Стук в дверь.
Мгновенным движением выхватив нож из сумочки, она притихла и стала вслушиваться в тишину, с напряжением в мускулах и нервах. Она слушала с этой стороны, а кто-то слушал с другой.
Бум-бум-бум!
Снова постучали.
– Есть кто-нибудь живой? – раздался голос за дверью. – Соседи.
Сунув нож за ремень джинсов сзади, Ника открыла дверь.
За дверью стоял Николай Логинов. В черном пальто нараспашку, с зачесанными назад темными волосами, с вежливой прохладной полуулыбкой на губах. Не нужно было обладать каким-то особенным воображением, чтобы представить, как он убивает Олю.
Рядом с ним стояла темноволосая красивая женщина, та самая, тоже в черном пальто.
– Здравствуйте, – сказал Николай. – Мы соседи, через дом от вас. У вас не найдется бинта? Подруга сильно порезалась, а у нас даже аптечек в машинах нет.
– У меня есть, – сказала Ника.
Она взяла из сумочки бинт и гемостатический гель. Протянула женщине.
– Намажьте и забинтуйте, – сказала она.
Перехватив удивленный взгляд женщины в черном, она прибавила:
– У меня медленно сворачивается кровь, это моя аптечка, – сказала она.
Она не могла сказать им правду. Та, которая наносит себе порезы, пытаясь избавиться от боли иного рода, не может быть признана нормальной по среднестатистическим меркам.
Возможно, гостья почувствовала фальшь в ее легенде, увидела что-то своими темными цыганскими глазами в глубине ее глаз, под слоем лжи, на дне, – но Ника тут же отбросила эту мысль, на всякий случай. Какая разница?
– Полина, – представилась женщина. – Вы недавно тут? Здесь долго никто не жил.
– Вероника. Я вчера сняла этот дом, хочу пожить за городом. Тружусь на удаленке.
– Хотите к нам в гости? – спросила Полина. – Нужно налаживать соседские связи. У нас есть виски и много чего еще.
Логинов бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал.
– С удовольствием, – сказала Ника. – Она улыбнулась Логинову, но он не ответил на улыбку. – Спасибо за приглашение.
– Тогда идемте, – сказала Полина.
Они вышли на улицу. Улучив момент, Ника вынула нож из-за пояса и положила в сумочку.
Сзади послышался шум автомобиля.
Еще не обернувшись, Ника поняла, что это за машина. «Газель» Жеки и его немытого вонючего товарища.
Затормозив с противным скрипом в трех метрах от них, «Газель» слепила их желтым светом фар и гремела на всю округу через дыры в выхлопной системе. Потом водитель заглушил двигатель.
Из машины вышли старые знакомые Ники и еще двое новеньких. Жека подвесил сломанную руку на какой-то тряпке, перекинутой через шею, а нос его приятеля распух и под глазами расплылись синяки. В руках приятель держал монтировку. Новенькие были из тех же слоев общества, оба с ножами.
– Сучка, мы тебя нашли, – прошипел Жека. – Думала, просто так свалишь? Ты кто такая на хрен, а?
– А ты кто такой? – сказала спокойно Полина. – Похож на избитого мудака. Кто тебя так?
– Я, – сказала Ника.
Логинов и Полина смотрели на нее, а она смотрела на Жеку сотоварищи, которые двинулись к ним как четверка вооруженных зомби из фильма ужасов.
Логинов усмехнулся:
– Вас избила девушка, а вам все мало?
С этими словами он пошел навстречу четверке из «Газели».
Ника пошла следом.
Через два шага Логинов вынул из-под пальто пистолет и выстрелил в Жеку.
Попал в грудь.
Отлетев на пару метров, Жека упал на гравий и через несколько секунд, с задержкой, заорал во все горло, корчась как червяк, которого разрезали пополам.
– Это травмат, – сказал Логинов. – Но в доме есть ружье. Сходить за ним, или вы и так всё поняли?
Товарищи Жеки поняли. Атака зомби захлебнулась. Подхватив под мышки поверженного матерящегося приятеля, они вернулись в «Газель» и убрались восвояси задним ходом.
– Вероника, расскажешь, как всё было? – спросила Полина. – Я тоже так хочу.
Они пошли дальше.
– Запишись в секцию рукопашного боя и тренируйся каждый день в течение нескольких лет. Потом сможешь также.
– Должен быть стимул, – сказала Полина. – У тебя он, видимо, был.
– Да.
