Это любовь, Майор!
Мария Абдулова
Последнее, что ему было нужно в жизни, это любовь! Так считал майор Соловьёв до появления в его жизни дочери шефа. Катенька Трофимова, двадцатидвухлетняя дерзкая девчонка, вскружила ему, взрослому мужику и отцу двоих детей, голову, растопила льды в душе и… Гордо ушла, когда он прогнал. Вот только, как оказалось, прогнать – это одно, а отпустить ту, которая забралась настолько глубоко в сердце, совсем другое.
Мария Абдулова
Это любовь, Майор!
Глава первая. Катя.
– Ну и вот, а в конце хочу со всей торжественностью сказать: "Я тебя люблю, Саша!".
И хорошо, что она села, потому что в следующую секунду в перерыве между песнями, в оглушительной тишине, за её спиной раздалось напряжённое, мрачное и пробирающее до костей:
– Повтори.
Вздрогнув от неожиданности и уколовшись об иголки, Катя резко обернулась и встретилась взглядом с уже ставшими родными синими глазами. Майор смотрел так, будто видел не её, а пришельца с тремя головами, угрожавшему ему смертью. Сурово, грозно, настороженно, из-за чего вновь заигравшая весёлая музыка на фоне стала звучать совсем невесело. Вот только девушка этого не заметила, пропав в его глазах в первую же секунду. От осознания того, что признание, к которому она столько времени готовилась, всё-таки случилось и случилось не так, как ею изначально планировалось, взволнованно сжалось сердце и перехватило дыхание. А ещё на мгновение показалось будто руки и ноги перестали ей принадлежать, потому что принять более подходящую позу для такого романтического момента Трофимовой удалось не сразу. Зато, когда контроль над телом вернулся, она не стала терять времени. Конечно, было бы гораздо эффектней, если бы Саша застал её в таком положении в том самом, специально купленном для этого дня белье, но и джинсы в облипку с белым укороченным свитером на ней смотрелись очень даже неплохо.
Встав с колен и спрятав подарок за спиной, девушка широко и радостно улыбнулась. Не ответить ей на эту улыбку было невозможно, но Соловьёв стоял в дверном проёме всё с тем же выражением лица и менять его на более добродушное явно не собирался, впрочем, как и снимать верхнюю одежду, в которой стоял до сих пор. Зефира, не отходившего от неё ни на минуту всё время с момента её прихода, будто ветром сдуло и теперь они остались в комнате только вдвоём на расстоянии десяти шагов. Их Катя преодолела со словами:
– Привет. Ты чего так рано вернулся? У меня ещё сюрприз для тебя не до конца готов.
Подойдя к мужчине вплотную, Трофимова приподнялась на цыпочки и коротко поцеловала его, очень в этот момент похожего на каменное изваяние, в губы. Её тут же окутал аромат свежести с улицы, салона автомобиля и Сашиного личного запаха, который она изучила наизусть и теперь могла назвать своим любимым.
– Как же ты вкусно пахнешь, – протянула девушка, вздохнув полной грудью и прикрыв от наслаждения глаза. – Просто нет слов, как вкусно!
Синеглазый никак не отреагировал, продолжая сверлить её всё тем же странным взглядом с высоты своего роста. Катя же улыбнулась ещё шире, довольная произведённым эффектом. Нет, она, конечно, предполагала, что он будет в шоке, но чтобы настолько… Ай-да, Катенька! Ай-да, умница какая! Начало рассказа детям точно положено! Так и скажет им потом: "Ваш папочка потерял дар речи от радости, услышав моё признание в любви!". Вот забавно-то как будет! Мысли о том, что дар речи в этой ситуации может пропасть не только от радости, её голову даже не посетили. Она, вообще, сейчас не могла думать ни о чём, кроме Сашиной близости, своего подарка-сюрприза, который по факту уже перестал им быть, и о том, что он сделает, когда справится с удивлением. Поцелует её? Крепко-крепко обнимет? Сразу утащит в кровать и не отпустит от себя до скончания веков? Или, может, всё вместе? Трофимова была бы только "за". Причём всеми руками и ногами.
