Роман Владимирович Зацепин "Бастард четвёртого мира. Том 3. Затерянная межа"

Тил с готовностью кивнул и, опершись ногой о предложенные руки, словно о ступени, взобрался мне на спину. Почувствовав, что седок утвердился на плечах, а для пущей уверенности вцепился обеими ладонями в рогатую шевелюру, я стал медленно подниматься. Поэт вовсе не обладал крупными формами и не сказался тяжелой ношей. Однако его рост был немногим меньше моего. И сейчас, когда тот полностью выпрямился, я ощутил всю неустойчивость нашей живой пирамиды. Длинноухий никак не мог уловить момент равновесия и расшатывался из стороны в сторону, будто старый флюгер на крыше окраинного постоялого двора. Я вплотную приблизился к стене и широко расставил локти, закрепляя свое положение. Давинти также прильнул к отвесному склону, наконец перестав ерзать и скользить по гладким звеньям нардиевого доспеха.

– Раз… – раздался сверху невнятный говор. – Два… – глубоко вдыхая горячий воздух, эльф готовился прикоснуться к сфере. – Три!

Он протянул пясти к барельефу. Линии рисунка вспыхнули ослепительно белым, а навстречу дрожащим пальцам рванулось мутное облачко переливающейся дымки. Поэт неуверенно вскрикнул, и я ощутил, как его тело неистово напряглось, выгнулось и замерло в оцепенении, будто пораженное разрядом молнии. От неожиданности эльф попытался высвободить пятерню, но неведомая сила не желала отпускать гостя. Полусфера медленно стала погружаться в монолит стен, увлекая за собой ладони любопытного разумного. Мрак постепенно заполонил все вокруг, оставив видимыми лишь очертания символа. Нестерпимый гул зазвучал в ушах сонмами бешено ревущих ветров. На лбу тила проступили ледяные капли пота, а язык, казалось, прирос к небу, не позволяя произнести ни слова. Я не мог видеть происходящего, но чувствовал настолько явно, словно все это творилось и со мной.

– Ну, Дави! Что там? Мы уже начали? Мне жать на печать или нет? – забеспокоился Тычок, глядя по сторонам на клубящиеся тени, появившегося из ниоткуда сумрака.

Голос Тычка звучал отдаленно. На мгновение мне показалось, будто слова капитана каким-то образом затерялись во времени. И будучи произнесенными много лет назад, они только сейчас добрались до цели. Странное ощущение пронизывало сознание. Впервые я не был уверен в том, что действительность, какой ее привыкли видеть разумные, существует на самом деле. Мысли путались, виски сдавливала тупая боль, а к горлу подкатывал густой ком тошноты. Но нужно было завершить начатое во что бы то ни стало.

– Дави! Дики! Я ничего не вижу! Тьма все гуще! Жду сигнала! – отрывисто прозвучал крик Тамиора.

– Д-а-а-в-а-а-й! – собрав остатки воли, изо всех сил заревел я.

Стена содрогнулась. В недрах скалы раскатистым эхом загремели скрытые механизмы. Оглушительный металлический скрежет вырывался из шороха соприкасающихся штырей и шестерней. Что-то громко щелкнуло, плиты под ногами завибрировали. Из-под стыков арки, тяжелым облаком каменной пыли посыпалось мелкое крошево. Полотно врат отошло вниз, и широкие двери храма расступились вовнутрь.

Глава 4

Руки утратили главную опору. По инерции меня стало утягивать вперед. Пытаясь сохранить равновесие, я коротко затоптался на месте и, не нащупав пола, полетел вниз. Следом за мной, пересчитав хребтом узкие частые ступени спуска, кубарем скатился Давинти. Не придав значения собственным побоям, я вскочил на ноги и подбежал к стонущему эльфу.

– Дави, ты как? – я аккуратно взял друга под локоть и помог подняться. – Ничего не сломал?

