоже,

Насиловавший душу

На греховном ложе,

К чужому горлу приставив нож,

Под хохот бесов порочных рож…

Но отблеск от Христа,

Жемчужный, невечерний,

Распятому упал разбойнику на грудь,

И все его грехи его ж пронзили сердце,

Обнаживши совесть,

Как скрытую Божественную Суть…

И видит он себя в утробе,

Средь материнских вод,

Но вдруг желание,