Маленькие провинциальные города стремятся отвлечь гостей от убогости своего города чистотой и выкрашенными фасадами главных улиц. Дачный сезон здесь давал о себе знать: пустые коридоры медицинского учреждения, отсутствие большей половины персонала и тишина. Граждане пропадали на прополке своих огородов. Война за урожай не признает чинов, не разделяет на больных и врачей – здесь все равны.
На втором этаже находился кабинет психотерапевта Евгении Николаевны. Волиной. О ней ходили разные слухи, в том числе о способности к гипнозу и чтению чужих мыслей. Мало кто в это верил, особенно в милиции, однако многим хотелось проверить ее дар в деле. А тут как раз представилась такая возможность.
К ней и торопилась попасть Ольга со своим подопечным, а хозяйка кабинета ждала гостей с нетерпением. Рано утром ее посетил симпатичный майор милиции и рассказал о необычном происшествии в их районе. Случай Волину заинтересовал, она не находила себе места. Для врача это была прекрасная возможность еще раз испытать свой метод на добровольце и в случае успеха утереть нос недоброжелателям. Ну, и лишний раз прославиться на весь город. Она начала готовиться к встрече еще с утра, создавая в комнате необходимую атмосферу. Плотно зашторенные окна, тусклый свет от настольной лампы, запах благовоний и свежее белье на высокой массажной кушетке, приспособленной для процедуры введения в транс, создавали необходимый ореол таинственности. Все это должно было произвести впечатление на пациента и сопровождающую.
– Добрый день, Евгения Николаевна! Вот и мы, – произнесла Ольга при входе. За ней в дверь вошел молодой человек, лицо которого Волина видела вчера по телевизору.
– Здравствуйте, здравствуйте! – широко улыбаясь, ответила Волина и жестом пригласила войти своих гостей.
– Вот, тот самый человек, о котором я вам рассказывала. Он согласился на гипноз, и мы вас очень просим помочь нам восстановить пробелы в его памяти. Я написала для вас список вопросов, в том числе и тех, которые интересуют милицию. Все остальное – на ваше усмотрение.
Волина взяла мужчину за руки и усадила на кушетку. Он был настолько высок, что даже сидя смотрел на нее сверху вниз. Глядя пристально в его серо-зеленые глаза, она не переставала улыбаться. Улыбка была доброй и радушной. Убедившись в отсутствии фальши, пациент улыбнулся ей в ответ. Контакт был найден. Теперь можно было продолжать дальше.
– Ложись поудобнее на эту кровать, закрой глаза и постарайся расслабиться. Я к тебе подойду чуть позднее. Отдыхай пока… – сказала доктор и уединилась с Ольгой в глубине кабинета для обсуждения списка вопросов. Это заняло немного времени, вскоре они вернулись к кушетке. Волина поставила стул в изголовье и начала процедуру. Было видно, что она волнуется больше всех в этом кабинете.
Волнение шло из подкорки и было вызвано плохими предчувствиями, но не страхом, что гипноз не получится, – в этом она не сомневалась. Внутренний голос предупреждал ее о возможной опасности, но переборов свои страхи, она все же приступила к процедуре.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– У тебя есть чувство дискомфорта?
– Нет.
– Тебе удобно лежать?
– Да.
Необходимо было задавать вопросы с односложными ответами. Получив еще несколько подобных ответов, она перешла к погружению в гипноз.
– Ты расслаблен, ты абсолютно расслаблен. Твои веки тяжелые, очень тяжелые, – тихим поставленным голосом она продолжала вводить пациента в транс. – Я буду считать до ста. Один. Два. Три. Твое тело погружается…
Несколько минут в полумраке комнаты был слышен только ее голос. Она говорила все тише и тише.
– Девяносто восемь, девяносто девять, сто.
И вот, послушные ее воле, тело и разум молодого парня были готовы к допросу. Призывая Ольгу в свидетели, она еще раз проверила, крепко ли спит ее пациент, и продолжила.
– Ты меня хорошо слышишь?
– Да.
– Что ты чувствуешь?
– Мне тепло.
– Тебе это приятно?
– Очень!
– Я буду задавать приятные вопросы, и ты будешь чувствовать себя все лучше и лучше. Итак, как тебя зовут?
В воздухе повисла пауза. Пациент молчал и не собирался отвечать на этот вопрос. Волина выждала еще десять секунд и продолжила.
– В каком городе ты родился?
– В Москве, – ответил безымянный после короткого интервала.
– На какой улице ты живешь в Москве? – Волина продолжала читать вопросы, принесенные Ольгой.
– На улице Горького.
– В каком доме? В какой квартире?
