Селина Катрин "Адвокат с Эльтона"

Было несколько странно обращаться к ребёнку на «вы», но деловая этика не предполагала панибратства с клиентами. Даже если они ещё совсем дети.

Вновь последовал сосредоточенный кивок.

– И сделал так, чтобы никто не думал, будто это именно вы взломали?

Клиентка хотела кивнуть, но тут вдруг нахмурила миниатюрный носик и возразила:

– Нет, мне как раз надо, чтобы в суде все поняли, что это провернула именно я, а не кто-то другой.

Впервые у меня был такой сложный случай в практике. Клиентка не хотела, чтобы её оправдали. Наоборот, она желала оказаться виновной! Это ставило меня в абсолютный тупик. Я встречал на своём жизненном пути много гражданок с нестандартной логикой, но конкретно эта ломала все шаблоны.

– Так. – Вздохнул, мысленно откладывая неуместные вопросы на потом. – Расскажите, пожалуйста, как же вы всё-таки взломали вирт-аккаунты?

– О, вот тут как раз ничего сложного, – ответила Шарлен, и даже весь её тон и образ сразу стали как-то собраннее, сосредоточеннее. – Логин оказалось выяснить несложно. Двоих я узнала из связанных систем – социальных сетей и интернет-магазинов. Ещё двое проверяли голосовую почту и заказывали еду на дом из самой популярной на планете продуктовой сети. А пятый я подобрала вручную, на это потребовалось не более получаса, так как логин состоит из имени и фамилии, написанных межгалактической транслитерацией на стандартные руны Эльтона.

– Та-а-ак, а пароли как вы узнали?

– О, тут проще простого! Я подключила систему перебора со словарём самых популярных слов. В конец или начало можно добавить какую-то персональную информацию – год или город рождения, имя питомца или супруга. То, что доступно в общей инфосети.

– Хм-м-м… – Я прикинул в голове всю схему. Хотя моё образование было ближе к гуманитарному, базовая математика в Академии Космофлота давалась мне тоже неплохо. – Но это же колоссальная работа! Допустим, словарь состоит из ста тысяч слов, добавим сюда возможность ввода личной информации в разных форматах, заглавные и строчные буквы…

– На самом деле не так уж и много. – Шарлен потеребила длинную светло-розовую чёлку тонкими пальцами, а затем лучезарно улыбнулась, отчего жабры на шее слегка встопорщились. – Распределённая программа на мощном бот-кластере потянет и тысячу слов в минуту. То есть сто тысяч слов – это всего полторы минуты работы, совсем немного. Даже если накинуть время на перебор всевозможных форматов и прочего, что вы перечислили – ну десять минут, двадцать… Поверьте, когда речь идёт о доступе к вирт-аккаунту первых лиц планеты – это совершенно не много!

Я кивнул. Да, в этом девочка определённо права. Ради такой информации даже сутки или пара недель ожидания – сущая ерунда. Но, что удивительнее всего, передо мной сидела именно девочка. Лет десять на вид, от силы двенадцать. Волосы цвета клубничного милкшейка собраны в две пышные косички с бантами, ровная чёлочка, делающая личико ещё более круглым и милым, очаровательные ямочки на щеках. Глаза светлые, водянисто-голубые, зато цвет кожи самый что ни на есть эльтонийский – персиково-золотистый.

Девчонка явно не по годам умна в том, что касается техники и вычислений, но совершенно не понимает, на что напрашивается, вот так по полочкам раскладывая и рассказывая, как именно она взломала вирт-аккаунты уважаемых дам, входящих в АУЭ.

– Гуманоиды очень ленивы, – добавила гостья, будто оправдываясь. – Слишком большой процент предпочитает вместо создания хотя бы 256битных уникальных паролей использовать привычные слова. Знаете, там, «яблоко», «хвост», «пирог», «звездолёт». И парадокс: чем больше власти и денег у гуманоида, тем меньше он задумывается об информационной безопасности. Обычно такие личности имеют персональную охрану, водителей, менеджеров, секретарей, банковские страховки. Всё это… расслабляет.

