ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 04.10.2023
– Я в лучшем одинцовском автосервисе работал, в двадцать четыре года стал ведущим мастером. И вот пригоняет нам один «коммерс» свой «Мерседес». Загоняю его на подъёмник, осматриваю. Масло из поддона кап-кап. Пригляделся: вместо прокладки фольга подоткнута. Как тут не потечёт масло – давление в картере шесть атмосфер…
Не выдерживаю и перебиваю его ехидным вопросом:
– Это у какой же марки «Мерседеса» в поддоне такое давление? Давление создаёт насос, распределяя его на коромысла клапанов, распредвал…
Олух сделал вид, что не услышал. Потом, чуть смутившись, брякнул:
– Ну, вот такой «Мерседес», не помню точно М или С.
Я плюнул, махнул рукой, решив не позорить балбеса.
Что за чудо специалисты пошли, не подозревающие, что никакого давления в поддоне нет – оттуда насос забирает масло, а оно потом стекает обратно…
Высоченный этапник Серёга, человек без специальности, зато напичканный вздором под завязку, затеял со мной спор о промышленном производстве, строительстве и сельском хозяйстве. С кривой усмешкой он убеждал меня, что я отстал от прогресса лет на пятьдесят, что в век цифровых технологий и суперкомпьютеров, человеческий труд вообще не нужен, что три D принтер создаст всё, что угодно. Пришлось его морально убивать простыми, казалось бы, чуть ли не примитивными вопросами:
– Может твой принтер создать обыкновенный подшипник? Какую помощь оказывает компьютер каменщику при кладке стен? Как называется комбайн для уборки клубники, смородины, вишни, черешни, винограда и помидоров? Какую помощь оказывают цифровые технологии в процессе топки дровяных печей?
Думаете он смутился? Ничего подобного:
– Принтер делает всё, а печки давно не топят.
Вот и поспорь с балбесом, не имеющим понятия, как живёт российская глубинка, а судя по всему, вообще не имеющему понятия ни в чём. Ау Греф, ты о таких покорных холопах мечтаешь? Да, о Грефе: он всюду сует свой нос, недавно выступил в качестве лектора перед юными проправительственными активистами. Нахваливая цифровизацию и телекоммуникационные технологии, рассказал мутную историю. Якобы, недавно (дело происходило весной), некий мальчик едва не попал под комбайн. Комбайнёр его, дескать, не заметил, а система, через орбитальный спутник, усекла и пресекла попадание ребёнка в работающий агрегат. Юные идиоты восторгались… Ай да Греф, ай да дурень! Что мог убирать по весне комбайн? Не иначе как озимую картошку, или турнепс… Где это происходило? Сколько лет мальчику? Может он слепой и безногий? Тогда как оказался на пути комбайна? Почему не отбежал, в крайнем случае, не отполз в сторону? У него что, была при себе спутниковая антенна? Почему хваленая Грефом система не предотвратила тысячи убийств и несчастных случаев? Врёт, как сивый мерин, но, по глупости выдаёт цели стоящих за ним людей (такой болван не может быть самостоятельным). Цели просты: прочипировать людей тотально и отслеживать каждого.
… В отряде два телевизора и два унитаза на более чем 130 человек. Если с туалетом проблем почти нет (народ пообвык и притёрся к гибкому графику), то с просмотром программ постоянные склоки и трения. Балбесистое меньшинство, с безумным восторгом в глазах, не отрывается от третьесортных Муз ТВ, Матч ТВ и приколов Тик-Ток. Чтобы посмотреть хороший фильм, или приличную передачу, приходиться уходить в другие бараки.
Украина нагнетает напряженность вокруг Донбасса, стягивая войска к нему, провела мобилизацию, и грозит отвоевать Крым. Для поддержки хохлов, скорее моральной, в Чёрное море поспешили два военных корабля США, в том числе известный «потерпевший» от действий Минобороны России ещё в 2014 году «Дональд Кук».
Россия начала в ответ впечатляющие военные маневры, рыкнув заодно в сторону Пентагона. Поминая прежние передряги у берегов Крыма, американцы решили не играть с огнём и передумали. Украина подухарилась с недельку и, с тихой печалью сдулась…
Кучак решил вздремнуть после обеда. Когда он проснулся, то не увидел висящей обычно на спинке кровати собственной куртки. Конечно, он пришёл в ярость и стал кричать:
– Какая сволочь утащила куртку?
