. Последней каплей было то, что в тот же день она не нашла ещё и два своих новых бюстгальтера, купленных, в период дефицита, с большим трудом. Догадавшись, что и они исчезли по тому же адресу, что и термобигуди, решила, что с неё хватит! Собрала вещи мужа, которые все уместились в один пакет. Плюс, то что было на нём, трусы, носки, штаны и "жанильный пижнак", как говорил её дед. И выставила всё за дверь, включая его самого! Правда с ним пришлось побороться. Он упирался, крыл матом почём зря и даже лез драться! Но Люба была девушкой деревенской, выросшей на твороге со сметаной, на настоящем молоке, на мясе, которое выращивалось на её глазах. Фигура у неё была настоящая, деревенская. Большая грудь, пышные округлые бёдра, сильные руки. Поэтому была она не из робкого десятка. Двинула в лоб со всей силы, когда этот алкаш попытался рыпнуться в очередной раз! И полетел он через порог за дверь. Повалился на пол, пытался встать и снова падал. Кое-как поднялся и в уже закрытую, на два оборота и крючок дверь, долго долбил кулаками и кричал, что-то про "рога, копыта, интимные части тела, как мужские, так и женские, а так же про мать". Куда же без неё? И прочее…
. Выгнав муженька Люба, конечно немного всплакнула, над своей неудавшейся женской судьбой. Но, наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. И тем же вечером пошла к своей младшей сестре Вере. Ей срочно нужно было выговориться, рассказать обо всём. Так уж вышло, что подруг у неё, кроме родной сестры, не было. Одни они были друг у друга.
. В тот вечер, сёстры проговорили долго. Уже было далеко за полночь, когда они услышали скрип калитки. Поняв, что вернулся муж Веры, притихли. Люба накрыла своей рукой ладонь сестры и произнесла, – Вера, не бойся, я с тобой! Вперёд!
. И Вера встала со стула и шагнула в коридор. Муж на цыпочках, не включая свет, раздевался. Вера щёлкнула выключателем и лампочка ярко осветила коридор..
. -Здравствуй, дорогой.
Муж обалдел, вылупил глаза и произнёс, – о, Веруня, а ты чего не спишь?
. – Тебя ждала. Где был?
. – Да, я-я-яя…, это. Он почесал затылок. Было видно, что пытается придумать, что-то на ходу. Я-я-яя с мужиками…
. -Вера не дала ему договорить. Какой смысл это слушать -рассудила она.
. -Я вещи тебе собрала. Тут на первое время хватит. А завтра соберу все остальные. Ты переезжаешь. И пнула ногой, пододвинув к нему дорожную сумку с длинными ручками. Это была как раз та самая сумка, с которой он и пришёл к ней в дом. Сколько принёс, столько и унесёт, -думала Вера, пока собирала её.
. -К-куда ухожу? Опешил муж. Веруня, я не куда не пойду! Осмелев сказал он.
. -Пойдёшь, как миленький! Это в коридор вышла Люба. Она стала загородив сестру, в проходе так, что обойти её было невозможно, ни с какой стороны. В позе "буквы Ф", руки в боки, она смотрела на своего зятя исподлобья. С таким презрением, что он обалдел. Стоял потерянный и просто хлопал своими поросячьими глазками. Но через несколько секунд осмелел и заговорил.
. – Не понял!? А чО ты тут командуешь!? Ты Хто такая вАще!? Приблуда ёб@н@я!
. А да-а-альше.., закружились звёздочки перед глазами и полетели мухи и какие-то точки, а ещё радуги и красные всполохи, бабочки, кружочки, спиральки и птички. А затем, яркая вспышка и всё, темнота…
. Это Люба "выключила" зятя одним мощным ударом кулака в лоб. Знала, что сестра смалодушничает, не сможет довести начатое до конца. Пожалеет засранца, так и будет терпеть его блядство.
. Сестре Люба говорила, как есть. Блядун он у тебя! Всегда был, таким и останется. Горбатого могила исправит! Все знают, что он к Лидке, вдове бегает. Как муж у нее помер, так твой кобель и начал с ней шуры- муры крутить. А ты всё терпишь, да молчишь. Он уже почти в открытую с ней валандается. А ты что!? Терпение своё доколе испытывать собираешься? Гони его в шею!