Снова молчание. Лицо испытуемого не менялось, но по всему было ясно, что он не знает ответа на этот вопрос.
– Хорошо, – продолжала Евгения Николаевна. – Ты помнишь свою школу?
– Да! – ответил он, и на его губах появилась еле заметная улыбка.
– Какой номер твоей школы?
– Тридцать один.
– А как звали твою учительницу? Или друзей?
Молчание. Улыбка исчезла. Необходимо было двигаться дальше. На все вопросы, связанные с семьей и местом проживания родителей, не было получено ни одного ответа. Адрес работы, имена сослуживцев, друзей и любовниц также были неизвестны. Пришлось импровизировать с вопросами, и это дало свои плоды.
– Что видно из окна твоего кабинета на работе?
– Глобус.
– Что-что? – ухватилась Волина за первый после долгого молчания ответ.
– Большой глобус.
– А где этот глобус находится?
– На здании.
– На каком здании?
– Напротив офиса, – спокойно и рассудительно отвечал безымянный.
– А чем ты занимаешься на работе? – продолжала Волина.
– Шереметьево, – четко произнес он.
– Твой бизнес связан с аэропортом Шереметьево?
– Да.
– А что именно ты делаешь в аэропорту?
– Автобусы.
Из-за односложности его ответы были настолько неясными и путанными, что пришлось переходить к другому методу опроса. Ольга записывала каждое слово, сказанное ее подопечным. Ответы были непонятны и ей, они порождали новые вопросы, которые она в паузах пыталась быстро писать на обрывках тетрадных листов и передавать Волиной.
– Расскажи мне, что ты видишь у себя в кабинете? Какой он?
– Он большой и длинный, – тихим голосом начал повествование пациент. – У меня большой стол и много стульев. На столе два больших монитора. Шкафы с папками. Справа от стола маленький столик. На нем стоят два монитора и клавиатура от «Рейтера».
– А это только твой кабинет или с тобой еще кто-нибудь сидит? – с большим интересом спросила врач.
– Нет, только мой!
– А кто в соседнем кабинете? – прочитала вопрос, переданный Ольгой, Волина.
– Секретарша и охрана.
– Твоя охрана?
– Да, моя.
– Ты говорил, что ты живешь за городом в доме. Где это?
– Успенское. Там моя дача.
– А номер дачи какой?.. – Пациент молчал. – Или цвет дома?.. – Ответа не было. – Что у тебя на даче есть?
– Бассейн есть. А цвет дома – голубой.
– Бассейн? А какой он, большой или маленький? На улице или под крышей?
– Большой бассейн. Прямо в доме, рядом с сауной.
Его ответы были настолько четкими и уверенными, поэтому казались правдивыми. Информации для начала розыска было достаточно, но хотелось точности по привязке к местности нахождения этого Успенского. Поэтому Ольга тихо, шепотом попросила Волину развить эту тему.
– У тебя на даче речка есть?
– Есть.
– А как называется?
– Москва-река.
– Там лес или поле?
– Сосновый лес.
– А рядом город какой-нибудь или поселок есть?
– Да. Николина Гора.
Этот ответ поразил женщин как гром средь ясного неба. Поселок Николина Гора располагался на той самой, хорошо всем известной Рублевке – недалеко от Москвы, где проживали богатейшие и влиятельнейшие люди России. Иметь дом на Рублевке могли единицы – из-за запредельной дороговизны и важности этой правительственной трассы. Подтверждением статуса в этой жизни, успешности и материального благосостояния был дом на Рублевском шоссе.
Каждая задумалась о своем. Евгения Николаевна о том, что известность, о которой она так мечтала, пришла откуда и не ждали, а Ольга размышляла о том, что дело начинает сулить ей совсем неблагоприятные последствия. Ответы на следующие вопросы, которые из любопытства решила позадавать Волина, и вовсе повергли дам в тихий ужас.
– Скажи мне, вот ты такой молодой, откуда у тебя все это: дом с бассейном, охрана, секретарша? Может, тебе кто помогает в жизни?
– Да, помогает! Олег Викторович.
– Кто такой Олег Викторович? Твой родственник? Друг?
– Да. Он генерал. Заместитель директора ФСБ.
Мурашки пробежали по телу Ольги. Такого оборота событий она никак не ожидала. Допрос необходимо было немедленно заканчивать. Она опасалась, что рьяно взявшаяся за дело Волина вытащит из этой головы еще более страшные тайны, которые приведут к непоправимым последствиям.
– Хватит! Возвращайте его обратно! – громко и властно произнесла Ольга, обрывая следующий вопрос гипнотизерши.
