Купчиха. Том 1
Анна Юрьевна Приходько
Избалованная и самовлюблённая купеческая дочка Евгенька живёт как у Христа за пазухой.Её отец, Пётр Николаевич Полянский, ради своей рыжеволосой Лисоньки (так он называет дочь) готов на всё. Но революция рушит семейную идиллию и бросает Евгеньку-Лисоньку в водоворот человеческих судеб. Совершенно неприспособленная к жизни девушка делает первые шаги в жестоком для неё мире.
Купчиха
Том 1
Анна Юрьевна Приходько
Корректор Владимир Викторович Мартынов
Идея обложки Евгения Владимировна Беляева
Идея обложки Владимир Викторович Мартынов
Дизайнер обложки Алиса Дмитриевна Оськина
© Анна Юрьевна Приходько, 2023
© Алиса Дмитриевна Оськина, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0060-7213-8 (т. 1)
ISBN 978-5-0060-7214-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Дорогой читатель!
Приветствую тебя на страницах этой книги.
Читая, не спеши осуждать. Герои не выбирали такую жизнь. Каждый может оступиться, но не каждый останется при этом человеком.
Всем добра и понимания!
С уважением, автор.
Моим дедушке и бабушке Ряскиным Владимиру Семёновичу и Анне Васильевне посвящается
Я спросила: «Чего ты хочешь?»
Он сказал: «Быть с тобой в аду».
Я смеялась: «Ах, напророчишь
Нам обоим, пожалуй, беду».
Но, поднявши руку сухую,
Он слегка потрогал цветы:
«Расскажи, как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты».
Анна Ахматова
Глава 1
– Ой, Евгенька, ну умора, ей-богу… Неймётся ему окаянному. Я уже от смеха живот надорвала, успокоиться не могу, – пожилая женщина посмеивалась, расправляя рюши на платьях и вешая их в шкаф.
Молоденькая девушка спрыгнула с высокой кровати, приоткрыла дверь.
Комната наполнилась раскатистым смехом отца Евгении.
Сквозь смех отец громко спрашивал:
– А чем же ты кормить её будешь, пугало ты огородное? А-га-га-га… О-го-го…
Смех отца превратился в бульканье. В его груди клокотало, свистело.
А чего не свистеть-то? Больше часа не мог успокоиться оттого, что Иван, сын кузнеца, пришёл в который раз дочкиной руки просить. Третий раз пришёл. Всю усадьбу на смех поднял. Ещё от тех двух раз никто не оправился, а он прилип, и всё.
Но Пётр Николаевич паренька-то в дом всё равно пускал. Смеха ради пускал, повеселиться чтобы. Даже шута своего на вольные хлеба отпустил. К чему держать его, если тут свой под боком.
Смеялись над Иваном все: и слуги, и кухарки, и ключница, и сама Евгенька.
А ему всё нипочём. Как будто так и надо.
«Смейтесь, смейтесь, всё равно она женой моей будет, потом я посмеюсь», – шептал Иван вслед злопыхателям.
– Кормить буду простой деревенской пищей. Щи да каша, хлеб, репа пареная… – отвечал молодой жених.
– А-га-га, – закатывался Пётр Николаевич, – а мяско-то как? Она поросёночка молоденького любит, молочко парное, яблочки печёные. Не для такой жизни я её растил.
– Ну так поросёночка вы подкинете, коли голодать начнёт, – спокойно отвечал Иван.
А отец всё гоготал…
Ходила Евгения почти каждый день как специально рядом с кузницей. С подружками пройдут, шушукаются, посмеиваются. А путь до кузницы неблизкий, намеренно шла туда девица. А Иван, завидев её, с ума сходил.
От одного взгляда на дочку купца Полянского Петра Николаевича что-то горячее разливалось по всему телу. Дрожь начиналась, испарина на лбу выступала. А девица медленно проходила мимо, но на него не смотрела. Боялась, видимо, взглядом с ним встретиться.
– Вань! А, Вань… А к моему отцу придёшь руки? просить? – издевалась дочь купца Сапожникова. – Авось повезёт… Мой отец не такой своенравный, как Евгенькин…
– Сдалась ты мне, – отвечал Иван. – Я к Евгенькиному отцу пойду. И сто раз ходить буду, пока своего не добьюсь.
– Да уж не дождёшься, – бормотала Евгения. – Ты на руки свои посмотри. Места живого нет на них. Смотреть противно. Тебе только коров гладить да свиней, а не девушек молодых.
Иван только посмеивался.
Отец Ивана, седой старик, молча наблюдал за всем этим. Когда девушки удалялись, укоризненно смотрел на сына и крутил у виска пальцем. Иван лишь махал рукой и продолжал заниматься своим делом.
Евграф Силантьевич, отец Ивана, был когда-то офицером в Царской армии. Служил исправно, пока его в плен не взяли. Там он лишился языка, сбежал, чудом остался жив. В армию больше не вернулся. От царских почестей отказался, стал кузнецом. Сына воспитывал один. Беспокоился за него да сказать ничего не мог, только и крутил пальцем у виска.
А Иван бесновался. Ночами кричал, имя Евгении с ночи до утра нашёптывал. Даже к колдунье ходил, а та его только завидит, в доме запрётся и сидит до тех пор, пока он не уйдёт.
Иногда Иван не рад был своему чувству, но поделать ничего с этим не мог. И оттого что теперь над ним все смеялись, кажется, становился смелее. Ему теперь всё было нипочём. Никто не знал, что творится в его сердце, никто не мог ему помочь. Только она одна… Полянская Евгения Петровна… Его любовь.
А Евгения Петровна была той ещё штучкой. Когда дочь кухарки Марийка стала носить украдкой обед сыну кузнеца, быстренько Евгения её раскрыла. Девушке насыпали плетей и отправили в монастырь вместе с матерью.
А Иван всё никак не мог понять, отчего Евгения чурается, раз барышень от него отводит.
Сложно было Ивану. Когда пятый его поход в дом Петра Николаевича не увенчался успехом, топнул со всей силы ногой, хлопнул дверью и на следующий день на кузницу не вышел. Не появился он и через день, и через два дня.
Евгенька ходила сначала с подружками туда-сюда. Потом уже одна на восьмой день пришла.
У Евграфа Силантьевича спросила:
– Куда Ванька-то подевался? Больно давно не видывала я его.
Евграф Силантьевич пожал плечами. Кивнул в сторону мальчугана, который раздувал меха.
Евгенька подошла к мальчишке, насыпала ему в карман горсть монет и спросила шёпотом:
– Где Ванька-то?
– Женился он позавчерась на дочке бабы Фани, что в соседнем селе на окраине.
Евгения сначала побелела. Потом щёки стали пылать. Ей казалось, что она сейчас расплавится. Закрыла лицо руками, выбежала на воздух и помчалась домой.
Девушка влетела в дом зарёванная, забежала в свою комнату, забралась на кровать и накрыла голову подушкой.
Пролежала так долго, пока к ужину не позвали.
Евгенька как будто не услышала приглашения, так и продолжала лежать. А потом в комнату к ней постучался отец.
Пётр Николаевич обеспокоился отсутствием дочери. Увидев распухшее лицо, сжал кулаки.
– Лисонька моя рыжевласая, – запел он сладким голосом. Но голос дрожал, кулаки сжимались сильнее. – Кто обидел мою доченьку, свет моих очей и мою жизнь?
Евгения смотрела на отца отрешённо и молчала.
Отец присел рядом, провёл рукой по волосам, дочь уткнулась в его плечо и начала всхлипывать.
– Женился он, папенька, позавчера.