. Но Вера терпела, хоть и знала о похождениях мужа, однако ничего с собой поделать не могла. Такая у неё была натура, мягкая и ранимая. Одна боялась остаться. Вроде, как замужем, вроде, как есть кому готовить, да стирать. И в постель, хоть изредка, да есть с кем прилечь. Вроде мужик молчит, как мебель, но иногда есть с кем и парой слов перекинуться. Так и продолжали вместе жить. Она лишних вопросов не задавала, а он этим пользовался.
. Когда муж приходил посреди ночи, Вера делала вид, что спит. Хотя сама ни разу глаз не сомкнула, пока его не было дома. Она просто лежала, представляя его с другой. С той самой Лидкой. Представляла, как он Лидку обнимает. Интересно, так же, как и её – Веру? А целует как, а ласкает?
. В своих думах Вера могла зайти слишком далеко, поэтому частенько плакала в подушку.
. С детства у Веры была только Люба. И старшей сестрой и надёжным плечом и, если надо, жилеткой. А тут вдруг появился он – первый парень на деревне.
. Впервые они встретились у клуба. Он гармонист- симпатяга, умело растягивал меха, а местные девчата танцевали и пели частушки, да страдания. Вера скромно стояла в сторонке, облокотившись о берёзу. Теребила платочек, накинутый на плечи и бросала кроткие взгляды в сторону парня. А он, знай себе меха растягивает, а на Веру и не смотрит даже.
. В деревне на гармониста засматривались многие девушки. Уж больно нравился им чубатый, да голубоглазый парень. Девчата с удовольствием принимали приглашения, проводить их до дома. Надеясь стать, для него, той самой, единственной. А он подолгу ни с кем не задерживался. Но их это не смущало. Конкуренция была большая и уже на следующий вечер, очередная, всё так же, шла с ним под ручку до дома, мечтая о продолжении. Которого, разумеется не было.
. Но однажды, Вера, после танцев не пошла домой. Ей почему-то хотелось побыть одной и она решила свернуть с тропинки в сторону речки. Она просто сидела на берегу и смотрела на воду. Слушала стрекотание сверчков и думала о своём. Вдруг, услышала шаги и её окликнул мужской голос, -Вера, почему сидишь одна?
. Она сразу узнала его, того самого гармониста. Она видела, что он провожал домой её соседку, Зойку уже второй день подряд. И сейчас, скорее всего, возвращается от неё. Однако, девичье сердечко ёкнуло и застучало быстрее. Вера понимала, что таким парнем увлекаться нельзя, что он, как ветер. Принадлежит всем и никому. Но ничего с собой не могла поделать. . – Сверчков слушаю, ответила девушка.
. – А с тобой можно?
. – Берег общий, садись.
. Парень присел рядышком и так они слушали звуки ночи пока не забрезжил рассвет. Просто молчали и каждый думал о своём. Вера о том, как же это прекрасно сидеть вот так, рядом друг с другом, в ночной тишине. Мечтать о любви и чувствовать рядом парня о котором давно и в тайне мечтаешь.
. А гармонист думал о том, что у него ещё ни разу не было за один день с двумя разными. Зойку, он сегодня уже "провожал", вот бы и с этой Веркой попробовать. Вроде ничего такая. Только не знал, согласится ли? Это же бабы, им любовь подавай.
. Уже забрезжил рассвет, а он всё думал и решал. А потом, всё-таки сказал сам себе: -э-э-эх…, была, не была, дай попробую. Чем черт не шутит, авось уломаю?
. Парень наклонился к Вериному уху и нежно прошептал: – Я давно тебя заприметил, по нраву ты мне. Я всё подойти боялся. А ну, как не подпустишь, а я страдай потом.
. У девушки голова пошла кругом, она прикрыла глаза, слушая сладкие речи, как вдруг, он грубо повалил её на землю и прижался губами. Вера, несмотря на то, что ей уже было почти шестнадцать лет, ещё ни разу не целовалась с парнями. Сначала испугалась наглости и напора, но потом ей очень понравилось. Хотелось, что бы так продолжалось подольше.
