– Я смелая!
– Да конечно. Ты боишься пчел, трусишка.
– Ты тоже боишься!
– Неправда. Я их избегаю. Это осторожность, а не трусость, – заключил я. – Но может, ты справишься, не знаю. Я вот сто раз так делал.
– Ну! – нетерпеливо вскрикнула она.
– Да, думаю, это будет твоим первым испытанием. Если сможешь, пройдешь дальше.
– Испытание на что?
– Чтобы вступить в клан крутых ребят, конечно же.
– Пфффф, – не поверила Робин, – Нет такого клана, ты его выдумал!
– Есть!
– И кто же в него входит?
– Я, разумеется. Еще… еще Тимми. И даже Мишель. Ну там еще пара ребят…
– Каких? – не унималась она.
– Ты их не знаешь, они из школы.
– Я всех знаю!
– Ты хочешь в клан или нет?!
– Хочу!
– Тогда не спорь. Делай, что говорю. Хватай простынь.
– Зачем?
– Повторяй за мной.
– Бобби… Что такое клан?
– Ну это типа несколько человек… которые вместе играют.
– ААА, круто!
Я показал, как плести узлы из простынь из пододеяльников. Робин успешно справлялась, а я затягивал посильнее. Когда мы закончили, получилось даже длиннее, чем нужно.
– Отгадай загадку, Робин, – игриво начал я. – Наш корабль… встанет прямо… если бросил… в море…
– Якорь! – тут же ответила она.
– Умница!
– Какой ты глупый, твоя загадка не рифмуется! – ее слова меня обидели.
– Заткнись, Робин, я это только что сочинил. Попробуй лучше.
– Не рифмуется! Не рифмуется! А я все равно догадалась!
– Молодец, – сказал я уже без радости. – А теперь самое главное.
Я крепко привязал канат к кровати.
– Кидаем якорь, капитан! – и бросил веревку из простыней в окно. – Так ты спустишься вниз.
– Нууу неееет, нет, нет, нет! – запротестовала Робин. – Ты с ума сошел?
– А я-то думал, ты смелая. Ага. Как же.
– Я смелая! Но не глупая. Тут слишком высоко.
Я стал уговаривать ее, описывая, как будет здорово справиться с испытанием и войти в наш клан. Может быть, ей больше не понадобиться ничего делать, потому что тем, кто решается с первого раза, больше не нужны испытания, они и так доказали свою смелость.
– И вовсе здесь не высоко, – успокаивал я. – Я сто раз так делал, пока ты спала.
– Врешь! Я бы проснулась, – спорила она.
– Неа. Спала, как конь.
– Ба-Ма говорит, кони спят стоя.
– Прям как ты.
– Врунишка!
– Робин, ты хочешь покататься или нет? – я выдохся, больше не хотелось заставлять ее.
– Да, но…
– Тогда будь смелой девчонкой, пожалуйста. Ради меня.
– Ради тебя не буду, – она показала язык.
– А ради Ба-Ма?
– Ради Ба-Ма смогу, да.
Так мы договорились, я спешил покинуть комнату, пока она не передумала, но Робин окрикнула меня.
– А знаешь что?
– Что? – спросил я, боясь, что снова придется уговаривать и придумывать новые поводы, почему да, а не нет.
– Птицы – животные. А я не дура, – уверено заявила она.
Я рассмеялся.
– Хорошо, Робин.
Я спустился вниз и подошел к бабушке со спины. Она не заметила меня и, услышав звонкий голос, слегка подпрыгнула.
– Баба, я покатаюсь на велосипеде около дома!
Морщины на лбу бабушки сложились в сотни маленьких складочек.
– Куда тебе все неймется, дорогой? Настали плохие времена для нашей деревни, ты же видишь: Сатана строит козни, посылает чертей портить земли, красть детей…
Казалось, она говорит сама с собой.
– У Джейн померли все козы, а петухи заболели бешенством, скоро тоже загнутся. Да клянусь тебе! Носятся как одержимые по кругу, а Джейн клянется, представь себе, что они бегом рисуют эти, ну… пентаграммы, – последнее слово она произнесла шепотом. – Дорогой, ты слушаешь?
– Бабуля, да я рядом покатаюсь, далеко не буду заезжать, обещаю! – затараторил я, чтобы не отвечать на вопрос.
– Полчаса, мальчик мой. Я засекаю время! – бабушка сдалась. – И не топчи бегонии, помилуй Бога!