– Признаюсь честно, изначально у меня был немного другой план и в нём не было пункта встречать тебя кверху задницей под ёлкой, – хихикнула Екатерина, представив свой недавний видок со стороны. – Я хотела встретить тебя в забудешь-как-себя-зовут белье аки развратная Снегурочка, накрытым столом и крутой речью, но… А какое тут может быть "но"? Сейчас всё покажу! Готовься, будет жарко!
Девушка отступила было в сторону, чтобы побежать переодеваться, как он резко удержал её, крепко обхватив ладонью локоть.
– Ты чего, Саш? – удивилась Трофимова. – Я вернусь через…
– Повтори, – словно не слыша её, процедил сквозь зубы мужчина.
– Я вернусь через…
– Не это! Повтори то, что ты сказала, когда не знала, что я стою у тебя за спиной!
Когда она не знала, что помимо её и кота в квартире ещё кто-то есть, то говорила многое. В основном, конечно, свою признательную речь, но о том, что именно из неё Саша успел услышать, могла только догадываться. И самым логичным было бы начать с самого начала, как бы глупо это не звучало, вот только Александр выглядел так, что сразу становилось ясно – лучше бы ей перейти сразу к сути. А суть во всём сегодняшнем мероприятии была в одном – в любви, и именно с неё Катя и решила начать.
– Ты имеешь в виду торжественное "Я тебя люблю, Саша", которое я хотела сказать в конце?
Судя по тому как заходили желваки на его скулах и потяжелел взгляд, девушка попала в точку с первого раза. Только радости от этого почему-то не ощутила. Её, вообще, с каждой секундой всё больше и больше стало охватывать чувство дежавю, вымещая приятное волнение и освобождая место непониманию. Что-то подобное она чувствовала в их летнее расставание после первой встречи с Сашиной семьёй. И смотрел Синеглазый на неё почти также. Как чужой. Как холодный и абсолютно к ней равнодушный майор юстиции Соловьёв. Единственное, что отличало тот момент и этот, так это отсутствие даже малейшего повода, чтобы так себя вести по отношению к ней. Тогда, да, случилась непредвиденная ситуация, к которой они были не готовы оба и это вылилось в не очень красивое прощание, но сейчас-то ведь всё было иначе. Сейчас всё было совершенно по-другому. Сейчас между ними уже всё серьёзно и отрицать это было также глупо, как и отрицать то, что Катя чертовски красива, опасно умна и поразительно хитра.
– Скажи, что ты пошутила, – тем же тоном выдавил он. – Скажи, что весь этот твой "сюрприз" с бельём, столом и речью, – Александр поморщился как от зубной боли. – Всего лишь грёбаная неудачная шутка.
Трофимова склонила голову к плечу и внимательно на него посмотрела, пытаясь понять серьёзен он или просто прикалывается. В первый вариант не хотелось верить, потому что это означало бы, что она сильно ошиблась насчёт него, а второй вариант отметался сам собой, так как приколы такого рода были не в его характере.
– Во-первых, у меня не бывает неудачных шуток, – девушка вздёрнула гордо подбородок. – Во-вторых, смени, пожалуйста, тон, – расправила плечи, давая понять, что такое обращение к себе не потерпит. – В-третьих, как ты выразился, "весь этот сюрприз" – не шутка, а скорее чистосердечное признание.
– Тогда откажись от него! – рявкнул Синеглазый так, что затряслись стены. – Забери, бл*ть, его назад сейчас же!
– И не подумаю!
В её голосе было столько твёрдости, что и повышать его не нужно было, чтобы донести свои мысли до присутствующих. Точнее, до одного злого, как чёрт, присутствующего, который похоже совсем потерял связь с реальностью из-за усталости, раз позволял себе такое поведение. Может, всё-таки зря она решила устроить сюрприз именно в новогоднюю ночь? Может, нужно было дать ему возможность хорошенько выспаться и отдохнуть, а потом уже удивлять признанием в любви?
– Катя, не беси меня!
– Я тебя и не бешу. Ты сам бесишься! Непонятно только из-за чего?
– Ты ещё спрашиваешь?!
И снова затряслись стены, а глаза напротив вспыхнули так, что не знай она его настолько хорошо, то, наверное, шарахнулась бы от испуга в сторону, но Катя знала его вплоть до любимого способа завязывания шнурков на кроссовках, поэтому спокойно осталась стоять на месте. Взрывной волной от его вспышки её, конечно, заденет ощутимо, но, как говорится, Майора Соловьёва бояться – его женщиной не быть, так что держим спину прямо и всем видом даём понять, что он психует зря. Ей уже всё про него ясно. Абсолютно всё. Как бы он не пытался доказать обратное.
