Игорь Фёдоров "Иллюзия одиночества"

– Ну, немного плакали, обнимались на прощанье и физкульт-привет. Разлетались по своим делам.

Ох ты, блин! Я уже и не надеялся увидеть моего Ангела.

– А это… Ну, как-бы… Ты его иногда видишь? Он скучает хоть немного? А то я его подвёл.

– Об этом ты сам спросишь, когда начнёшь бегать не из-под палки, – громко объявила она и добавила шёпотом, – ещё как скучает.

– А когда мы с тобой закончим? – в нетерпении заёрзал я.

– Когда по физ-ре будет пятёрка с плюсом за год.

– Так летние каникулы только начались!

– Вот видишь, времени впритык, а работы очень много. Кстати, замечу, что ошиваешься у «Макдональдса»… Лучше не надо. Я работала с Виктором Михайловым.

– Это ещё кто?

– Боксёр в прошлом. Его легендарный хук слева от меня. Так что…

Она положила посуду в раковину.

– … завтра в семь у нас бег и зарядка.

– А нельзя попозже? Каникулы же.

– Все недовольные моей квалификацией встают в шесть. И не забудь..

– Олимпийскую улыбку.

– Точно! Кстати, на следующей неделе добавим турник.

– Но…

– Хочешь уже завтра?

– Нет!

– Смотри, желание клиента – закон!

И вот сегодня второй день моего истязательства. Только второй! Тело болит, мышцы болят, душа стонет. Но у меня есть финишная лента, это встреча с моим Ангелом-хранителем и я её пересеку, даже если моя тренерша будет сидеть на шее, а дистанция пойдёт в горку. Даже если придётся выучить фамилии всех наших чемпионов.

А может, действительно, запишусь на лёгкую атлетику и «возьму» Россию.

В Изумрудный город за хлебом

Не всем гостям бываешь искренне рад. Это такой же факт, что ожидаемых гостей приходится долго упрашивать и уговаривать заглянуть на вечерний уютный огонёк. Мироновы фиг когда заглянут, чем не заманивай. Гуруновичи тоже, а с ними всегда приятно побеседовать за кружкой чего угодно, хоть чая, хоть вина. И дети наши дружно играют. Но приходят эти люди крайне редко. Настолько все заняты, что и к нам не идут, и к себе не ждут.

Но вот Ватрушкины (дал же бог фамилию!), запусти их в дом на час, вообще не уйдут, дай волю. И дети наши настолько разные, что даже в компьютер не играют. Сидят у телевизора и смотрят мультики. А с маленькими Мироновыми такие бои подушками бывают, что вся квартира в перьях, как в снегу. Да, несколько накладно, зато весело! А тут?

Итак, Ватрушкины. Папа, мама, сын и дочка. Крепкая, хорошая и неимоверно нудная семья. И да простят меня татары (люди, между прочим, с отличным чувством юмора), но Ватрушкины реально хуже. И даже тот факт, что приходят не с пустыми руками, особой чести им не делает.

А отказать нельзя. Гости же!

Вот и сейчас они всем семейством забрели на огонёк тёмным зимним утром в субботу, то есть в день, когда нормальные люди отсыпаются после рабочей недели. Даже не позвонили, дабы не испортить сюрприз! Ну, хоть коробку конфет принесли.

Супруга, хмуро оценив содержимое холодильника, размер угощения и степень своего гостеприимства, бросила:

– Мужики, дуйте за хлебом.

– Магазин закрыт ещё! – громко объявил я, намекая, что визит оказался очень ранним.

– До Изумрудного города сходите!

Ватрушкины переглянулись. Ещё бы! Откуда им знать, что Изумрудный город не один в своём роде! Только мозги, храбрость, сердце и чувство такта там не продадут. А хлеб можно.

Демонстративно зевая и протирая глаза, я вышел с Ватрушкиным во двор.

– Это далеко? – спросил он.

– Ближе, чем в книге, – пространно ответил я и побрёл по усыпанному снежной крошкой асфальту, меньше всего похожим на жёлтую дорогу. Но мы и не за чудесами собрались.

