– Смотри, я сейчас буду делать странные вещи. Если ничего не произойдет, то давай потом просто вспомним этот эпизод и посмеемся. Я все объясню. Может быть, я ебанулась на старости лет. А может, мне понадобится твоя помощь.
– Давай только быстрее, ствол даже так жжет.
– Какой ствол у тебя жжет?
Игнатова перекрестилась и приступила. Сначала открыла пиво, разлила его по полу, скомкала банку и кинула ее к печке. Затем достала сухарики, чипсы, стала рассыпать их вокруг себя и давить грязным тапком. Отрывала куски воблы и разбрасывала вместе с кусками обертки по лавке. Наконец, она смачно плюнула на пол, три раза матерно прокомментировала качество бани и принялась ждать.
– Ты закончила перформанс? Я бы даже сказал, пусси райот.
– Тихо.
Долгие минуты ничего не происходило. Агафья захотела уже встать и уйти, но тут почувствовала, что ноги у нее каменные. В комнате, кажется, потемнело, пар сгустился, исчезли звуки.
Под полом что-то зацарапало.
– Ты тоже это слышишь? – спросила она Марата не в силах повернуть голову.
Ответа не последовало. Она вообще словно потеряла слух. Игнатова еще раз попыталась повернуть голову, но поняла, что парализована. Ее шея осталась зафиксированной в согнутом положении, направленном в пол. Только пол она теперь и видела. И какое-то мельтешение в уголке правого глаза. Пистолет нагрелся и начинал обжигать руку сквозь варежку.
На щеку упало что-то теплое. Она моргнула.
Еще капли на щеки, волосы, плечо, ноги. Одна капля приземлилась в поле ее зрения. Бордово-красная.
– Мара-a-ат?! На помощь! – взвыла она, но, казалось, слова утонули у нее в горле, так и не выбравшись наружу.
Все больше мельтешения и красных брызг. Под ноги упал ошметок кожи. Она не хотела верить, что это происходит.
Одна из половиц перед ней приподнялась. Следом оттопырились еще две.
Под полом ничего не оказалось. Она напрягла глаза, но продолжала видеть лишь поднимающиеся в воздух, словно сами собой, половицы.
Что там надо делать против нечисти? Материться? Показывать кукиш? Молиться? Скованная по рукам и ногам, не в силах сказать и слова она в немой молитве хотела зажмуриться, но и веки теперь приклеились. Пусть все это будет неправда. Пусть это сон. Теплый дождь орошал ее уже с ног до головы и не давал забыться. Пистолет жег руку нестерпимо, кажется, кожа под варежкой уже пошла волдырями. Крестик въелся от жары в грудь, прожигая дырку под шеей.
Она пошевелила веками и проморгалась от стекающей крови. Потом как-то подняла шею. И увидела это.
Из-под пола вылезала нечеловеческого роста баба. С обвисшими грудью и задом, сморщенной кожей и длинными зеленоватыми лапами, которые венчали острые желтые когти. Нечесаные седые волосы по пояс свисали тиной с низко посаженной головы, скрывая глаза, а под крючковатым носом зияла пасть, полная крупных обломанных клыков.
Агафья в ужасе рассматривала монстра. Обдериха.
Кажется, чудище и само удивилось, что его видят. А потом оскалилось и двинулось к ней.
Агафья дернулась и обнаружила, что теперь может двигаться. К ней вернулся слух, и барабанные перепонки в тот же миг взорвались от визжания рассекаемого воздуха и хлестких ударов веников по телу напарника. Что там происходит, разбираться времени не было.
Агафья перекрестилась, выкрикнула хлесткое дворовое ругательство в адрес надвигающейся бабы, показала ей кукиш и из последних сил, роняя уже нестерпимо горячий пистолет, выстрелила. Оружие завалилось куда-то под лавку.
Бабу откинуло к печке. Она удивленно посмотрела себе на грудь, потрогала дырку под уродливым соском и снова двинулась на Агафью, держась к двери. Выход из кровавой бани был теперь заблокирован, деваться было некуда. Обдериха махнула лапой и разбила потолочную лампу. Все погрузилось в темноту.
Игнатова завизжала, отступая, запрыгнула на самую верхнюю полку в угол и ударила приближающуюся тварь ногами в грудь. Монстр пошатнулся, но устоял, а затем в ответ хлестнул лапой и рассек острыми ногтями ей всю ногу, от колена до самой ступни. Хлынула кровь, смешиваясь с кровью безмолвного Хакимова.