Рассуждения Шарлен звучали весьма логично. Я и сам знал нескольких эльтониек, которые беспечно ставили одинаковые пароли и на систему «Умный дом», и на рабочий компьютер, и на личную голосовую почту, и даже на игровой аккаунт.

– Насколько мне известно, – протянул, прищурившись, – у каждой такой системы есть защита от ботов. Когда пользователь вводит неправильный пароль более трёх раз, необходимо пройти несложный вопрос, ориентированный как раз на то, чтобы убедиться, что по ту сторону экрана гуманоид, а не робот. Только программы могут вписывать тысячу слов в поле за секунду. Что касается разумных гуманоидов, то мы несколько медлительнее… Примерно в тысячу раз. – На последней фразе я позволил себе усмехнуться, надеясь, что всё-таки девочка проколется, а затем уже из неё можно будет вытрясти имя того, кто действительно провернул эту дерзкую аферу и подослал её ко мне. Ну, в конце концов, не могла же она сама в двенадцать лет дойти до этого своим умом?

– Вы мне не верите, да? – Шарлен сверкнула глазами из-под прозрачных очков в алюминиевой оправе, но ни на секунду не смутилась. Скорее, тяжело вздохнула и покачала головой так, будто это ей здесь было за сотню, а мне как раз только-только исполнилась первая дюжина лет. – Я прокинула собственную инфосеть в соседний сектор с Федерацией Объединённых Миров, где тоже живут разумные гуманоиды, но при этом их финансовое состояние плачевно. За один кредит они готовы вручную решить до пятисот капч. Это гроши, если понимать, чей именно вирт-аккаунт взламываешь.

Я в который раз за вечер потёр виски?. Да не будь я адвокатом, по всему выходит, что эта мелочь с косичками действительно провернула всё самостоятельно!

– Шарлен, ты понимаешь, что дело очень серьёзное? Формально банковские чипы, привязанные к вирт-аккаунтам вице-президентов планеты, а также электронные подписи оцениваются…

Я прикинул в голове, что сделал бы, будь злоумышленником и имей такие доступы, и махнул рукой. При желании можно было бы по-быстрому сместить президента, поменять Конституцию и ввести парочку новых законов, прежде чем все хватились бы. Или просто вывести все деньги первых лиц на оффшорные счета Межгалактического Банка, благо Эльтон входит в состав Федерации… Но эта егоза не сделала ничего такого. Более того, она сама пришла ко мне и честно обо всём рассказала.

– В общем, если суд будет настаивать на максимальном наказании, то это тюрьма до конца жизни. Если же я буду делать акцент на том, что ты несовершеннолетняя, то, скорее всего, отделаешься уголовным проступком.

– Уголовный проступок? А что это такое? – заинтересовалась маленькая клиентка.

– В твоём случае – запрет на покидание системы и суток двадцать общественных работ.

Девчушка вновь нахмурила носик:

– Уголовный проступок мне не подходит. А именно тюрьму на два-три года мне нельзя устроить? Если надо, то я заплачу. Я долго откладывала… У меня есть деньги!

Серые глаза посмотрели с интересом и… надеждой?

С самого начала я понимал, что у ребёнка нет необходимой суммы даже на час моей консультации, но когда секретарь доложил, что клиент – маленькая девочка, любопытство взяло верх. И теперь эти наивные серые глаза за круглыми стёклами не давали мне выставить её за дверь. На столе загорелся диодный сигнал автотрекера, оповещающего, что ко мне уже пришёл следующий клиент по записи. Я тяжело вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова для ребёнка.

– Шарлен, я не торговец «наказаниями», я адвокат, и моя работа заключается в том, чтобы советовать, как поступить другим людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Сейчас единственное, что я могу тебе посоветовать, – это вернуться домой, стереть все доступы к чужим данным и больше никогда так не поступать. То, что ты сделала, – это плохо. Это называется воровством, хорошие девочки так не поступают.

