Всё будет покрыто Ладаном, Миррой, Бензоем и Смолой,
И без конца к тебе, вершине снежной и чистой,
Пары моего страстного духа поднимутся быстро.
Наконец, чтобы о твоей роли Марии сказать
И любовь с варварством смешать,
О, Чёрное Сладострастие! О, Семь Главных Страданий!
Палач, полный сожаления, без всяких ожиданий,
Я отточу семь ножей, и, как бесчувственный жонглёр,
Целясь в глубину любви, я забуду позор,
И воткну их все семь в Сердце, туда, что называют любовью,
В твоё Сердце, плачущее Сердце, истекающее кровью!
Привидение
Как ангелы с горящим взором,
Я вернусь в твой альков в эту пору
И проскользну к тебе с тишиной
Под тёмной тенью ночной.
Я осыплю тебя, моя суженая,
Поцелуями холодными лунными
И нежностью хитрой змеи,
Ползущей во рву земли.
Когда же забрезжит утро голубое,
Ты найдёшь моё место пустое,
И оно остынет до вечера так.
Пусть другие берут обаянием
Твою жизнь, и страданием;
Я же хочу облечь тебя в страх.
Грусть луны
Сегодня вечером луна мечтает с большей ленью;
Как красавица на подушках рукой своей
Ласкает, перед сном, лёгкой тенью
Контур своих грудей.
По её гладкой спине ходят мягкие волны,
Умирающая, она в обморок падает в изнеможении
И смотрит на белые призраки томно,
Которые млеют в лазури, как цветения.
Когда иногда на этом шаре, в своём тщетном страдании,
Она роняет скрытую слезу в молчании,
То один враг сна, поэт чародей,
Берёт её в ладонь, где она стала
Радугой, как от фрагмента опала,
И кладёт её в своё сердце, вдали от солнечных лучей.
Кошки
Суровые учёные, любовники горячие,
Любят одинаково в пору зрелого сезона,
Кошки сильные и нежные, – гордость дома,
Зябкие, как люди, и, как они, сидячие.
Друзья науки и сладострастия,
Ищут молчание и ненавидят мрак;
Эребус[3 - Эребус – Бог ада.] взял бы их в скакуны за просто так,
Если б они променяли гордость на подобострастие.
Когда они дремлют в достойной манере
Великих сфинксов, лежащих одиноко в сфере,
Кажется, они спят в бесконечном сне.
Их плодоносное тело полно искр магических,
И частички золота, как звёзды в тонком песке,
Трепещут смутно в их зрачках мистических.
Радостный мертвец
В жирной земле, где вольно улиткам жить,
Вырою сам глубокую яму себе,
Чтобы легко старые кости свалить
И спать в забытье, как акула в волне.
Не люблю завещаний, по кладбищам не хожу,
Не прошу у людей слезу и любовь,
Лучше, пока жив, я ворона приглашу,
Чтоб из моего каркаса поганого пустить кровь.
О, черви! Чёрные, вы без ушей и глаз,
Труп радостный не может обойтись без вас,
Философы-жуиры, сыны нечистот,
В моих остатках вам же жить без сожаленья,
И, скажите, есть ль ещё какое-то мученье
Для тела старого без души, кто больше не живёт!
Надтреснутый колокол
Так горько и нежно в ночной зимний час
Слушать, как огонь трепещущий дымит,
Как медленно встают воспоминания у вас,
Когда в тумане звон колоколов дрожит.
Блаженный колокол с сильной глоткой,
Который, несмотря на старость, бодр и в упор
Издаёт свой крик религиозный чётко,
Как старый солдат, несущий дозор!
Мне сладко в тоске надтреснутой души
Его пение в холоде ночной тиши,
Случается часто, что голос его слабеет,
От него хрипом забытого раненого веет,
Того, кто у озера крови, под кучей мертвецов,
Неподвижный, умирает от усилия бойцов.
Сплин (тоска)
1.
Плювиоз[4 - Плювиоз – пятый месяц республиканского календаря (от 20 янв. по 18 фев.)] раздражён против целого града,
Из своей урны он льёт поток мрачного хлада,
А бледные жители кладбищ не в силах превозмочь,
И смерть на пригород хлынет, как ночь.
За подстилкой мой кот на окно бежит,
Худым паршивым телом без устали дрожит;
В водостоке бродит душа старого поэта,
С грустью зябкий призрак ходит в дебрях света.
Жалуется колокол, и полена дымятся,
Простуженные часы фальцета не стыдятся,
Кружатся волны трупных запахов безумных,
С водянкой по наследству от одной старухи,
Валет червей и пиковая дама, раскрывая руки,
Болтают скорбно о любовях мёртвых шумных.
2.
У меня больше сувениров, будто мне тысячу лет.
Вот большой комод, где порядка нет,
Где стихи, счета, процессы, записки и романсы,
Рулон волос, завёрнутых в квитанции,
Скрывают меньше тайн, чем в моём грустном мозгу,
Где, как в пирамиде, в склепе или в саду
Больше мёртвых, чем в общих могилах.
– Я кладбище, кого луна совсем забыла,
Где, как укор, мои болтаются стихи,
Озлобленные против мёртвых, мне самых дорогих.
Я – роз увядших старый будуар, тот,
Кто погребён под кучей прошлогодних мод,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69823654&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