Игнатова приготовилась умирать.
Дальнейшее она видела смутно. Кажется, ей рассекли важную артерию.
Сначала вроде бы открылась дверь, в комнату ворвались несколько мальчиков из полиции и замерли, привыкая к отсутствию света, пытаясь разглядеть представшую сцену.
Теряя сознание, она увидела, как обдериха дернула лапой. Одного полицейского отбросило в стену, второму она снесла когтями голову, та подпрыгнула и покатилась к выходу, хлынул еще один фонтан крови. Раздались выстрелы, менты не видели источника атаки и палили наугад.
Тяжелеющая голова Агафьи свесилась на плечо. Взгляд лениво скользнул по комнате. Справа на скамье, едва видимые в сумраке, сгорбленный и покрытый листьями дед-банник и невысокий бес, должно быть, его внук, месили вениками труп Хакимова, приговаривая: «Мытый-чистый будешь, докрасна отмоешься».
Последнее, что она услышала, было: «Не двигаться. МПД». «МПД. А что такое МПД», – промелькнула мысль, а потом сознание угасло.
Глава II. Архивы
О некоторых особенностях моей работы и странностях Москвы
Когда я родился, было две новости. О плохой родители узнали быстро – из-за генетической аномалии я подслеповат на один глаз. Вторую новость, не скажешь, что она шибко хорошая, я осознал, когда подрос, – я вижу всякую херотень. Именно так, не хочу пафосного: я вижу, что другим неведомо и неподвластно. Тем не менее я вижу у людей слабые ауры (они цветные, прям как в книжках шизотериков с дешевой обложкой), могу рассмотреть энергетические ловушки, потоки и завихрения, но хуже всего, что иногда я замечаю всякую бесовщину. Не знаю, связано ли это с подслеповатостью, но думаю, что связано.
Вот идешь по улице и вдруг понимаешь, что в толпе на «Щелковской» крадется плотоядно облизывающийся ящер в деловом костюме. Для других это с виду обычный лысеющий чиновник из бесполезного министерства. Но я-то вижу. Потом он подловит кого-нибудь в подворотне и когтем по горлышку, напитается страхом и заснет где-нибудь в заброшке на нижнем Китай-городе. А менты спишут дело на ограбление и бытовуху и постараются не дать огласки в СМИ (хотя с этим все тяжелее в последнее время).
Или вот богатая дама выгуливает кошку на поводке в Столешниковом. Только это кошка ее выгуливает. И это не токсоплазма, про которую даже уже некоторые обыватели слышали. Я вижу, как от того, что прикидывается кошкой, к груди женщины идут фиолетовые флюиды. И хозяйка стареет на день за час прогулки, а у кошки шерсть все больше лоснится.
Иногда они меня замечают и понимают, что я вижу. Кто-то пугается и пытается побыстрее спрятаться, вроде безобидных домовят в Тушино. Кто-то издевательски ухмыляется, как та девушка-суккуб на Чистых. Ей-то что, у паренька-говнарика с гитарой уже нет шансов, будет теперь ее беззаветно любить лет десять, пока она не наиграется и не высосет все жизненные соки. А кто-то хочет убить свидетеля, как тот комок черных щупалец, чуть не скинувший меня на рельсы на «Электрозаводской». Заметили, сколько людей стало под поезд падать? То-то же.
Короче, я стараюсь не смотреть и не видеть. Меньше знаешь – крепче спишь. Но получается не очень. И самая дрянь обычно вылезает в дождь. Вот и тогда был апрельский дождь, когда я снова потерялся в тихих двориках старой Москвы между Покровкой и «Курской».
Особенность первая: не задерживайся
Впрочем, я забегаю вперед.
Иван Петрович Сидоров, позвольте представиться. Нет, это не псевдоним, у моих предков, очевидно, было плохо с фантазией. Эта история начинается, когда мне двадцать три и я работаю курьером – ну а чем заняться парню из необеспеченной семьи в постковидной послевоенной Москве? Мы, курьеры, – герои нового времени. Шарагу закончу, может, и менеджером каким буду. Блогером не хочу – во-первых, все вокруг уже и так блогеры, во-вторых, не люблю технологии. Соцсетями не пользуюсь, в интернете не сижу почти, по возможности не залезаю в телефон (но по работе приходится), читаю бумажные книги по ночам. На курсе считают меня фриком – я и лекции по старинке пишу в тетради. А мне и хорошо, не люблю людское внимание (и не людское – в шараге тоже есть несколько этих).
