Фронт. 1941—1945
Зигфрид герцог фон Бабенберг
Книга посвящена событиям Великой Отечественной войны глазами её солдат. Эта книга представляет собой реальную историю солдата, автор рассказывают о личных переживаниях, эмоциях и мыслях, которые солдаты испытывали на фронте. В книге присутствуют отрывки из писем, записей в дневниках, описываются суровые условия жизни на передовой, встречи с врагом, смерть товарищей. Книга позволяет читателю увидеть и понять войну глазами тех, кто ее переживал, и проникнуться их судьбами и идеалами.
Фронт
1941—1945
Зигфрид герцог фон Бабенберг
© Зигфрид герцог фон Бабенберг, 2023
ISBN 978-5-0060-6764-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Начало Великой Отечественной войны 1941
По прибытии в Н-Тагил после практики я был поражен потрясениями в городе. В магазинах на полках стояли только пачки с ячменным кофе, других продуктов не было. Карточную систему ввели, когда голод уже господствовал. Нам, студентам, дали карточки третьей категории: 500 г хлеба в день, а остальное сколько – не помню. Началась война и наши резервы оказались слабыми. Это не было голодомором, но было трудно с питанием. Голодно было!
Предвоенная пора была напряженной. Военные конфликты по присоединению к СССР Бессарабии, западных земель Украины и Белоруссии, Прибалтики, финская кампания, военные действия Германии в Европе были предвестниками начала Второй Мировой войны.
22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно без объявления войны напала на Советский Союз. Под ударами немецко-фашистских войск Красная армия оставляла советскую территорию и к концу 1941 года немцы подошли к Москве. Скупые сводки об отражении атак противника прятали от людей сведения о тяжелом положении на фронтах войны.
Мы в тылу ощущали наши неудачи в начале войны, шла усиленная мобилизация мужчин в армию. Мы стали хуже жить. С каждым днем все хуже и хуже.
Папа был мобилизован в сентябре 41-го, мне удалось его проводить в Ново-Лялинский РВК, Свердловская обл., Ново-Лялинский р-н. Мама снова и надолго остается с тремя детками.
На каникулы нас не отпустили, мы работали летом в колхозах на полевых работах. В Нижний Тагил пришли эшелоны эвакуированных из западных районов СССР, целые заводы размещались на действующих предприятиях. Прибывающие люди размещались, где только можно было найти свободные площади под жилье, вплоть до подселения в квартиры.
К нам в техникум эвакуировался Криворожский горно-рудный институт. Его директор Правицкий стал директором объединенного учебного заведения института и техникума. Сокращаются программы обучения, все шло к сокращению времени учебы и досрочному выпуску нашего потока. Так оно и получилось.
КАМЫШЛОВСКИЕ ЛАГЕРЯ
С. М. Прокудин-Горский. Общий вид на г. Камышлов с запада. 1912 год
В центре снимка- Покровский собор, справа- Александро-Невская церковь. Слева – село Закамышловское и колокольня деревянной церкви Всех Святых.
Война требовала в строй все новые и новые людские резервы. В сентября 1942 года я стал воином вооруженных сил СССР.
После призыва в армию наша команда призывников прибыла в запасный полк в г. Камышлов Свердловской области, в Камышловские лагеря. Так началась моя военная жизнь на долгие годы.
С. М. Прокудин-Горский. Река Пышма у г. Камышлова. 1912 год
Мама с Настенькой и Сережей остались втроем. Папа оказался в Мытищах под Москвой в хозяйственной службе авиационного соединения. Он стал мастером по пошиву и ремонту обуви, одежды для личного состава.
Наша семья вступила в военный период жизни, в течение которого произошло много событий.
XI. Нижне-Тагильский горно-металлургический Техникум
Нижне-Тагильский горно-металлургический техникум готовил специалистов для черной металлургии по технологии получения чугуна, стали, проката и специальностям сопровождения металлургии, такие как механика, электротехника и др. Техникум и по сей день находится в центре города, располагает прекрасной учебной и производственной базой. В городе расположены рудникипо добыче железной руды и флюсов, два металлургических завода с полным комплексом металлургических процессов.