– Ты осознанно нарушаешь наш договор и ещё делаешь вид, будто не понимаешь, из-за чего я в бешенстве?! – мужчина наклонился к ней и, очевидно стараясь всеми силами взять эмоции под контроль, медленно проговорил: – Даю тебе последний шанс, детка. Забери свои слова немедленно, иначе…
– Иначе что?
– Иначе я, как и предупреждал, разобью тебе сердце.
Катя сощурилась, ощущая поистине низменное желание причинить боль любимому человеку, а, если конкретнее, то чем-нибудь его стукнуть, чтобы мозги на место встали.
Ну, какое "разобью тебе сердце"?! Ну, что за бред?! Во-первых, её сердце не стеклянное, чтобы его так просто разбить. Во-вторых, она себя любит и вряд ли даст подобному случиться, даже если это захочет сделать её Мистер-задушу-кого-угодно-одним-взглядом. В-третьих, разбитое сердце в её сегодняшние планы не входило. В конце концов, Новый год на носу! Пора чудес, радости и вкусных, но ужасно вредных майонезных салатов! Сегодня, если и можно что-то разбивать, то только фужер для шампанского и то исключительно на счастье! Поэтому "нет", "нет" и ещё раз "нет"!
– Не дождёшься, Саш, – хмыкнула она и, подняв ладонь, ласково погладила его по щеке. – Ты же знаешь, я не из тех, кто это позволит.
– Ты из тех, кто пиз*ит больше, чем думает, Катя, – Александр резко отвёл её руку от своего лица. – Мы с тобой предельно ясно обговорили условия наших отношений, с которыми ты была согласна и даже заверила меня, что ничего ко мне не чувствуешь. Так что за детский сад ты сейчас устраиваешь?! Что ты себе надумала и, самое главное, с чего?!
– Ничего я не надумала. Я просто поняла, что тогда, когда мы обговаривали этот момент, ошиблась.
– Ошиблась?!
– Да, – кивнула девушка и игриво пробежалась пальчиками по его волосам. – На тот момент я не осознавала, что то, что к тебе чувствую, это и есть любовь. Настоящая любовь, понимаешь, Саш? И, да, я понимаю, что со стороны это выглядит так, будто я тебя специально обманула, но это не так. Честно-честно. Просто я ни в кого до тебя не влюблялась и не понимала каково это, а сейчас понимаю и прекрасно отдаю себе отчёт в своих действиях. И, как и обещала, даю тебе знать о своих чувствах в устной и письменной форме в двух экземплярах, – Трофимова, улыбнувшись, протянула ему конверт с отпечатками своих поцелуев. – Я тебя люблю, Саша.
Произнесённые ею слова повисли между ними окончательным приговором, не подлежащим обжалованию. Выпустив их наружу, девушка глубоко и с облегчением вздохнула. Наконец-то! Она это сделала! Сказала, прямо смотря ему в глаза, и теперь чувствовала себя так, будто сдала, как минимум, пять сложных экзаменов за один раз на отлично. Саша же в данный момент наоборот выглядел так, будто его на этих экзаменах завалили и мгновенно вписали в списки на отчисление. Не обращая внимание на протянутый ему конверт, он жёстко провёл ладонями по лицу и отошёл в сторону. Вот только бежать от неё было поздно. Катя за ним, пусть и не неслась, сломя голову, но была рядом везде и сразу. И видела, если не всё, то многое, что Синеглазый пытался спрятать.
– Ошиблась, значит, да? – криво усмехнулся мужчина и принялся снимать куртку. От резкости его движений ткань опасно затрещала. – Зашибись, Трофимова, у тебя логика! Сказать, что ошиблась, и будто бы всё нормально! – верхняя одежда полетела в шкаф, дверцы которого закрылись с несвойственным для них грохотом. – Вот только для меня это ни хера не нормально, ясно?! Я сам не ошибаюсь и подобные ошибки не приемлю! От своих слов отказываться тоже не собираюсь! – Соловьёв повернулся к ней и, чеканя каждый слог, повторил то, что она уже слышала раньше: – Мне не нужны серьёзные отношения! Мне не нужны новые обязательства! Мне не нужна ты, Катя, в качестве моей девушки или кем ты там себя возомнила, ясно?!