Одним словом, я идеальный кандидат для собственной службы доставки одного сетевого книжного магазина. Казалось бы, простая умиротворяющая работа, но чего я только не вижу каждый день. Книги – это интимно. Не секс-кукла или вибратор для интеллигентного очкарика или пожилой бабушки, но тоже позволяет неплохо залезть в душу человеку.
Вот, допустим, смотришь, ага, везем Стивена Кинга в Алтуфьево. Получатель – Мария Чернова. Нарисовал себе студентку-неформалку с чокером, розовыми волосами и вечерним макияжем двадцать четыре на семь в хрущевке под реновацию. А дом внезапно оказывается элитной новостройкой, дверь тебе открывает блондинка лет тридцати пяти с такой болью и эмоциональным выгоранием в глазах, что понимаешь, что что-то у нее в жизни пошло не так. И вот она погружается дальше в пучину экзистенциальной безысходности, читая хорроры, чтобы получить дофаминовый приход и еще как-то почувствовать себя живой.
«Попаданцы: Колчак против Дудаева» на Площадь Ильича. Ну, тут понятно, кто читает такую литературу. Владислав Бабело. И опять промах. Открывает дверь университетский профессор с тонкой ухмылкой. Видимо, месье знает толк в извращениях.
И наоборот: нередко привозишь какого-нибудь Хайдеггера или Фукуяму на Кутузовский или Ленинский, скажем, Владимиру Романову-Кранц, а там вот этот феномен бомжа-миллионера. В шикарной сталинке тебя встречает абсолютно деградировавший антисоциальный персонаж в халате и перегаром выдает: «Премного благодарен». Спившийся поэт какой-нибудь, небось. Или московский интеллигент в пятом поколении. Пересекающиеся величины.
Но обычные москвичи за пределами Садового – бог с ними. Я терпеть не могу заказы по центру. Особенно внутри Бульварного кольца. Вся эта нелюдь, она к центру жмется. Город у нас древний, они тут тоже давно, успели обзавестись элитной недвижимостью. Чем ближе к Кремлю и старее жилой дом, тем выше шанс нарваться на какую-нибудь тварь. Кстати, всегда интересовало: они книги хоть читают или только курьера надеются сожрать?
Вот не далее как на прошлой неделе привез «Пиши, сокращай» (господи, и кто это читает, книга в топ-пять продаж по стране) некой Василисе Изадовой на Гоголевский бульвар. И адрес, и фамилия – в общем, я подозревал, что это будет. Так и есть – открывает милая юная девчушка с каре в халатике, такая типа фрилансер, копирайтер какой-нибудь. «Устали? Может, кофейку?» И так плечиком повела, халатик приспустился, губы облизнула. А я смотрю – язык у нее черный и раздвоенный, как у змеи. Я как увидел, глаза опустил сразу, чтоб она не догадалась, что я вижу. Не, говорю, простите, заказов столько, внизу машина ждет с напарником (соврал, естественно), так что давайте автограф, и я побежал. Ну и так же, не глядя, сунул заказ и быстрее спиной вперед по лестнице попятился, благо в доме всего три этажа.
Это не первый такой случай, естественно, мне много чего есть рассказать. Но как-нибудь в другой раз. Главное, что надо запомнить: не задерживайся. Сунул заказ и побежал. И не потому, что курьер. Можно не разглядеть и если не стать чьим-то ужином, то все равно нарваться на крупные неприятности.
Особенность четвертая: кольца Москвы
Вы когда-нибудь задумывались сколько колец у Москвы и зачем ей столько? Кремлевское, Бульварное, Садовое, ТТК, МКАД, ЦКАД, Кольцевая линия метро, МЦК, БКЛ, «зеленое», при Лужкове еще четвертое кольцо собирались строить, я читал. Зачем столько? Как вы поняли, это неспроста…
* * *
– Это все?