– Это магазин такой?

– Ну, конечно.

– Ха! А я уж подумал!

Подумал он…

– Раньше магазин назывался Кладбище драконов, но потом переименовали.

– Почему? Хорошее название. И книга классная.

– Плохая книга.

Пятнадцать минут под еле светлеющим небом, вместо тёплой постели, ради хлеба, с не самым приятным человеком на пару – что может быть нелепее! И не предупредил, не позвонил! Припереться с детьми, чтобы хозяева не имели морального права отказать! Но это в доме. Теперь я был готов высказаться, чем бы это не обернулось в будущем.

– Послушай…

– Вон он! – закричал Ватрушкин, – Изумрудный город!

Магазин, действительно, был прекрасен снаружи. С вывески улыбались классические изображения советских Страшилы и девочки с собакой, не помню, как зовут.

– Элли и Тотошка! – радостно объявил Ватрушкин.

Точно!

Я посмотрел на его улыбающееся лицо и даже немного проникся такой искренности. Ещё чуть-чуть, и он запоёт ту самую песенку, а я, не в силах устоять, подхвачу. А следом присоединятся все люди, из окон будут выглядывать удивлённые лица и мощных нестройный хор накроет город.

Мы в город Изумрудный

Идём дорогой трудной,

Идём дорогой трудной,

Дорогой не прямой![2 - Автор текста Ирина Токмакова]

Мы вошли внутрь уже в приподнятом настроении. Что-то из далёкого детства включило в наших взрослых душах волшебный фонарь, тёмные углы очистились, плесень просохла, пыль выветрилась.

Мы купили только хлеб, но это была самая лучшая покупка за последние лет тридцать, будто два друга-школьника, не спешащие домой после уроков, сейчас будут идти по солнечной улице и поедать мякиш, попутно споря о чём-то своём. А дома вечером будет мультик. Да-да, тот самый.

– Погоди, я сейчас, – Ватрушкин, с лицом, расцвеченным детской улыбкой, повернул назад.

– Зачем?

– Хочу сфотаться! На память!

– Вот делать нечего, – пробормотал я, улыбнулся и достал телефон, отчитаться перед супругой о покупке.

И тут позади послышался визг тормозов, удар и крики.

– Алло! – послышалось в трубке.

Я смотрел на экран телефона, молчал и боялся обернуться назад. Знал, что ничего хорошего там нет. Знал, что жизнь – стерва жуткая и управляет людскими судьбами, как игрушками. Что жизнь человеческая хрупка, как ёлочная игрушка. Знал, что у нас дома есть хлеб, купленный вчера вечером.

– Алло! Ты где там?

Я молчал.

Моя капитанша

Июльская ночь разлилась по небу, звёзды отразились в озере, луже, в которой я промочил ноги и в её глазах.

Её глаза, это вообще отдельная тема и даже использование затёртого до дыр шаблона «бездонные», в данный момент является не грехом, а констатацией факта, что такие глаза есть не у каждой девушки, а только у особенной. В чём её особенность? В том, что я на неё запал, а я через чур разборчив. Такие парни, как я, зачастую долгое время остаются без пары, выявляя среди прекрасной половины человечества самую-самую прекрасную. И если поиски затягиваются, то после 30—40 лет им приходится довольствоваться тем, что осталось, потому как более расторопные расхватали всех, что были рядом. Но мне, кажется, повезло. И не потому, что Валя кандидат на мисс Мира, а потому что она моя девушка. Хочется постоянно быть с рядом и слушать её с открытым ртом. И даже ручная крыса, что бегает у неё по плечам, не особо смущает. Не могу ничего хорошего сказать об обратной связи, я не идеальный мужчина для Вали, но с этим мы ещё поборемся.