Больше Ника ничего не сказала.
Открыв чипом электрозамок на двери в высокой железной ограде, Логинов вошел внутрь, и Полина с Никой вошли следом.
– Добро пожаловать, – сказала Полина. – Тебе у нас понравится, мы с тобой одной крови.
4. Эд
В полумраке гостиной сидели кто где: на черном кожаном диване, в креслах, на полу, – и пили виски. Аромат спиртного смешивался с сигаретным дымом, от которого у Ники закружилась голова.
Увидев ее, присутствующие затихли и принялись рассматривать ее в пять пар глаз.
– Это Вероника, – сказала Полина. – Наша соседка. Никто не против, если она посидит с нами?
С дивана встал высокий худой мужчина лет тридцати, в черной майке, со светлыми волосами до плеч.
Ника смотрела не на его лицо, а на рисунок на майке.
Уникурсальная гексаграмма. Белое на черном.
Потом она посмотрела в его глаза. Холодные голубые глаза – она никогда не видела таких, только в кино и на снимках после фотошопа. Инопланетные какие-то. Кажется, они светятся в полумраке комнаты и просвечивают тебя своим голубым светом, гипнотизируя.
Он подошел ближе. Молча.
Молчали все, и Ника поняла, что он тут главный и все ждут его слова.
– Как тебя зовут? – спросил он.
У него был неожиданно приятный голос.
– Ника.
– Богиня победы?
– Не богиня, но люблю побеждать.
Стандартный вопрос – стандартный ответ.
Что дальше?
Голубоглазый продолжал всматриваться в нее с расстояния в полметра, испытывая ее этим взглядом.
– Сильная? – наконец спросил он.
– Есть стимул становиться сильнее.
Она почувствовала, что голубоглазому понравился ее ответ. Он кивнул.
– Она избила двоих мужиков, – вставила Полина. – Одному сломала руку, другому – нос.
– За что ты их так? – спросил голубоглазый.
– За дело.
– Эдвард. – Голубоглазый протянул ей руку. – Мне не сломаешь? – Он улыбнулся, слегка двинув губами.
Она пожала руку:
– Если не дашь повод.
– Добро пожаловать. Присаживайся. Можешь всегда уйти, если захочешь, но не думаю, что ты захочешь.
Эдвард вернулся на диван.
Ника присела на свободный стул неподалеку. Ей налили виски.
– Уже знакомы? – Эдвард показал на Логинова, как-то небрежно, как показалось Нике, неакцентированным взмахом руки. – Это Лог. Серьезный мужчина. Больше ничего не скажу.
– Полина не менее серьезная, – продолжил он.
– Это свойственно всем здесь собравшимся, – раздался женский голос. – Иначе нас здесь не было бы.
Женщина с волосами красного цвета, в черной кофте, смотрела на Нику без приязни, но и не враждебно. На дощатом полу перед ее креслом густели редкие крупные капли крови. Кровь проступила на кухонном полотенце, которым женщина обмотала руку, но она не обращала на это внимания – словно это была не ее рука.
– Юля, – сказал Эдвард, представляя ее. – Два года назад чуть не убила бывшего мужа в порядке самообороны. Оправдана судом. Я бы не взял ее замуж, на всякий случай.
По взгляду Эдварда и тону его голоса Ника поняла, что он спал с Юлей.
Юля усмехнулась.
– Давай забинтую, – сказала Ника. – У меня большой опыт.
Полина передала ей бинт и гель.
Не говоря ни слова, Юля сняла напитанное кровью полотенце, и Ника увидела, что на ее левом запястье вырезана гексаграмма. Что же еще? От души резали, жирно, глубоко, без отрыва ножа – на то она и уникурсальная: непрерывная линия, замкнутая в бесконечность. Задеты вены, много крови.
Юля следила за реакцией Ники. Спокойная реакция, даже слишком, – будто каждый день видит гексаграммы, вырезанные на руке.
– Пальцы сгибаются? – спросила Ника.
Юля согнула пальцы. Сухожилия целы.
– Как думаешь, останется шрам? – спросила Юля. – Хочу, чтоб остался. Мне нравится. Что для этого нужно?
– Это я на спор, – прибавила она. – Кое-кто не верил, что смогу.
Она смотрела на инфернальную брюнетку с крашеными волосами цвета вороньего крыла, с пирсингом в ушах, в носу и в нижней губе.
Брюнетка поджала губы – теперь, мол, верю, и что с того?
