Анна Т. Ф. "Ловушка"

Ловушка
Анна Т. Ф.

Чем для группы студентов обернется поход к озеру через лес, который старики называли «гиблым»?

Анна Т. Ф.

Ловушка

То, что он умер, еще не доказывает, что он жил

С. Е. Лец

– Твою ж… – тихо прошептала Эмма, медленно отступая ко мне.

– Ты чего? – обернулся на нее Сашка.

Эд молча подошёл к сестре, коснулся плеча. Она вздрогнула. Распахнутые в испуге глаза смотрели в сторону, не моргая. Замерший в попытке вдохнуть рот дрогнул. Губы едва заметно шевельнулись:

– Там…

Эмма заторможено показала рукой вправо, вынуждая нас повернуться.

– Что «там»? – обеспокоенно спросил Сашка.

– Показалось… человек стоит…

Наконец Эмма мотнула головой, будто стряхивая пелену наваждения.

– Тебе б очки носить, – буркнул Эд и снова посмотрел в указанную сторону. – Видно же, что коряга обычная. Тут весь лес, похоже, в таких. Каждую будешь бояться?

– Тебе видно, а мне нет! – она, вывернув руку за спину, потянулась к боковому карману своего рюкзака за бутылкой воды. – Ты посмотри, как силуэт похож. Ещё и блеснуло что-то. Будто в руках топор. Вот я и испугалась.

Пока Эмма жадно пила, я присмотрелась к коряге. Наверное, заметь я ее боковым зрением, тоже бы напугалась. Если не вглядываться в детали, то вполне получалась фигура высокого широкоплечего человека в черном балахоне. А если бы у него еще и топор был…

Так себе встреча, на мой взгляд. Особенно в этом лесу…

– Ребят, а у вас инет есть? – спросил Сашка, глядя на экран телефона. – У меня сеть пропала.

– У меня тоже, – покачала я головой, проверив свой.

– У меня показывает «эйч плюс», – Эмма повернула экран смартфона к Сашке. – Это что вообще значит?

– Ничего хорошего, – с привычными нотками недовольства выдохнул Эд. – И сдалась вам эта глухомань?! Чё дома не сиделось…

– Тебе волю дай, с дивана б не слез, – снисходительно улыбнулась Эмма. – Обломов двадцать первого века. Ты скоро как те человечки из «Валл-И» будешь. Пузатый и с короткими ручками.

– Ага, прям как Ти-Рекс, – усмехнулся Сашка и, прижав локти к телу, принялся скрюченными пальцами тянуться к Эмме. – Хотя нет, те за жратвой всё-таки бегали.

– Очень смешно, – сморщился Эд. – Может, пойдем уже?

– Пойдем, – кивнул Сашка, – только сориентируюсь, где озеро…

Он, озираясь по сторонам, принялся поворачивать телефон на ладони, выбирая направление.

Что можно увидеть в бесконечном лабиринте деревьев, я не понимала. Куда ни глянь, всюду одинаковый вид.

Иногда на глаза попадались поваленные деревья. Одни безжизненно валялись рядом с уродливыми огрызками пней, другие и вовсе были вырваны с корнем.

Глухо стонали высохшие стволы, привалившись к соседям. Их голоса да гуляющий по верхушкам ветер были единственными звуками леса. Ни птиц, ни машин вдалеке…

Наконец выбрав направление, Сашка бодро зашагал влево от жутковатой коряги.

Мы с Эммой шли рядом, Эд плелся сзади.

Землю местами укрывал скользкий мох. Его ворсинки, будто мокрые щупальца, липли к штанинам, норовили пробраться под них. Торчащие повсюду ветки цепляли одежду, били по телу.

Несмотря на обещанную жару, в лесу было прохладно. Солнечные лучи с большой неохотой пробивались в подлесок сквозь плотные кроны.

Наконец, в царящем полумраке показался просвет – полянка с дрожащей ряской, окружающей кочки.

– Болото, похоже… – обернулся к нам Сашка. – Обходим?

– Ну разумеется! – воскликнул Эд, вытянув вперед и приподняв ногу, намекая, что мочить брендовые кеды он не намерен.

Зачем подруга везде таскала с собой брата, оставалось загадкой. Эдуард был угрюмым и нелюдимым. На вопрос «Как дела?» он неизменно жаловался на все, что его окружало: светит солнце – жарко; небо затянули тучи – холодно; идёт дождь – сыро. Казалось, при раздаче жизнелюбия он отдал все сестре, забрав себе уныние и апатию, предназначенные им на двоих.

Мы повернули направо, двигаясь по кромке поляны.

Здесь будто проходила граница разных миров. С одной стороны было светлое пятно с болотистой жижей под ногами, с другой – твердь, но окутанная полумраком и холодом.

Казалось, из глубины этой мрачной стороны кто-то внимательно наблюдал. Протягивал свои жуткие руки-ветки, не то желая нас затащить обратно, не то выталкивая в хлипкую грязь освещенной поляны.

Спустя минут десять мы уткнулись в ручей шириной около метра. С рюкзаками такой перепрыгнуть было проблемно…

– Может, попробовать в другую сторону? – предложила Эмма, тщетно высматривая поблизости мостки для перехода.

– Да вы издеваетесь!!!

Не дожидаясь наших ответов, Эд развернулся и пошел обратно.

Пока мы огибали поляну, на небе появились тучи. Стало темнее.