По прибытии в техникум я был записан в группу по металлургии чугуна. В общежитии по ул. Библиотечной мне дали место в комнате, где разместили 6 человек. В общежитии общая кухня, где на электроплитке можно было готовить пищу, греть воду и т. д. Паровое отопление, расположение в центре города, рядом городская библиотека, красный уголок придавали общежитию притягательную силу и в нем хотелось жить, готовить уроки и отдыхать. Недалеко от общежития находились цирк, кинотеатр, парк культуры и отдыха, рядом трамвайная остановка придавали комфорт и нам, студентам, это все в целом нравилось. Мне, приехавшему из захолустья, тем более все было по душе!
Занятия начались 1 сентября 1939 года. Преподавание велось предметами, за которыми были закреплены преподаватели и аудитории. Взаимодействие осуществлялось расписанием занятий. На первом курсе преподавались общеобразовательные дисциплины: русский язык и литература, математика и физика, история и химия, черчение, физкультура и другие. Учеба ограничивалась семестрами, по окончании которых проводились зачетные и экзаменационные сессии. Нам, студентам, такая система обучения была сильно изменившейся в отличие от школы и требовала быстро к ней приспособиться. Это было не так просто! Постепенно я вошел в колею. Программы были плотными и с ними было трудно справляться, т.к. требовалось вести конспекты по лекциям с изложением сути предмета и указывались первоисточники, проработка которых проводилась на практических занятиях. Подготовку к практическим занятиям нужно было выполнять самостоятельно, с изложением в конспектах. В техникуме прекрасные аудитории, библиотека, столовая, актовый зал позволяли посещать лекции, выполнять домашние задания и даже отдыхать, не выходя из здания. И только вечером уходили мы в общежитие на ночлег.
Первая зачетная сессия для меня прошла с успехом, я получил по всем предметам «зачет». Сдал я и экзамены, что означало окончание I семестра. В течение семестра я в две недели один раз ездил на выходной день домой за продуктами и для общения с родными. Поездом №75 вечером выезжал из Н-Тагила, а утром на другой день я был дома. Дома было хорошо! Мы с папой шли в баню, мама готовила мне продукты в мешок, кушали дома, общался я с мамой, которая меня тщательно осматривала и вечером поездом №76 выезжал обратно, утром, в понедельник, шел на занятия. Вот такая жизнь мне нравилась. Я учился и бывал часто дома!
В комнате у каждого из нас была кровать с постельными принадлежностями, около нее тумбочка, общая вешалка для одежды, общий большой стол и у каждого из нас табурет. Я обычно завтракал у себя в общежитии тем, что привозил из дома, а на занятиях в перерывах обедал в техникуме, а ужин был или в столовой, или дома.
Посещение кино, цирка было довольно часто, не реже одного раза в две недели. Посещение библиотеки в техникуме или в городе было ежедневным. В выходные дни я долгими часами сидел в городской библиотеке. Выполнив домашние задания, я читал художественную литературу. Произведения Толстого, Чехова, Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Гоголя, Островского, Шолохова, Гюго, Диккенса, Стендаля, Марка Твена, Джек Лондона и другие были мной прочитаны в техникуме.
Успехи в учебе были у меня удовлетворительные. Знания, полученные в школе, где я был отличником и хорошистом, оказались недостаточными для «свободного» освоения емких программ в техникуме и мне пришлось «входить в знания», догоняя их, вынужден был возвращаться к школьным предметам. Как бы там ни было, я закончил II семестр. Нашу руппу направили на учебную практику на завод им. Куйбышева, где мы познакомились хорошо с работой доменного и прокатного цехов. Написали об этом отчеты и сдали их руководителю практики. Затем две недели мы осваивали слесарные операции в наших мастерских. Я в порядке контрольной работы изготовил металлическую линейку.
После окончания учебной практики и получения по ней «зачета» нас распустили на каникулы на один месяц, на июль. В августе наша группа, снова собравшись в техникуме, по указанию директора выехала в деревню около Верхотурья на уборку урожая. Затем после поездки по домам мы с 1 сентября 1940 года приступили к занятиям на II курсе.