Поэт не ответил. Держась за ушибленный затылок, он жалобно глянул в мою сторону, тяжело хромая, отступил от треклятой лестницы на пару шагов и сел на землю, продолжая тихо постанывать. В следующее мгновение, в зияющем дневным светом проеме распахнутых врат храма появились два силуэта.

– Парни, вы там живы? – торопливо спускаясь, басил капитан Тычок. – Вот это было… было… Даже описать не могу. От таких впечатлений и помереть недолго. Верно? – Дики растерянно хохотнул.

– Все кости целы? – серьезно спросил Тамиор, достигнув середины спуска и пристально оглядывая помещение.

– Вроде бы, – отозвался я, покрепче прижимая ладони к назойливо саднящему правому колену. – Переживем. Бывало и хуже.

– А эльф? – не отступал воин.

– Давинти – парень крепкий, – подмигнул я. – Он точно справится. Так ведь, Давинти? – с бодрой ухмылкой окликнул я поэта.

– Получилось, – вместо ответа проговорил он. – У нас получилось! – радостно восклицая, тил подпрыгнул на месте, словно у него больше ничего не болело. – Мы разгадали ключ!

Слова тила эхом застучали по стенам и отозвались стальным скрежетом, точно шестерни очередной ловушки запоздало приходили в движение. Миг и там, где минуту назад стояла наша команда, с устрашающим лязгом вспарывая плиты террасы, из-под подножья ворот вырвался целый лес металлических кольев.

– Э-м-м-м… – запнулся тил и повернулся спиной к проходу.

Его выпученные от удивления глаза были обращены к сводчатому потолку пещеры, а недоумевающая улыбка словно заверяла, что в явном промахе вовсе нет его вины.

– Ну, или не разгадали, – процедил эльф, смущенно поглядывая на белобородого.

Тамиор громко выдохнул и устало провел рукой по лицу сверху вниз.

– Ф-у-у-х. Ладно, будем считать, что ничего не произошло. Главное, что все живы, – буркнул воин и деловито осмотрелся. – Короткий привал, – скомандовал он, направляясь к низкому пустующему пьедесталу в центре грота. – Немного передохнем и разведаем местность. Похоже, мы здесь не первые разумные за много десятков лет.

***

Подозрения белобородого казались весьма оправданными. Храм вовсе не создавал впечатление забытого места. Контраст общего запустения, перекликающегося с некоторой ухоженностью пещеры, живо бросался в глаза.

Из центра низкого вогнутого потолка к полу тянулся широкий столб дневного света. По нему, будто по просторному тоннелю, клубы горячего воздуха вздымали снопы невесомых частичек растревоженной пыли. Каким образом солнечные лучи проникали в твердь скал, а затем попадали внутрь грота, я не мог представить. Но в совокупности с блеклыми языками редких факелов, спокойно тлеющих в грубых каменных подставках вдоль окраин зала, освещение приобретало тусклый зеленоватый оттенок и густым туманом промозглого рассвета стелилось понизу, равномерно высвечивая детали древних катакомб таким образом, что становилось видно, как ветвистые лапы толстых корней, пробивающихся сквозь некогда ровную кладку, частой сетью покрывают рыжее одеяло песчаного крошева на полу, стремятся опутать любые выступы, взбираются на стены и, не встречая сопротивления, стекаются к жерлу золотистого потока.

Спеша разглядеть каждый уголок загадочного места, я прошелся вперед и остановился у дальнего края того самого помоста, возле которого мои спутники сгрузили пожитки и устроили кратковременный отдых. Гладкая, практически зеркальная поверхность иссини-черного монолита, возможно когда-то служившего фундаментом, что гордо нес скульптуру какого-нибудь почитаемого божества, призванного устрашать смертных и передавать величие конфессии, будто поглощала, впитывала в себя растерянные частицы света, от чего контуры пустующего сооружения казались размытыми, призрачными.

