Где безверия улики
Капеллан застал,
Мрак сковал бездушно стены.
И, свисая, гобелены
Как клубы волнистой пены
Правили свой бал.
Скрип за скрипом, шаг за шагом,
Всюду свет казался благом,
Тьма стояла за оврагом,
Ужас напустив.
Дождь стучал по кромке крыши,
Грянул гром. И сердце тише,
Чтоб дыхание услышать
Страху супротив.
Жалко странника терзало.
Причитало, умоляло,
Как живое, щебетало:
«Будь со мной учтив!
Дождь! Огонь! Потопы! Вьюга! -
Все стерплю. Моя заслуга.
Уходи. Там нет испуга.
Лишь бы ты был жив».
Странник шел. Его дорога
Из проклятого острога
В дом, где есть лишь та тревога
За свою судьбу -
То цена его устали.
Страха нет. Есть лишь печали,
Что в дороге заключали
Всю его борьбу.
А старик, ехидно скалясь,
Над бродягой издеваясь,
Злой усладе предваряясь
Ставни растворил.
Тьма ушла, камин остался.
Постепенно разрастался
Свет, что так найти пытался
Странник у перил.
II
«Вижу! Вижу: тьма в оковы
Забрала. И, словно вдовы,
Вы рыдать уже готовы
О своей судьбе?
Кров и пищу вы в достатке
Здесь найдёте. А перчатки,
Что одна у вас в остатке
Отдавайте мне».
И, сказав, старик устало,
Подоткнувшись одеялом,
В кресло сел, что лишь стояло
В арке у окна.
Странник молча поклонился.
Улыбнулся, извинился,
Величаво прислонился
К креслу из сукна.
Фурнитура и фужеры,
И коврам не счесть и меры,
На китайские манеры
На столе фарфор –
Всё разбито. Паутина
Затянула как плотина
В доме всё. И лишь картина
Сей ласкает взор.
Мир предстал в красе несметной:
Дева статностью заметной,
С кротостью ветхозаветной
Изображена.
Платьишко нежнее шелка,
Шейка тоньше, чем иголка,
Взгляд почти как у ребенка -
Плачет у окна.
А старик почти угрюмо
Затянул печальной думой
Всё чело, морщины суммой
На кулак опёр.
«Вижу: нравятся полотна?» -
Тот спросил. И беззаботно,
С точки важной, поворотной
Начал разговор.
2017