Его успокоили:
– Ты же укрылся ею, погляди внимательно.
Кучак увидел якобы пропавшую верхнюю одежду, пришел в довольство, повернулся на другой бок, велел вскипятить чай и заснул…
У Мурада ЧП: он отправил ходатайство на УДО, а где-то, в канцелярских закоулках, проплутало оно месяц. Не это плохо, а то, что ему заявили об отсутствии приговора, который он, якобы не вложил в конверт. Это полнейшая чушь. Приговор там был точно – я сам делал письменный запрос и своими глазами видел, как Мурад его вкладывал в конверт с остальными документами. Случай далеко не первый. Наверняка существует некая инструкция, а также, лимит на досрочное освобождение. Документ наверняка из конверта вытащили (его отдают не заклеенным), вопрос – на каком этапе. Вообще, масса бюрократических уловок и препятствий к более раннему освобождению и, судя по всему, накладывается местная специфика.
У Кучака ситуация крайне похожая. Комментируя их мытарства, Аркадий высказался:
– А теперь хор осуждённых прокашляет вам гимн несбывшихся надежд.
Обычно я сплю почти до обеда, но припёрся в воскресенье, в половине одиннадцатого, едва знакомый мне Лёха Тормоз, приведённый чуть ли не за руку Небритым Тузиком, заложившим моё местоположение. Тормоз потребовал познакомить его с Александром Васильевичем, а мне попенял, что Кучак фигурирует минимум в пятнадцати произведениях, а он только в одном. В руках Лёха бережно держал книжку Дины Рубиной, небольшого формата. Пришлось мне, зевая и шаркая спросонья тапками, направить стопы в умывальник. Гораздо более бодрый после холодной воды, я, ворча на небритого Тузика, в том смысле, что он сам мог спокойно познакомить литературных персонажей друг с другом, повёл двух обалдуев на приём к блистательному Кучаку. Тот ловко орудовал челноком. Пораненные нитками сгибы пальцев защищали надетые на них втулки из узкого скотча. Сосредоточенно-мечтательное лицо Александра Васильевича, при виде непрошенных гостей, превратилось в вежливо недовольное. Тормоз стал рыскать глазами по спинке кровати, со стороны продола:
– А куда табличку дели?
Тузик тыкнул пальцем в ламинированную бумажку:
– Вот она. Совсем ослеп?
– Да не эта. Мемориальная доска где?
Я проснулся окончательно:
– Она в ремонте, а вернут целых две. Первую табличку, в которой говорится о зачислении великого деятеля в списки заключенных навечно, решено сделать из нержавейки с добавлением титана, а вторую, с выгравированной надписью: «Здесь плёл сети и интриги, а также спал знаменитый Александр Васильевич Глаголев (Кучак)», изготовят из латуни и прикрепят с внутренней стороны.
Кучак подвинулся, уступая мне место рядом с собой. Небритый Тузик остался стоять в проходняке, а Тормоз, как в зоопарке, с детским любопытством разглядывал легендарную личность сквозь прутья кроватной спинки. Спустя минуту раздался его разочарованный голос:
– Я думал он здоровенный, как Валуев, а он всего метрового роста…
– Не выдумывай, – оскорбился Кучак, – во мне два аршина, три вершка и семь миллиметров. Ты откуда такой «тёпленький» взялся?
– Я – Тормоз. Разве вы не знаете?
– Да, «тормозов» у нас хватает.
– Давайте с вами поздороваемся…
Они пожали друг другу руки, после чего известный сетиплёт, не без доли высокомерия заметил:
– Ты, гляжу, пониже меня будешь на пару дюймов.
– Ну, не знаю… А вам косточку принести можно?
– Какую ещё косточку?
– С мясом, я же с поварами дружу.
– Я тебе костогрыз что ли? Не надо.
Лёха слегка огорчился:
– Может сладкого чего?
– Сладкое не люблю. А что у тебя есть?
– Зефир и…
– Тащи, ладно, так и быть, зефир съем.
Тормоз повеселел:
– Какая у вас пониженная волосатость лица, а на голове наоборот – сильная загущенность.
– Ты зубы моей шерстистостью не заговаривай, беги за зефиром, ну и лимон тащи в придачу.