– Все. Больше записей не нашли. Ну и еще ворох тех записок, которые вы уже видели. Видимо, сел писать, его вызвали на доставку, и там его сожрала-таки небезызвестная Высокая дама с Трубной, догадавшаяся, что ее видят, ее нейтрализовали уже. Давно вели, но доказательств не было. А тут с поличным взяли – и в расход. Ну как, хотели задержать, все по закону, но она отбиваться стала. Целое представление устроила с выходом на улицу, пришлось потом подчищать. Жалко, паренька не спасли. Хоронили в закрытом гробу, всего расплющило, уж не знаю, какую ахинею придумал отдел сокрытия для свидетелей и родных.
– Да-а, печально. Хотя не подошел бы, шиза эта с призраками, аурами, флюидами. А так толковый мальчишка, даже и не скажешь, что студентик, столько всего знал, до столького всего сам додумался. Нафантазировал от души тоже, поржал над его теориями заговора, понабираются же в интернете! Как он «зоны» с ботинками связал, а? Меня, кстати, тоже этот вопрос всегда интересовал. Интересно, что там с этим стариком. И даже до ливней дошел и про кольца начал догадываться. А как на Книгожора нарвался! Агент бы не получился, но в министерстве бы сгодился… Хотя с его справкой из психдиспансера он не различал, где правда, а где его глюки и вымысел…
– А представьте, это не шиза про ауры и духов все? Вдруг он видел, чего мы не видим?
– Дима, ну ты же знаешь, мы все время исследования проводим. Все министерство не видит, а он видел?
– Ладно… Ну, что теперь делать? Нам как финансирование поиска новых талантов порезали, все больше таких случаев. Находим их пост мортем. И этого прошляпили.
– Ну, земля пухом. В архив.
– Кстати, про непрошляпленный талант, как там, скоро приведут?
– Скоро. Ступай, Дима.
* * *
Я козырнул, вышел из кабинета начальника и отправился в туалет освежить лицо холодной водой. Очень смешно, что наша сверхсекретная организация так же страдает от таких «мирских» офисных проблем, как слабое кондиционирование помещений. Вроде бы офис должен был когда-то переехать, но когда, одному Богу известно. Перевозить содержимое наших запасников и архивов, ах да, и содержимое изолятора, – все равно что катать по Москве атомную бомбу. Я даже не знал, какую версию придется придумать для обычных горожан, зачем перекрывают весь центр, когда все это произойдет. Так, конечно, давно пора было нас выселить из притворяющейся НИИ сталинки в районе «Курской» куда-нибудь в Новую Москву, так будет безопасней для всех.
Ну а пока – пол-лета мы играли во «включи кондиционер – нет, открой окно» и ругались с коллегами по комнате. Особенно невыносимо было в этом июле: стояло плюс тридцать три, дождей не было несколько недель, в парке Горького выцвел газон, а мой черный костюм был вечно весь пропитан потом. Трубы тоже нагревались – я все время выкручивал холодную воду до упора и получал в ладони лишь тепленькую струйку. В общем, я обрадовался, когда в августе похолодало и вода пошла ледяная.
Приспустив душащий галстук, я посмотрелся в зеркало. Там без изменений, лицо мелкого московского клерка. Черты не то чтобы очень фотогеничные: нос слегка кривоват и мог бы быть потоньше, челюсть была бы контурной, если бы не лишний вес, на правой щеке выщербина от ветрянки, глаза темно-зеленые, но иногда становятся карими. Под ними синяки, лицо осунулось. Некрасивые раковины ушей, которые я прятал под русыми волосами, в них уже были видны первые проблески седины. Летом они выцветали до пшеничных, а зимой становились почти серыми. Гладкое бритье, хотя в отличие от обычных «органов» у нашего руководства не было заморочек по поводу бороды. Рост – пять сантиметров не дотянул до Кремлевского полка. В целом не красавец, но неплохо сохранился для своих тридцати трех и иногда ловил взгляды девушек на улице. К сожалению, не только девушек, всякая московская нечисть тоже на меня смотрела и нередко знала, где я работаю. Из плюсов работы в МПД: тебя, скорее всего, не сожрут по беспределу, как обычных москвичей, попавшихся под руку, лапу, щупальце или бесплотный призрачный отросток. Из минусов: тебя спокойно сожрут при выполнении рабочих обязанностей. Я не сдержался и опять заревел. Хорошо, что в туалете я был один.