Наверное, самым логичным после этой фразы было бы, как минимум, удариться в слёзы или, как максимум, закатить такой скандал, чтобы ему мало не показалось. Но даже если девушка захотела бы это сделать, то вряд ли смогла, потому что в ней включился режим, который она обычно называла "Шальная Императрица против сто одного загона майора Соловьёва". Ей вроде бы и было из-за чего обижаться и хлопать дверьми, но смысла в этом не было совершенно никакого, так как Саша был не из тех, на кого такое поведение могло оказать хоть какой-нибудь эффект, кроме крайне негативного. Нет, девушка, конечно, соврала, если бы сказала, что его слова её не задели. Задели. Очень даже сильно задели. До такой степени, что желание двинуть ему чем-нибудь тяжёлым усилилось в разы. Только Катя понимала, что, если Синеглазый вбил себе что-нибудь в голову, то ей и кувалда не поможет, а вот честный и открытый диалог вполне. И он должен случиться как бы неприятно и обидно не было. Они же взрослые люди, в конце концов! Им же хватит сил решить все противоречия, правда? Их же не постигнет участь парочек, чья любовь не выдержала первой серьёзной ссоры? Он же… Он же не всерьёз это сказал? Он же на эмоциях ляпнул, что она ему не нужна, да? Ведь будь это так на самом деле, то вряд ли бы Трофимова продержалась рядом с ним и неделю.
Вздёрнув подбородок ещё выше, она сложила руки под грудью и спокойно спросила:
– Майор, ты думаешь я дура, чтобы влюбляться в тебя безответно?
Контролировать себя и не пускаться во все тяжкие было сложно, но не невозможно. Тяжелее было услышать холодное и грубое:
– Я думаю, что ты заигралась в нашу легенду и забыла с кем трахаешься. Всего лишь трахаешься! Какое "влюбляться"? Какое "безответно"?! Я не живу такими понятиями и ты об этом прекрасно осведомлена! Как и о том, что мне и без этой романтической херни живётся не скучно, – мужчина прошёл мимо неё в комнату, слегка задев плечом. – Да и какая к чертям любовь, Кать?! Ты забыла сколько между нами лет разницы? Так вот, напоминаю, что я не твой сверстник-двадцатилетний сопляк, у которого из забот только поскорее залезть тебе в трусы. Я взрослый человек, у которого двое детей-подростков, сложная работа и дерьмовый характер. Ты со своими чувствами – последнее, что мне надо в этой жизни.
Девушка прикрыла глаза и со свистом втянула в себя воздух, будто бы получила удар с размаха под дых. Было больно. Пронзительно больно. Но сердце вопреки всем ожиданиям и Сашиным предупреждениям не разбилось. Сжалось только так, словно его кто-то в кулаке со всей силы стиснул, и замерло оглушённое. Замерла и сама Катя, прокручивая в голове его слова. Ничего нового он ей не сказал. Это же самое она слышала и летом на речке, и в первое их расставание, и во время разговора в отпуске. Майору Соловьёву от неё нужен был секс и только. И всё бы ничего, если бы оно действительно было так. Если бы за рамки их договорённостей не вышла не только она, но и он тоже. Если бы Синеглазый не смотрел на неё так, как будто никого кроме не видел. Даже сейчас, заявляя об обратном, сверлил ей спину этим взглядом и ещё надеялся, что она поверит! Трофимовой и больно то было не из-за слов о своей для него ненужности, а из-за того, что он отрицал очевидное. Из-за того, что был ошибочно уверен, что у них не может быть ничего серьёзного помимо секса. Из-за того, что ставил свои заморочки выше её и своих к ней чувств.
– Ты сейчас пытаешься меня убедить или себя?
Трофимова не стала оборачиваться. Ей нужно было ещё хотя бы пару секунд без льда в его глазах, чтобы вернуть себе душевное равновесие и продолжить это совершенно бессмысленное противостояние.
– Я говорю как есть, Катя.
– Я тебе не верю, Саш.
– Мне казалось, ты умнее, – хмыкнул он.