Я вышел с кухни, зная, что сейчас туда зайдет Робин, и услышал голос, что задержал ее у лестницы.
– Ты помнишь правила, Робин? Никому ничего не говори. Монстр забирает тех, кто много болтает. А ты ведь этого не хочешь, верно? Он откусит твой длинный язык прежде, чем ты откроешь рот! Как было с той девочкой. Так что будь паинькой, Робин, не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я подсмотрел. Дед угрожающе склонился над сестрой, она будто вжалась в ступеньку, испуганно глядя себе под ноги.
– И хватит уже водиться с братом. Вы слишком много времени проводите вместе. Бегаете, как заведенные, шумите. Девочке вообще не положено дружить с мальчишками. И не смотри на меня так. Я уже объяснял: Бобби – злой. Он обижает тебя, не любит, тебя никто не любит, кроме меня, и…
– Ба-Ма любит… – прошептала Робин.
– Что-что?
– Ба-Ма любит меня.
– Дуреха малолетняя, что ты понимаешь? Если бы не я, тебя бы давно выкинули, как пустой мешок картошки! Эй! Что ты там стоишь? – закричал старик в мою сторону.
Смутившись, я вышел на улицу. Сестра воспользовалась моментом и проскочила под ногами деда, побежала на кухню. Тот прикрикнул ей вслед:
– Пора взрослеть, Робин!
Вам это кажется смешным, не так ли? Зачем взрослеть пятилетней девочке? Не нужно так активно мотать головой, я вижу, что вы не согласны. Да, я такого же мнения. Почему некоторые так стремятся отнять у нас детство? Когда еще мы можем позволить себе быть безрассудными и мечтать о приключениях?
Я залез на велосипед и немного отъехал от дома, затем спрыгнул на землю, подкатил его с обратной стороны дома и стал ждать. Через несколько минут я решил, что Робин не придет, и тихонько позвал ее. Никто не ответил, тогда я сказал чуть громче. Наконец она выглянула в окно. Лицо выражало удивление.
– Ну чего ты так долго? – возмущался я.
– Ты меня обманешь, Бобби? – жалобно спросила она.
– Нет. Зачем мне это?
– Деда говорит, ты злой.
– Он козел. Спускайся сюда.
– Поклянись.
– Я клянусь, Робин. Спускайся, не дури.
Она внимательно посмотрела на канат из постельного белья. Никак не могла решиться.
– Представь, что ты пират, который бежит с корабля, – начал подбадривать я. – Если моряки тебя увидят, то расстреляют.
– Сейчас-сейчас…
– Давай, пираты ничего не боятся!
Она вылезла в окно, как за борт, и, не смотря вниз, аккуратно спустилась по веревке, используя ступеньки из узлов. В конце соскользнула, но мне удалось ее поймать. Робин, надо отдать ей должное, не издала ни звука. Представляю, как ей было страшно.
Я посадил ее на заднее сидение, дал указания, как держаться и за что ухватиться, и мы отправились в путь.
– Вперед, пиратка Робин! – крикнул я навстречу ветру.
Сестра смеялась, снова став прежней Робин. Я ехал вдоль деревенской дороги, крутил педали все быстрее и быстрее в надежде напугать ее, но она только радовалась. В тот момент мы были двумя свободными сельскими птицами, но… знаете… не такими, как курица, а скорее лебедями. Взлетали высоко в небо… а ведь все знают, что с высоты больнее падать. Но нам было все равно. Не помню, сколько прошло времени, пока я нагонял круги по деревне под взгляды любопытных соседей, но в конце концов ноги устали и превратились в две прямые деревяшки, тогда я остановился.
– Нет, Бобби, поезжай дальше, – не согласилась сестра.
– Погоди, я устал. Считай, у нас привал.
– Что такое привал?
– Перерыв.
– У пиратов нет перерывов.
– Конечно, есть. Когда же они, по-твоему, разбирают награбленное?
– В перерыв…? – неуверенно спросила она.
– Ага.
Я огляделся. Мы остановились около вонючего болота, вокруг кишели мошки и комары, а может, и еще чего похуже. От места исходило неприятное ощущение опасности, как от осиного гнезда. Не исключено, что Черный Шак, о котором все позабыли, притаился в поисках новой жертвы. Я не хотел здесь задерживаться, поэтому наскоро отдышался и собрался уезжать.
– Заводи мотор, пиратка, – подбадривал я.
