Дженна воспаряла в обжигающе-прохладные течения Бездны, которые питали междумирье, точно плыла сквозь толщу воды. В это время могущественная хранительница Сет вновь ощущала тот сладостный трепет, который познала ещё девочкой, впервые погрузившись в мрачные морские глубины.
Она становилась беззащитной и бесстрашной. Она была полностью открыта миру: необозримому, прекрасному и ужасному в своём многообразии – не только миру Сет, но и другим бесчисленным таинственным и манящим сферам…
Расправив свои чёрные крылья, Катан поднимался к девушке. Мужчина обнимал и целовал подругу. Его горячие губы и ладони согревали её замёрзшую кожу, и пламя хранителя наполняло её чрево живительной силой.
Забыв о врагах, не помня об опасности, маги самозабвенно упивались друг другом. И только Бездна да свет других миров становились единственными свидетелями их нежности и страсти. Ах, если бы так было всегда.
Если любовные ласки давались Дженне легко, то её человеческий ум был просто не в силах обозреть всю грандиозную игру кукольника. Чародейке словно не хватало считаных фрагментов мозаики, однако это были ключевые её части.
Иногда девушке казалось, что маг предугадывает каждый её шаг. Порой она была уверена, что Катан то ли не видит, то ли закрывает глаза на очевидное. Почему он продолжал обманывать?
Как учитель, он клялся, что готов поведать Дженне всё, что она ни пожелает! Но при этом чародейку не оставляло ощущение, будто мужчина скрывает от неё нечто очень важное. И это важное занимало её мысли.
Когда Дженна думала, что она, наконец, отыскала недостающий фрагмент мозаики, и вот-вот истинная картина раскроется перед ней во всей красе, – каждый раз другая более мелкая мысль крала её внимание.
Однако порой та же незначительная мысль приводила к более любопытному разговору.
– Скажи, Катан, – произнесла Дженна, когда любовники вдоволь насладились друг другом, – а где обитает твой колдовской помощник? – девушка осмотрела нагое тело любовника. – На тебе нет картинок.
– Я обрёл Инба?а во времена своего жречества, – ответил маг, коснувшись пальцами своего затылка. – Все жрецы бога Мудрости бреют головы…
Он собрал волосы и приподнял их, демонстрируя свою шею, вдоль которой до лопаток спускался извивающийся змеиный хвост.
– Вот оно что! – восхитилась Дженна.
– Впрочем, Инбаа редко бывает на мне, – добавил Катан. – Он любит путешествовать между осколками сфер…
– Див тоже последнее время предпочитает одиночество, – задумчиво кивнула девушка. – Мне всегда было интересно: как он перемещается между островами? Как в Сет циркулируют влага и воздушные потоки? – она оглядела побережье. – Неужели сквозь небольшие порталы?
– Помнишь, мы облетали Пределы в облике птиц? – произнёс Катан.
– Да… Я думала, что ты открываешь для нас дополнительные порталы.
– Это не совсем верно. Дело в том, что острова взаимосвязаны, а порталы гораздо крупнее, чем привыкли думать люди, зверолюди и альвы. Не то что ветра, даже животные не замечают границ, когда, следуя инстинктам, ищут новые места обитания, – маг указал кивком головы на крупную черепаху, которая пригрелась на солнышке с ними по соседству. – Вон взгляни – одна из первых твоих гостий. Эта красотка приползла сюда из Фалассии. Если ей понравится в Фиалкмундсе, она отложит яйца и…
Он вдруг умолк на полуслове, глядя на черепаху.
– О чём ты задумался? – рассмеялась Дженна. – Неужто узнал в этой рептилии одну из пропавших хранительниц?
– Ты знаешь, какое удивительное свойство есть у некоторых рептилий? – вдруг произнёс маг. – Самые малочисленные виды в ходе эволюции выработали способность…
Он снова замолчал.
– Какую способность? – нетерпеливо спросила Дженна.
– …Самки могут десятилетиями хранить в себе оплодотворённые яйца, пока не найдут достаточно благоприятные условия для кладки, – прошептал Катан, переведя взгляд на подругу.
– Очень удобно, – оценила та. – Надеюсь, этой черепахе понравится на моём острове! Я люблю рептилий. Так приятно, когда твой дом становится домом ещё для кого-то. Когда в скворечник прилетают скворцы, а в рукотворные ульи – пчёлы…
– …Верно, – произнёс Катан, вновь погрузившись в раздумья.
«Меня зовут Май… – вспомнил он. – Я нужна твоему миру, хранитель. Я хочу… родиться».
Несомненно, это Май взломала его сферу памяти, заставив Катана пережить давно забытое. Но что она искала в его прошлом? Что могло помочь ей родиться? Все опыты мага по искусственному вынашиванию закончились провалом…
– Ты расстроился, – заметила Дженна. – Что за мрачная тайна связана с этой черепахой?
Катан посмотрел на девушку, коротко улыбнувшись её шутке:
– Я рассказывал тебе, что у хранителей дети рождаются крайне редко…
– Да… – чародейка подалась ближе к нему, взяв за руку.