Дневник парнишки все не шел у меня из головы. Своей любовью к городу, книгам, наивностью какой-то и аналитическим складом ума он напомнил мне меня до инициации. Только мне повезло, и я до этой инициации дожил, а он сожран очередной нечистью, про которую мы знали, что она нечисть и жрет людей, но ничего не могли сделать, так как не получалось поймать за руку. Вся наша деятельность вообще была сродни попыткам зажать воду в кулаке: на пару сотен сотрудников министерства приходились десятки тысяч московских бесов-старожилов, и я даже не говорю про прибывающих и гастролеров. От того, чтобы сожрать нас и устроить кровавый пир в городе, их отделяла всеобщая разобщенность, грызня между собой, отсутствие единого лидера и Пакт. И почти все знали, что им грозит за его нарушение, поэтому действовали тайком, на окраинах, ночью или прямо в своих квартирах, пожирая незадачливых курьеров или сантехников. В целом же уровень потусторонней преступности оставался стабильным – узкой группке наших оперативников едва-едва удавалось поддерживать видимость контроля в пределах ТТК.
Я протер раскрасневшиеся глаза водой, покинул туалет, завернул на лестницу и медленно (работать не хотелось) спустился на два этажа ниже, где располагался наш кабинет. По дороге встретил Мечникова – гордость Московского отделения. «Гроза Покровки», «кошмар гастролеров» и прочая, у него много прозвищ, о нем много восторженных эпитетов. Недавно он раскрыл новое резонансное дело. Мечников куда-то спешил и даже не обратил на меня внимания.
На стене у выхода на лестницу висело масштабное батальное полотно, посвященное «Воробьевому побоищу». А. Н. Оленин, тысяча восемьсот двадцать шестой год. Тогда много чего происходило – повесили и отправили в ссылку декабристов, короновали Николая I, Российская империя приросла турецкими владениями, заморозили строительство Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. По официальной версии – из-за грунтов. На деле же здесь случилась последняя крупная битва с народниками. После этих событий церковь потребовала перенести стройку с оскверненного холма на привычное место храма у «Кропоткинской».
Яркими масляными красками картина изображала сотрудников тогдашнего министерства, как и сейчас, они были без мундиров, одеты в гражданское. В империи тогда вообще сошла мода на мундиры, мужчины облачились в английские костюмы, так что наши везде смотрелись органично, как денди. Похожие на каноничного Пушкина из учебника литературы, мужчины в черных сюртуках и высоких шляпах дрались на строительной площадке с десятками существ из русского фольклора.
Громадный жердяй насаживал на руку-ветку агента и высоко поднимал его над землей, пока тот безуспешно пытался зарубить живое дерево саблей. Красивая и мертвенно бледная девушка-полудница с серпом, обагренным кровью, чем-то похожая на богиню Кали, падала от меткого выстрела из полутораметрового кремневого ружья стрелка, притаившегося у основания недостроенной колонны. Китоврас топтал копытами лежавшего в пыли юнца, с которого слетела шляпа. В это время в китовраса целились из пистолетов еще двое «пушкиных», один из них на вздыбившемся от ужаса коне.
Хрестоматийная картина, ее все неофиты видят в учебниках.
Пока я был на встрече с руководством, в коридоре закончились работы, монтажники сняли защитные пленки и ушли. Другую стену теперь украшала копия знаменитого документа из Петербурга об основании нашей организации. Я читал его сто раз, но живьем никогда не видел, поэтому притормозил и принялся изучать секретное приложение к «Манифесту о министерствах» во всей причудливости его дореволюционного русского.
* * *
Божiею Милостiю
МЫ АЛЕКСАНДРЪ ПЕРВЫЙ
Императоръ и Самодержецъ
всероссiйскiй
и прочая, и прочая, и прочая
Благоденствiе народовъ, премудрымъ промысломъ Скипетру Нашему вв?ренныхъ, ?сть священная и главн?йшая ц?ль, которую Мы поставили Себ?, принявъ бремя царствованiя надъ обширною Имперiею Россiйскою, – надъ Имперiею, которая столь же разнообразна климатами, м?стными выгодами и естественными произведенiями, какъ и обитатели ея религiею, нравами, языками и образомъ жизни. Воспламененные ревностнымъ желанiемъ изыскать и употребить вс? удобныя способы къ скор?йшему и благопоспешн?йшему достиженiю сего, столь драгоц?ннаго сердцу Нашему предмета, устремили Мы вниманiе Свое на вс? причины и обстоятельства, сод?йствующiе или препятствующiе оному, и по строгомъ испытанiи и сравненiи ихъ между собой, твердо ув?рились, что благоденствiе народа незыблемо и ненарушимо утверждено быть можетъ тогда единственно, когда Правительство будетъ им?ть спасительные средства не только исправлять всякое явное пагубными сл?дствiями обнаруживаемое зло, но въ особенности искоренять самое начало онаго, отвращать вс? причины, могущiе создать поводъ къ нарушенiю общаго и частнаго спокойствiя, открывать нужды народа, предупреждать ихъ, и благоразумно, ревностно и д?ятельно способствовать соблюденiю и утвержденiю необходимаго во всемъ порядка, и умноженiю богатства природныхъ и искусственныхъ произведенiй, основанiемъ сил? и могуществу Имперiи служащихъ.