Девушка всё-таки обернулась и встретилась с ним взглядом. Сказать хотелось многое. Больше половины – матерное. Но Катя была воспитанной девочкой, которой папа с детства вбивал в голову, что ругаться матом – это плохо. Поэтому она сократила речь, вертящуюся на языке, вдвое и оставила лишь одну нецензурщину. Ну а что? Ведь только ругаться матом – плохо, а про то, что изъясняться матом тоже не есть хорошо, ей никто ничего не говорил. Правда, подумав ещё немного, убрала и её тоже. Мат, конечно, великая и универсальная вещь, но вряд ли он поможет в решении их проблемы. Им сейчас, вообще, казалось, была в силах помочь лишь добрая фея Крёстная, исполняющая желания. Взмах палочкой, бибиди-бобиди-бу и Синеглазый начинает жить в своё удовольствие, а не в угоду своим тараканам.
– А мне казалось, что ты сильнее своих загонов и дурацких правил, которые придумал сам себе, – Трофимова наиграно улыбнулась, наблюдая за тем, как темнеют от злости его глаза. – Как видишь, мы оба оказались неправы.
Со стороны создавалось впечатление будто она тоже старалась сделать ему больно и, наверное, будь это так на самом деле, то им обоим было бы сейчас гораздо проще, но самое трагичное заключалось в том, что Катя просто констатировала факт. Он, действительно, был заложником своих тараканов и установок, как, впрочем, и миллионы других людей на планете. И это также не было для неё сюрпризом. Просто то ли из-за любви и надежды на их совместное светлое будущее, то ли из-за банальной наивности и розовых очков девушка считала, что Соловьёв сможет через них переступить и позволит, наконец, себе быть счастливым на полную катушку. Она верила в него. Чёрт возьми, всем сердцем верила! Понимала, что ему это дастся не так легко, как ей, в силу возраста, характера, жизненного опыта, социального положения и семейных обстоятельств, но всё равно верила! Даже сейчас, когда, казалось, что в этом уже нет смысла, продолжала, несмотря ни на что, верить! Да и как могло быть иначе, если Трофимова его любила? Ну вот как?!
– Только жертву из себя не строй, ладно? – фыркнул мужчина, закатив глаза. – Я тебе ничего не обещал и сразу озвучил свои условия. Какие сейчас у тебя ко мне могут быть претензии?
– Мне перечислить их по алфавиту или в хаотичном порядке?
– Катя!
– Ну что "Катя!"?! Ну что?! – воскликнула Трофимова и сама не заметила как оказалась напротив него на расстоянии двух шагов. – Саш, как бы ты сейчас не пытался меня оскорбить, но ты отлично знаешь, что я не дура, не слепая и не глухая! Я в состоянии отличить одно от другого! И как бы ты сейчас не отрицал очевидное, но мы с тобой уже давно не просто двое людей, решивших потрахаться в свободное время! Будь это действительно так, то я бы сейчас не стояла на этом самом месте и не пыталась до тебя достучаться, а как и все нормальные люди, со спокойной душой отмечала Новый год, ещё летом забыв о твоём существовании, – девушка шагнула вперёд и теперь расстояние между ними было не больше тридцати сантиметров. – Мы уже прочно вошли в жизни друг друга. Мы не можем провести по раздельности и пару дней. Мы же друг в друге по уши, Саш! Почему тебе так сложно это принять?
Соловьёв навис над ней сверху, прибегнув к классическому приёму давления взглядом и физическим превосходством. От него беспорядочно исходили волны негодования, злости и нездоровой упрямости, которые с силой отражались о её щит из правды и искренних чувств.
– Потому что мне это не надо, Катя! Не надо! Сколько раз я могу тебе это повторять?!
– Столько, пока я не услышу хотя бы одну адекватную и весомую причину, почему тебе "это не надо"!
– Потому что я не вижу тебя рядом со мной в качестве своей женщины, Катя! – гаркнул он. – Потому что в жизни есть что-то ещё, кроме этой твоей пресловутой любви! Потому что, повторяю, бл*ть, в сотый раз, мне не нужны обязательства, которые ты на меня хочешь навесить! Эти причины тебя устроят?!
– Нет, не устроят! Потому что я уже ТВОЯ женщина, Соловьёв! А ты МОЙ! Мой! – крикнула в ответ девушка, окончательно потеряв контроль и с психу толкнув его в грудь, но Александр даже не пошевелился и это взбесило её ещё сильнее. – Весь! Целиком и полностью! Мой! Ясно тебе?!