Ветер, срываясь с верхушек, все чаще залетал вниз. Он раскачивал высохшие стволы, заставляя их стонать еще громче.

Вдалеке послышался скрип, треск и оглушительный шорох обвалившегося дерева.

Эмма испуганно отшатнулась, налетела на Сашку:

– Извини…

– Ничего, – он усмехнулся, подмигнул ей: – судя по карте, до озера метров пятьсот. Скоро отдохнем, пожарим мясо.

– Ну да…

Эмма становилась все менее уверенной. Шла она, в основном, опустив голову, внимательно глядя себе под ноги.

Признаться, мне идея поездки сюда тоже нравилась с каждым шагом все меньше. Напряжение сковало разум, провоцируя воображение подпитывать страх.

Всякий раз, когда кто-то из ребят заговаривал, я вздрагивала от вспыхнувшего испуга. Стоило ветке зацепить мою кофту, в немом крике ужаса я открывала рот.

Каждый новый шорох веток, дополненный непроходящим ощущением хищного взгляда, сбивал ритм сердца. Между стволами постоянно что-то мерещилось. Что-то жуткое, кровожадное…

И как Сашка убедил меня зайти в северный лес?

Все детство мы с ним слушали одни и те же истории о проклятом лесе, примыкавшем к нашей деревне с севера. Старики, заставшие времена Советско-Финляндской войны, утверждали, что места там гиблые.

Рассказывали, что в этом лесу с незапамятных времен пропадали люди: охотники, грибники. А то и вовсе вспоминали беглых крепостных.

Мы (тогда ещё дети), разумеется, кричали, что это все сказки, поскольку никто из рассказчиков крепостных застать не мог…

В памяти возник старый, но еще крепкий дом. Сидящий перед ним на завалинке седой, с недельной щетиной Поликарп Федорович. Его окружили все деревенские дети, галдящие «Враки!».

– Положим, крепостных-то я, и впрямь, не застал, – тихо проговорил Поликарп Федорович, пожевывая беззубым ртом тлеющую сигарету и обводя взглядом столпившихся вокруг него детей. – А вот во времена войны с финнами пошли наши мужики в разведку, да так и не вернулись. А мужики-то толковые были… Упрямые только. Говорили мы им с Матвеем, чтоб в обход шли, а они в чащу, с дуру, сунулись…

Дед Поликарп замолчал, будто вспомнив тех солдат, пробормотал что-то. А потом посмотрел на притихших детей с грустной усмешкой:

– Вот вам и «враки»! Кто в круговую-то, через восточный лес ходили, всегда возвращались. Пусть не всей группой, пусть раненые. Так оно и понятно, война ж была…

Пока мы с Сашкой жили в деревне, в северный лес нас никакой наградой было не заманить. Слишком яркие образы сохраняла память после рассказов стариков.

Но более десяти лет назад наши с Сашкой семьи переехали в город. За это время воспоминания потускнели.

На прошлой неделе, рассматривая карту, Сашка нашел в глубине этого леса озеро. Он предложил съездить, отметить начало последнего в универе учебного года.

После долгой и утомительной прогулки я начала сожалеть, что согласилась…

Устало вздохнув, перелезла через очередную упавшую ёлку и посмотрела на экран телефона. Два часа дня.

– Сашка, сколько ещё до твоего озера? – позвала я. – Мы уже третий час идем.

– Полчаса, думаю. У меня связи так и нет… Хотя… – Он остановился, сосредоточенно посмотрел на экран, проводил по нему пальцем. – Не понимаю… Как мы ушли настолько левее? Мы сейчас к дороге ближе, чем к озеру.

– Ты шутишь, что ли?! – вспылил Эд. –  Знаешь, раз к дороге ближе, пойдемте к ней, ну в задницу это озеро!

– Ребята… – Я резко стала с ним согласна. – А не этой ли коряги боялась Эмма?

Вывороченные в момент падения дерева корни вблизи ещё сильнее напоминали человека. Можно было вполне различить длинные руки, опущенные вдоль огромного тела. Сверху несколько корней сплетались так, что казалось на голову накинули капюшон. Застывшие комья земли добавляли объема, создавая иллюзию грудной клетки, живота, бедер…

– Да они тут все одна на другую похожа, – раздраженно фыркнул Эд.

Я уцепилась за эту идею. Мы слишком сильно забирали влево, чтоб по такой дуге выйти к той же коряге…

– И тем не менее это она.

Я только сейчас заметила, что Эмма уходила в сторону, но теперь она прибежала и, растерянно глядя на нас, раскрыла ладонь:

– Мой билет с автовокзала. Выронила, когда доставала бутылку, – она, восстанавливая после бега дыхание, будто считала мое нежелание ей верить и ткнула пальцем: – сегодняшняя дата и время, когда мы собирались у касс…

Чувствуя, как к горлу подступила желчь, обернулась на Сашку:

– Мы же не заблудились?

Он стоял, то растерянно глядя на билет, то поднимая взгляд на кого-то из нас, будто искал поддержки. И не находил…

– Говорю ещё раз, – по словам процедил Эд. – Идём обратно! В лесу ни одной тропинки не вытоптано. Эмма нашла билет, значит там рядом и наши следы. По ним вернёмся к дороге.

Мы все молча пошли за Эдом в ту сторону, откуда минуту назад прибежала его сестра.