Первым в земной истории о человеке как машине состояний, написал японский монах Кукай, живший примерно 1300 земных лет тому назад. Он выделил десять состояний ума и это примерно соответствует моим восьми уровням первой шкалы.
Все примеры этого письма будут только о шкале сложности.
800 лет назад жил Раймонд Луллий (латинское имя) или Рамон Люли (французское). Он классифицировал средства познания, например вопросы. Его список вопросов (что? где? когда? как?…) примерно соответствует моим восьми уровням (у меня на восьми уровнях тоже есть своя восьмерка вопросов).
250 лет назад русский князь Белосельский-Белозерский придумал восемь ступеней ума-и-глупости. Мысль эта так его возбудила, что он за свои деньги в Париже издал на французском языке книжку об этом и два экземпляра курьерской почтой отослал Иммануилу Канту (самый знаменитый философ этого времени). По вежливому ответу Канта можно догадаться, что тот ничего не понял.
Про эту историю я прочел в лекциях профессора Новосибирского Университета Н. Н. Непейвода. Профессор предложил свою систему, на основе системы князя. Некоторое время мы были с профессором в переписке, но потом он начал учить меня, «как надо думать, а как не надо», и мы расстались.
Сам Кант изучал априорные формы познания. Он выделил три таких формы – время, пространство, причинность. С точки зрения ТУАИ, то это формы уровней 3, 2, и 6 соответственно. Список Канта короткий, из трех форм. Мой список включает эти три формы и еще пять – итого 8 форм, по одной форме на каждый уровень.
Наши современники тоже время от времен изобретают уровни. Клер Уильям Грейвз, американский доктор психологии, придумал свои социально-моральные уровни. В слегка измененном виде, уровни Грейвза вошли в Спиральную Динамику – неофициальное, но популярное учение о корпоративной этике.
В НЛП известны, например, «логические уровни Дилтса», помогающие человеку в самоанализе.
Чем же мои уровни лучше?
Об этом в следующем письме.
3.Хьюменити и сайенс. Критерии успешности науки до эксперимента. Эмпирическое и теоретическое
Здравствуй, дорогой.
Не знаю как там у вас, а у нас на Земле существует жесткая граница между «хьюменити» (знанием о человеке) и «сайенс» (знание обо всем остальном). Если в сайенс, как уже было сказано выше, – жесткая конкуренция идей, кооперация всех со всеми и взаимное уважение, то в хьюменити – каждый долбит свою пещеру и чужих не пускает.
Гуманисты (те кто работает в хьюменити) не считают своим долгом заглядывать в лаборатории других гуманистов и читать написанные ими книги. Тем более они не изучают историю сайенс (естествознания) и не знают, в чем там причина роста.
Считается, что наука тем хороша, что умеет спрогнозировать ход событий, поставить эксперимент – и подтвердить расчетный прогноз измерениями с высокой точностью.
Но это только малая часть критериев успеха. Если посмотреть историю науки, то между моментом, когда наука находила правильный принцип и моментом, когда наука подтверждала этот принцип точным экспериментом, проходили годы, десятилетия, столетия, иногда даже тысячелетия.
Что же вело ученых по верному пути до момента, когда у них наконец получался точный эксперимент? Тут у науки есть несколько критериев, неизвестных гуманистам от слова «совсем».
Я поделю эти критерии на три группы.
Первая группа – «слабые критерии».
Схема должна быть простой и симметричной.
Теория – если она подтвердится в будущем – должна принести практическую пользу.
Вторая группа — «средние критерии».
Язык должен быть настолько общим, чтобы можно было вписать в него как можно больше частных случаев. В идеале вообще все частные теории данной области должны иметь свой перевод на этот язык. Я называю этот феномен – «койнэ» – так назывался упрощенный греческий, на котором общались между собой народы, покоренные Александром Македонским.
Третья группа – «сильные критерии».
Вот тут внимание: будет интересно.
Наука собирает факты. В этих фактах усматриваются некоторые закономерности. Это называется «паттерны» или «феноменологические (эмпирические) законы».
С другой стороны, наука собирает абстрактные модели. Если к данным паттернам удалось подобрать модель, которая ведет себе сообразно этим паттернам, то тем самым феноменологические законы выводятся из теоретических.
Внимание! Соответствие вычислений и измерений было достигнуто раньше, в эмпирическом законе! Тут речь о другом!