Сл?дуя внушенiю сердца Нашего, сл?дуя великому духу Преобразователя Россiи Петра Перваго, оставившаго Намъ сл?ды Своихъ мудрыхъ нам?ренiй, по коимъ старались сл?довать достойныя его преемники, въ с?й день Мы заблагорассудили разд?лить Государственные д?ла на разные части, о чемъ Мы ран?е опов?стили Правительствующiй Сенатъ и народы Имперiи Россiйской.
Части сiи сл?дующiе:
1. Военныхъ Сухопутныхъ,
2. Морскихъ Силъ;
3. Иностранныхъ Д?лъ, по которымъ д?ла производятся въ первыхъ Государственныхъ коллегiяхъ;
4. отд?ленiе Юстицiи;
5. Внутреннихъ д?лъ;
6. Финансовъ;
7. Коммерцiи, и
8. Народнаго Просв?щенiя.
Однако, не все обнаруживаемое зло постижимо и не все зло матерiально, и можетъ быть искоренено самыми в?рными Нашими слугами. Членамъ Непрем?ннаго сов?та уже широко изв?стно о б?совскихъ проявленiяхъ въ столиц? Имперiи Нашей, равно какъ и въ древнемъ сердц? Россiи, Москв?. Злочинства, творимые непостижимыми челов?ческому уму плотными и безплотными дiавольскими созданiями вызываютъ у Насъ высочайшую тревогу о благосостоянiи Нашихъ подданныхъ.
Посему Мы повел?ваемъ тайно приступить къ формированiю девятаго, тайнаго Министерства Б?совскихъ Д?лъ съ отд?ленiями въ Санктъ-Петербург? и Москв?. Возлагаемъ важн?йшую и сему верховному м?сту наипаче свойственную должность Графу Николаю Ивановичу Салтыкову, Предс?дателю Непрем?ннаго сов?та и представлять Намъ докладомъ результаты д?ятельности еженед?льно. Въ виду чрезвычайной деликатности и секретности м?ропрiятiя, въ существованiе Министерства должно посвятить только и исключительно высшiе чины Министерства Внутреннихъ д?лъ, отд?ленiя Юстицiи и Свят?йшаго Синода.
Министръ Б?совскихъ Д?лъ долженъ им?ть непрерывное сношенiе со вс?ми м?стами подъ управленiемъ его состоящими, и быть св?дущъ о вс?хъ д?лахъ, которые въ нихъ производятся. Онъ также долженъ им?ть сношенiе съ Министерствами Внутреннихъ д?лъ, отд?ленiемъ Юстицiи и Свят?йшимъ Синодомъ для совм?стной защиты Нашихъ подданныхъ отъ злод?янiй б?совъ. По сему каждое м?сто обязано посылать къ своему Министру еженед?льные меморiи о вс?хъ текущихъ д?лахъ, о д?лахъ же затруднительныхъ, или скораго р?шенiя требующихъ особенные представленiя. Министръ сообразивъ всякое д?ло съ пользою и выгодами вс?хъ частей ему вв?ренныхъ, если найдетъ за нужное, д?лаетъ свои зам?чанiя, а на представленiя даетъ р?шительные отв?ты, и какъ сiи посл?днiе, такъ и первые сообщаетъ предложенiями.
Мы им?емъ лестную надежду, что оно спосп?шествовать Намъ будетъ къ утвержденiю народнаго спокойствiя, сего истиннаго и ненарушимого оплота Царей и Царствъ, къ сохраненiю и возвышенiю общаго вс?хъ благосостоянiя, и къ воздаянiю каждому должнаго отъ лица правосудiя.
* * *