– Не сходи с ума, Катя, и перестань орать! Мы не в дешёвом сериале с федерального телевидения.
– Не перестану, Майор! Буду орать столько, сколько посчитаю нужным! Буду орать до тех пор, пока ты не поймёшь, что ведёшь себя как маленький, трусливый мальчишка! Мнишь из себя взрослого, умудрённого жизнью мужика, а сам забился в свою раковину и боишься из неё шаг сделать! – не сдержавшись, Катя в сердцах снова толкнула его в грудь и снова это не возымело никакого эффекта. – Тук-тук-тук, Александр Николаевич, вас беспокоит жизнь, которую вы наглым образом просираете! Может, хотя бы постараетесь не упускать шанс быть счастливым, за который другие, менее удачливые люди, не думая, удавили бы кого угодно?!
– Ещё слово, Трофимова, и я тебя удавлю, не думая.
– Давай! Вперёд! Только уже сделай хоть что-нибудь! Будь живым человеком, а не холодильником, живущим по линеечке!
После криков тишина казалась слишком резкой и слишком тяжёлой, чтобы продолжать держать спину прямо, но ей каким-то образом это всё ещё удавалось. Хотя чувствовала себя она, как почти сдувшийся и потрёпанный жизнью шарик, который каким-то чудом не лопнул после оживлённых детских игр. Отвратительное чувство. Отвратительная ситуация. Отвратительный день!
– Если я такой ху*вый, то какого ляда ты всё ещё стоишь здесь? – вскинул брови Александр и окинул её взглядом с головы до ног. – Где твоя гордость, девочка?
– Она всегда при мне, а стою всё ещё, потому что люблю тебя, понимаешь? Со всеми твоими заморочками, дерьмовым характером и нежеланием принимать очевидное! Люблю, Саш! Люблю и хочу, чтобы ты был счастливым!
– По мне, это не любовь, а тупость.
– Если по тебе мерить, то жизнь, вообще, полное дерьмо.
Он, запрокинув голову назад, рассмеялся, только веселья в этом смехе не было ни грамма. Лишь какое-то маниакальное желание уколоть её ещё сильнее.
– Поживёшь с моё и поймёшь, что это действительно так.
– Может, уже хватит строить из себя древнего старика? – Трофимова гневно сжала ладони в кулаки, забыв, что до сих пор держит в руках конверт со своим подарком.
– Может, ты уже отъе*ешься от меня, Кать? Я тебе всё сказал и даже несколько раз повторил одно и то же. Просишь от меня принять, как ты говоришь, очевидное, а сама не можешь не то, что принять мои слова, а даже их услышать. Как тебе ещё объяснить, что мне твоя любовь нахер не сдалась? Языком жестов? Смс-ку написать? Смайликами тебя послать? Тогда поймёшь?
Какими только силами она удержалась от того, чтобы не зазвездить ему промеж ног, было известно только одному тапку на правой ноге, в который девушка вцепилась пальчиками что есть мочи. Этот разговор её и так уже до рукоприкладства довёл, для полного счастья не хватало ещё и ногоприкладства по стратегически важным местам. А ещё утром Катя была уверена в том, что в это время они будут праздновать Новый год и наслаждаться обществом друг друга! Ещё несколько часов назад она парила от счастья и строила далеко идущие планы! Теперь же в далёкий поход хотелось послать исключительно одного человека – Мистера-твердолобость-и-му*ачность-в-одном-флаконе.
– Сейчас же смени тон, не то смайликами будешь просить медсестру в травме дать тебе обезболивающее, – Синеглазый вновь закатил глаза, естественно, не приняв её угрозу всерьёз. – Разговаривай так со своими подозреваемыми на допросах, а со мной, будь добр, следи за языком.
– Может, тогда тебе проще просто свалить отсюда, а, Кать? Не знаю, кого ты во мне напридумывала, но я такой, какой я есть. Петь тебе серенады под окном, подбирать слова, бегать, как щенок, и обещать "долго и счастливо" не собираюсь. Не устраивает? – Александр кивнул на дверной проём за её спиной. – Выход знаешь где. Не забудь оставить ключи и забрать своё шмотьё.