Сегодня я приехал на базу отдыха, где работала Валя, дочь начальника и водитель прогулочной моторной лодки. А вечером выследил и подсел к ней на скамейку возле пляжа и тут же пригласил в кино. Валя долго обдумывала предложение, или просто игнорировала, и молча смотрела на огни Яблогорска, посёлка на дальнем берегу и эти огни блестящей цепочкой отразились в её глазах, так же как и капли воды, стекающие с листьев берёзы и падающие в лужи, и круги в этих лужах и звёзды, выступившие из-за туч, ещё недавно принёсшие дождь на базу отдыха и отправившиеся дальше. Мне показалось, что она уже забыла обо мне, задумавшись о своём. Вот сейчас обернётся и вздрогнет от неожиданности. Я подумал о промокших насквозь кроссовках, не заболеть бы. А вот Валя была босиком. Всю жизнь на озере, как ещё ходить тёплыми июльскими вечерами?

– В кино, значит, – очнулась она от своих дум.

– Или на танцы. Мне не принципиально.

– Тебя интересует не столько мероприятие, сколько попутчик?

– С тобой хоть на край света. Лишь бы это было похоже на свидание.

– Даже так, – улыбнулась она, – а чем здесь тебе не свидание? Ночь, звёзды, романтика. Что ещё надо?

Молодец! И не отказывается, и не соглашается. Будто хочет разговорить, вытащить все потаённые мысли и страшные тайны. Значит, будет действовать открыто.

– Ты мне нравишься. Вот, приглашаю. Куда-нибудь.

– Ладно. Пригласил. Что дальше? Я к тому, что ты уедешь, я останусь. Что нам делать с нашей огромной любовью, кроме как посылать сердечки в соцсетях?

Прямолинейные прагматичные девушки всегда вызывали у меня лёгкую тревогу. Они обладают даром задавать неудобные вопросы в тот момент, когда к этому не готов. То есть, всегда.

– Не ты первый, – продолжала она, – кто обещал мне достать звезду на этой самой скамейке. Но никто не захотел забрать отсюда в качестве законной жены или остаться ради меня. В прошлом сезоне чуда тоже не произошло.

– Значит, ждёшь принца на белом коне?

– Скорее капитана под алыми парусами. Я больше на Ассоль похожа, чем на принцессу.

Я ничего не знал про Асоль. Кто или что это. Про алые паруса слышал, но какое отношение это имело к Вале, не понял, а спрашивать не стал, чтобы не прослыть тупым.

– Ну, так что? Может ты – тот самый, а я вместо слёз радости корчу из себя не пойми кого?

Что тут скажешь? Парни вообще не заглядывают так далеко, и я не исключение. Отношения должны развиваться плавно, без напряга. Свидание, значит – свидится. Встреча на один раз. Если первый поход в кино прошёл хорошо, двигаемся дальше. Потом ещё и ещё. Это же так просто. Но некоторые любят усложнять. Надо было что-то отвечать и желательно умное. Но где я, и где умное.

– Для замужества мы мало знакомы.

– Вообще незнакомы.

– Вот именно! И сейчас столько разводов, всё из-за спешки. А кино или танцы, да хоть что, помогут лучше узнать друг друга.

– Согласна. Мы сходили на это «хоть что», между нами вспыхнули самые высокие чувства. Твой отпуск закончился. Берёшь меня в жёны?

– Легко!

– А серьёзно?

– Да я откуда знаю, что там будет в конце отпуска!

– Высокие чувства, я же сказала.

Неправильно она реагирует на предложение свидания. Обычно – «да» или «нет», иногда – «посмотрим», но не так. Всё равно, что пришёл в магазин за хлебом, а продавец тебе – «слышь, ты кто по жизни, ровный пацан или мутный фраер?». Да и Валя поняла, что загонят меня в тупик, поэтому решила проявить милосердие.

– Ты кажешься мне нормальным, и даже верю, что нравлюсь, поэтому объясню свою позицию. Три года назад, когда уже выросла из детских платьешек, меня так же звали на танцы. И я соглашалась. Это не постель, это танцы! Три сезона, три кавалера. Не любовника, просто сопровождающих. Они уехали, я осталась и слёз не лила. И знаешь, какие слухи пошли по дачам и деревням! Заслушаешься! Не удивлюсь, если там, – она указала на огни Яблогорска, – обо мне наслышаны!