Возможно, первое впечатление усталых глаз являлось ложным, и странный предмет был не более чем воплощением необычного обеденного стола. Однако побеги подземного растения причудливо расступались перед массивом длинного прямоугольного пьедестала. Широкими дугами корни огибали приземистый постамент и вновь сходились в единую паутину у подножья лестницы, ведущей наружу.

По обеим сторонам, примерно в трех шагах от темнеющих граней загадочной постройки, располагались длинные узкие скамьи, выточенные из того же черного материала. Я провел пальцем по глянцевому сидению и удивленно хмыкнул. Поверхность оказалась абсолютно чистой. Ржавые плотные хлопья вездесущей пыли покрывали собой буквально все вокруг, тем не менее, обе лавчонки и сам постамент были тщательно вылизаны и натерты до блеска. Это обстоятельство наводило на множество разнообразных дум, но громче всего говорило лишь об одном – святилище не обходится без опеки заботливых смотрителей.

– Пора выдвигаться, – послышался резкий бас Тамиора, и я обернулся. – Надеюсь, эти ребята не станут препятствовать нашему проникновению в чертоги древнего демиурга, – хохотнул воин, расплывчатым жестом указывая в черноту.

Сгустившись в первой половине зала, тусклый свет практически не достигал дальних границ помещения, оставляя на стенах плотную завесу непроницаемого мрака. Недоумевая, о чем говорит рыцарь, я подошел ближе и непроизвольно ахнул, разглядев сокрытые доселе особенности места, в котором мы оказались. Тьма отступила, и передо мной возникла череда узких ниш высотой с людской рост.

В каждом углублении располагалось по одному чучелу, сотканному из кокой-то жухлой травы, гнутых сухих веток и серой потертой мешковины. Фигуры кукол живо напоминали соломенных страшил, которыми земледельцы бескрайних полей Зарии навострились пугать прожорливых птиц, целыми стаями обирающих зерновые угодья. Но в отличие от фермерских поделок на скорую руку, эти были исполнены таким образом, что с исключительной, жутковатой точностью повторяли формы и мельчайшие изгибы человеческого тела. Кисти, локти, колени и плечи выглядели настолько натурально, что казалось, вот-вот начнут двигаться. Лица, аккуратно сшитые из местами прохудившейся материи, имели объемные носы и впалые крупные дыры вместо глаз. Единственной отличительной чертой от привычного образа представителей разумных были широкие, распоротые от затылка и обрамленные грубой толстой нитью, улыбающиеся рты.

Стало не по себе. На мгновение мне почудилось, будто из осклабившихся пастей кошмарных уродцев принялся доноситься отдаленный скрипучий шепот, а пустые глазницы разом повернутых голов обращены прямиком на меня. Я стиснул зубы, сделал шаг вперед и прикоснулся к тряпичному туловищу. Морок немедленно развеялся и ослабил незримую хватку. Головы чучел вернулись в первоначальное положение и продолжили таращиться в стену напротив.

Теперь же мое внимание привлекало необычное положение конечностей некоторых чудищ. Руки большинства из них покоились на груди в форме перекрестия, однако скрюченные запястья трех фигур выглядели иначе. Сомкнутые в единую линию пальцы, выставленные в сторону на манер указателя, были обращены к противоположному концу грота, где среди полумрака виднелся хорошо освещенный проем, за которым угадывался вытянутый холл с тремя проходами поменьше.

– Варанта, ты идешь? – окликнул меня белобородый.

Я растерянно обернулся и поискал глазами. Место привала пустовало, а мои друзья уже стояли возле подступов в следующий зал.

– Так быстро? – непонимающе присвистнул я. – Мы же только что остановились.

– Только что? – хмыкнул Тамиор. – Не знаю, в каких облаках ты витал последние несколько часов, дружище, но мы уже успели намять себе седалища. Снаружи, поди, совсем темно. Передышка затянулась, живот бунтует от голода. Одним словом, нам давно пора продолжить поиски.

– Несколько часов? – я непонимающе покосился на друга. – Как это возможно?