В 1940 году в период войны с Финляндией мы почувствовали, что товары и продукты из магазинов исчезли, за хлебом вытянулись очереди, хлеб стали продавать по 2 кг в руки. В столовой у нас хлеба давали по 200 г при покупке обеда. Положение с обеспечением ухудшилось везде, стало тяжелее жить и учиться тоже. Правда, дома у папы и мамы было хорошо: у них была корова, телка, свинья, овцы, куры, большой огород. Я по-прежнему за продуктами ездил домой.
Окончание II курса и производственная практика на Алапаевском металлургическом заводе произошли в момент начала Великой Отечественной войны 1941—1945 годов.
33 Учебный противотанковый полк
Из Камышловских лагерей, после отбора, команда призывников еще в гражданской одежде эшелоном в товарных вагонах прибыла в г. Тюмень, где была создана и формировалась III отдельная учебная бригада генерал-майора Никитина. Я стал курсантом 33-го противотанкового учебного полка. Помещение под казарму нам дали в бывшем гастрономе в центре Тюмени. В этой казарме размещался батальон старшего лейтенанта Лукина. Я оказался в 3-м взводе 14-й роты. Командиром взвода был бывший учитель, очень взрослый человек, лет 45, младший лейтенант Бурмистров, командиром роты – лейтенант Чураков.
К середине 1942 года обстановка на фронтах Великой Отечественной войны потребовала внесения изменений как в масштабы подготовки младших командиров и снайперов, так и в систему их обучения. В соответствии с приказом Наркома обороны и приказом Командующего СибВО №0071 16 августа 1942 г. были сформированы: в г. Тюмени —3-я отдельная учебная стрелковая бригада, в Красноярском крае —5-я отдельная учебная стрелковая бригада.
Базой формирования бригады явилась 39-я Омская запасная стрелковая бригада
Основной задачей соединений была подготовка командиров отделений снайперов, отличных стрелков, пулеметчиков, автоматчиков и минометчиков.
Приказом командира бригады в период формирования воинских частей до получения программ боевой и политической подготовки с прибывающим молодым пополнением ежедневные 10-часовые занятия организовывались по специальным дисциплинам: изучение материальной части оружия и уставов РККА, а также строевая подготовка без оружия.
Общий срок обучения сержантов в довоенный период составлял 10 месяцев или 1656 часов. С началом войны продолжительность обучения курсантов была сокращена до 3 месяцев или 796 часов.
Сроки обучения в снайперских школах составляли 6 месяцев. Программа обучения организационно состояла из двух периодов. После первого периода проводилась контрольная проверка успеваемости и навыков курсантов.
Бригада размещалась в Тюмени и Ялуторовске. В Тюмени располагался 33-й учебный противотанковый полк, 22-й, 27 – учебные полки снайперов, 14-й учебный полк автоматчиков. В Ялуторовске – 41 учебный пулемётный полк, 13-й учебный миномётный полк.
С 11 ноября 1943 года 33-й учебный противотанковый полк переформирован в 25-й учебный стрелковый полк, 22-й и 27-й учебные полки в 26-й и 27-й учебные стрелковые полки соответственно. Ялуторовские полки стали 23-м и 24-м учебными стрелковыми полками. 14-й учебный полк автоматчиков расформирован.
17 июня 1944 года 3 усбр была переформирована в 35-ю учебную стрелковую дивизию.
Представление о третьей учебной стрелковой бригаде можно найти в книге Н. Д. Ростова «Идём мы в решительный бой», в повести молдавского писателя Л. Плыганя «Отец рассказывал». Последний источник – это воспоминания участников Великой Отечественной войны, которые проходили военную подготовку в Ялуторовске, таких воспоминаний всего шесть.
Под руководством наших командиров мы, курсанты, построили в помещении казармы 3-ярусные нары, комнаты для занятий, хранения оружия, кладовые помещения. Столовую нам дали в отдельном здании, тоже, видимо, столовой.
Меня назначили командиром отделения, т.к. не хватало младших командиров. Я среди курсантов был наиболее подготовленным, в техникуме была сильная военная подготовка и мне это пригодилось.