Евгения Николаевна, понимая, что натворила что-то страшное, начала возвращать безымянного в сознание. Чем быстрее он приходил в себя, тем скорее Волина понимала, что ее мечты о славе испаряются, уходят испаряются, как дым. Эту догадку подтвердила и Ольга Викторовна.
– Вы понимаете, что все то, о чем вы здесь услышали, необходимо забыть навсегда?! Это небезопасно как для вас и меня, так и для него! Я очень на вас полагаюсь. Надеюсь, мне подписку о неразглашении брать не придется?
Волина была бледна и взволнована. Она кивала в ответ, постоянно повторяя: «Конечно, я вас прекрасно понимаю! Конечно…» Эту сцену застал пробудившийся ото сна мужчина. Он не понимал, что произошло, но чувствовал, что случилось что-то неприятное.
Заметив это, Ольга подошла к проснувшемуся и резюмировала все то, что происходило в его отсутствие.
– Ты сказал, что живешь в Москве на улице Горького, учился в тридцать первой школе, у тебя есть дача голубого цвета и твоя работа связана с аэропортом Шереметьево. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Нет! Я ничего такого не знаю и не помню, – расстроенно сообщил безымянный.
Этот рассказ должен был оставаться официальной версией информации, полученной в результате гипноза. Поэтому Ольга еще раз перед уходом пристально посмотрела на психотерапевта и повторила вопрос:
– Вы все поняли, Евгения Николаевна?
– Да, конечно! Вы можете на меня полагаться, – преданно глядя в глаза, ответила Волина. Ей было уже не до улыбок, она пыталась состроить радостную гримасу для мужчины, что ей совсем не удалось.
Дорога до больницы прошла в молчании. Безымянному необходимо было проанализировать новую информацию о себе и попытаться разыскать у себя в памяти похожие моменты. Ольга тем временем была занята решением дилеммы, которая возникла после визита к злосчастному гипнотизеру: сразу отказаться от дела, а потом передать новому исполнителю появившуюся информацию или доложить обо всем руководству и после этого отказаться. Разглядывая своего попутчика, видя, как он неоднозначно воспринял новое о себе, она отбросила страх и обратилась к чувствам – органу, который лучше всего развит у каждой женщины. Ее сердце и внутренний голос подсказывали, что все сложится хорошо, что она не имеет права бросать в беде этого мальчика. Успокоившись, Ольга решила посоветоваться с заведующей отделением больницы. Та больше понимала в психиатрии, гипнозе и прочих сопутствующих психике нюансах, поэтому могла дать дельный совет и профессиональное заключение по произошедшему в поликлинике. Рассказывать все она, естественно, не могла, но большую часть требовалось выдать.
Войдя в неврологию, Ольга поинтересовалась у сестер о наличии заведующей и, получив утвердительный ответ, направилась к ее кабинету. Мужчина шел за ней как привязанный. Возле его палаты она остановилась и нежным, но требовательным голосом произнесла: «Иди в палату и готовься к обеду! Потом отдохни как следует, а вечером я к тебе обязательно приду. Мы с тобой большие молодцы! Мы сделали огромное дело. Я не прощаюсь! До вечера!»
Эти слова отвлекли его от плохих мыслей, успокоили и заставили отбросить неприятный осадок от визита к психотерапевту. Он улыбнулся ей в ответ и, пряча глаза, сказал: «Я буду очень вас ждать! Спасибо».
Ответ окончательно и бесповоротно отменил ее решение отказаться от дела. «Это мое дело! И я доведу его до конца, чего бы мне это ни стоило! И я не дам этого несчастного парня в обиду!» С этими мыслями Ольга без стука вошла в кабинет заведующей и плотно прикрыла за собой дверь.
В маленьком и очень уютном кабинете было светло. Через большое окно, наполовину закрытое прозрачным тюлем, пробивался солнечный свет, а открытая настежь форточка одаривала свежим воздухом и запахом скошенной травы. Немногочисленная мебель была расставлена оптимально для работы и отдыха хозяйки. Книжные полки были заняты литературой по психиатрии и неврологии, истории болезней аккуратной стопкой размещались на широком столе. Рядом стоял высокий двустворчатый шкаф, в левой половине которого на вешалках висели халаты и пара платьев, а правая была забита полностью архивными документами неврологического отделения, брошюрами и медицинскими журналами. Все было аккуратно разложено по отделениям. Отдельную полку занимала кипа листов недописанной докторской диссертации. В дальнем углу стояла кровать, накрытая симпатичным бежевым пледом. Однорожковая люстра и большая настольная лампа выдавали в хозяйке приверженца тусклого освещения комнаты. Все говорило о том, что обитательница кабинета проводит здесь большее время своей жизни.