Малышка потупила взгляд, но, вместо того чтобы подняться со стула, жарко заспорила:

– Я не сделала ничего плохого, не отдавала никаких приказов с вирт-аккаунтов чиновниц, ни кредита не перевела с их счетов! Просто взломала и сразу же пришла к вам! Могу на экране планшета показать, что всё именно так. Мне всего два года надо в тюрьме. Уголовный проступок не годится. Не поверят. А я уже полностью составила список книг и занятий, которые хочу освоить за это время. Вот, посмотрите… – Она потянулась к рюкзаку, но я остановил её жестом.

– Верю-верю. Шарлен, давай начистоту, зачем тебе это?

– Ну как зачем? Я закон нарушила? Нарушила. Значит, мне можно в тюрьму.

Вот же упрямая мелкая!

– Обычно преступники хотят не в тюрьму, а из неё. К тому же если ты рассчитываешь на комфортные апартаменты с инфосетью, то я тебя расстрою. Тюрьмы Эльтона переполнены; скорее всего, тебя отправят на астероид с ядовитыми парами или повышенной радиацией добывать ценную руду.

Конечно, я лукавил, никто не отправил бы ребёнка на астероид, но мне уже надоели эти пляски вокруг да около. К тому же автотрекер повторно мигнул диодом.

– Но как же… – Вот теперь Шарлен действительно расстроилась очень сильно. – Вы же адвокат! Неужели вы не можете устроить мне хорошую камеру?

– А чем тебя твоя квартира с родителями не устраивает? – раздражённо ответил вопросом на вопрос.

Неполную минуту Шарлен молчала, и я уже подумывал о том, как всё-таки избавиться от приставучей девчонки, как она вдруг скуксилась и заговорила совсем тихо:

– Я раньше с папой в подводном городе на Миттарии жила, но недавно он женился. Мачеха ждёт малыша, они с папой очень счастливы, а я там явно лишняя. Здесь, на Эльтоне, мама постоянно каких-то противных мужчин в дом водит и говорит, что я у неё бракованная… Я же не глупая и понимаю, что мама меня стыдится и пытается зачать сестру с чистыми генами… Без вот этого всего. – Маленькая детская ручка выразительно провела по жабрам на шее, а затем поправила очки. – Полгода, может, год – мама тоже забеременеет, и мне действительно станет негде жить.

Я прикрыл глаза, сглатывая горечь во рту и сдерживаясь, чтобы грязно не выругаться. Пожалуй, единственное качество, которое я никак не переносил на дух у своих соотечественниц, – это снобизм и оценка по чистоте крови. Эльтонийки всегда гордились доминантными генами и выбирали себе мужчин по всей Федерации, заранее зная, что у них родятся лишь очаровательные девочки с правильными чертами лица, пышной копной малиновых волос, сияющей золотой кожей и хвостиком с мягкой кисточкой. Впрочем, эльтонийки по праву считались самыми красивыми женщинами во всех Мирах.

Но время от времени случалось так, что в детях проявлялись гены по мужской линии: лиловая кожа и эмоциональная холодность – если мужчина был цваргом; мощное телосложение и характерные вытянутые зрачки – если ларком; или, как в случае Шарлен, – жабры на шее и цвет радужек… Ей ещё в принципе повезло, что по телу нигде не проступили чешуйки, а пальцы без перепонок.

Женщины, у чьих детей проявлялись «слабые» гены, теряли практически всё: начиная от уважения приятельниц и заканчивая высокооплачиваемой работой. И хорошо, если на свет появлялась всё-таки девочка. В случае, когда эльтонийка рожала, например, мальчика-цварга, это вообще могло стать крахом всей жизни. Такую женщину не взяли бы работать даже мусорщицей в складскую зону космопорта. От неугодных детей избавлялись всеми правдами и неправдами. И хорошо, если их после рождения удавалось отправить автоматическими капсулами на планеты к отцам. Моё собственное появление на свет оказалось случайностью – очередной мутационный сбой, но мне повезло… Единственный чистокровный эльтониец в истории.