– Это ещё не всё, – проговорил Катан, играя её тонкими пальцами. – Сложно не только зачать хранителя, но и выносить его. Наши женщины за всю свою жизнь рожают максимум двух детей…
Слова мага произвели на Дженну большее впечатление, нежели он ожидал. Девушка отдёрнула руку и, нахмурившись, обхватила свои колени, будто пряча что-то.
– А если детей должно быть трое? – тихо спросила она.
– Об успешном рождении написано в книгах, но… – ответил Катан, устремив взор в даль.
– Но? – встревоженная его молчанием, фыркнула Дженна.
– …Я держу свою сферу памяти под замком, – продолжил маг. – Я делаю это в том числе для того, чтобы во время нашей близости обрывки моих воспоминаний не передались тебе… – он посмотрел на девушку. – Однако кое-что я всё-таки расскажу… Это поможет тебе понять, почему я так увлечён созданием кукол, а не… – Катан усмехнулся. – А не поиском достаточно сильной самки для продолжения рода… – он протянул подруге руку. – С твоего позволения…
Дженна кивнула, молча сжав его ладонь. В тот же миг морской берег истаял, и маги оказались посреди опочивальни.
Свет заходящего солнца разливался по золочёным стенам и лазуритовым плитам пола. На просторном ложе под лёгким навесом лежала женщина. Она была далеко не молода.
Бледное желтоватое лицо покрывали глубокие морщины, в тёмно-медовых волосах блестела седина. Глаза её были плотно закрыты, лицо сведено мукой. Женщина тяжело дышала, не в силах сдерживать боль, тихо постанывая.
Покрывала вокруг неё были измяты. Женщина то сжимала, то отпускала складки материи. Вторая её рука покоилась на большом животе.
– …Моя матушка Меритамон, – прошептал Катан, обращаясь к чародейке. – В таком состоянии она пробыла половину своей беременности… Своей третьей беременности. Ты не поверишь, но ещё несколько месяцев назад это была статная молодая, полная сил женщина. Она пела, танцевала, смеялась и играла с младшим сыном, точно маленькая девочка… Старость пришла к ней внезапно, в конце второго триместра. На третьем – она уже не вставала.
– …В чём причина её страданий? – прошептала Дженна.
– Умирание, – ответил Катан. – Беременность не всегда приносит новую жизнь… Третий ребёнок пришёл к моей матушке, чтобы проводить её на Тот берег. Меритамон была величайшей хранительницей. Но её силы не хватило на то, чтобы родить троих…
Видение померкло. Тревожный закатный свет сменился ярким днём. Крики чаек и ласковый шелест волн постепенно развеяли болезненное напряжение.
Дженна отпустила руку мужчины и вздохнула:
– …Ты думаешь, я не смогу родить и одного хранителя, так?
– Мы те, кем себя считаем, малышка, – покачал головой Катан. – У тебя тело хранительницы, но твоя человечья душа порой забывает об этом… Я думаю, что есть определённый риск, о котором ты должна знать. Но, – он улыбнулся, – также я помню, что ты смелая, ты преодолела немало трудностей… Думаю, ты справишься со всем, что ни пожелаешь.
Дженна задумалась, обратив взор на черепаху.
– Я запомню урок. Но я уверена, что всё будет хорошо. Я чувствую это.
Катан тепло улыбнулся девушке:
– Это главное…
– И всё-таки жаль, что в твоих куклах не могут поселиться свободные души… – ответила на его улыбку Дженна.
– Может быть, когда-нибудь я создам достаточно совершенную для этого куклу, – кивнул маг. – Хотя иногда мне кажется, что мои творения гораздо сложнее, чем просто оттиск моих сфер.
– А в чём это выражается? – заинтересовалась чародейка. – Как ты определяешь, что кукла – всё ещё твоё отражение, а не кто-то ещё?
– У них должны появиться собственные мечты… – объяснил мужчина. – Наши мечты рождаются в неповторимом свете личности.
– Красиво, – заметила Дженна.
– …И злость, – вдруг добавил Катан.
– Что? – удивилась девушка.
– Я не рискнул делиться с моими созданиями сферами таких чувств, как злость и страх, – пояснил Катан. – Так что они бесстрашные и добрые…
– О, но твоя Прима не показалась мне такой уж доброй, – усмехнулась чародейка. – Она как будто сердилась из-за того, что мы нарушили её уединение!
– Прима скорее бесчувственна. Она была первой из выживших творений… Тогда я вообще не закладывал в них какие бы то ни было эмоции. Больше других чувственности досталось Третьей…
– Поэтому Первой не интересно с другими куклами?
– Скорее всего. Но… – Катан нахмурился. – Если честно, Дженна, я очень удивился, когда она согласилась с твоей мечтой о собаке. Я никогда не мечтал о собаке или о кошке.
– Так может быть, в твои скворечники всё-таки прилетели пташки? – улыбнулась чародейка.