Вот этот переход от феноменологических законов к теоретическим и есть самый большой успех науки. У гуманитариев такого перехода – единицы.
Я приведу два известных мне примера.
Пример первый.
Владимир Лефевр (1936—2020) описал «феномен совести» средствами булевой алгебры. Получилось две системы морали (1) Западная и (2) Не-Западная. Лефевр проинтерпретировал полученные результаты на гражданах США (1) и СССР (2) и получил эмпирическое подтверждение принципиальных различий, согласованное с теорией. Книга В. Лефевра «Алгебра Совести» доступна в сети.
Пример второй.
Константин Крылов (1967—2020) написал книгу «Поведение» (есть в сети), где рассматривает два вида отношений человека и группы и два состояния каждого вида отношений. Получается четыре класса состояний. Из анализа качественных характеристик Крылов выводит четыре типа групп, которые примерно соответствуют варнам Древней Индии: воины, купцы, крестьяне и мудрецы.
Соответственно логически выводятся четыре системы морали, четыре базовые эмоции и пр.
Никакие другие попытки гуманитариев логически вывести наблюдаемые паттерны человеческой истории или текущей жизни из абстрактных моделей мне не известны.
В ТУАИ аж целых два таких перехода, когда основная модель логически порождает наблюдаемые законы, а с другой стороны, сама эта модель выводится из более глубокой модели. Собственно так работают все мои модели, и большие и малые. А их, как я сейчас вижу, не менее тридцати.
4.Пятая модель «Шкала идеальных форм»
Привет, дорогой.
Ты спрашиваешь, почему в пространстве задач я выбрал именно эти оси.
Краткий ответ такой: я много лет наблюдал за обычной школой, сам преподавал, давал частные уроки, сам сдавал экзамены. Я выделил причины, по которым человек, решающий задачу, получает «незачет» – это первые три оси пространства задач – сложность, время, кодировка.
То, что любимые состояния человека по этим осям не независимы, отражено в четвертой модели.
Если же рассматривать такой специальный вид задач как коммуникация, то возникают еще неудачи, описанные в пятой модели.
Я колебался, как мне излагать дальше. Но ведь у нас тут с тобой именно коммуникация. И чтобы она была более успешной, я решил начать с пятой модели.
Итак, есть факты и есть теории. Два понятия в одном ряду – а еще в этом ряду понятия есть?
Я долго перебирал варианты и пришел к некоторому решению, которое сейчас покажу.
Все мы, рассуждающие и мыслящие, рассуждаем и мыслим во вторую очередь. А в первую очередь мы живем своей повседневной жизнью. Реальная жизнь – это нечленораздельный поток, в которым мы все плывем.
Можно считать, что мышление – это небо над потоком. А можно считать, что весь воздух до самой стратосферы.
Вот чайка летит над морем, вот она ныряет в волну, хватает рыбу и взмывает вверх.
Факт – тот факт, который есть часть наших рассуждений – он как эта рыба – его уже вытащили из воды, он уже элемент мышления.
Я введу еще несколько терминов, чтобы нам было проще разговаривать.
Есть событие – фрагмент жизни, про который известно, когда и где он случился, что именно случилось, кто участвовал и в каком качестве. События собираются в протокол. Качество протокола – точность деталей.
Есть факт – то же событие, но время и место расплываются.
Год рождения – это факт. Чтобы факт стал событием, нужно уточнить время (когда) и место (где). Хорошо бы еще знать (по поводу рождения) кто, собственно, рожал, кто, собственно, родился и кто был тому свидетель. Факты связываются в нарратив (рассказ). Излишняя точность здесь будет только мешать.
Качество нарратива – его связность и осмысленность
Событие и факт – первые два шага из моря в небо. Третий шаг – объект. Человек родился, женился, умер. Это три факта, через которые проходит один объект. Родился младенец, женился взрослый мужчина, умер старик. Можно ли считать, что это один и тот же объект? Ответ неочевиден. Наше решение считать участника трех событий одним объектом отчасти объективно, отчасти – субъективно.
Объекты объединяются в ансамбли. Точность объекта – повторяемость того, что с ним происходит. Иммануил Кант каждый день выходил на прогулку в одно и то же время. Повторяемость фактов (событий) – гарантия того, что перед нами тот самый Кант.
На четвертом этапе из объектов и фактов возникают обобщения.