Поведение матери Шарлен отдавало мерзким запахом помёта швархов, но для эльтонийки – неудивительно. Ни одна моя соотечественница не хотела бы, чтобы её дочь с явными признаками миттарской крови жила под одной крышей и «позорила» доброе имя.

– Ясно, – произнёс я, несколько минут раздумывая о жизни малышки. Всё это время Шарлен сидела на краешке стула, подогнув ноги под себя и поджав губы. Она нервничала, но не знала, как себя вести.

Я уже жалел, что принял Шарлен на приём. Жалел, что вообще стал расспрашивать о взломе вирт-аккаунтов. Автотрекер мигнул в третий и последний раз – клиент потерял терпение и вот-вот уйдёт. Я раздражённо вдавил кнопку отмены приёма и, мысленно проклиная себя, уточнил:

– То есть тебе негде жить? Поэтому ты хочешь попасть в тюрьму?

Серые глаза возмущённо сверкнули из-за стёкол.

– Нет, конечно! Я же сказала, что всё продумала. В тюрьме я буду учиться! Я уже нашла несколько редких функциональных языков программирования, хочу подтянуть теорию по распределённым базам данных. Опять же, безблокировочное программирование – интересная вещь. Вряд ли в тюрьме удастся настроить доступ к суперкомпьютеру, но хотя бы теорию построения параллельных запросов я изучу…

– А после когда выйдешь? – перебил мечтательницу, которая вновь оживилась, начав перечислять, как многому ещё хочет научиться.

– В смысле? – Серые с голубоватыми прожилками глаза перестали сиять и вновь сосредоточились на мне.

– После того, как выйдешь из тюрьмы, куда ты подашься? Ведь домой, я так понимаю, ты не собираешься, – терпеливо повторил.

– А, ну так через три года мне пятнадцать исполнится. – Девочка всплеснула руками. – Да, я буду всё ещё несовершеннолетней, но по законам Эльтона смогу самостоятельно снимать квартиру с разрешения родителя или опекуна. Мама только счастлива будет, если я от неё съеду и перестану мешать её свиданиям. А сама тюрьма мне как раз нужна для того, чтобы обо мне узнали. Благодаря вам моё имя будут знать все крупнейшие ИТ-компании. Через два года, как закончится срок и я выйду, у меня будут предложения по работе. С этих кредитов я и смогу оплачивать съёмную квартиру.

Полуэльтонийка-полумиттарка хлопнула в ладоши, раскрыв мне весь свой план. Она так долго мечтала и вынашивала эту стратегию, что совершенно забыла о главном:

– Ещё раз, Шарлен. Если ты пойдёшь с признанием, что взломала аккаунты пятерых должностных лиц планеты, то рискуешь пожизненно загреметь на далёкий астероид. Впрочем, ты вряд ли там протянешь более двадцати-тридцати лет.

– Ах, да, точно…

Шарлен вновь пригорюнилась, но почти сразу вскинула голову:

– Я придумала! Я могу взломать чьи-нибудь другие вирт-аккаунты, не столь высокопоставленных особ. Например… да хоть ваш! Вы же обычный гражданин Эльтона, ведь так?

Я кисло улыбнулся… Рано пока ребёнку знать, в каком мире она родилась. На Эльтоне официально не существует «граждан» – лишь «гражданки»…

Шарлен смотрела на меня с такой смесью надежды и искренности, какая бывает лишь у детей. По-хорошему, надо было вызвать службу опеки детей и попросить доставить девочку к отцу на Миттарию. Но там, на дне мутно-сизых озёр за дурацким стеклом в алюминиевой оправе, на миг мелькнуло такое неподдельное одиночество и отчаяние, что я сдался.

– Шарлен, у меня к тебе другое предложение, – произнёс я, тщательно взвешивая слова. – У меня очень большой и пустой пентхаус на Ионе. Ты можешь жить совершенно бесплатно столько, сколько захочешь. Что касается денег, я иногда буду просить тебя выполнить какие-то несложные задания для моей работы по поиску информации, а взамен давать кредиты на карманные расходы. Когда тебе исполнится пятнадцать, мы вместе подыщем тебе квартиру и устроим в мою юридическую фирму на треть ставки штатного программиста. Подросткам на Ионе позволяется работать до одиннадцати часов в неделю. Всё законно.