Лёха вприпрыжку помчался, ловко лавируя среди снующих туда-сюда осужденных барачных туземцев.
Солнце припекало настолько серьёзно, что пришлось открыть окно – в бараке стало душновато. Опершись на подоконник, мы с Кучаком уставились глазами на улицу, поджидая при торможенного доброжелателя. По футбольному полю бродил могучий тяжелоатлет, полунемец-полуарменин Вилли, с голым торсом. В его руках мерно позвякивали перебираемые четки, а лёгкий ветер шевелил чёрные барашки волос на груди.
– Могуч, – одобрительно подал голос Кучак, – наверное, самый здоровенный в зоне.
Пять минут спустя показался Тормоз, умилённый свалившимся на него счастьем угодить самому Александру Васильевичу. Целый лимон он, конечно, не принёс, облагодетельствуя нас половинкой и двумя зефиринами. Во время внепланового поедания сладостей, Кучак попенял Тормозу, заметя, что тот не выпускает из руки книжку:
– Положи ты её на кровать. Что ты с ней, как с писаной торбой?..
– Что вы дедушка, это самая громоздкая русская писательница, нет, не так сказал – самая великая.
– Вона как… А много ли ты книжек прочёл?
– Много, это уже четвёртая. Вот, послушайте.
Лёха торопливо залистал страницы и нашёл поразивший его пассаж от Дины Рубиной: «Если вы видите коров, которые красивее женщин, – вы в Голландии».
Пришлось встрять мне:
– Ну, что же, всё может быть. Однако, внесу ясность: если женщины гораздо красивее коров – вы в России. Более того, даже голландские коровы сильно проигрывают российским дамам. Говорю это, не с целью унизить своих соотечественниц, а лишь отдаю должное голландским бурёнкам, как, собственно, и Дина Рубина. Вполне вероятно эта громоздкая, как правильно ты сказал сначала, русскоязычная иудейская писательница, выражает тоскливую сионистскую зависть к сельскому хозяйству Нидерландов. Что касается её «великости», – таких знаменитостей во времена советской власти набиралось тысячи, держащих нос по ветру, о которых никто и не вспомнит сейчас, а прошло времени – всего ничего…
В вечерних новостях объявили невероятное: Сбербанк опередил по прибыли все европейские банки и отечественные крупнейшие компании – Газпром, Роснефть, Норильникель, Русал, Алмазы Соха-Россия и тд. Здравый смысл подсказывает – это невозможно в принципе. Трюки, всюду трюки, политиканские и чиновно-балбесные. В реальности Сбербанк давно банкрот – он должен вкладчикам, ещё тем, старым советским, не один годовой государственный бюджет…
Наводнения и пожары – главная новостная тема. Сплошной бубнеж о недофинансировании… Устойчивое впечатление о чиновниках любого уровня, как о кретино-балбесах. В самом деле, какое имеет отношение к поджогам, якобы, нехватка денег? Не проще ли навести порядок в лесах и обрабатывать заросшие бурьяном земли, косить траву и выращивать скотину? Нет, для кабинетных упырей не проще.
Для них в тысячу раз важнее раздуть местный бюджетик, да, «попилить» его, вместо стимулирования регионального промышленного и сельскохозяйственного производства…
Руководство рабочей зоны колонии заключило бездарный договор поставок продукции с разгильдяйской фирмой, которая забирает товар, когда ей вздумается, а не когда партия готова к отправке. Из-за этого случился трёхдневный простой. Не мудрствуя лукаво (а, может, наоборот), начальство наказало за остановленное производство … работяг.
Весна входит в полную силу. Привлекают внимание некоторые новостные данные: если верить мировым СМИ, 50% пчёл на планете погибли, якобы из-за пестицидов. По России тоже весьма любопытный фактик: в апреле 2021 года выдано рекордное число автокредитов.
Администрация и восьмой барак схватились в клинче. Одни постоянно напиваются, другие, постоянно устраивают шмоны. Пьянки и обыски становятся всё грандиознее. Дошло до того, что весь отряд выгнали с вещами на плац, продержали на нём до обеда и полностью вскрыли полы, а также перевернули всё вверх тормашками. Даже раздраженные фсиновцы притомились. По сути, они лентяи, а тут, через день, одно мероприятие грандиознее другого. Обеим сторонам противостояние надоело, и оно затихло само собой, как затихают бессмысленные позиционные бои.