. А он всё целовал, целовал, потом нежно спустился к шее, прикусил мочку уха, одновременно поглаживая руками её руки. А Вера ловила капельки долгожданной любви. И была уверена, что это именно любовь, ни как иначе. А он уже гладил бедро и спускался всё ниже. И вдруг, резко задрал юбки и его рука оказалась у Веры на голой коже ноги.
. Мыслимо ли такое!? Честная девушка не должна позволять парням трогать её под юбкой! Этому её и мама учила и Люба предостерегала. Да и сама она знала, что парней до свадьбы к себе подпускать нельзя. Иначе, -говорила мама, – принесёшь в подоле, отец убьёт! И Вера верила этому, потому то и побаивалась отца. Властный он был мужчина. И дочерей своих воспитывал в строгости. Иногда достаточно было одного отцовского взгляда, чтобы понять, что делать можно, а что нет.
. Девушка жаждала настоящей любви и похоже, дождалась, только боязно, как-то. А ну, как обманет?
. А он продолжал целовать и щёки и шею, нашёптывая: – Веруня, как же долго я ждал тебя. Мне больше никто не нужОн, только ты одна мне люба-дорога. Вот поженимся, дом срубим, сад разобьём. Ягодка моя, ненаглядная.
. А сам всё выше пробирается рукой. Уже по панталонам шарит. И вдруг, резким движением, стянул их до колен. А что бы Вера не кричала, накрыл её губы своими, целуя с неистовой силой. А стянув их вовсе, пристроился между ног.
. Девушка пыталась дёргаться и вырываться, но он силой придавил её к земле. Улучив секундочку и увернувшись от его губ, она крикнула, – ты что делаешь, ирод!? А он всё,– ягодка моя, Веруня моя ненаглядная, люба ты мне, дорогА. Не боись, я тебя не обижу. Не боись, не боись, тебе понравится. Сама потом просить будешь. И тыкает чем-то твёрдым и влажным между ног. Ужас охватил Веру, она испугалась и попыталась закричать. Но он зажал ей рот ладонью и неожиданно сделал больно.
. Он тыкал в неё тем самым окаянным отростком, который Вера ни разу в жизни в живую не видела. Поняв, что уже ничего изменить нельзя, примолкла и просто ждала, когда всё закончится. Она думала, что же делать дальше? Вроде замуж обещал взять. Не обманет ли?
А коли обманет, что делать то?
. Всё длилось минут пять от силы, но Вере казалось, что время текло бесконечно долго. В какой-то момент парень, задышал громче и быстрее, потом закатил глаза, застыл на несколько секунд, дёрнулся ещё пару-тройку раз и обмяк. Отвалился с Вериного тела и лёг на спину рядом с ней, заложив руки за голову. А она, поняв, что её больше никто не держит, подскочила с земли, одёрнула юбки и натянула панталоны. Она отряхнула с волос мусор, поправила косу, юбку, рубашку и спросила:
. -А что теперь-то?
. -Ох, Веру-у-уня, – протянул парень с улыбкой, понравилось тебе валяться со мной? Вера лишь глаза опустила. О-ох, вижу, понравилось и попытался схватить за ногу. Девушка увернулась и уже громче повторила вопрос?
. -Дальше-то, что делать будем!?
. – Да, что ты заладила, – что делать, что делать? Он кривясь и с презрением передразнил Веру. Жить дальше будем, Верунчик. Подтянул свои штаны и скомандовал, – пойдём по домам, проголодался я чО то.
. Вера была сама не своя. Вся любовь куда то разом улетучилась, а вместе с ней и девичья гордость. Слёзы потекли по щекам. Кто теперь её, порченную, замуж возьмёт? Видать одной век куковать придётся, – думала она. И тут её вдруг, как молнией жахнуло, – а ну, как ребёночка понесу от него!? Отец убьёт! От ужаса её мысли парализовало и до дому она шла молча и опустив голову.
9 ЧАСТЬ «ВЕРА»
. Вера плелась домой понурив голову. Она была раздавлена случившимся. Как мог парень, который ей нравился, так поступить!? Это не укладывалось в голове.
. А он шёл на шаг впереди неё, что-то напевая себе под нос. Держа во рту длинную травинку. И судя по всему в хорошем настроении. Обернулся, глянул на девушку с улыбочкой и прищурив свои серо-голубые глаза, спросил:
. – Ну чО, Веруня, завтра придёшь к клубу? Я бы тебя ещё пару разОВ "проводил бы". О-о-ох понравилось мне с тобой кувыркаться. А я тебе ещО чО покажу, о-ох довольна будешь. Мой баловень знатный! Завтра тока, завтра, Верунь, устал я сегодня, пойду домой спать. Парень заложил руки за голову и потянулся с удовольствием. Затем, расправил их в стороны, выгнул грудь колесом, зевнул и, неожиданно протянув руку, слегка ущипнул девушку за бок. . – Веру-унчик, улыбаясь спросил, -а чО помалкиваешь?
. Вероятно он рассчитывал на то, что она захохочет, начнёт отбиваться, заигрывать, как было обычно, когда он девок за бочка пощипывал, но просчитался.
. Реакция Веры долго ждать не заставила. Всё, что копилось по дороге домой, с момента, произошедшего на берегу и по сию минуту, сейчас вырвалось наружу! Словно прорвало плотину! Слёзы полились из глаз. И уже никто и ни что не могло их остановить. Вера рыдала навзрыд, по своей девичьей гордости, по своей невинности и целомудрию причитая:
. – Кто же меня, попорченную- то замуж теперь возьмёт!? Я же одна-одинёшенька буду век куковать. Коли ты не возьмёшь, пропала я тогда! Обещал чО? Говорил, что я тебе лЮба, ягодкой называл. А я поверила. А сама слёзы по лицу размазывает.
. – Поженимся, а, голубь мой? Примолкла на секунду, у неё затеплилась надежда.
. – Т-ты… чО, Верка? Ревёшь-то чего? Я ж тебя, чО…? Я же тебя это… не снасильничал же?
Сама радА была. Хвостом вертела, крутила и так и сяк. А я, чО? Я же мужик, мне надо. Знаешь чО, Веруня, "сучка не захочет и кобель не вскочит"!
. Повисла пауза… Несколько секунд тишины.. Казалось, даже сверчки примолкли. Это до Веры доходил смысл сказанного.
. -Это… я-то сучка!? Вера обалдела. Она стояла, с открытым от такой наглости ртом и пристально смотрела на некогда так нравившегося ей парня. И сейчас не могла понять, как можно было им так увлечься, что бы дошло до этого!? Ведь это немыслимо! Это не могло произойти с ней, с Верой! Это какой-то бред! Это не про неё! Это не правда! Нет-нет! Быть не может! Но в слух спокойненько так сказала:
– Ты прав… Прав ты…, я -сучка, это точно… Сучка я, порченная. И пошла, опустив голову и медленно, еле переставляя ноги, по тропинке домой.
. -Иди, иди! Запоздало крикнул вдогонку парень. У меня таких знаешь скока? Крикнул и тоже пошёл домой.
. Дома Вера, рухнула в постель, не раздеваясь, уткнулась лицом в подушку и разревелась. Она не могла сдерживать всхлипывания. И слёзы, помимо её воли текли из глаз ручьём. Один и тот же вопрос, мысленно она задавала себе снова и снова. По-че-му? Почему она допустила такое? Могло ли быть по-другому? И приходила к одному и тому-же ответу. Сама виновата! Сама позволила сначала сесть рядом, а потом и поцелуи его сладкие, да слова медовые затуманили разум. Вот и получила, что хотела! А что теперь-то? Вера лежала и думала о настоящем, о будущем и о том, что теперь будет делать?
. Вдруг, она услышала, что с улицы вернулась Люба. Летом сестры ночевали в амбаре вдвоём. Там было попрохладней чем в избе. Отец им сбил из досок два топчана, друг напротив друга. А под ними располагались сундуки с запасами, зерна, муки, солёного сала, корзины с ежедневно собираемыми в курятнике, яйцами. По стенам на толстых нитках висели гроздья сушёных грибов, зверобоя, мяты, липы, шиповника, боярышника и много чего ещё. А справа, под самым потолком виднелось маленькое окошко. Благодаря которому в небольшую комнату попадал солнечный свет. Сейчас было раннее утро и солнышко только вставало, но всё равно, Любе удалось рассмотреть, что сестра лежит ничком в подушку и одетая.
. -Вера…
Тишина… Вера даже не шелохнулась…
. -Верочка…, -Люба присела на край топчана, заподозрив, что с сестрой, что-то не то. Вера, что случилось?
. Люба попыталась развернуть Веру лицом к себе. Не тут-то было. Девушка вырвалась, сбросив с плеча руку сестры и снова уткнулась в свою подушку. Люба не на шутку испугалась!
. -Верочка, нездоровится тебе? Я сейчас…, сейчас, милая…, я отца позову, всё будет хорошо, не волнуйся только. Девушка поднялась и уже собралась было открыть дверь:
. -Не-е-ет! Закричала, раскрыв свои огромные глаза, Вера. Вскочила и испуганно уставилась на сестру.
. – Только не говори отцу! Умоляю!
. – Люба испуганно таращилась на неё, не понимая, что происходит. И тут Веру прорвало с новой силой! Она кинулась на шею сестре, уткнулась ей в плечо и плакала, плакала, плакала… Слезам не было конца и края. А Люба обнимала и слегка похлопывала по спине сестру, понимая, что в этот момент ожидать откровения от Веры не приходится. Ей нужно выплакаться.
. Вера рыдала навзрыд, всхлипывая и шмыгая носом. Слёзы лились рекой из глаз, а Люба гладила её по волосам, слегка покачиваясь вместе с ней, как будто бы хотела убаюкать, приговаривая:
. – Маленькая моя, всё пройдёт, не волнуйся, не переживай, я рядом…Всё пройдёт, – и снова по кругу те же слова.
. – Не бойся, маленькая, всё пройдёт, я с тобой…, – и опять, и опять, и снова…
. – Я здесь, я с тобой, не плачь…
Но Вера плакала не переставая. Люба ничего не спрашивала, она всё понимала без слов. Она знала наверняка, что что-то случилось, но что именно и кто виноват? Это предстояло выяснить. Так обнявшись, они простояли долго.
. И вдруг, когда Люба уже отчаялась, что-либо узнать, Вера заговорила.
. – Любочка, а ведь я не убереглась…
. От шока девушка разинула рот, да так и осталась стоять. Почему-то Люба сразу поняла про что речь. Хотя фразу эту можно было отнести к чему угодно. К примеру: не убереглась, стукнулась ногой, болит теперь. Или, – не убереглась, порвала сарафан, и дырка на самом видном месте. Но, Люба, понимала, что так плакать, как рыдала Вера, честная девушка будет только в одном случае. Поэтому единственное, что она смогла вымолвить это:
. – К-как, Ве-верочка?
. Да вот так… Сестры сели на топчан и Вера начала говорить. Рассказывала она всё подробно, с самого начала, прерываясь лишь на всхлипывания. А когда закончила, Любу уже просто трясло от ярости и злости! Она готова была бежать к негодяю, чтобы убить его на месте! Но Вера, зная бойкий нрав сестры, остановила её.
. – Любочка, пожалуйста, умоляю, пообещай мне, что никому и ничего не расскажешь!
И ей ничего другого не оставалось, как дать сестре слово.
. Уже расцвело и скоро нужно было вставать, доить корову. Обычно это делала Вера. Но о том, чтобы показаться матери с зарёванными глазами, не могло быть и речи. И Люба предложила сестре, -я матушке скажу, что у тебя "женские дни", живот, мол, болит. А ты полежи, потом решим, что делать. А корову я и сама подою. С этими словами Люба легла на свой топчан, заложив руки за голову и задумалась.
. Она размышляла над ситуацией, крутила и вертела её со всех сторон. По всему выходило, что парень заслуживает наказания. Но, как это сделать, чтобы не получить огласку в деревне? Не опозориться. Да ещё, чтобы и родители не узнали. Это надо хорошенько подумать. А пока, нужно было затаиться и не показываться ни в клубе, ни на танцах. Она понимала, что у Веры, скорее всего, и желания-то такого сейчас не возникнет, но всё же....