– А что тебе не нравится, рогоголовый? – отмахнулся воин.

Последние слова Тамиора прозвучали как-то странно. Нет, это без сомнения был его голос и его извечная бравада. А напыщенные интонации, что частенько проскакивали в речах беловолосого богатыря, в особенности если он чувствовал скорое приближение угрозы, я бы узнал из тысяч похожих. Тон, смысл, манера высказываний – все это было до боли знакомо. Единственным не вписывающимся в привычную картину штрихом, казалась мимика бородача. Вовсе незначительная для стороннего зрителя, но весьма заметная для моего наблюдательного взора перемена вышла какой-то неестественной, фальшивой. Короткое нервное подергивание уголков рта при разговоре, изгибы ранних морщин вокруг глаз и чересчур напряженные скулы совсем не отвечали чертам той чрезмерной уверенности, так присущей доблестному рыцарю, которого я знал слишком хорошо.

– Ну же, Варанта! Ты чего там застыл как вкопанный? – нетерпеливо прикрикнул белобородый.

– Идем, – помедлив, неуверенно кивнул я.

Бегло проверил снаряжение, нащупал клинки за спиной и, пригнувшись, чтобы ненароком не зацепить лбом низкий потолок, протиснулся в расщелину за соратниками. Остановился с краю, по правую руку от воина, и принялся осматриваться.

Языки пламени, пляшущие в узких жаровнях, установленных напротив каждого из трех тоннелей, ярко освещали тесное, вытянутое лишь в ширину пространство холла. Янтарное, почти слепящее свечение отражалось от стен, лишая нас возможности заглянуть за чернеющие мраком ширмы проемов, выстроившихся в единую линию. Из тоннелей веяло затхлостью и промозглой влагой, а глубоко внутри чудилось беспрерывное движение. Словно густая темнота медленными высокими волнами перекатывалась из стороны в сторону в чреве гигантского каменного колодца.

– Воздух тут тяжелый, – недовольно цокнув языком, с мрачным раздражением проговорил Тамиор.

– Хочешь повернуть назад? – хмыкнул я, пытаясь рассмотреть, что прячется за порогом ближайшей комнаты.

– Конечно, нет. Когда это мы намеренно старались избежать трудностей? – вскинулся бородач. – У нас с тобой теперь только один путь, – словно не своим басом, с тонким отзвуком еле заметной язвительной злобы процедил рыцарь и от его слов ощутимо повеяло холодом.

– О чем ты, дружище? – прищурившись, я воззрился на приятеля и тут же осекся: – Где? Где все остальные? – сбивчиво спросил я.

Кроме меня и Тамиора в узкой, залитой алыми отсветами пещерке больше никого не было. А совсем рядом, в левой части холла, раздавался шум торопливых шагов. Словно кто-то сорвался с места и поспешил нырнуть в крайнее ответвление.

– Что за тарабарщина тут творится?! – гневно выругался я, крепко зажмурился, выждал несколько мгновений и резко открыл глаза.

Ничего не изменилось. Передо мной по-прежнему, непонимающе улыбаясь, стоял рыцарь и вопросительно поглядывал на меня. Близкий шорох повторился, и за спиной белобородого здоровяка размытым шлейфом промелькнула приземистая тень капитана Дики. Силуэт юркнул в темноту дальнего прохода и исчез за его пределами.

– Давинти, шторм тебя дери! – отчетливо донеслось из комнаты. – Ты куда рванул? – раздосадованный говор Тычка звучал совсем близко, но в то же время напоминал отголоски далекого эха. – А-а-р-г-х! – продолжал гневаться барсук. – Засунуть бы тебе морского шипоспина в портки, чтобы прыти поубавилось раз и навсегда! Вот куда нелегкая опять понесла этого ушастого непоседу? Вечно он недослушает решение командира и пускается искать приключений на свою тощую шею, – сетовал капитан. – А ну, давайте за мной, парни. Живее! Нельзя оставлять пытливый ум без присмотра. А наш Давинти просто брызжет любопытством. Как бы нас всех не затопило.