Как адвокат я не мог не подумать о том, что даже озвучивание этого предложения в любом суде трактовали бы как завуалированное домогательство. Если девочка – профессиональная актриса, нанятая недругами, а в её кармане лежит диктофон – то карьеры мне больше не видать как собственного хвоста. Более того, если в таком деле верховным судьёй окажется принципиальный цварг, то он отведёт душу по полной. Рогатые, в отличие от эльтониек, слишком ценят детей. Особенно девочек. За какие-то доли секунды перед глазами вихрем промелькнули многочисленные картинки того, как стремительно покатится жизнь в чёрную дыру, если всё-таки это окажется подставой. Даже если я смогу отмыться от этой грязи, то навсегда потеряю лицензию адвоката, да и из преподавательского состава Космофлота меня тоже незамедлительно выпрут.

Но… не должны дети говорить про отчий дом «я там лишняя». Не должны планировать сбежать из дома и уж тем более тщательно искать способы попасть в тюрьму.

Бесконечно долгое мгновение Шарлен обдумывала предложение, а затем широко улыбнулась, отчего её жабры вновь встопорщились, и воскликнула:

– Ох, вы что это, серьёзно?! Жить в вашей квартире на другой планете?!

Я напряжённо кивнул.

– На спутнике. Ион – это спутник Эльтона.

А вот за это судья-цварг впаял бы ещё и похищение ребёнка с отягчающими обстоятельствами. Перемещение на другое космическое тело, как-никак. Пятьдесят лет тюрьмы – не меньше.

– Это неплохое место, там проживает много смесков, в отличие от самого Эльтона, и никто не обратит на твою внешность внимания. А до планеты рукой подать, если понадобится.

Чего я не ожидал, так это того, что Шарлен с радостным визгом бросится мне на шею. Несколько секунд я оторопело стоял, не зная, как реагировать – что ни говори, а с детьми иметь дела мне практически не приходилось – но всё же очнулся и пробормотал:

– Ну, ладно-ладно, Шарлен. Хватит вот этих телячьих нежностей. Лети домой и собирай свои вещи, я сейчас водителя предупрежу, чтобы он тебя отвёз. И дай мне контакт своей матери, пожалуйста.

«Надо оформить всё официально…»

Глава 3. Неприятности

Наше время

«Ленни, ты дома?» – попытался крикнуть, заходя в квартиру, но получилось у меня только сдавленное:

– Ле…

Мощный ураган врезался в меня, снёс с ног и буквально пришпилил к двери.

– Э-э-эрик! Я так соскучилась! Ну наконец-то! Поздравляю с выигранным делом! Ты такой классный! Я знала, что у тебя всё получится! – заголосила Шарлен, одновременно сжимая меня на радостях так, что из лёгких вышел весь воздух.

– Привет-привет, я тоже соскучился. Вот это у тебя силища! Отпускай.

То ли Ленни слишком хорошо меня знала, то ли интонации в голосе всё-таки меня выдали.

– Ты уже знаешь, да?

Она отстранилась и посмотрела на меня огромными ярко-синими радужками. Пару лет назад Шарлен неожиданно решила заменить очки цветными линзами. Я был уверен, что она возьмёт сиреневые или золотые – такого цвета глаза у большинства чистокровных эльтониек – но Ленни почему-то выбрала насыщенный ультрамарин.

Девушка моргнула несколько раз, затем перевела взгляд на зажатую у меня под мышкой пластель вместе с портфелем и с присущей ей экспрессией выдохнула:

– Магнитную бурю на их производства! Агр-р-р, я надеялась, что в этот раз успею всё подчистить до того, как ты узнаешь!

Я натурально опешил:

– «В этот раз»?! И сколько раз ты взламывала базы данных «Ионского экспресса»?!