– Возможно, чудеса иногда случаются, – согласился Катан, вновь посмотрев на черепаху. – Даже с магами…
* * *
В один вечер произошло чудо, которое заставило Дженну глубоко задуматься над словами учителя. Чародейка как раз подходила к лестнице, ведущей на танцевальные террасы, когда с ней поравнялась Эльтирцэ.
С момента переезда на Фалассию Дженна редко встречала придворную даму во дворце, а с тех пор, как они с Катаном стали любовниками, кукла и вовсе пропала. В отличие от прочих, она не посещала ни танцевальные занятия, ни балы, ни театральные представления. Чародейка забыла про неё, пока не увидела у лестницы.
Эльтирцэ больше не пыталась подражать Дженне. Она была в чёрном парике и одета в вышитое розами ярко-синее платье. Эти алые цветы напомнили чародейке ночь, когда она, убегая из тронного зала, нечаянно задела куклу. Та упала, рассыпав букетик роз, сорванных в саду Катана…
В следующий миг Эльтирцэ, не поздоровавшись с Дженной и даже не подняв на неё глаз, сделала шаг вперёд, сильно толкнув девушку плечом. Спустить с лестницы бывшую наёмницу оказалось не так уж и легко, но сама Третья потеряла равновесие и кубарем покатилась вниз.
Мельком Дженна успела заметить, как неестественно вывернулась шея придворной дамы и, точно ватные, трепыхаются и бьются о ступени её руки. Благо, тени на Фалассии встречались чаще, чем на Элибрэ, а свет факелов делал их глубже и насыщеннее.
Воспользовавшись коротким замешательством, пока ещё гости бала не успели осознать, что произошло, чародейка шагнула на сумеречную тропу, подхватила изломанную Эльтирцэ на руки и поспешила прочь.
Где-то в одной из пустых дворцовых комнат Дженна вышла из тени. Она осторожно усадила Эльтирцэ на пол перед собой и осмотрела поломки. Вправить руки было просто, но вот шея пострадала сильнее. Голова куклы свесилась набок, отчего та стала походить на очень красивого и нарядного ожившего мертвеца.
– …Оставь меня, – всхлипнула Эльтирцэ. – Позволь мне умереть…
– Боюсь, это не в моей компетенции, – с сочувствием ответила чародейка. – Да и не в твоей… Ты же знаешь, что…
Заглянув в синие глаза Третьей, Дженна вдруг умолкла. Она всё поняла. Она вспомнила, что не только ночью толкнула придворную даму, но и до того, у дворцовой лестницы, когда спешила в свою библиотеку. Чародейка была измучена болезнью и порядком озлоблена на себя, на Катана и на весь мир.
Однако гораздо более сильную боль она причинила Эльтирцэ позже…
– Прости, Эль, – прошептала Дженна, поддерживая голову куклы в правильном положении. – Маэстро никогда не будет твоим… И дело не во мне. Просто вы… разные. Очень разные…
– …Я знаю, – зло ответила кукла, вырвавшись из рук чародейки. – И всё-таки мы были вместе… Маэстро обещал сделать для меня сына! Он был так добр, пока ты… ты всё испортила! Ты нарушила ход игры! Из-за тебя изменился император! В храме Всеблагой Тейи властвует жрец! Даже природа уже не та, что раньше! Солнца стало меньше, а дождей больше! И маэстро…
Она запнулась и расплакалась. Слёз не было – видимо, из-за поломки придворная дама потеряла свойства живого человека, но звук, который издавала её склонённая на плечо голова, сильно напоминал плач.
– …И твой творец счастлив, – закончила Дженна. – Не так ли? – она тяжело вздохнула. – Одного я не понимаю, Эль: почему его счастье не радует тебя? Вы же связаны… Ни дух, ни демон в тебя вселиться не могли – Миркир и Льос Катан закрыл… Я так понимаю, он сделал это именно для того, чтобы тонкие сущности не тревожили его кукол… Так что с тобой случилось?
Вместо того, чтобы снова поправить положение куклы, Дженна сама склонила голову к плечу.
– …Ты, – прошипела кукла. – Ты мне не нравишься.
– И ты что же, – произнесла Дженна, – сердишься на меня?
– Сержусь, – подтвердила Эльтирцэ. – Я ненавижу тебя, противная Мудрица!
– Но это же великолепно, – улыбнулась чародейка. – Ты не понимаешь, но это прекрасно, – невзирая на вялое сопротивление куклы, Дженна обняла её, прижав к груди, словно та была непослушным, несчастным, обиженным ребёнком. – То, что ты сердишься, ненавидишь… то, что ты толкнула меня. Это замечательно…
Эльтирцэ прекратила сопротивляться и тихонечко взвыла, содрогаясь в приступах плача.
– Маэстро починит тебя, – говорила ей чародейка, снова и снова гладя куклу по волосам и по спине. – Он создаст тебе сына, дочку, много сыновей и дочерей… Просто напомни ему… Всё будет хорошо, милая Эль. Всё будет даже лучше, чем было.
– Нет, я не верю тебе, – шептала фрейлина.
– Поверь… – улыбалась Дженна. – Ты – его любимое детище… Ты – его чудо…
4 Чудо или чудовище