– Дики, мы здесь! – сконфуженно окликнул я. – С кем он там говорит? – выпучившись, одернул я Тамиора.

Тот не ответил.

– Что значит сам выберется?! – возмущенно гаркнул Тычок. – Как?! Вы спятили оба? Рифмоплета нельзя оставлять одного. Он пропадет в этих каменных лабиринтах. И получаса не пройдет, как «его величество неуклюжесть» напорется на очередную ловушку.

Голос канри становился тише, постепенно превращаясь в отдаленное еле разборчивое ворчание. Словно он продолжал говорить, но при этом стремительно продвигался вглубь храмовых катакомб.

– Тамиор! – я обеспокоенно потряс друга за локоть. – С капитаном что-то не так. Мы должны помочь.

На лице рыцаря не дрогнул ни один мускул. Сохраняя пугающее хладнокровие, он пялился в точку меж моих глаз отрешенным взглядом и молчал. Несколько секунд ожидания, казалось, переросли в часы. Отчаявшись понимать, что происходит, я поддался инстинктам, сделал шаг в сторону, обходя белобородого и рванулся вслед за Тычком. Встав напротив тоннеля, я глубоко вдохнул, будто готовясь к погружению на дно глубокого озера и, легко продавив плечом эфемерный занавес входной арки, просунул голову внутрь.

– Тычок! Дави! – прокричал я в пустоту уходящего далеко вперед тоннеля.

Никто не ответил. Я позвал снова. Лишь исковерканное бугристыми стенами эхо, словно с насмешкой вернуло часть моего же собственного окрика. В следующий миг отзвуки угасли, и пространство вновь наполнилось тяжелой практически осязаемой тишиной. Непроизвольная дрожь волнами мелкой ряби прокатилась по спине. Я коротко дернул шеей, пытаясь сбросить неприятный холодок нарастающей оторопи, зарычал и было приготовился шагнуть дальше, но что-то с силой потянуло меня обратно. Яркое освещение холла резко ударило по свыкшемуся с полутьмой зрению. Болезненно сощурившись, я попытался вырваться из стальной хватки и только сейчас осознал, кто грубо ухватил меня за руку и настойчиво не позволяет сдвинуться с места.

– Нет, – строго произнес Тамиор. – Ты должен остаться со мной.

– Но там… – попробовал возразить я.

– Послушай! – белобородый резко оборвал протест и сжал пальцы так сильно, что запястье охватила тупая давящая боль. – Послушай внимательно, Варанта, – воин приблизился и серьезным тревожным тоном продолжил: – Ты прав, что-то происходит. Но мы не знаем, что именно. Не понимаю, чего там творится со старым барсуком. Может, Дики опять утратил присутствие духа, а может, это мы с тобой слышим то, чего на самом деле нет. Но я точно знаю одно – до того, как Давинти с капитаном вошли в этот тоннель, решение разделиться и обследовать территорию поддержали все. Иначе поиски выхода или разумных, обитающих в здешнем захолустье, могут затянуться на слишком долгий срок. Тычок и эльф должны справиться сами. Мы же с тобой отправимся разведывать средний проход. Не поддавайся страху, дружище. Нам нужно выполнить свою часть задачи чего бы то ни стоило. Таков план. Ты со мной?

Глава 5

– …И о чем тут рассуждать?! – пыша недовольством и глотая от досады слова, вновь заорал капитан Тычок. – Я что, один остался при своем уме? – он заметался по мрачному коридору, не зная какое решение будет верным. – А-а-а-а, – Дики раздраженно махнул рукой, – и шкот с вами! Я пошел спасать длинноухого. Догоняйте, тугодумы!

Тычок крутанулся на месте и, нарочито стараясь топать погромче, зашагал вдоль лоснящихся от сырости гладких сводов. Канри никак не мог понять, отчего двое громил, которых до нынешнего момента он считал бесстрашными воителями и тем паче преданными друзьями, не желают отправиться вместе с ним отваживать повесу эльфа от очередного глупого и необдуманного порыва любопытства.

– В конце концов, это их приятель, а не мой, – бормотал себе под нос Тычок. – И с каких это пор судьба пришлого долговязого простофили меня волнует больше, чем сохранность собственной шкуры? – щеки канри горячо раздувались, а короткие локти то и дело подпрыгивали вверх в негодующем жесте. – Тьфу ты, истуканы! Выпучили глаза и молчат, словно глупые плоскобрюхи, выброшенные шальной волной на берег.

Чем дальше уходил капитан, тем быстрее угасало его недовольство. Наконец он почувствовал, что раздражение отступает и замедлил шаг.

– Ну что, парни, не передумали?! Втроем-то, поди, всем веселее будет?! – бросил он через плечо и, не услышав ответа, оглянулся. – Румб мне в брюхо, – нижняя губа барсука медленно отвисла, а глаза превратились в два изумленных блюдца. – Это как понимать? – следом ошарашено прошептал он.

Позади, где совсем недавно маячило светлое пятно выхода, частично перечеркнутое двумя широкими силуэтами белобородого рыцаря и броктара, виднелась лишь клубящаяся пустота заброшенного тоннеля, уходящего в неизвестность.

– Сюда… – гулким отчетливым шепотом раздалось за спиной Тычка.

Тот вздрогнул, оборачиваясь на голос, и неловко отпрянул. Теперь все вокруг выглядело немного иначе, чем мгновением раньше. К немалому удивлению Дики, коридор быстро вытягивался, прямо на ходу превращаясь из извилистого лабиринта в прямую линию. Узкое пространство, не более трех шагов в ширину, наполнилось тусклым светом, достаточным, чтобы разглядеть неровности пола и широкие ветви трещин на поверхности низкого потолка, сочащегося крупными каплями мутной влаги. Рваные отголоски эха то приближали, то снова уносили вглубь закоулков храма частые настороженные шорохи. Справа и слева прежде монолитные стены сейчас зияли большими округлыми дырами, напоминающими собой гигантские норы.

Тычок оторопело замер. Старый канри повидал многое на своем веку, но на этот раз его разум отказывался принимать на веру то, что открывала перед ним быстро меняющаяся действительность. Будто сгустки раскаленной магмы, лениво сползающей по горлу растревоженного вулкана, из углублений в стенах неторопливо вываливались белесые клубы тусклого пара. Полупрозрачная дымка плотно прижималась к земле и единым потоком устремлялась далеко вперед, пробираясь сквозь густой сумрак и освещая собой пустые артерии древнего обиталища веры.

– Капитан Дики… – вновь донесся настойчивый шепот, – сюда! Следуйте за мной. Я слышал чей-то голос.

Широкий ручей молочного сияния забурлил, дрогнул, бесшумно взорвался веером брызг и на короткое мгновение высветил дальнюю часть тоннеля. Четкие, словно запечатленные угольными чернилами на белоснежной бумаге, высокие стройные очертания проступили в ореоле яркого пятна и рваной тенью скользнули в один из проломов.

– Давинти, это ты? – позвал Тычок и заспешил к источнику звука.

– Да-да. Это я, – хрипло ответил шепот. – Я – Давинти. Идите ко мне, капитан. Я что-то нашел, что-то интересное. Я, кажется, вижу его. Слышу его ворчание. Должно быть он совсем близко. Еще немного и я настигну…

– Вот только я тебя никак не настигну, болван длинноногий, – приглушенно буркнул Дики, прибавил шаг и уже громко пробасил: – Дави, да погоди же ты. Стой! Там наверняка никого нет. А бормотание, которое ты слышишь – эхо твоей же неугомонной болтовни. Стой, говорят!

Капитану было тяжело кричать набегу, в груди недоставало свежего воздуха, а спертая затхлая атмосфера подземелья невероятно быстро лишала сил. Натужно посапывая, он добрался до поворота, за коим исчез эльф, облокотился о гладкую каменную поверхность, несколько раз глубоко и размеренно вдохнул, стараясь успокоить стук расшалившегося сердца, шагнул в следующую комнату и тут же застыл на месте, отчаянно растирая глаза кулаками.

– Проклятье! – с чувством выругался канри и замотал головой.

Перед ним с точностью до малейших подробностей повторялась уже знакомая картина – прямой коридор, уходящий в бесконечность, как две капли воды похожий на тот, что остался позади. Все та же река белесой дымки, стелящаяся по полу, терялась в глубине низких сводов. Проломы в стенах по-прежнему изрыгали тягучий пар. И высокая тень, стоящая у поворота за угол, среди веера мерцающих капель, поднятых в воздух беззвучной силой.

– Сюда, – шепот стал настырнее и будто тяжелым пыльным мешком давил на плечи.

– Да чтоб тебя! – взревел капитан. – Давинти, подожди! Или, клянусь, я выбью из твоей тощей тушки треклятое упрямство вот этими натруженными руками!

– Идите за мной…

– Ты помнишь, что было у входа в храм? А, длинноухий? – капитан заспешил вперед. – Все это проклятое логово до самого верха набито смертоносными капканами. И лучше бы тебе, эльф, послушать старого барсука. Не ровен час, наткнешься на одну из ловушек. А я за твоим бездыханным трупом не полезу. Вот так и знай! – Тычок прислушался в надежде уловить хоть какой-нибудь ответ. – И значит, ты рискуешь провести целую вечность в забытьи, – отчаянно проворчал он. – Так-то, сынок.

– Возможно…

Шепот постепенно перерастал в гул и медленно наполнялся мощью. При этом слова звучали отстраненно, холодно.

– Возможно, смерть – это единственный выход отсюда.

– Что ты такое говоришь? – оторопело возразил капитан.

– Да-да… Сомнения… – стены отозвались совершенно чужим, отрывистым, абсолютно непохожим на тон эльфа хрипом. – Ожидания… Неверие собственным чаяниям… Это искаженные пороки прогнивших душ всех разумных. Смерть – единственно верное решение, которое мир принимает за вас, не советуясь с кем-либо. Смерть – выдающаяся возможность излечиться от ограниченности скудного разума и без труда вернуться в начало пути. Вскоре тебе предстоит убедиться в правоте наших убеждений.

– Что? Что за нелепицу ты несешь? – испуганно проговорил Тычок. – Н-е-е-т. Чем бы это ни было, оно не может быть Давинти, – тихо протянул капитан и неловко попятился.

Осторожно отступая спиной, Дики опасливо щурился сквозь клубящееся размытое марево теплого воздуха. Шаг. Второй. Под опорной ногой что-то приглушенно щелкнуло. Отголоски хруста сухими металлическими ударами побежали по границам катакомб. Твердая массивная плита мгновенно растрескалась и превратилась в вязкое каменное крошево, словно зыбучие пески, засасывающее ступни во чрево пола. Канри резко дернулся, высвободил правую ногу из рыхлой топи и рывком подался вперед. С немалым трудом преодолев ловушку, он утратил равновесие и с размаху шлепнулся в широкий ручей мерцающего дыма. Затем закряхтел, сгорбился и попытался подняться. Падение оказалось весьма болезненным, словно он слетел не с высоты своего незавидного роста, а катился кубарем с верхушки крутой скалы. Правое плечо страшно ныло, колени отчаянно саднили, а по щеке капитана текла тонкая струйка крови. Встав кое-как, Тычок ощупал побитые места. Тяжело откашлялся и, шатаясь, побрел в обратную сторону, туда, где, как ему помнилось, должен был располагаться выход.

– Нет-нет. Сюда. Сюда! Следуйте за мной, капитан. Я слышал чей-то голос, – вновь зазвучал тонкий восторженный тенор Давинти.