Николай Юрьевич Гольбрайх "Добро и зло. Раздумывания в рифму"

Закрываемся от мира,
Тотчас забурлит всё в нём.
Или бесятся все с жира,
Иль дуреют день за днём.

Не идёт шитьё и кройка,
Вкривь и вкось весь отворот.
После стройки – перестройка,
Да страстей круговорот.

Что нам надо, иль не надо,
Мы незнаем до конца.
Но стремимся сбиться в стадо,
Чтоб о том спросить Творца.

2020 г.

Хлам…

Всё же сколько в нашей жизни хлама?
Больше чем три четверти всего.
В центре мы, среди всего бедлама,
Вечно не находим ничего.

Даже вроде бы в пустой квартире,
Разного и всякого не счесть.
А уж, сколько в нашем целом мире.
Как представишь – это просто жесть.

Как-то обрастаем всем и сразу,
Вроде надо – то, и то, и то.
Отключаем зачастую разум,
Тащим, не задумавшись на что?

Да и в головах у нас не лучше,
В них без хлама тоже ведь ни как.
Всё свой мозг пытаемся улучшить,
А в итоге там один бардак.

Всюду где не глянь какой-то мусор,
Ценностей как таковых и нет.
Времена меняются и вкусы,
А кругом всё суета сует.

Для чего весь этот хлам нам нужен?
Нет потребного в нём ничего.
Мозг наш непонятно чем загружен,
А в Душе лишь темень от всего.

Всё же сколько в нашей жизни хлама?
В коем тонем мы день ото дня.
И всё глубже мусорная яма,
В место жизни, где идёт возня.
2020 г.

Осенние туманы…

Растеклись Осенние туманы,
По озёрам, рекам и морям.
Захватили города и страны,
Дымкой разбрелись по островам.

Они вечно, будто вне погоды,
И белеют даже среди мглы.
Уровнял их вид дары природы,
Облик сгладил острые углы.

В Ноябре туманы гуще прочих,
Все-таки граница холодов.
Удлинились и сырые ночи,
Что им завсегда даруют кров.

Охватив собою мир громадный,
Хоть не так и долог у них век.
Пеленой молочно-непроглядной,
Жизни останавливают бег.

Разошлись Осенние туманы,
По земле подобно облакам.
Растеклись по городам и странам,
И простым, укромным уголкам.
2020 г.

Первый снег…

Снег невинно-порхающим пухом,
Со вчера начал робкий полёт.
А затем вдохновившись успехом,
Во всю мощь повалил – без забот.

Заменив хмурый дождь, словно чудо,
Белоснежный включился поток.
И во тьме, будто из ниоткуда,
Падал девственно-чистый снежок.

Изменилось за ночь всё на свете,
Грязь дорог – стала белым ковром.
И в осеннее-цветном туалете,
Снежный пух засверкал серебром.

Межсезонье ломает структуру,
Тормозя быстрый, времени бег.
И осенних реалий натуру,
Для зимы изменил первый снег.

Распрощавшись с сырой непогодой,
Побелел в одночасье весь мир.
И любуются люди природой,
Из окон – своих, тёплых квартир.

2016 г.

Я так многого не знаю…

Я так многого не знаю,
Что хотелось бы узнать.
Но до самого до краю,
Мир наш буду познавать.

Интересного в нём много,
Да наверно – всё почти.
Только не всегда дорога,
Нам даёт избрать – пути.

Иногда идёшь по ветру,
Подчиняясь колее.
И уходят километры,
В бесполезной толчее.

А бывает шаг за шагом,
Невзирая на поток.
Ты идёшь вперёд за флагом,
Что уже не так далёк.

И доходишь зачастую,
До желанного конца.
Там находишь не пустую,
Сумку знаний мудреца.

Правда – это только думы,
Да заветные мечты.
Чтоб забить свои все трюмы,
Кучей знаний золотых.

А пока – я мало знаю,
Что хотелось бы узнать.
Но надеюсь что до края,
Многое смогу познать.

2020 г.

Последние дни Осени…

Звёзды на небе мерцают не в такт,
Неясным размером и цветом.
Жизнь начинает другой, новый акт,
Под их вечно-призрачным светом.

Осень уходит, а действие нет,
Пускай заберёт все печали.
Мир захватил уже зимний сюжет,
А снег объявил о начале.

Всё, завершился Осенний показ,
Наряды её все иссякли.
И авансцена сменила окрас,
Меняя игру всю в спектакле.

Зимняя сказка, всего лишь пролог,
Начало всех действий на сцене.
Первый морозец прошёлся как смог,
Стирая Осенние тени.

Несколько дней и наступит Зима,
Осталось лишь пару ступеней.
Там уж она как хозяйка, сама.
Совсем декорации сменит.

Есть у всего в нашей жизни финал,
Природа блюдёт все законы.
Тут же в конце, и начало начал,
Весь мир словно новорождённый.
2020 г.

Этот мир…

Этот мир стал как-то тесен,
Словно севшие штаны.
Он невзрачен весь и пресен,
А цвета его мрачны.

Мир утратил свою чёткость,
Весь расплылся и потёк.
Выцвел, превратившись в блёклость,
И ослаб его поток.

Всё в нём просто захирело,
Да застыло как желе.
А земли больное тело,