. . Подоив корову и сделав все утренние дела по хозяйству, Люба отправилась в соседнюю деревню. А матери наплела что-то про то, что ей нужно узнать в училище про документы и она едет в город. Взяла у неё, якобы на дорогу один рубль, в сама пошла пешком и совсем в другую сторону. Мать особо не расспрашивала её, понимала, что дочери скоро уезжать на учёбу, поэтому отпустила со спокойной душой.
. А в соседней деревне жила бабка-ведунья. Кого надо лечила, а кому и про будущее рассказывала. Скот заговаривать умела. Порчи всякие снимала и сглазы тоже. Помогала найти пропажу. Указывала на разлучницу и умела отвадить так, чтобы муж в семью вернулся. Вообще много ещё чего умела, звали её, -баба Зинаида.
. Некоторые её откровенно побаивались. Кто-то просто смеялся над теми, кто верил бабе Зинаиде, а кто-то считал её и вовсе -ведьмой. Девки, в тихаря, погадать на суженого бегали. Замужние бабы мужиков от пьянства заговаривали у бабушки. Детей от испуга лечить привозили. В общем люди у избы толпились постоянно.
. Обычно с самого раннего утра, часов эдак с пол пятого, к ней уже стояла очередь из страждущих помощи. Очередь занимали иногда и с ночи, потому что попасть к бабе Зинаиде было не так просто.
. К ней то и отправилась Люба Только про это никому не рассказала, даже Вере. Хотя, именно она, Вера была причиной этого похода.
. Пока шла дорогой, Люба о многом думала. Что спросить, как спросить? А может и не придётся спрашивать ничего, бабушка Зинаида сама поймёт зачем я к ней пришла, да и расскажет. Не зря же она ведунья. Возьмёт ли целый рубль в оплату или полтиннику рада будет. С этими думами Люба дошла до хаты бабы Зинаиды. А когда увидела сколько человек пришло раньше неё, вообще приуныла. Делать нечего, потоптавшись в сторонке, девушка обратилась к одной из женщин, которая сидела с ребёнком лет пяти, прямо на траве.
. – Скажите, а это все к бабушке Зинаиде?
. Женщина подняла глаза на Любу и ответила, -да, милая. А коли и ты тоже до неё пришла, так занимай очередь, во-он там, – и показала рукой на людей, столпившихся у сарая, через дорогу.
. Людей было много. Одни сидели на брёвнах, другие стояли, подпирая деревянные стены сарая. Переговаривались друг с дружкой. Кто-то молчал. Люба уже поняла, что просидит здесь до вечера, как минимум, а поесть-то она с собой ничего не захватила. Благо колонка близко, хоть воды попить можно.
. Люба пошла, куда указала женщина, а там спросила, – кто крайний? Отозвалась бабушка, покрытая светлым платочком, лет, семидесяти -семидесяти пяти. Из-под её платка выбивались седые пряди. В молодости она, скорее всего была светловолосой, а сейчас они посеребрились и очень подходили к светло-голубым глазам женщины. Рядом с ней был мальчик или, вернее сказать – парень, лет пятнадцати. Девушка заняла очередь и присела, рядом с этим парнишкой, на бревно. Призадумалась, как вдруг, резко, парень затряс рукой и одновременно головой. Это было настолько неожиданно, что Люба испугалась. Рукой он махал прямо рядом с ней. Как-то судорожно тряс ею и дёргался. Она в шоке отодвинулась подальше, так как не знала, чего ещё можно ожидать от такого беспокойного соседа. А бабушка, обняв парня и прижав его к себе сказала, – не волнуйся, девушка, он у меня безобидный.
. – А что с ним, -после некоторой паузы, спросила Люба?
. – Не знаю. Парень продолжал дёргаться, а бабушка его прижимать к себе. Вот, приехали спросить совета бабушки Зинаиды.
. -А вы уже к ней обращались, раньше? Снова спросила она.