– Ну, конкретно «Ионский экспресс» всего один раз, – невинно хлопнув ресницами, пробормотала хитрая бестия. – А так ещё два раза были гадские статьи в «Скандальных фактах» и «Новом мегаполисе».

– Ох, Ленни… – Я тяжело опустился на диван в прихожей.

Мысли закружились метеоритным дождём. Получается, это уже не первый выпуск, а значит, под меня роют… Врагов и недругов, недовольных клиентов, разорённых из-за проигрышей в суде фирм, обиженных женщин, их ревнивых мужей и просто завистников у меня всегда было много. У любого успешного адвоката их много, но конкретно у меня – пара сотен точно наберётся. Пытаться вычислить, кто заказал статью, – бессмысленно, но кто бы это ни был, рано или поздно он сможет выйти на родителей Шарлен, и тогда от всей этой грязи будет крайне сложно отмыться… и мне, и Ленни.

К сожалению, шесть лет назад у меня так и не получилось договориться с матерью Шарлен. Так уж сложилось, что на Эльтоне женщины в принципе исторически имели прав больше, чем мужчины. Так как Нереза Бьянчи официально не состояла в браке с отцом Ленни, то и дать разрешение на опеку посторонним человеком могла лишь она. Мнение отца Шарлен юридически не имело силы. Сама же госпожа Бьянчи наотрез отказалась подписывать какие-либо документы, но не потому, что переживала за дочь или была возмущена предложением незнакомца о сожительстве с несовершеннолетней девочкой. Нереза была рада, что дочь «с грязными генами» наконец-то уходит из дома, но женщина не хотела ставить свою подпись на официальных бумагах, из которых устанавливалось её родство с Шарлен.

«Пускай вообще скажет спасибо, что я ей гражданство оформила», – фыркнула эльтонийка и, не стесняясь, выставила меня за дверь.

– Я знаю, что тебе неприятно! – Звонкий голос Ленни выдернул из воспоминаний шестилетней давности. – Да, я не такая красивая, как те зазнобы, которые тебя окружают! У меня жуткие жабры! – Шарлен резким нервным движением дотронулась до шеи и потёрла её с такой силой, будто хотела оторвать несчастные жабры напрочь. – И глаза, если снять линзы, мерзкого водянистого цвета. Да и вообще, от меня за версту пахнет смешанной кровью, ну и что теперь? Я знаю, что я уродина, а ты единственный в своём роде чистокровный эльтониец-мужчина, но неужели тебе настолько противно, что нас запечатлели на одном снимке?!

Губы девушки неожиданно скривились и задрожали.

– Ох, Ленни, не в этом дело! Поверь, это здорово, что в тебе так много от твоего отца! Двойная система дыхания – это замечательная вещь. При желании ты часами можешь находиться под водой и никогда не задохнёшься. И я считаю тебя красавицей такой, какая ты есть!

– Правда? – Шарлен всхлипнула, но при этом светло улыбнулась. – Тогда я не понимаю… Почему ты так сильно расстроился из-за статьи?

Я покачал головой, не зная, как наиболее тактично объяснить ситуацию. Шесть лет назад, когда маленькая девочка переступила порог офиса с отчаянной просьбой посадить её в тюрьму, я даже не представлял, что всё так обернётся.

Время шло. Когда Ленни исполнилось пятнадцать, она напрочь отказалась съезжать из пентхауса и заявила, что я не настолько хорошо плачу, чтобы снять квартиру. Конечно, мы оба знали, что это неправда. Но я и сам настолько привык к её незримому присутствию, совместным просмотрам голофильмов под хруст чипсов и вылазкам на другие планеты, в зоопарки и музеи техники, которые так сильно любила мелкая, что я не стал возражать.

– Понимаешь, Ленни, дело не в том, что у тебя миттарская кровь, – ответил, тщетно стараясь подобрать правильные слова. – Просто ты несовершеннолетняя по меркам Эльтона, и вся эта ситуация может плохо отразиться в будущем на твоей репутации. Я знаю, насколько сложно смескам добиться положения в обществе, а если в твоей истории будет ещё и пятно…