В самый кульминационный момент репрессивного утомления, ни о чём не подозревая, вышел прогуляться перед обедом Коля Максимов – профессионал крепкого сна и острого слова. В шлёпанцах на босу ногу, без кепки и мыслей в голове, направился он на футбольное поле. Его остановил вопль бегущего к нему прапорщика, не особенно вредного, но при начальстве – ретивого:
– Стой! Куда прёшь без головного убора?
От окрика Николай проснулся окончательно. Он дождался, когда служивый коршуном подлетел к нему, и немедленно ответил:
– Я ещё без носков и задница не подтёрта…
Прапорщик принял игру:
– Чем докажешь?
– Ты, милок, наклонись и понюхай…
Неделю барак не обрабатывали химией. Народ воспрянул – одним угнетением меньше, но эйфория продолжалась недолго – в понедельник вновь объявился вирусомор в сопровождении майора, исполняющего обязанности кинооператора. Большинство сидельцев сникло и драпануло на улицу. Иные отпетые головушки улеглись на кровати, со словами:
– Травите вместе с нами.
Майор почесал затылок. От природы вежливый и незлобивый толстячок скромного роста, заколебался в намерениях, но всё испортил пьянющий «Мороз». Раньше он не был замечен в пристрастии к спиртному, а теперь, когда до освобождения осталось меньше двух месяцев, решил «оторваться». Пошатываясь и держась за дужки кроватей, этот атлетичный бывший телохранитель, стоя в одних трусах, заревел:
– Пошли вон отсюда! Людей всякой хернёй травите!
Майор чуть построжал:
– Морозов! Прекратить безобразничать, одевайся и выходи.
– Да пошел ты, колобок драный!
Служивый взъярился:
– На крестины захотел?!
– До лампочки мне твои крестины!..
К обеду его и двоих собутыльников увели в «холодную».
Дни заметно удлинились, потеплело, полетели майские жуки, а кошки, которых зимой не выгонишь из помещения, круглые сутки проводят на улице, изредка забегая в барак перекусить.
Перед обедом Аркадий задал Кучаку загадку:
– Сидит, но не в кресле, плетёт, но не сети.
Александр Васильевич решил, что это в его огород камушек. Он с минуту подумал, вспомнил о своих сетях, понял – он тут не причём, решив, что подразумевается паук.
– А вот и не-е-т.
– Кто же тогда? Понятно – мы все сидим, а дальше не знаю. Аркадий указал на меня пальцем:
– Вот он сидит и плетёт рифмованные строчки.
Кучак крякнул от удовольствия:
– Точно…
Серёга Флотский, на скамейке близ церкви, рассказал мне одну из своих многочисленных историй:
– Всю жизнь я был уверенным в себе балбесом, а компанию водил, понятное дело, с аналогичными персонажами. К осени 1993 года, я уже числился в областном розыске Иваново и дома не появлялся, избегая ареста. Квартиру снимал в другом конце города, очень недорого, охмурив дочь хозяйки. Я был удачливым вором, умел планировать операции и легко сходился с людьми – будущими жертвами моей «деятельности», которые становились информаторами, наводчиками, потерпевшими. Перемены в стране ни меня, ни мою компанию не пугали. Наоборот, мы видели зелёный свет нашей бурной деятельности. Во власти происходила смертельная схватка между президентом Ельциным и парламентом. С четвёртого октября стало понятно: верх одерживает шайка исполнительной власти, в которой известный хрюшкомордый дебильчик, объявленный чуть ли не академиком, оказался самым безобидным вредителем. Мы, грешным делом, посчитали тогда эту болотную нечисть своими союзниками – они же грозились убрать из законодательства подрасстрельные статьи, за хищение государственной собственности в особо крупных размерах. Для справки: под такой статьёй я как раз и ходил – грабанули мы фабричку, на очень серьёзную сумму, а теперь, в духе новых веяний, решили перестроиться и «обувать» только скоробогатеньких (а их много расплодилось к времени рассказа).
Сергей с печальным юмором вздохнул:
– Если бы тогда мне к богу обратиться, хоть одно доброе дело мог успеть сделать: выбить глаз губернатору…
– Ты что, разве можно заниматься членовредительством?
– Я понимаю, что надо быть смиренным, но…
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом