Эти проклятые жизни
Эльмира Миф
«В мире нет места необъяснимому», – так думала Эйли до того, как переместилась в другую жизнь. Казалось бы, любой хотел бы унаследовать такой дар. Вот только вместе с ним ей досталось и родовое проклятие. Девушке предстоит побороть призраков прошлого, вернуться туда, откуда бежала, и узнать тайну ее семьи. Можно ли доверять таинственному попутчику, если их свела не судьба, а проклятие? Кто зачинщица ее кошмаров? И как она связана с родовым грехом, следующим за ее семьей почти сотню лет?
Эльмира Миф
Эти проклятые жизни
ЭЛЬМИРА МИФ
ПРОЛОГ
– Негодница! Отречься от духа с розни отречься от собственной матери! – восклицала Абулая, кривя сухими черными губами. Ее когда-то бронзовая кожа все сильнее обретала зеленоватый оттенок. Яркие темно-карие глаза потускнели, а от смолисто-чёрных волос осталось лишь пару прядей, когда остальные курчавые жесткие локоны поддались седине. Физические силы покидали пожилую женщину, некогда имеющую столько власти. И пришло время передать свое дело следующему поколению.
– Я отреклась от обоих уже давно, – огрызалась Шантия, бренча браслетами на руках и ногах. – Ты сама говорила, что мое предназначение петь!
– Имея ввиду священные песнопения Тенебрис, а не глупый джаз, что затмил твою юную голову. Да тебе даже никчемный неупокоенный дух неподвластен, не говоря уже о силе Темной Матери и ее детях! – кричала в ответ женщина. Ее звонкий голос отражался о каменные стены, а балдахин на кровати лишь сильнее развевался от порыва ветра, когда все окна в доме были закрыты. Но Абулаю не желали слышать. Даже грозный тон уже не действовал на своевольную девицу.
Каждый раз, когда дело доходило до разговора о выборе, бабушка Абулая пыталась переманить Шантию на свою сторону «На сторону рода и дара», – как она говорила. И каждый раз их разговор перерастал в ссору.
– Мне не нужна эта сила! Как ты не понимаешь? Тебе не обуздать мои порывы, я хочу жить свободно, – вновь противилась Шантия.
Она не желала приносить свою жизнь на блюдечке какойто там Матери и детям, не хотелось принимать ее дар, не хотелось закончить, как ее собственная мать.
– Не примешь дар, он сожрет тебя живьем! Не примешь силу, она поглотит всю твою плоть! – угрожала старуха, расхаживая по комнате. Ее желтый балахон извивался как гремучая змея, а необычный амулет на шее становился всё более тяжелой ношей. – Я не смогу уйти на покой, не отдав тебе наше сокровище, – взмолилась она, указывая, на тот самый амулет из деревянных бусин и черепа грызуна, с которого ветвились и ниспадали красные кристаллы, подобные киновари.
– Это не сокровище – это бремя. Так оставь его себе. Я ухожу. – Поставила точку Шантия. Девушка собрала сумки с пожитками и пообещала больше не возвращаться.
Жить обычной жизнью ей хотелось гораздо больше, чем обладать силой. Стать певицей ей было нужнее, чем совладать с духами. И ничто ее не остановит. Билет в кармане в большой город, маленькая уютная квартира, микрофон, сцена, аплодисменты и ее голос – это все что было нужно, чтобы мечта стала явью. И всем этим она уже обладала.
К чему тогда вообще использовать силу о которой она не просила, если юная Шантия Камуту сама могла добиться желаемого?
ГЛАВА 1
Странно, но я не понимаю, как это произошло, знаю лишь только то, что стоит мне обвернуться в кокон из одеяла и уснуть, я проснусь и снова окажусь в том же месте, будто ничего и не было, ведь этот день существовал только у меня.
Или я украла его у кого-то?
И так каждый раз…
Я точно помню свой первый, не знаю, как это назвать, переход? Быть может путешествие в другую жизнь? Но как только я вдохнула этот аромат, сразу оказалась в старой квартирке в Сицилии. Немного пошарканные стены, меленький балкон с усаженными в горшки цветами, обвивающими металлические прутья. Помню, как стояла на кухне с чашкой давно остывшего кофе в руке, и как эта чашка упала, расплескав остаток содержимого по оливковому коврику у обеденного стола.
Шум струящейся воды из ванной комнаты прекратился и тогда-то я поняла, что нахожусь здесь не одна. Руки сами полезли искать острые предметы на кухне, но я нашла только чёртову вилку в раковине и уже искала глазами безопасное укрытие, как дверь из ванной отварилась…
– Малышка, может мне уже пора завести у тебя свою зубную щетку?
Что, твою мать, здесь происходит? Я что понимаю итальянский? И почему моей первой мыслью было то, как он красив, а не как я здесь оказалась?
Весь мой план побега рухнул, даже не начавшись, когда он вышел из ванной, окутав бёдра полотенцем, а по чёрным, как смоль волосам, все ещё капала вода, стекая на мускулистую грудь. Он подошёл ближе, игриво улыбаясь и явно ожидая ответа, тогда-то я и услышала этот запах… Свежий огурец, мятный гель для бритья и пачули. Это содержимое таилось в бархатном темно-коричневом флаконе одеколона, в магазине парфюмерии моего городка, где я должна была находиться.
В магазине парфюмерии, а не в квартире в Италии!
Так, главное без паники! Возможно, безопасней будет подыграть.
Я подошла к окну, делая вид, что любуюсь видом, но в самом деле, просто хотела понять на каком я этаже и смогу ли спрыгнуть. Руки начали потеть, а содержимое моего завтрака вот-вот выйдет на свободу. Сколько себя помню, в критической ситуации я каменела, будто тело само создавало видимость, что меня здесь нет. Возможно, сейчас это мне и на руку.
– Любимая, что с тобой? Я принесу воды, на тебе лица нет.
Кажется, он не похож на того, кто собирается на меня наброситься.
– Спасибо… наверное.
Я присела на угол небольшой кровати, все ещё стараясь не шевелиться и глубоко дышать. Только глаза предательски выдавали нарастающую панику.
У деревянного журнального столика стояла дешевая кремовая рамка с фотографией. На ней была я, такая же, как и сейчас. Темно русые волосы каскадом струились до поясницы, бледная кожа, ямочка на левой на щеке, большие голубые глаза смотрели с таким трепетом и любовью на этого парня, крепко обнимающего меня за талию. Он сидел на прибрежной скале, от чего-то смеялся и щурился от солнца, глядя на меня такими же влюблёнными глазами. Тот же парень, что гуляет сейчас по дому в одном полотенце и, кажется, считает, что я его девушка.
Ощущение страха, паники и какой-то укол ревности к самой себе слились воедино и оставили кислый отпечаток на душе. Я сейчас должна бежать от сюда, объяснить, что это не я, это не моя жизнь, но, кажется, я сама себе не верила.
– Эйли, ты уверена, что все в порядке? Мне уже пора уходить, но, если тебе не по себе, я могу остаться.
– Куда уходить? То есть, нет, все хорошо. Правда, можешь идти, – как можно спокойнее вымолвила я.
– Буду поздно, сегодня я закрываю выставку. Франческо опять решил, что слишком хорош, чтобы снизойти до явки на работу, но, если что-то не так, позвони, и я примчусь к тебе, любимая, – говорил он, натягивая классические изумрудные брюки и заправляя в них немного мятую белую рубашку.
Я не понимала, что за выставка и что за Франческо, лишь улыбалась и притворно делала вид, что привыкла к будничным разговорам, провожая своего псевдо-парня. Он заботливо и по-свойски положил свою руку мне на талию и нежно поцеловал меня в лоб, приятно царапая щетиной.
Как только входная дверь закрылась, я резко, будто проснулась от сна, где разумное мышление и желание остаться здесь навсегда боролись с друг другом, превращая все мысли в сгусток каши из эмоций и противоречий.
Возьми себя в руки! Нужно понять, как я здесь оказалась и как мне вернуться в свою реальность. Страх непонимания снова дал мне пощёчину, и я решила, что пора валить. Сидя в этой скромной квартирке, я не найду ответа. Но куда идти?
Я подошла к зеркалу и увидела себя, ту же себя, что и всегда, но более женственную оболочку. Будто в этом мире меня никогда не ранили, и я могу на кого-то положиться. Ту, о которой заботились и берегли. Внешне ничего не поменялось, лишь ощущения давали понять, что тут мне должно быть спокойно, но ведь это не моя жизнь, как бы мне ни хотелось в ней остаться.
Я скинула с себя домашний шелковый халат цвета спелой вишни и начала яростно рыться в шкафах. Если я здесь живу, то тут точно должна быть моя одежда. Да, здесь определенно присутствовал гардероб романтичной девушки, любящей легкие и струящиеся мини платья на бретелях, шифоновые блузки и много всего девчачьего моего размера, но в моей настоящей жизни гардероб разительно отличался от нынешнего. Я накинула первое попавшееся платье, немного потрепанные белые кеды и выбежала на улицу.
Боже, как же все это странно и как тут красиво. Можно было бы подумать, что я бесплатно уехала на курорт, если не считать обстоятельства.
Первые пару часов я любовалась видами. Сказочные каменные дорожки, как путеводитель направляли мои ноги по разным улочкам, которые, в свою очередь, тесно ютились между друг другом и внезапно выводили на огромные площади с фонтанами и соборами. Старые дома из цветных кирпичиков совершенно разной высоты в плотную обнимались, как заботливая семья, и соседствовали с более свежими величавыми постройками. Последующие пару часов я проклинала себя за то, что так и ничего не съела. Особенно остро это почувствовалось, стоило мне выйти на главную пешеходную улицу, где в ряд стояли небольшие ресторанчики с зелёными навесами, милыми столами и стульями из белого плетёного ротанга, а воздух впитал запах томатов и пиццы.
Солнце стремительно окрашивало небо в насыщенно персиковый и слишком поспешно пряталось за далекими горами, давая знать, что я вот-вот останусь на улице, где ночь показала бы те самые узкие улочки не в столь безопасном виде. Я все никак не возвращалась в реальность, и, кажется, дорогу обратно уже забыла. Я плутала по острову, выходя на разные площади, где фонарные столбы лениво зажигались и приглашали ночь. На глаза навернулись слёзы безысходности, а ноги требовали передохнуть, намекая на свежие мозоли. Я села у фонтана в более освещаемой зоне, а в голову так и не пришло ни одной гениальной идеи. Не знаю, сколько я так просидела, макая руку в воду и смывая высохшие слёзы. Людей на улице становилось всё меньше, а плохие мысли всё множились.
– Эй, красавица! Не желает ли, одинокая Белладонна, хорошо провести время?
Из-за угла, посвистывая, вышли двое веселых мужчин. Тот, что повыше, плотоядно оскалился и не был намерен просить разрешения. Второй, в потной расстёгнутой рубашке, шёл более ленивой походкой дабы не расплескать содержимое бутылки.
Дикий, липкий страх дал под дых, и я забыла, как дышать, а они неторопливо приближались, играясь с жертвой как на охоте.
Только не сейчас, только не сейчас…
Я рванула в ближайший освещённый переулок, в надежде увидеть хоть кого-нибудь из людей.
– Ну куда же ты так спешишь? – кричал в след мужчина с бутылкой.
Я не оглядывалась, петляя по улочкам как в лабиринте. Быстрые, тяжелые шаги все приближались, отдавая эхом по кирпичным стенам, заставляя путаться, с какой стороны крадётся опасность. Я резко свернула влево, стараясь их переиграть, и сама попала в тупик! Живая изгородь закрывала проход, а уже более рассвирепевшие голоса уже приближались. Стараясь прелесть через прутья, руки впивались в острые шипы кустов, я спрыгнула и неудачно приземлилась на колени. Кровь стекала прямо в кеды, окрашивая их в алый. Я не чувствовала боли, но легкие безжалостно сжались в кулак и раздирали изнутри.
За оградой оказалась набережная. Сил бежать уже не
было, и я, прихрамывая, поковыляла до скал, в надежде найти укрытие. Как ни странно, шагов больше не было, кажется, я все же умудрилась сбежать. Страх немного ослабил хватку, а взамен пришло отчаяние. Горькие слезы заполонили все, заставляя мир размыться. Я не решалась выйти из укрытия в виде двух, держащихся друг об друга, валунов. Волны шептали успокаивающую мелодию, ветер дул на ранки, и я, кажется, уснула.
Кто-то бережно коснулся моего плеча. Глаза открылись раньше, чем я проснулась. Тень высокого парня нависала надо мной. Лица я не видела, только горячая рука с тату на тыльной стороне ладони в виде тонущего корабля давала понять, что я все ещё жива.
ГЛАВА 2
Резкий звон в ушах, спутанные мысли, адское головокружение. Сквозь гул и затуманенное зрение, слыша лишь обрывки фраз, я осмотрелась. Я вернулась! В моих руках крепко сжат все тот же флакон парфюма с янтарной жидкостью.
– Что случилось? На нас уже смотрят, как на умалишённых, тебе плохо? Эй, Эйли, приём! – Рони посматривала в сторону охраны магазина и при этом умудрялась неистово трясти меня за плечи, пока я приходила в себя и болталась в стороны, как тряпичная кукла.
Я положила стеклянный проклятый аромат на полку, взяла подругу за руку и тут же выбежала из магазина. Охрана побежала за нами, думая, что мы что-то тайком прихватили с собой, но резко остановилась у входа, когда увидела, как я с безумным видом освобождаю содержимое желудка прямо в кустах.
По пути домой меня все ещё трясло. Рони взяла меня под локоть и всю дорогу продолжала тараторить в попытке выяснить, что на меня нашло.
Я все ещё чувствовала касание тёплой татуированной руки на плече, пытаясь смыть под горячим душем из тела и памяти все, что со мной произошло.
Спустя 3 недели мое душевное равновесие восстановилось, и я все чаще начала ссылаться на необъяснимое помутнение рассудка, которое, надеюсь, больше не повторится. Вот только почти зажившие синяки и ссадины на коленях не давали покоя, каждый раз доказывая реальность произошедшего.
Сегодня мне снился тот силуэт на берегу и шум морских волн, безжалостно бьющихся о скалы, но сон не был ночным кошмаром. Скорее мутным воспоминанием, сопровождаемым странным ощущением спокойствия, будто тот незнакомец касанием впитал в себя все мои страхи.
– Тук-тук, ты проснулась?
– Меня здесь нет.
– Ну раз тебя нет, значит и возражать не станешь, если я войду, – сказала Рони, хитро высовывая голову из двери. – Ну ты и соня, сегодня твоя очередь готовить завтрак.
– Я смотрю у кого-то хорошее настроение. Не значит ли это, что вы с Маркусом снова вместе?
– А ты накорми меня и узнаешь. – Играя бровями, она толчком скинула меня с кровати.
– Маленькая вредина! Объявляю бой подушками!
– Не честно, я уже сделала макияж, да и тебе бы следовало поторопиться. Ты обещала пойти со мной на открытие ярмарки и…
Зазвонил телефон, и Рони пританцовывая выпорхнула из комнаты. В этом вся она. Сколько ее помню, Рони всегда умела поднять настроение и убаюкать в коконе из тепла. Кто бы мог подумать, что за столь хрупкой девушкой с детской улыбкой, может таиться каменная стена, где я всегда чувствовала себя в безопасности. Как говорила моя бабушка: «С такой подругой и мужчина ни к чему.»
– Эйли, если мы опоздаем, я оставлю эту кофточку себе.
– Какую кофточку?