Условия жизни и учебы были очень трудными с лишениями элементарных благ: ни еды, ни отдыха, а только в строю при очень плохом питании. Одели нас в обноски обмундирования из госпиталей, все было не в размер. Обувь старая: ботинки и обмотки. Головные уборы: старые пилотки, к зиме заменили на старые шапки-ушанки. Прием пищи – первые два месяца на улице. Пищу выдавали через окно кухни в ведрах, прямо на «свежий» воздух, алюминиевые миски тоже. Ложка содержалась при себе за обмоткой.
Пища ужасная: супы жидкие без мяса, мы называли «баландой», кашу перловую – «шрапнелью». Кусок черного хлеба граммов 200. Вот такое трехразовое питание. Мы начали слабеть, болеть, терять силы.
Занятия проводились в основном на улице, невзирая на погоду и температуру воздуха. Подъем в 5.00, утренние процедуры, завтрак, затем занятия в поле, классе или наоборот. Также и после обеда до 19.00. С 19 до 21 часа самоподготовка и личное время, ужин, отбой в 22.00.
Срок обучения 3 месяца. За этот период раза два водили в кино в выходные дни, иногда была баня. Однажды было организовано фотографирование. Фотография того периода хранится у меня. В конце ноября 42-го ко мне приезжал папа. Он был в командировке по заготовке кожи для своей части и посетил меня. Выглядел хорошо, добротно обмундирован, чувствовалось, что он при деле. Из рассказа мне стало известно, что он работает в воинской части, это позволяет ему помогать маме переводами и посылками. И в армии папа нашел свое деловое место. Мне было радостно пообщаться с моим папой. Я от него получил помощь деньгами и продуктами. Мы тепло расстались, я проводил его до вагона и папа уехал в Москву.
Наша учеба шла к завершению. Уже проходили итоговые занятия в форме экзаменов. После этих экзаменов нам было присвоено воинское звание – сержант, младший сержант. Я получил звание сержант. Вскоре, уже в январе 430-го, наш выпуск младших командиров был направлен на фронт. Меня оставили в штате.
На фронтах Великой Отечественной были значительные успехи. На всех фронтах наши войска вели наступательные бои. У молодежи был большой порыв: принимать участие в разгроме врага. Было это и у меня, но на фронт меня не отпустили.
С папой и мамой я вел регулярную переписку. Весной 43-го папа снова посетил меня. Мне было чему радоваться. Он выглядел хорошо, здоровым, опять мне помог деньгами и продуктами, проинформировал о том, как Москва отразила натиск гитлеровских войск. Я проводил папа в Москву, а сам остался в Тюмени штатным младшим командиром 33-го полка 3-й отдельной учебной бригады.
Вскоре к нам прибыло пополнение: сержанты и старшины из Дальневосточной Краснознаменой армии. Это были люди старшего воинского поколения, прослужившие на Дальнем востоке по пять и более лет, и возрастом они были 1918—1922 годов. Но воинская подготовка у них была очень низкая. Они кроме винтовки ничего не знали. Потому их и привезли для переподготовки к современным условиям войны. Школьное образование у них тоже было невысокое: 5—6 классов. Внешне они, дальневосточники, производили сильное впечатление. Рослые красивые люди, в хорошем обмундировании, с портупеями, яркими знаками отличия, красивыми прическами. Они преимущественнее смотрелись против нас, худеньких, плохо одетых молодых людей.
И когда лейтенант Чураков после построения уже новой 14-й роты дал команду: «Сержант Пергунов, принимайте взвод!» Я встретил удивленные, пренебрежительные взоры 40 человек в строю. Я принимал их уже в роли помощника командира взвода. Мне в то время было 18 лет и 5 месяцев от роду. Заметив их замешательство, Чураков произнес: «Вы напрасно так недружелюбно встречаете сержанта Пергунова, он вас многому научит, это самый, может быть, подготовленный командир в нашем батальоне»!
После моей четкой, звонкой команды они нехотя подтянулись в стойке «Смирно!» Я прочитал им приказ о назначении командиров отделений, познакомил с командиром взвода и по пути следования строем в баню на санобработку дал пару команд: «Строем, марш!» и «Запевай!» Получил слабые ответы. Они плохо ходили строем и не умели петь строевые песни. Я спокойно рассказывал, пока мы шли, об учебе, о бригаде, о полке, батальоне и роте. Я понял, что мне предстоит преодолевать сопротивление дальневосточников.
